В кабинете сел за свой стол. Бросил взгляд на два пустых стола, стоявшие под стенкой. Хозяин одного из них уже никогда сюда не зайдет . — сейчас сам под следствием. Второй — в командировке. Так что можно спокойно посидеть в тишине, сосредоточиться.Дело начиналось с нескольких фотоснимков трупа с явно передавленной канатом или веревкой шеей. Рассмотрев снимки, Виктор углубился в сопутствующие фотографиям бумаги.Постепенно до него дошло, что он уже слышал шепотом об этом случае от своего приятеля Димы Ракина, перешедшего в спецотдел "Ф". Вчера утром Дима забегал к ним на пять минут — было у него какое-то дело к шефу. Потом, выйдя от Крысы в хорошем настроении, он и сказал Виктору, что сейчас все СБУ на ушах: какой-то отставной генерал, советник президента, отправился в «посмертное» одиночное воздухоплавание. Виктор уже не помнил точно слова Димы. Может быть, он сказал не «отправился», а «отправили»? Вчера это и значения не имело, а сегодня все изменилось.Отложив бумаги, Виктор попробовал вспомнить слово в слово то, что говорил вчера Дима.В дверь кабинета постучали.— Да! — крикнул Виктор. Вошел шеф.— Ну как, ознакомился?— Нет еще, — признался Виктор. Шеф прошел к его столу, взял из-за другого стола стул, уселся напротив.— Что, неужели никаких вопросов нет? — спросил озабоченно.— Я еще не дочитал, Леонид Иваныч.— Странно. А по ходу чтения вопросов не возникало, да? А у меня возникли.— Ко мне? — удивился Виктор.— Нет, к кому-то третьему, К тому, кто решил это дело сюда отфутболить…У тебя здесь кипятильник есть? Виктор кивнул.— Сделай-ка чаю и давай вместе порассуждаем! За чаем в основном рассуждал майор. Правда, рассуждал он очень вопросительно и все время смотрел в глаза Виктору.— Во-первых, дело слишком свежее, чтобы готовить его в разряд бесперспективных. Во-вторых — правительственный труп. Тут, по логике вещей, должна быть целая бригада с важняком во главе. А что мы имеем? Дело из СБУ передают в наш район! Формально причина есть — горка, с которой взлетел генерал на дирижабле, находится в нашем районе. Приземлился, правда, он в соседнем. Но это роли не играет. Газеты о деле еще ничего не написали, даже некролога.Значит, кто-то информацию придушил. Это и нам сигнал — никому из журналистов о деле говорить не стоит. Понятно?Виктор кивнул.— Ну а теперь подумай сам: почему приказали дело передать тебе?— Лично мне? — удивился Виктор.— Да, позвонили и назвали твою фамилию… У тебя что, связи большие?Виктор задумался.— Так ведь в таких делах связи нужно использовать, чтобы подальше от всего этого держаться.— Может, Дима? — произнес вслух Виктор.— Что?— Может, Дима Ракин меня посоветовал? Он ведь после перехода в спецотдел к нам несколько раз заглядывал…Виктор уставился в глаза майору, словно ожидал сейчас же получить твердый ответ на свое предположение.— Ты же с ним дружил, — кивнул Леонид Иваныч. — Вот найди его и разузнай.По крайней мере спроси, как лучше все делать… Ладно, засиделся я у тебя.Дочитай дело, потом можешь ко мне зайти.Виктор снова остался один. Майор умело и безжалостно разрушил его фантазии относительно причин и последствий появления у него в производстве дела о «летающем» генерале. Теперь стало грустно. С совсем уже другим чувством открыл Виктор папку. Уткнул взгляд в напечатанный на машинке текст. Читать не хотелось, и Виктор вернулся к фотографиям. Разложил их перед собой на столе.Откинулся на спинку стула и, повернув голову, бросил взгляд в окно, в квадрат серого городского пейзажа, по которому диагональю проходила трещина стекла.Раннее золотое утро вернуло Ника на несколько минут в детство — солнечные лучи пробивали насквозь легкую занавесочку на окне спальни и своим теплом гладили кожу на его лице, дотрагивались нежно до век. Еще не раскрыв глаза, он зажмурился и вспомнил, точнее его кожа, лицо вспомнили утреннее пробуждающее тепло солнечных лучей в домике бабушки под Житомиром. Там его кровать стояла прямо под окном — так же, как и здесь.Он поднял руку, закрывая глаза от проникающего солнечного света. Ощутил на запястье холодный металл — забыл вечером снять часы. Ну что ж, очень кстати.Было самое время взглянуть на циферблат. Шесть тридцать. Вокруг — санаторная тишина.Ник поднялся, принял душ, побрился. Заглянул в заботливо заполненный чужими руками холодильник — сыр, колбаса, овощи, в дверце с внутренней стороны — три яйца. Как раз на хорошую яичницу. Подумал о Тане с Володькой. Как они там сейчас? Что едят? Из полученных за квартиру шести тысяч зеленых он оставил им одну тысячу, но просил быть поэкономнее. Деньги им будут нужнее здесь.Позавтракав, оделся и вышел. Запомнив свой домик, прогулялся по тропинкам и дорожкам, выбрел случайно к воротам, возле которых дремал, сидя на стуле, солдатик без оружия.То, что солдат был без оружия, как-то особенно порадовало Ника. Мирная страна — Украина. В Таджикистане такого быть не могло. Не зря он сюда приехал.Полюбовавшись дремавшим солдатиком, он развернулся и направился в противоположную сторону. Вышел к небольшому обрывчику, с которого открылся замечательный вид: извилистая речка, ивы над водой, утки.Посмотрев по сторонам, он заметил справа ступеньки вниз. Спустился возле маленького понтона, к которому были привязаны несколько лодок. Вдоль берега бежала тропинка. Ник медленно прогуливался по ней, наслаждаясь свежестью утреннего речного воздуха. Вышел к забору из металлической сетки и, к удивлению своему, увидел в нем большущую дырку как раз в том месте, где забор пересекал тропинку. Опять далеким выстрелом память вынесла на поверхность совсем другой забор, из колючей проволоки. Таджикский забор, в котором любая дырка могла привести к очередной смерти.Нагнувшись, он шагнул в дырку и продолжил свой путь.Остановился, увидев на берегу рыбака — высокого мужчину в ватнике и спортивных штанах с вытянутыми коленками. Перевел взгляд на речку перед рыбаком. Нашел неподвижный поплавок. Сделал еще несколько шагов вперед.— Клюет? — спросил негромко.— Клюет, только лениво, — ответил, обернувшись, рыбак. Нику вдруг захотелось просто поговорить. О чем угодно. О рыбе, о погоде, о жизни.— Вы местный? — спросил он рыбака.— Да, тут, наверху живу.— А я только вчера приехал…— Отдыхаете?— Да… Тут рядом, в домике. Вы не знаете, где поблизости магазины?Рыбак усмехнулся.— Зачем вам магазины, если вы сюда приехали? Гастроном У вас там на территории есть. Еще пару магазинов — в Конче-Заспе, двадцать минут пешком. Вы что, не из Киева?— Нет, из Таджикистана. Семья еще в Саратове, а я пока один приехал.Осмотреться надо, квартиру подобрать. Сколько в Киеве квартиры стоят?— По-разному. Однокомнатные от десяти тысяч долларов.— Сколько? — удивился Ник, и на его лице внезапно появилась растерянность.— Почему так дорого? Я вон свою трехкомнатную в Душанбе за шесть тысяч продал…Рыбак посмотрел на Ника с сочувствием.— А вы что, не узнавали, какие здесь цены? Так, наобум приехали?Ник молчал. Он вдруг понял, что и местных денег у него нет. Только квартирные доллары. Он и спросить у Ивана Львовича не додумался о деньгах, хотя тот еще в Душанбе обещал «подъемные» на обустройство.— Может, кофе хотите? — неожиданно предложил рыбак. — Клева уже не будет, пойдемте к нам…Пока рыбак сматывал снасти, Ник думал о квартире. Все его планы на будущее в новой стране были прежде всего связаны с добротным жильем. И вдруг совершенно незнакомый человек разбил его планы вдребезги. Разрушил все до основания, а теперь зовет выпить с ним кофе.«Но ведь это правда, — думал Ник. — То, что он говорит. Чего ему меня обманывать. Значит, столько квартиры здесь и стоят…»А ведь он там, в Душанбе, спрашивал у Ивана Львовича о квартирах, о ценах.«Не беспокойся! — сказал тогда Иван Львович. — Все по карману». По какому карману? По чьему?— Ну так что, выпьете кофейку? — рыбак повторил свой вопрос, уже держа в руках бидончик с пойманной рыбной мелочью и удочку.— Спасибо. Выпью.Они поднялись по тропинке на холм. Вошли в калитку. Прошли мимо старого массивного двухэтажного дома.— Тут моя теща живет, — кивнул на дом рыбак. — А я себе вон построил.Метрах в восьмидесяти впереди вырос кирпичный трехэтажный красавец-дом.Ник сразу исполнился зависти и уважения к этому человеку.— Что, сами построили? — переспросил.— В основном сам. Иногда брал в помощь то сына, то мужиков из ближних сел.— Так вы строитель?— Я? — рыбак усмехнулся. — Нет, я — писатель. Это писательский поселок, ну как Переделкино под Москвой…— У меня в роду тоже писатель был. По отцовской линии. Я толком с родством так и не разобрался. Сергеев-Ценский.— Да ну! Значит, не зря вас сюда занесло! Он же, кажется, в Крыму жил, на Украине!Зашли в дом. Сразу попали в просторную кухню со старинным кожаным диваном со вспученным пружинным сиденьем и высокой деревянной спинкой, оканчивавшейся зеркалом.Перед диваном стоял длинный сосновый стол.— Садитесь! — кивнул рыбак. — Я сейчас.Ник уселся, провел ладонью по гладкой столешнице.— Это тоже моя работа, — оглянувшись, сказал рыбак. Он зажег плиту.Зажужжала кофемолка в его руках. По деревянным ступенькам лестницы спустилась сонная женщина в ночной рубашке. Спустилась, уставилась непонимающе на Ника, потом на хозяина.— Валя, ты что, не один? Ой! — Она поднялась обратно и минут через пять спустилась уже в халате.— Это моя жена — Света. Да, а я — Валентин…— Ник, — представился гость. — Извините, я не хотел вас потревожить…— Я его на кофе позвал, — объяснил Валентин своей жене. — Из Душанбе приехал…— Мне тоже свари, — попросила Света.Красивая женщина, подумал Ник, глядя на жену Валентина. Изящная, высокая, большеглазая. Что-то аристократическое в ней есть.Вспомнил о своей Тане. Она для него тоже была красивая, но ее красота была приземленная, крестьянская. Это не хуже и не лучше. Это просто две разных красоты…Потом они сидели за сосновым столом. Света пила кофе и терла глаза.Зевала.— Мы вчера легли поздно, — объяснил Валентин. — Друзья из Киева приезжали.До двух сидели, пили. Я, когда выпью, просыпаюсь в пять — полшестого. И все.Поэтому — сразу на речку с удочкой.— Сколько сегодня наловил? — спросила жена.— Семь красноперок.Она усмехнулась.Там же Ник и позавтракал второй раз, после чего почувствовал, что засиделся в хлебосольном доме. Пора и честь знать.— Вы еще приходите, если скучно будет, — сказал на прощанье Валентин.На пороге домика Ника встретил взволнованный Иван Львович.— Я уж думал, что-то случилось, — запричитал он, забыв поздороваться. — Стучу-стучу, а никто не открывает. Думаю, не может же человек так крепко спать…— А я думал, что вы только через пару дней приедете! — сказал Ник, доставая из кармана ключ.— Я тоже так думал, но обстоятельства… Иногда они меняются слишком быстро. Главное — успевать реагировать… Я сейчас чайник поставлю, а вы присядьте за стол и попробуйте сосредоточиться. У нас будет очень серьезный разговор…Ник послушно прошел в гостиную, уселся за стол.— Кто-то из коллег под меня копает, — Иван Львович уселся напротив. — Я поэтому сегодня без шофера, своим ходом. Дома «жучка» нашел на кухне, за батареей… Вы, я надеюсь, здесь ни с кем не знакомились?— Нет, — ответил Ник и почувствовал себя «по-офицерски» неловко, сказав не правду.— И не надо. Видимо, дела сейчас пойдут быстрее. Нам надо спешить…Короче, отдохнуть после дороги вам не удастся…Из кухни донеслось шипение вскипевшего чайника. Иван Львович словно спохватился, быстро выбрался из-за стола. Вернулся с чаем. * * * Ник заметил, как у полковника дрожат руки. «Старость или нервы», — решил он.— Так, — Иван Львович перевел дух, снова устроившись на стуле. Глотнул чаю, обжегся, отставил чашку в сторону. — Мы, честно говоря, не собирались сразу вводить вас в курс дел. По крайней мере полностью. Но придется. Дело в том, что наше бывшее КГБ стоит на пороге реформ, которые очень многим не нравятся. Но главное — у нас есть «добро» президента и нескольких важных людей наверху. Реформа первая и самая важная — это создание Федерального Бюро по принципу американского ФБР. Собственно, нам необходимо иметь две службы. вместо одной, чтобы легче было контролировать лояльность и полную подотчетность правительству обеих служб. Парламент зарубил наши официальные попытки создать ФБУ — им это невыгодно. Многие головы просто полетят, ведь у СБУ есть компромат на сотни и тысячи людей, но пока они монополисты — они могут просто использовать компромат в своих интересах, считая, что их интересы и есть интересы государства. Двойной монополии на компромат не бывает, а учитывая, что ФБУ появится как бы изнутри СБУ, эта монополия естественным образом разрушится.Понимаете? Ник кивнул.— В чем теперь проблема? — продолжил Иван Львович. — В том, что для создания ФБУ просто нет средств. Очень смешно но, увы, слишком серьезно, чтобы относиться к этому с юмором. Я — гэбист старой школы и мне, поверьте, больно смотреть, как засоряются наши ряды. Приходят люди с улицы без всяких принципов.В лучшем случае — в надежде на карьеру, в худшем — рассчитывая на использование крыши ГБ в личных целях. Если наши планы осуществятся, то разница между чистотой рядов ФБУ и СБУ будет такая же, как раньше между КГБ и милицией. И соответственно можно будет гарантировать безопасность государственных интересов. Вы думаете, что раньше можно было совершить покушение на премьер-министра и остаться безнаказанным? Или растрелять в аэропорту депутата и спокойно уехать на машине? Нет. Такого раньше быть не могло.Иван Львович поднес чашку к губам, подул на чай, сделал глоток.— Все, что я вам сейчас говорю, должно остаться строго между нами. Не только потому, что мы вас уже считаем нашим сотрудником. Владение этой информацией просто опасно — она намного сильнее и вас, и меня. Она может убить мгновенно. Надеюсь, вы понимаете. Государственные интересы — uber alles — превыше всего. Можно сказать, что им все человеческое — чуждо. Для сантиментов и эмоций просто нет места. Здесь служба, творческое, но в то же время механическое исполнение заданий, точнейший расчет, полное презрение к любым сомнениям. Эти правила действуют во всех службах мира, и мы здесь не исключение. Теперь о средствах, которых нет. Вы, наверно, знаете, что случилось с общей советской собственностью за рубежом. Ее забрала Россия. Объявила себя правонаследницей великого и неделимого. Но был еще один великий и неделимый, который обладал еще большим количеством собственности и вложений за рубежом — КГБ. Об этой собственности никто ничего не слышал. Несколько моих коллег из разных бывших республик пытались поднять этот вопрос на официальном уровне, и в результате я даже не смог поехать на их похороны. Мне просто «не посоветовали» ехать. Дело щекотливое, и на государственном уровне никто им заниматься не хочет. Хотя, по самым скромным подсчетам, на долю СБУ, если б эту собственность делили по-честному, а не «по-братски», пришлось бы не меньше миллиарда долларов. Думаю, вам трудно представить количество нулей в этой сумме. Дело в том, что в основном это «живая» собственность: банки, фирмы, заводы, даже гостиницы — по крайней мере одна из них в Швейцарии. Все это создавалось на деньги из оперативного бюджета и потом уже развивалось само собой, принося доход и даже финансируя отдельные операции. Если нам удастся получить хотя бы один процент от этой суммы — мы сможем не только развернуться, но и начать по-настоящему работать. На сегодня я вас больше нагружать не буду. Подумайте об услышанном, проанализируйте. Расслабляться вам уже нет смысла, впереди — работа.— А какая именно работа будет у меня? — спросил Ник, задумчиво жуя губами.— Об этом позже. Может, у вас есть другие вопросы, на которые я смогу ответить?— Да, насчет квартиры и моей семьи. Когда они смогут приехать?— Думаю, с этим надо повременить. Во-первых, вы же хотите, чтобы у семьи была хорошая квартира, а денег у вас едва ли хватит на одну комнату в коммуналке…— Но вы же говорили, что квартира будет «по карману»!— Я же не говорил, что по вашему карману. По карману ФБУ, когда мы начнем работать, то есть когда появятся средства. Пока вы можете жить здесь совершенно бесплатно.— Но я ведь отправил сюда контейнер с вещами… Он скоро придет.— Ничего страшного. Никуда он не денется. Полежит на таможенном складе месяц-другой. Мы даже заплатим за хранение… Ну, я вижу, вы утомились.Полежите, подумайте, а я пойду прогуляюсь. Вернусь часика через три, Ник остался один. Тишина, вернувшаяся в дом после ухода Ивана Львовича, показалась ему неуютной и тревожной. Будущее покрылось туманом.Обещанная служба не пугала, нет. В предложении полковника он прежде всего почувствовал доверие к себе. Такое доверие льстило. Льстил даже сам тот факт, что выбор полковника пал именно на него и это совпало с его попытками выбраться из желтого Таджикистана.
1 2 3 4 5 6 7 8