– Ты посмотри на них! – возмущалась Эрика, университетская подруга Валерии. – Тебе хочется всю жизнь видеть в своей постели этих уродов? И мне не хочется. Кто сейчас хочет создавать семью и заводить детей? Правильно. Сторонники однополой любви. А остальные? Нет, я не могу! Это настоящий кризис.
– Неужели тебя не устраивает Марк? Будь довольна и выходи замуж. Нарожаешь кучу ребятишек. Чего ты ждешь? Ты с ним живешь уже три года, – возражала Валерия.
– Марк? Он хороший парень, но замуж за него я не пойду. Я не могу понижать планку, – отрезала Эрика и энергично взмахнула коротко остриженной головой.
Она хотела сделать карьеру и рассчитывала на выгодный во всех отношениях брак. В отличие от подруги Валерия надеялась только на себя, но сверстники были ей неинтересны. Привлекали более зрелые, состоявшиеся мужчины, что делало ситуацию почти безвыходной.
Как правило, потенциальные кандидаты были уже женаты, обременены семьей и рассматривали Валерию только в роли красивой молодой любовницы, не более того.
«А чем я отличаюсь от Эрики? – самокритично размышляла Валерия. – Ведь я тоже не хочу понижать планку. Только ей нужен богатый и влиятельный жених, а мне просто интересный человек. Ах, как благородно! Дура лицемерная! Скажи уж прямо, что в жизни эти качества обычно совпадают».
Соглашаться с предположением о собственном лицемерии Валерии категорически не хотелось. Она возмущенно напоминала себе, что социальное положение мужчины ее не интересует. Главное – чтобы он был умным, надежным, интеллектуально развитым, ну и конечно, следил за собой.
Однако попытки представить себе подобный экземпляр неизбежно возвращали ее к логике рассуждений прагматичной Эрики. Валерия не хотела все сводить к холодному прагматизму, но ее романтическое восприятие действительности было уже изрядно подпорчено образованием и привычкой к хорошей жизни. Чтобы попасть в категорию «интересных», мужчине требовалось не только умение складно говорить и прилично выглядеть, а иметь еще массу достоинств. Всего не перечислишь.
Этот список «пожеланий» все время увеличивался по мере того, как взрослела сама Валерия.
И вдруг все мучения прекратились в одно мгновение, когда она встретила Клауса Зоннера, известного журналиста, ставшего не менее удачливым кинорежиссером-документалистом.
Казалось, он по всем статьям подходит Валерии, отвечает ее вкусам и тайным желаниям.
Умница, талантище! Не женат, вернее – разведен. Кажется, пять или шесть раз.
Всегда проявлял редкое благородство – уходил от очередной подруги жизни с одним чемоданом и начинал с нуля. Неудивительно, что со всеми бывшими женами он сохранил прекрасные дружеские отношения.
Добрый и порядочный. Но не очень везучий. Обольститель, умеющий быть поочередно ангелом и маскарадным чудовищем, за маской которого угадывалась добрая улыбка усталого и снисходительного к чужим слабостям человека.
Фантастическая встреча!
Валерия влюбилась, как школьница в преподавателя, и вообще утратила способность трезво оценивать происходящее. Эта сказка продолжалась четыре года. А потом Клаус ушел, объяснив, что отношения исчерпали себя и им нужно отдохнуть друг от друга. Он был прав. Наверняка прав.
Наступила черная полоса. Валерия чуть было на подсела на наркотики и спасалась только работой.
Подруги раздражали. Собаки гадили на улицах. Воздух был пропитан бензином, а сердце – горечью и разочарованием. Она знала, что вечно так продолжаться не может.
Встреча с Питером не могла быть случайностью. Таких случайностей не бывает. Она знала, что это вот-вот произойдет.
«А вдруг я сама себя обманываю? Я его совершенно не знаю», – еще раз подумала Валерия, засыпая. Она уже не могла заниматься любовью.
Это было выше ее сил.
* * *
«Неужели я влюбился? – Питер Штайнер лежал с раскрытыми глазами, поглаживая обнаженные плечи спящей Валерии. – Разве это еще возможно? Удивительно!»
Ему было очень хорошо.
Гостиница выходила окнами на мюнхенский собор Святой Богоматери – самое высокое сооружение в центре города, построенное в готическом стиле и украшенное часами. «Мюнхенский Биг-Бен».
Традиционные баварские луковицы купола поблескивали в темноте, подсвеченные с прилегающих крыш домов.
«Скоро будет рассвет. А что дальше?»
Тот самый разговор с отцом состоялся ровно двадцать пять лет тому назад, когда он только что окончил университет и подбирал первое место работы. Мечтал стать журналистом, много путешествовать. По совету отца занялся изучением не только международных отношений, экономики и журналистики, но и восточными языками, неплохо овладел хинди, урду, фарси.
Занятно, что разговор состоялся совсем недалеко от этой гостиницы. Тогда у них была большая квартира совсем рядом с главной мюнхенской площадью Мариенплац.
Питер любил прогуливаться мимо Старой ратуши, бродить по переулкам и часто заходил в книжные лавки. По традиции он дарил отцу на день рождения и на Рождество старинные гравюры.
Отец умер десять лет тому назад. Как говорят американцы, «присоединился к большинству». Он прожил почти девяносто лет и доказал, что это не так уж много для настоящего мужчины. Был в отличной физической форме, несмотря на ранения, полученные во время войны. Сильный, красивый человек. Прекрасная генетика.
Жаль! Он очень любил отца.
Но как трудно было понять друг друга, когда произошло то самое признание! Для Питера откровения отца были шоком, потрясением. Этого просто не могло быть, невозможно было себе представить. По крайней мере в первые минуты разговора.
«Отец, зачем тебе все это?» – так, кажется, он спросил отца.
Франц Штайнер говорил очень долго. Все доводы были тщательно продуманы и взвешены.
Но Питер мог бы привести другие аргументы, совершенно противоположные. Они также были бы убедительными и даже бесспорными.
«Зачем тебе все это, отец?» – все последующие годы он вновь и вновь задавал этот вопрос, хотя было бы правильнее спросить об этом себя самого.
Ведь он согласился, принял невозможное, немыслимое, абсурдное на первый взгляд предложение. Его убедили даже не аргументы, а голос отца, выражение его глаз, магическая сила, которая исходила от его слов. Все доводы были вторичны. Разве в них дело? А в чем?
Теперь Питер точно знал, почему он согласился, и наконец-то понял логику размышлений своего отца.
«Я сотрудник германской разведки, но я работаю на Россию и хочу, чтобы ты также помогал моей второй родине. Все, что хорошо для России, полезно и для Германии», – сказал он тогда ошарашенному Питеру.
Отец знал, что эта работа даст Питеру новый смысл жизни, спасет от разочарований и безверия, которые будут его неизбежными спутниками. Так было и в его собственной жизни, о которой он иногда рассказывал Питеру. Потрясения, которые он пережил в годы войны и поражения Германии, были излечены его тайной, второй жизнью.
Разве люди стали лучше за эти годы, а мир проще? Никоим образом. И отец оказался прав.
Питер осторожно освободился от руки Валерии, встал и, запахнувшись халатом, сел в кресло. Он разглядывал разметавшиеся волосы Валерии.
«Конечно, я не скажу ей ничего о своей подлинной жизни. Возможно, она никогда об этом и не узнает. А вдруг все раскроется? Никогда нельзя исключать провала. В конце концов, меня могут просто убить. Но погибнуть можно где угодно – собьет машина, ударит молния, да мало ли? Те, кто боится всего на свете, гибнут, как правило, первыми. Я никогда не сделал ничего плохого. За что Богу меня наказывать?»
Где-то глубоко внутри Питер чувствовал зудящую тревогу: «Имею ли я право любить человека и одновременно его обманывать? Когда мы будем жить вместе, – если это действительно произойдет, – она неизбежно почувствует неискренность. И может предположить все, что угодно. Но это не обман. Я просто не могу сказать ей о своей второй жизни. Разве это помешает ей быть счастливой? И мне?»
«Да, может помешать, обязательно все вскроется, и окажется, что ты мерзавец и обманщик!» – подсказывал из глубины сознания противный гнусавый голос.
«А почему ты решил, что будешь с ней счастлив? Не многого ли ты хочешь?» – рассердился сам на себя Питер.
За окном появились первые розоватые лучи восходящего солнца. Он очень любил этот момент. Старинный город выглядел на рассвете особенно загадочно.
«Хватит сомневаться! Ты прекрасно знаешь, что с этой девушкой твоя жизнь изменится. Сегодня она будет лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня. Ты же профессионал. Тебе не нужно годами приглядываться к человеку, чтобы понять, что он собой представляет. Только резонеры задаются вопросом, что такое разведка – наука, искусство или ремесло? На самом деле это таинство. Для чуда достаточно нескольких мгновений. Как тогда, когда я смотрел на отца, возражал, мучился сомнениями, но уже знал, что пойду его путем».
Валерия приоткрыла глаза и посмотрела на Питера. Он по-прежнему сидел в кресле и улыбался.
Для этого у него были веские причины.

Глава 4
Поиски оружия

Июль 2007 года,
Рим – Париж
Клод Сейрак не спал третьи сутки. Накануне он прилетел из Пакистана в Арабские Эмираты, откуда самолет итальянской компании доставил его в Рим.
В Вечном городе Клод арендовал неприметный, или, как любят выражаться не любимые им за жадность соотечественники-французы, «банализированный», автомобиль и добрался до Ниццы.
Затем он резко свернул на север и, проскочив миниатюрный Грасс с его сорока парфюмерными фабричками, добрался по «дороге Наполеона» до Гренобля. Здесь он должен был остановиться в заранее подобранной гостинице и отдохнуть.
Однако у Клода закрались подозрения, что его «ведут». Уверенности не было, но риск в его деле был недопустим, и Сейрак решил еще раз надежно провериться.
Он снял номер в одной из гостиниц в центре города, а ночью вышел «промочить горло» в знакомое бистро, где выпил кружку «панаше» – пива, разбавленного лимонадом.
У стойки толпились запоздалые посетители. Два опухших субъекта о чем-то громко спорили за угловым столиком. Проститутки после завершения напряженного трудового вечера заказывали кофе с кальвадосом или перно и не обращали на «самцов» никакого внимания.
Клод удовлетворенно хмыкнул. Он не без оснований считал жриц любви самыми опасными свидетелями – часами прогуливаются по улицам, знают всех жителей квартала, наблюдательны, великолепные психологи и к тому же «стучат» местным «фликам». Того и гляди, сам окажешься на крючке.
Сейрак незаметно вышел в коридор, в котором располагались туалеты и телефонная кабина. Оттуда он пробрался в переулок и вновь огляделся. Никого.
Клод смачно сплюнул и резво зашагал по направлению к выезду из города. Автостопом доехал до Лиона, где пересел на поезд, и вскоре был в Париже.
Здесь проблем с транспортом не было. На многих улицах можно было воспользоваться велосипедом – их мэрия бесплатно оставляла на улицах для нужд горожан, лишь бы суетливые парижане меньше ездили на автомобилях и не создавали пробок.
В метро Сейрак решил не заходить. Если на него объявлена охота, фото может быть у «фликов», дежурящих при входе на станции, в переходах и на пересадках.
«Камер везде понатыкали! Лучше бы шпану из пригородов ловили!» – подумал Клод без всякой надежды, что к его пожеланиям прислушаются министр внутренних дел и директор французской контрразведки.
Это ничуть не огорчило Сейрака. Он привык к безвестности.
Наконец-то Клод устроился в нужной гостинице. Две звезды, условия более чем скромные, постояльцы – небогатые туристы, студенты, автостоперы.
По внешним данным Клод вполне вписывался в эту категорию. Высокий, рыжеватый парень, на вид намного моложе своих тридцати лет, с простодушным и даже наивным интересом во взгляде. На спине – маленький черный рюкзачок, в который уложены зубная щетка, две пары носков и дорогое нижнее белье – единственная слабость, которая выбивалась из набора вещей, естественных для бедного странствующего интеллигента.
Ничего не поделаешь. Нужно уступать себе хотя бы в мелочах, иначе «котелок перегреется и взорвется».
Во внутреннем кармане куртки Клод поместил небольшой пакетик с драгоценными камнями, изъятый им из тайника, спрятанного в окрестностях Ниццы. Пакетик был замаскирован под белый камень, изготовленный из алебастра. Разламывая это «изделие», Клод перемазался в белой известке и долго оттирал ее пальцами, смоченными слюной.
На расплате драгоценными камнями настоял «продавец». Клод мысленно улыбнулся, лишний раз подивившись парадоксам жизни. Он знал, что бриллианты попали на обочину горной дороги прямо из Амстердама, где на тесных столиках в ювелирных мастерских их обрабатывали евреи-огранщики.
«Продавец» был махровым антисемитом, причастным к взрывам еврейского ресторана «Гольденберг» в парижском районе Маре и столовой для студентов-иудеев у Люксембургского сада, совсем рядом с Латинским кварталом. Однако это не мешало ему лелеять самые нежные чувства к «еврейским камням».
Достать камни из тайника – самая легкая часть операции. Предстояло еще обменять их на «игрушку».
Мало кому могло бы прийти в голову, что выбравший скромную гостиницу Клод, похожий на учителя лицея и «левого католика», убежденного в праведности толстовской теории непротивления злу насилием, относится к элитной команде боевиков террористической организации «Аль-Кайеда».
Таких, как он, европейцев называют «эмирами с голубыми глазами». Они получают боевую подготовку в лагерях «Аль-Кайеды» в провинциях Пакистана у афганской границы, принимают ислам и готовы пожертвовать собой ради того, чтобы взорвать прогнивший западный мир.
Сейрак пользовался особым доверием. Он не на словах знал, что такое война: в течение двух лет выполнял спецзадания в подразделениях французских «пара коло» – «колониальных парашютистов». Был ранен, награжден, потом уволен из армии за пьяную драку, в которой изувечил одного из сослуживцев. Дело замяли, но «осадок остался».
Клод давно бросил пить и дебоширить. Он находил наслаждение и смысл жизни в своей тайной войне против «цивилизации циников, вырожденцев и склеротиков», к которой относил практически все европейские страны.
Один из главных руководителей «Аль-Кайеды» лично знал его и всецело доверял. Бывшего «колониального парашютиста» берегли, не использовали в террористических акциях и поручали самые ответственные задания. Клод оправдывал доверие и пока не допустил ни одного прокола.
Он знал, что от успеха начавшейся операции зависит многое. Ему предстояло получить образец компактного и мощного авиационного двигателя для беспилотных летательных аппаратов типа «трутень». В дальнейшем предполагалось по винтику изучить двигатель и при участии опытных инженеров наладить производство партии, достаточной для крупной боевой операции.
«Трутни», конечно, не ядерная бомба, но они могут доставить химическое и биологическое оружие на расстояние в сотни километров.
«Оружие для бедных» – дешево, но сердито.
Сейрак не знал, как «Аль-Кайеда» намерена использовать эти ракеты, но был уверен, что готовящаяся акция затмит уничтожение башен-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года.
Габариты «игрушки» позволяли вывезти ее за пределы Франции в сумке или ящике средних размеров. В сущности, так и планировалось сделать. Главное – избежать неожиданностей и случайно не попасть в поле зрения местной полиции и контрразведки. Конечно, если действует «крот», любые меры предосторожности бесполезны, но живым Клод в любом случае сдаваться был не намерен.
В теле разливался жар – признак сильного переутомления. Нужно отдохнуть, хотя бы несколько часов. Клод не стал принимать душ, опасаясь, что расслабится, утратит контроль и как в пропасть сорвется в сон, который вырубит его сознание и волю.
Он осторожно, не раздеваясь, прилег на кровать, завел будильник, положил рядом мобильный телефон. Движения все больше напоминали заторможенную демонстрацию черно-белого немого фильма.
Сознание ускользало.
Клекот будильника прозвучал пронзительно и противно. Клод продрал глаза и посмотрел на мобильник. Никто не звонил. Впрочем, еще рано. Он с трудом поднялся и, словно лунатик, стал пробираться к душевой кабине, руками нащупывая стены.
«Я что-то забыл. Очень важное!» Замычав от бешенства, Клод вернулся к кровати и сел на край.
«Что-то случилось. Но что?»
Вспомнил! Пакета с камнями не было! Нигде! А ведь он был уложен в карман куртки, которую Клод для надежности положил под голову.
Пусто!
Клод застонал, как смертельно раненный зверь.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Заговор'


1 2 3 4 5