– Нужно ли это тебе? – беспокоилась Джорджия. – Ты угробишь голос. Напрягись немного, дорогая, воздержись и не пей. Ты знаешь же, как это огорчает папочку.Вошедший Гай меньше всего выглядел огорченным.– О Господи, ну и свалка, – возмутился он. – Панда, такая удача. Помнишь старика из Уэльса, собиравшего свою коллекцию почти сорок лет? Он только что звонил. Завтра собирается за границу и приглашает меня к себе отужинать.– О, можно неплохо провести время, – взволнованно сказала Джорджия. – Я поеду с тобой.– Конечно, можно, если хочешь, – отреагировал Гай без особого энтузиазма. – Но он старый холостяк и не любит женщин, так что, может, мне одному? Я уже позвонил в гостиницу и заказал номер только для себя.– Сразу после свадьбы нам хватало и софы, – печально произнесла Джорджия.– Ну, дорогая, пойми же. Тебе надо работать, да и за Динсдейлом нужен присмотр.– А ты заедешь сюда по дороге в Лондон? Джорджия не любила просить.– Видишь ли, мне нужно будет очень рано встать, чтобы не попасть по дороге в пробку, – объяснил Гай, извлекая один из своих любимых свитеров из сундука дочери. – Да еще обед с американским коллекционером. Правда, я могу завезти дочь в Багли по пути в Уэльс. Не хватай чужое, – бросил он ей.Джорджия засиделась за работой так долго и так устала, что проспала грозу, свалившую несколько помеченных серебряной краской деревьев в лесу. Затем она много работала утром, с удовольствием играя на фортепиано, напевая, записывая и стирая. Джорджия сочинила партии для всех инструментов, но она все время убеждала себя, что написанная на новом месте вещь совсем не обязательно должна быть хорошей.К четверти второго крепкого кофе было выпито так много, что ее начало потряхивать, и она спустилась в кухню перекусить. Мамаша Кураж уже ушла, поэтому Джорджия решила приготовить что-нибудь из предназначенного Динсдейлу бычьего сердца. Пока она его искала, зазвонил телефон. Это была Джеральдина из галереи:– Вы не знаете, где Гай? Приближается назначенный обед, а телефон в его машине занят. Я звонила в «Лук и нарцисс». Мне сказали, что он оплатил только до половины девятого.– О Господи, – взмолилась Джорджия, холодея. – Вы думаете, он попал в аварию?– Нет, скорее всего перегородили дорогу упавшие деревья или что-нибудь в этом роде. Прошлой ночью в Уэльсе дули сумасшедшие ветры.– Вы позвоните мне, когда он приедет?– Ну конечно. Как там в деревне?– Благодать. Раз уж вы позвонили, Джеральдина, не поможете ли? После переезда у нас появилась китайская ваза со щенком в голубых лентах. Должно быть, кто-то прислал нам ее в подарок на новоселье, а может, мне за первое место. Не знаете, от кого она?– Понятия не имею, – ответила Джеральдина. – Но мне пора поить «Мюэ» приглашенных Гаем гостей.С колотящимся сердцем Джорджия сидела, сжавшись, на диване у окна. Гай, такой честный, что даже Джордж Вашингтон по сравнению с ним распутник, пойман на лжи второй раз: первый – будто бы неправильно набранный номер, а теперь – вазочка со щенком якобы от Джеральдины. Ощущая головокружение и тошноту, она всю сегодняшнюю почту выбросила в мусорный бак. Ненавидя себя, она позвонила сначала в справочное бюро, а затем уже в «Лук и нарцисс».– Я очень извиняюсь, это Джорджия Сеймур.– О, миссис Сеймур, – пришла в восторг управляющая. – Я очень рада вашему звонку. Мы ваши горячие поклонницы, и это так мило, что ваш муж записал вас под другой фамилией. Мы все правильно думали, что вы молоды и милы. Я полагаю, вы звоните по поводу вашей цепочки со скорпионом.– Да, – обмирая, сказала Джорджия.– Моя дочка нашла ее в постели. Если вы продиктуете мне адрес, я отправлю цепочку почтой.– Это «Ангельский отдых» в утраченном рае, – сообщила Джорджия и повесила трубку.По файлу «Будущие выставки» в конторе Гая ей нашли формуляр Джулии. Джорджия набрала ее номер.– Она еще не вернулась из Уэльса, – ответил голос с сильным ратширским акцентом. – А ожидалась уже с час назад. А кто говорит?Но Джорджия опять повесила трубку. Ее первой эмоциональной реакцией стало освобождающее сознание того, что она не собирается сходить с ума, узнав, что Гай ей изменяет. Ее муж всегда был несокрушим в своей верности, а теперь попался. Подумав над тем, что же дальше делать, Джорджия решилась поехать к Джулии и посмотреть ей в глаза. Судя по ратширскому адресу, это было недалеко: «ТЕНИСТЫЙ КОТТЕДЖ, МИЛЯ-ЛЕЙН, ЭЛДЕРКОМБ».В дороге ее сопровождал ливень. Растерзанная Джорджия несколько раз чуть не стукнулась о другие машины. Но наконец отыскала очаровательную деревушку Стенли-Спенсер с ленивым заросшим ручьем, извивающимся между Хай-стрит и выцветшими красными коттеджами. Дорогу спросить было не у кого. Справа от воинского мемориала она увидела Миля-Лейн.Выбравшись из машины, Джорджия обнаружила на Динсдейле голубой бант со дня рождения, сорвала его, пристегнула поводок к ошейнику и потащилась по лужам. Она надеялась, что Миля-Лейн не растянется на милю, и хотела выяснить, с какой стороны Тенистый коттедж. Динсдейл припал носом к земле и, после того как протащил хозяйку мимо трех современных домов, бешено завилял хвостом перед тропинкой через чудесный сад, в котором цвели сциллы, примулы и ранние незабудки. За окном на столе были расставлены игрушки, а на крыльце кто-то обронил счет, выписанный Армстронгам.Дверь открыла пожилая женщина в красном макинтоше и помятой пластиковой шляпе от дождя.– Мне миссис Армстронг, – сказала Джорджия.– Ее нет.Тот же самый голос с ратширским акцентом, что и по телефону.– Я миссис Сеймур, – Джорджия старалась ровно дышать, – жена Гая, занимающегося выставкой миссис Армстронг.– Ах, да.Женщина в шляпке вдруг стала приветливей:– Джорджия Магуайр? У нас дома есть все ваши записи. Можно ваш автограф?Кое-как держа ручку, Джорджия вывела свою подпись на листке бумаги.– Я жду Джулию с минуты на минуту. Она ужасно переживает из-за выставки. Только что звонила. Уже четыре часа в пробке на мосту Северн. Там такой сильный ветер, что движение идет только по одной полосе. Мне нужно сбегать за детьми. А вы подождите, она скоро будет.«Эта женщина не знает ничего о связи Гая и Джулии, – подумала Джорджия, наблюдая, как та шлепает по лужам. – А может, я излишне впечатлительна?»Коттедж Джулии внутри был великолепен, весь увешан ее картинами.«Если она увела у меня мужа, – думала Джорджия, – я вправе распорядиться хотя бы ее спиртным». Нашлось вино из цветков бузины, что было лучше, чем ничего. Джорджия сделала глоток, затем открыла стол у окна и обмерла оттого, что там лежала стопка вырезок о «Рок-Стар» и фотография Гая из «Экспресс» в красивой серебряной рамке.С грохотом его закрыв, Джорджия радостно отметила, что Динсдейл оставил на бледно-голубой софе Джулии грязные следы. И когда зазвонил телефон, она сняла трубку.– Джу-Джу, – услышала Джорджия.– Нет, это Джорджия.Гай решил, что по ошибке набрал домашний номер.– Панда, привет, – бодро сказал он. – Я только что приехал в Лондон. Застрял на четыре часа на мосту Северн.– Я у Джулии, – перебила Джорджия, всего лишь констатируя свое пребывание в чужом доме. – Как давно у вас роман?В отчаянии мысли Гая стали медленно извиваться, как личинки в мусорном ведре, обданные кипятком. И его хватило только на:– Ты с ума сошла?– Ты сам с ума сошел по Джулии, – Джорджия вопила. – Ублюдок. Джеральдина не дарила тебе щенка. Ночью ты был с Джу-Джу Армстронг в «Луке и нарциссе» и записал ее под моим именем. «Вы выглядите так мило и молодо, миссис Сеймур, ваша цепочка со скорпионом у нас». Они пришлют мне ее по почте в «Ангельский отдых», чтоб ты больше не отпирался. Сколько это продолжается?Последовала пауза – Гай решил действовать решительно:– Ну были мы с ней раз или два в Лондоне.– В постели?– До прошлой ночи ни разу. Прости меня, Панда, мы много вместе работали, готовясь к выставке. Такие вещи случаются. Она еще почти ребенок, ну и влюбилась в меня потому, что ее брак неудачен. Я признал ее творчество, а ты знаешь, как благодарность перерастает в обожествление. Папочка все это время вел себя как епископ.– Но я не думаю, чтоб он ограничился «Луком и нарциссом». Ты хочешь на ней жениться?– Разумеется, нет: Послушай, она с минуты на минуту будет дома. Ничего ей не говори, чтобы не навести ее на мысли о чем-то более серьезном. Ты должна помочь мне защититься. Возвращайся домой, я подъеду. Уже выезжаю. Я люблю тебя.– Как ты смеешь приводить Динсдейла в этот бордель? – заорала Джорджия.По пути домой она чувствовала себя еще более потерянной. Дождь прекратился, радуга раскрасила небо. Цветущие вишни сияли неземным светом. Только вернувшись домой, Джорджия сообразила, что одета в пижаму. 19 Джорджия приняла душ и как раз чистила зубы, чтобы избавиться от кислого вкуса во рту, когда позвонили в дверь.Подбежав к окну, она увидела красные волосы Джулии. Надо выяснить, совпадает ли ее версия с оправданиями Гая. Распахнув окно, Джорджия сказала, что через минуту спустится. Натянув старый серый свитер и леггинсы, взъерошив волосы и слегка подрумянившись, она удивленно обнаружила, что выглядит прекрасно. Душиться она не стала. Джорджия решила прикинуться великодушной. Сбежав вниз, она открыла Джулии, одетой в джинсы и рубашку поло с воротником. Ее волосы были зачесаны назад в конский хвост. Она выглядела еще моложе Флоры.Джорджия развела руками:– Джулия, бедный маленький утенок, мне так жаль.– Не трогай меня. Джулия довольно сильно ее оттолкнула.– Хорошо, ну давай хотя бы выпьем.И только когда они перешли в гостиную, Джорджия вспомнила безликого мужчину в полосатом костюме с картин Джулии. Две из них до сих пор висели на стене.– Я не хочу.Джулию передернуло, словно у нее малярия, взгляд был пристальным.– Как много Гай рассказал тебе?– Ну, то, что прошлой ночью он был с тобой в постели в первый раз и что раз или два вы проводили время в Лондоне. Девушки всегда на него вешаются.– Вешаются? – Джулия подобралась на софе. – У нас с Гаем роман уже почти два года. И, с тех пор как вы переехали в «Ангельский отдых», мы спим вместе фактически каждую ночь, если он в Лондоне.– Ну не преувеличивай, – сказала Джорджия, налив себе столько «Бакарди», что для кока-колы осталось места только на дюйм.– Он любит меня, – говорила Джулия. – Ведь у него же не было другой женщины с тех пор, как вы поженились.– Я знаю, – согласилась Джорджия. – Он был прекрасным мужем.– А им абсолютно пренебрегали. Ведь все, что ты на вечеринке сделала, – упрекала Джулия, – это сожгла брокколи и плохо промыла салат.«Гай пожаловался», – подумала Джорджия, перенося бокал к окну и любуясь бледной зеленью леса под темными грозовыми тучами.– Ты совершенно не интересовалась его галереей. Даже не запомнила мое имя.– Зато теперь, надо полагать, я могу называть тебя Джу-Джу, – съязвила Джорджия; она уже достаточно выпила, чтобы обнажить всю стервозную сущность. «Бакарди» жег пустой желудок.– Ты никогда не разделяла его интересов, – продолжала Джулия.– Ну да, и не собираюсь разделять его интерес к тебе.– И ты бесконечно заводишь романы.– Вот уж я – нет . Всего лишь один с тех пор, как мы поженились, и то давно, – сказала Джорджия, считая, что роман с Танкреди может не приниматься в расчет: он длится так долго.Динсдейл прыгнул на стул рядом с камином, с вечеринки не чищенным. Джорджия пересекла комнату и уселась в кресло.– Мы прекрасно жили с Беном, – горько говорила Джулия. – А Гай домогался меня и домогался. Мужа это смешило, он называл его грязным старикашкой – ГС. Наконец я из жалости уступила, мне казалось, что он одинок и ему скучно в браке с тобой, а теперь я по-настоящему в него влюбилась. И от счастливых семейных уз не осталось ничего.– Ну, если быть справедливой, ты тоже в этом виновата.Джорджии не понравилось ни прозвище, ни сокращение ГС. Она считала только себя вправе обзывать Гая.– А вообще я не могу представить, чтобы Гай кого-то домогался. Мы любим друг друга. Скучающие мужья не контролируют каждый шаг своей жены, как он это делал.– Ты тупица, – почти с жалостью продолжала Джулия. – За твоими передвижениями в Лондоне следили для того, чтобы ты нас не застукала.Сунув руку в задний карман джинсов, Джулия достала красную записную книжку:– Взгляни.Джулия ее перелистала:«У Джорджии запись, Джорджия у Промо, у Джорджии запись, Джорджия в Америке – это все подарки нам».Записи зеленой ручкой стрелой пронизывали две недели в феврале и марте.– Гай говорил тебе, что у него дела, а не мог оторваться от меня. А вот ключ от его квартиры.Словно гипнотизируя, она вертела ключом перед носом Джорджии.– А зачем он тебе? – спросила Джорджия, делая еще один большой глоток «Бакарди» для поддержки. – Ведь ты пролезешь в любое отверстие.– Прекрати напиваться, – вскричала Джулия.– Ну а как Бен в это вписался? – поинтересовалась Джорджия, собирая уши Динсдейла над головой. – Его расписание вас устраивает?– Бен работает в Челмсфорде, – выдавила Джулия сквозь стиснутые зубы, – и проводит вне дома всю неделю, продает компьютеры. Здесь препятствий нет.– Почерк на розовом конверте, – Джорджия еще раз изучила записи в блокноте, – твой.– Конечно. И это я подарила ему вазу с китайской собачкой на день рождения. Когда он не дома, все время мне звонит – и когда ездит за горючим для сенокосилки, и когда отправляется выпить со священником.Джулия разошлась и не могла остановиться.– И «Ангельский отдых» я увидела раньше тебя, – запинаясь, сказала она. – Мы спали в комнате, когда ты была в Лондоне на «Воскресной почте».Перестав трепать уши Динсдейла, Джорджия закрыла глаза и вздохнула. Действие анестезии начало проходить. Встав на ноги, она попыталась обрести чувство собственного достоинства, в то время как все вокруг рушилось.– Я не верю ни единому твоему слову. Гай не такой.Она заметила приближающийся свет с шоссе, а толстый хвостик Динсдейла вновь хлестал ее по ногам. Приехал Гай. Она так отчаялась, что не могла его встретить, и ей хотелось только заснуть.– Он называл меня своей второй Перигрин, – тихо произнесла Джулия.Джорджия замерла. В сердце вонзилось острие.– Он... что?– Называл Перигрин.Перигрин была школьной любовью Гая в Веллингтоне, единственной в его жизни неразделенной страстью. Перигрин утонула, выпав из лодки во время вечеринки в Кембридже. Гай потом признавался, что только страх перед самоубийством остановил его. Событие было так печально – он помнил о ней столько лет, – что привлекло к нему Джорджию с первого дня их встречи. Имя и память о Перигрин были священны, эту его любовь жена уважала и никогда к ней не ревновала.– Я могу показать письма, все доказывающие, и еще фотографии, на которых Гай снимал меня обнаженной, – всхлипнула Джулия.– Это не доказательство, раз на них нет его, – возразила Джорджия, когда Гай входил в комнату.Он выглядел агрессивным, как маленький мальчик, пойманный на краже конфет с поличным.– Похоже, что твой роман с миссис Армстронг длится чуть дольше, чем ты говорил.Гай разжал губы, нисколько не смутившись:– Ну что ж, если она говорит.– А она говорит, – Джорджия направилась к бару.– Если тебе, Джу-Джу, нетрудно подняться со мной наверх и заглянуть в чемоданчик под кроватью Гая-Гая, ты обнаружишь там кучу фотографий, сделанных Гаем, где я без ничего. И, хоть и неприятно мне это тебе говорить, на фоне «Ангельского отдыха».– Но ты же говорил, что с ней не спишь! – вскрикнула Джулия, повернувшись к Гаю:– А мне – что был с тобой в постели только однажды. Я думаю, что вам надо обо всем договориться.Схватив бутылку, Джорджия повернулась к Гаю.– Ты просто лицемер, и я от тебя ухожу. А сейчас пойду в свободную комнату.На кухонном столе она обнаружила записку, оставленную еще раньше Мамашей Кураж для нее. «Джорджия – сдача в конверте , сердце в морозильнике». Поднявшись в свободную комнату, Джорджия почувствовала, как закипает. Она сняла одежду и залезла под одеяло. И тут вспомнила, что именно здесь Гай спал с Джулией. Здесь хранилась дорогая мелочь, например, эльзасский фарфор, выигранный Флорой в восемь лет на ярмарке в Хемпстеде. На окнах висели ужасные занавески, оставшиеся от прежних жильцов, контрастируя с такими же ужасными обоями. Интересно, говорил ей Гай, что эта комната еще не отделана, или они были слишком заняты постелью? Она застонала, сделав большой глоток «Бакарди». Надо бы позвонить Идеальному Хомо, чтобы он завтра утром принес другие занавески, – впрочем, какая разница, если она отсюда уходит? Увидев отражение своего красного лица, она сообразила, что это зеркало на туалетном столике так повернуто. Гай всегда любил за собой наблюдать. Она услышала звук отъезжающего автомобиля и, бросившись к окну, увидела, как зеленые огоньки скрываются в тополиной аллее.– Проститутка, – завопила она и, придя в ярость, помчалась вниз, неистовая, как древние берсерки. Для начала она вдребезги разнесла вазу Джулии, а ворвавшись на кухню, принялась бить бокалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37