А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR Денис
«Дин Кунц. Дом Грома. Маска»: ЭКСМО; Москва; 2001
ISBN 5-04-008130-8
Оригинал: Dean Koontz, “The House of Thunder”
Перевод: В. Шуляков
Аннотация
Попав в страшную автомобильную катастрофу, молодая привлекательная женщина, талантливый физик Сюзанна Тортон, теряет память. Врачи выводят ее из состояния полной амнезии, но по непонятной причине у нее оказываются заблокированными участки памяти, касающиеся ее прошлой работы в сверхсекретной корпорации `Майлстоун`. Последствия аварии усугубляются тем, что Сюзанна оказывается в плену леденящих кровь кошмаров, связанных с давним убийством ее жениха.
Дин Кунц
Дом Грома
Посвящается Герде
К моему стыду, я не написал этих слов, когда начинал эту книгу, сейчас я исправляю свою оплошность.
Часть первая
Страх приближается исподволь...
1
«Неужели я ослепла?!» — подумала она, очнувшись. Перед глазами проплывала тьма, окрашенная в пурпурные тона, зловещие бесформенные тени блуждали во мраке. Она уже готова была закричать от ужаса, когда темнота вдруг плавно перешла в дымку, а дымка обернулась белым потолком из звукопоглощающих плиток.
Пахло свежевыглаженным постельным бельем. Ноздри щекотал запах антисептики, дезинфицирующих средств и спирта.
С первым же поворотом головы пронзительная боль мучительным разрядом просверлила череп от виска к виску. От судороги она зажмурилась, а когда снова смогла открыть глаза, то обнаружила, что лежит в больничной палате.
Как она в нее попала, припомнить не было никакой возможности. Она даже не могла восстановить, в каком городе находится эта неизвестная ей больница.
Что со мной?
Своей пугающе слабой рукой она сумела дотянуться до лба и обнаружила на нем повязку, покрывающую весь лоб до самых волос. К тому же ее коротко остригли. Ведь были же у нее когда-то пышные и длинные волосы?
Держать руку поднятой не было больше сил; она уронила ее на край кровати.
Левой рукой она не могла шевелить вовсе — та была накрепко прибинтована к поручню кровати, и из нее торчала игла. Ее силы поддерживали внутривенными вливаниями, рядом с кроватью стояла хромированная стойка для капельницы, в пластмассовом сосуде слегка вздрагивала жидкость — раствор глюкозы.
Она вновь смежила веки, решив про себя, что все это ей лишь мерещится. К ее удивлению, когда она, открыв глаза, огляделась вокруг, все осталось на своих местах. Та же больничная палата, тот же белый потолок и те же белые стены, зеленоватая плитка на полу и бледно-желтые занавески по сторонам большого окна. За окном виднелись высокие вечнозеленые деревья неизвестной ей породы и пасмурное небо с редкими островками голубизны. В палате стояла вторая кровать, пустая, так что она была здесь в полном одиночестве.
Для того чтобы она не упала на пол, на ее кровати имелось ограждение с боков. Она беспомощна, словно младенец в колыбели.
Она вдруг поняла, что не знает своего имени. Не знает своего возраста, вообще ничего о себе не знает.
Она стояла перед высокой глухой стеной, не ведая, как пробраться через нее к бесценным сокровищам своей памяти. Все попытки преодолеть препятствие успеха не имели, стена стояла нерушимо. Ледяной цветок страха раскрывал свои холодные лепестки у нее под сердцем. Еще несколько отчаянных, судорожных шагов на ощупь в полной темноте. Тупик.
Амнезия. Повреждение головного мозга.
Эти черные слова безжалостно возникли в ее сознании. Она попала в катастрофу и получила серьезную травму головы. Да, так и есть, и теперь ей предстоит жизнь калеки, беспомощной и жалкой. От такой перспективы ее бросило в дрожь.
Внезапно, однако, неизвестно какими путями, имя ее вернулось к ней. Сюзанна. Сюзанна Тортон. Тридцати двух лет от роду.
Неожиданный прилив воспоминаний оказался, впрочем, скорее игрой случая. Она не смогла восстановить в памяти ничего, кроме своего имени с фамилией и возраста. Она старательно обшаривала все закоулки памяти, но была не в силах припомнить, где жила прежде. Где и кем работала? Была ли замужем? Были ли у нее дети? В какую школу она ходила в детстве? Какие блюда больше всего любила? Какую музыку? Ответа не было ни на один из вопросов, независимо от того, были ли они жизненно важными или пустяковыми.
Амнезия. Повреждение головного мозга.
Страх заставил ее сердце биться чаще. Затем, в какой-то момент, она с облегчением вспомнила, что этим летом она поехала во время своего отпуска в Орегон. Откуда она уехала и куда должна была вернуться — это было покрыто мраком, но, по крайней мере, она теперь знала, где находится. Где-то в штате Орегон. Последнее, что высветилось в ее памяти, оказалось великолепной горной дорогой. Почему-то именно этот пейзаж вернулся к ней во всех, даже самых мельчайших деталях. Она мчалась в машине по шоссе, по сторонам которого росли сосны, где-то совсем рядом плескалось море, она слушала радио и наслаждалась прекрасным безоблачным утром. В какой-то момент она миновала сонную деревушку с домами из камня и дерева, затем обогнала пару медленно ползших по шоссе грузовиков, затем ехала по дороге в полном одиночестве, затем... затем...
Пустота, провал в памяти. Затем она очнулась в смятении, с глазами, совершенно отвыкшими от дневного света, в этой больнице.
— Так, так. Ну, наконец-то.
Сюзанна повернула голову, пытаясь увидеть, кто говорит с ней. В глазах от боли опять все поплыло, молния снова пронзила череп.
— Как себя чувствуете? Пока вид действительно бледный, но чего же вы хотите? После того, что с вами стряслось, это совсем не удивительно. По-другому и быть не может, это совершенно естественно.
Голос, как оказалось, принадлежал медсестре, которая подошла к кровати со стороны двери. Сестра была пышной, но не чрезмерно, женщиной в возрасте, с начинающими седеть волосами, с теплым взглядом карих глаз и с широкой улыбкой на лице. Она носила очки в светлой оправе, в настоящий момент они, закрепленные на цепочке, покоились поверх халата, облегающего ее пышные формы.
Сюзанна попыталась что-то сказать в ответ. Но язык не слушался ее.
Даже слабое усилие, необходимое для артикуляции, вызывало у нее головокружение, она едва не потеряла сознание. Она еще больше испугалась сама за себя.
Медсестра подошла поближе к кровати и ободряюще улыбнулась.
— Я же говорила, милая моя, что ты обязательно выкарабкаешься. Я просто была уверена в этом. Не все, кстати, здесь разделяли эту уверенность. Но я-то знала, что ты будешь молодчиной. — Сестра нажала одну из кнопок на табло, укрепленном рядом с кроватью.
Сюзанна снова попробовала ответить, и на этот раз ей удалось издать слабый звук, больше, правда, похожий на кашель. Она вдруг представила себе, что вполне могла навсегда лишиться дара речи. Неужели ей придется всю оставшуюся жизнь не произносить ничего, кроме этих ужасных, похожих на крик животного звуков! Ведь, насколько ей помнится, повреждение головного мозга иногда приводит к потере речи. Не случилось ли это и с ней?
Голова гудела, сосуды сжимал страшный спазм. Ее раскручивала какая-то гигантская карусель, раскручивала все быстрее и быстрее, и она молила, чтобы кто-нибудь прекратил это вызывающее дурноту движение.
Медсестра, должно быть, заметила отчаяние в глазах Сюзанны и ласково заговорила:
— Ну же, ну же, успокойся, детка. Все будет хорошо. — Она проверила капельницу, затем приподняла запястье правой руки у больной и стала считать пульс.
«Боже мой! — думала Сюзанна. — Я не могу разговаривать. Возможно, ходить я тоже не смогу».
Она попыталась пошевелить ногой под одеялом. Оказалось, что ног своих она почти не ощущает; они были такими тяжелыми, налитыми свинцом, как и руки.
Медсестра отпустила ее руку, но Сюзанна вцепилась пальцами в подол халата и отчаянно пыталась что-то произнести.
— Ну не торопись, милая, — ласково посоветовала медсестра.
Но Сюзанна чувствовала, что ей надо подстегивать себя. Она вновь была на грани обморока. К боли в голове прибавились черные тени, которые все больше заслоняли от ее взора окружающий мир.
В палату вошел врач в белом халате, он явился, вероятно, по вызову медсестры. Крепко сложенный, с обветренным лицом, на вид лет около пятидесяти. Прямые черные волосы были зачесаны без пробора назад.
Когда он подошел к кровати, Сюзанна умоляюще взглянула на него и спросила: «У меня парализованы ноги?»
Она думала, что ей удалось сказать это вслух, но почти сразу эта надежда развеялась в прах. Прежде чем она смогла сделать новую попытку, клубящаяся чернота затмила ее взор, ограничив поле зрения сначала небольшим кружком, который вскоре превратился в жалкую точку.
Затем наступила темнота.
Она погрузилась в сон. Сон был тяжелый, ужасный, кошмарный.
Наверное, уже в двухсотый раз ей снилось, что она попала в «Дом Грома» и снова всюду вокруг кровь, теплая кровь.
2
Когда Сюзанна открыла глаза, головной боли не было и в помине. Зрение тоже прояснилось, головокружение прекратилось.
Наступал вечер. За окном начинало темнеть, в палате горел неяркий свет.
Капельницу уже унесли. Бледные, исколотые иглами, неправдоподобно худые руки Сюзанны лежали поверх простыни и являли собой весьма жалкое зрелище.
Сюзанна повернула голову и увидела рядом с кроватью все того же врача с обветренным лицом. Он возвышался над ней, взгляд его был устремлен на нее сверху вниз. Взгляд этот обладал какой-то странной, тревожащей властью, казалось, его карие глаза смотрят не на нее, а скорее внутрь ее, тщательно извлекая все секреты из тайников ее души. При этом сами глаза врача не выдавали никаких чувств своего обладателя, они были будто стеклянными.
— Что... случилось... со мной? — спросила Сюзанна.
Она могла теперь говорить. Голос ее был слабым, хрипловатым и, вероятно, трудным для восприятия, но теперь все ее страхи о пожизненной немоте в результате травмы мозга рассеялись как дурной сон.
Слабость, однако, оставалась. Ее жалкие запасы сил уменьшались с каждым произносимым словом, даже шепот давался ей с трудом.
— Где я... нахожусь? — прошептала она срывающимся голосом. Каждый трудный звук болью обжигал горло.
Врач не сразу ответил на ее вопрос. Сначала он взял в руки пульт управления, от которого тянулся провод, исчезающий под кроватью, и нажал одну из четырех кнопок. Часть кровати вместе с подушкой приподнялась, приводя Сюзанну в сидячее положение. Затем врач положил пульт на столик у кровати и наполнил водой из металлического графина стакан.
— А теперь пейте, но очень-очень медленно, — посоветовал он. — Прошло довольно много времени, с тех пор как вы в последний раз пили и ели таким вот привычным образом.
Сюзанна благодарно припала к воде. Вода была изумительна вкусна. К тому же она успокаивала ее раздраженное горло.
Когда Сюзанна выпила воду, врач взял стакан из ее рук и поставил его обратно на столик. Он отстегнул от своего нагрудного кармана крошечный фонарик в виде ручки, наклонился и стал внимательно обследовать ее глаза. Его собственные глаза оставались все такими же непроницаемыми, спрятанными под густыми бровями, к тому же он наморщил лоб, что придавало его лицу какой-то недовольный вид.
В ожидании конца этой процедуры Сюзанна пыталась пошевелить ногами под одеялом. Несмотря на ужасную слабость и ощущение страшной тяжести, ноги слушались. Значит, и паралич ног миновал ее.
Доктор, закончив обследование глаз, вытянул ладонь в нескольких дюймах от лица Сюзанны.
— Вы видите мою руку?
— Да, безусловно, — ответила та. Голос, оставаясь слабым и дрожащим, теперь, по крайней мере, стал не таким хриплым и неразборчивым.
Что касается голоса доктора, то он, на ее слух, оказался густым, с легким гортанным акцентом, который она, пожалуй, не смогла бы четко определить. Доктор продолжал:
— Сколько пальцев я поднял сейчас вверх?
— Три, — ответила она, сообразив, что ее проверяют на симптомы сотрясения головного мозга.
— А сейчас сколько?
— Два.
— А теперь?
— Четыре.
Врач в знак одобрения закивал, и глубокие морщины, прорезавшие его лоб, слегка разгладились.
Глаза доктора тем не менее продолжали внимательно разглядывать ее, и это было весьма неприятно.
— Вы помните, как вас зовут?
— Да. Я — Сюзанна Тортон.
— Правильно. А ваше второе имя?
— Кэтлин.
— Отлично. Сколько вам лет?
— Тридцать два.
— Хорошо. Очень хорошо. Все говорит о том, что у вас в голове полная ясность.
Голос Сюзанны вдруг снова стал хриплым и невнятным. Она прокашлялась и сказала:
— Но это практически все, что я могу вспомнить о себе.
Брови доктора, так и не разгладившие до конца его лоб, снова сошлись и разделили морщинами его квадратное широкое лицо.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, я не могу вспомнить, где я жила раньше... где работала... была ли замужем...
Он внимательно посмотрел на нее, затем проговорил:
— Вы живете в Ньюпорт-Бич в Калифорнии.
Как только он произнес название этого города, в ее сознании возник ее дом — затейливого испанского стиля, с красной черепичной крышей, с белыми стенами, с видом из окон на несколько высоких пальм во дворе. Но сколько она ни силилась вспомнить, ни название улицы, ни номер дома так и не пришли ей на память.
— А работаете вы в корпорации «Майлстоун» в Ньюпорте, — добавил доктор.
— "Майлстоун"? — повторила Сюзанна. Сквозь туманную дымку в ее сознании возник какой-то слабый свет при упоминании этого названия.
Врач продолжал внимательно вглядываться в нее.
— Что случилось?! — нервно вскрикнула Сюзанна. — Почему вы так смотрите на меня?
Доктор от неожиданности заморгал, затем как-то неловко улыбнулся. Было ясно, что ему пришлось искусственно вызывать улыбку у себя на лице, и от этого она получилась натянутой.
— Как вам сказать... я ведь очень беспокоюсь за вас. И хотел бы убедиться, что вы на пути к выздоровлению. Ничего удивительного в вашей временной потере памяти нет, к тому же этот симптом легко поддается лечению. Но, к сожалению, в вашем случае мы имеем дело с несколько иной вещью, чем временная потеря памяти, нам надо будет выработать особый подход. Поэтому-то так важно для меня знать, говорит ли название «Майлстоун» что-нибудь вам или нет.
— "Майлстоун", — задумчиво повторила Сюзанна. — Да, пожалуй, в нем есть что-то знакомое мне. Что-то слегка знакомое.
— Так вот, вы работали там физиком. Вы получили степень доктора в Калифорнийском университете несколько лет тому назад, и сразу же после этого вам была предложена работа в «Майлстоуне».
— Да-да, — поддакнула она, и в памяти стали вырисовываться какие-то более четкие контуры.
— Нам удалось уже узнать кое-что о вас от ваших коллег по «Майлстоуну», — продолжал врач. — У вас нет детей, вы не замужем и никогда не были замужем. — Он посмотрел на нее, чтобы проверить ее реакцию на сказанное. — Ну как? Теперь все встает на свои места?
Сюзанна вздохнула с облегчением.
— Да. В какой-то степени. Кое-что возвращается в память... но не все. Скорее отдельные фрагменты, куски.
— Это займет еще некоторое время, — подбодрил доктор. — После такой травмы, как у вас, нельзя надеяться на мгновенное выздоровление.
У Сюзанны накопилось немало вопросов к доктору, но все возрастающая слабость пересиливала ее любопытство. Она откинулась на подушки, чтобы перевести дух, и попросила еще воды.
На этот раз врач налил в стакан не больше трети его объема и снова предупредил, чтобы она не торопилась.
Сюзанна и сама чувствовала, что ей надо быть осторожной. Отпив всего несколько глотков, она почувствовала такую тяжесть в желудке, как будто съела сытный ужин. Утолив жажду, она произнесла:
— Не знаю вашего имени.
— О, извините, я не представился. Витецкий. Доктор Леон Витецкий.
— Я услышала, что вы говорите с акцентом. Я ведь не ошиблась, нет? Витецкий... наверное, это влияние польского языка?
Доктор почему-то смутился, отвел взгляд в сторону.
— Да, я остался сиротой во время войны. Приехал в эту страну в 1946 году, когда мне было семнадцать лет. Меня сюда пригласил мой дядя. — Доктор вдруг стал говорить медленней, его речь стала напоминать тщательно выученный монолог. — Я утратил большую часть моего польского акцента, но боюсь, что совсем от него мне никогда не избавиться.
Видимо, сама того не желая, Сюзанна затронула неприятную для доктора тему. Любое упоминание о его акценте вызывало у врача странное смущение.
Он сразу же заговорил о другом, перейдя опять на скороговорку:
— Я главврач этой больницы, у меня в подчинении весь персонал. Кстати, вы имеете представление о том, где мы с вами сейчас находимся?
— Да, я, кажется, припоминаю, что поехала провести свой отпуск в Орегон, но не скажу точно, в какое место я направлялась. Вероятно, эта больница где-то в Орегоне, не так ли?
— Да. Этот город называется Уиллауок. Население — около восьми тысяч. Этот город — центр округа. Округ Уиллауок — по большей части сельский, поэтому здесь ничего нет, кроме нашей больницы.
1 2 3 4 5