Я уверена, что тепло будет полезно твоему желудку.
Она уже наполнила грелку и положила ее под одеяло.
– Разве так не лучше? А теперь просто закрой глаза и забудь обо мне. Может быть, ты сможешь немного вздремнуть.
В этот момент яхту сильно качнуло. Эдит застонала и закрыла уши руками.
– Как я могу спать, когда такое происходит? Как ты можешь себя вести, как будто ничего не боишься? Я знаю, что это не так. Тебе просто нравится показывать всем, какая ты замечательная. Повторяю тебе, я этому не верю. Ты можешь здесь остаться, если хочешь, но не надейся, что я буду благодарить тебя.
Эдит сняла свои руки с ушей, немного приподняла голову и зло посмотрела на медсестру.
– Я думаю, ты промокла из-за того, что вы были на палубе вместе с Кимом. Я знаю, я слышала его голос. Ты, конечно, расскажешь ему, как я была испугана, чтобы доказать, что ты лучше меня.
– Это действительно был Ким – он просил меня передать, что сочувствует тебе. К тому же у меня нет привычки разносить сплетни, Эдит. Поэтому я не буду обсуждать твое состояние ни с Кимом, ни с кем-либо другим. Давай не будем сейчас об этом говорить, просто попытайся отдохнуть. Я думаю, больше не будет грома. Да и дождь уже не такой сильный, как был.
Может быть, именно профессиональный тон Деборы, ее спокойная манера держаться успокоили Эдит. Она закрыла глаза и повернулась лицом к стене. Возможно, она действительно заснула: во всяком случае она больше ничего не сказала.
Глава седьмая
Дебора не стала спать. Она решила сидеть и ждать, когда Ренлоу принесет чай. Она подумала, что если ее пациентка не захочет чаю, то она не откажется и выпьет чашечку.
Ренлоу принес чай и сказал, что остальные гости, в том числе и мистер Инглмен, решили обедать в своих комнатах.
– Кроме мистера Кроффорда, – стюард с трудом подавил улыбку. – Он говорит, что ему нравится шторм. А мистер Инглмен попросил меня известить вас, что с ним все в порядке и он останется в своей каюте до утра. Хотите, я принесу вам обед, мисс Мак-Гарти, или вы предпочитаете, чтобы вам накрыли как обычно, в столовой?
Дебора подумала, что ей не захочется обедать в одиночестве. С аппетитом у нее все было в порядке, но она попросила Ренлоу принести ей чего-нибудь легкого, может быть, горячего супа.
– Как насчет омлета?
Дебора согласилась, сказав, что это было бы прекрасно.
– Могу ли я предложить мисс Эдит прохладительный напиток, например, имбирное пиво, если она не желает чаю?
– Как же я об этом не подумала, Ренлоу? Имбирное пиво – это как раз то, что нужно! И еще, может быть, немного крекеров. И если вам не трудно еще раз сходить в мою каюту, принесите, пожалуйста, маленькую сумочку, похожую на женскую косметичку. Там у меня лежат успокоительные таблетки. Надеюсь убедить мисс Эдит принять одну, чтобы она могла поспать ночью. Думаю, к утру море успокоится.
– Эти тропические штормы длятся недолго. Я буду рад принести вашу сумочку.
Когда Эдит снова проснулась, она отказалась от чая, но все же разрешила медсестре дать ей пару глотков имбирного пива. Она пила его через соломинку. Дебора помогла ей поднять голову, потому что Эдит уверяла, что боится поднять ее сама.
– Тебе не надо вставать, – сказала Дебора. – Я дам тебе успокоительную таблетку, которая поможет тебе заснуть. Когда утром ты снова проснешься, то будешь отлично себя чувствовать. Шторм кончится, и будет светить солнце.
– Не думаю, что я когда-нибудь снова буду хорошо себя чувствовать. Мне кажется, что все мои внутренности вырваны и вытянуты наружу, и голова у меня раскалывается. Я никогда не принимаю снотворного, боюсь, что если я его приму, то могу никогда не проснуться; хотя, я думаю, тебе было бы все равно, если бы это случилось.
– Конечно, мне было бы не все равно. Я не стала бы давать тебе никаких лекарств, которые могли бы принести вред. Не забывай, я же медсестра. – Дебора заставила себя улыбнуться.
– Ты этим и пользуешься, не правда ли? Если бы ты не была медсестрой, тебя бы здесь не было. Дяде Эдварду не нужна медсестра. И сейчас очень удобный случай, чтобы сказать тебе, что ты не получишь от него ничего, кроме этого морского путешествия.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Нет, ты все прекрасно понимаешь. Дядя Эдвард – старый человек. В этот раз он поправился, а в другой раз этого может и не произойти. На днях он сказал мне, что собирается употребить почти все свои деньги не благотворительные нужды. Он добавил, что говорил с тобой об этом, и, наверное, это ты повлияла на него.
Дебора не могла сдержать негодования.
– Твой дядя действительно однажды упомянул о том, что собирался оставить немного денег какому-то учреждению, в котором он был заинтересован. Но я уверена, что он и о тебе не забудет, Эдит.
– Ты что, пытаешься убедить меня в том, что ты замолвила за меня словечко?
– Я ни в чем не пытаюсь тебя убедить. – Было бесполезно убеждать Эдит, если она не хотела этого слышать.
– Ты хочешь убедить меня, что тебе безразлично, упомянет тебя дядя Эдвард в своем завещании или нет? – Эдит презрительно засмеялась и приподняла подушку, чтобы ее голова была выше.
– Если бы он даже это сделал, я бы не приняла денег. – Дебора напомнила себе, что она должна смотреть на Эдит как на пациентку.
– Да это просто смешно! Конечно, ты бы приняла это. Даже миссис Шуберт сказала мне, что ей кажется, единственная цель твоей поездки – то, что здесь у тебя больше времени обрабатывать дядю Эдварда.
Дебора уже поняла, что миссис Шуберт не любила ее, но у нее и в мыслях не было, что она может так о ней говорить. Дебора не пыталась скрыть свое возмущение.
– Ты можешь сказать миссис Шуберт, что у меня нет никаких видов – если вы хотите называть это так – на твоего дядю. Я всегда работала за жалованье, и мне не стыдно говорить об этом. Но я считаю за правило не принимать от пациента ничего, кроме того жалованья, которое я получаю.
– В этой поездке ты не заработала жалованье. – Эдит снова презрительно рассмеялась. – Ты ничего не делаешь для дяди Эдварда, кроме того, что стараешься умаслить его. И почти все свое время проводишь с Кимом. Я тебя предупреждаю – лучше оставь Кима в покое, или ты пожалеешь.
– Я думаю, ты не знаешь, что говоришь, Эдит. – Дебора пыталась говорить как можно спокойнее.
– Наверное, ты думаешь, я не знаю, что ты провела весь день наедине с Кимом на Ямайке, что вы ездили за город и на обратном пути остановились выпить несколько стаканчиков?
Один стаканчик, могла бы ответить Дебора. Так же она могла сказать, что между ними ничего, кроме того, что они съездили на машине за город, не было. Но в любом случае Эдит бы этому тоже не поверила.
К счастью, до того, как Дебора ответила, Ренлоу внес поднос с ужином. Омлет, гренки и кофе предназначались медсестре, и чашку бульона, который, как он сказал, мисс Эдит могла бы выпить.
– Я ничего не хочу, – еще раз повторила Эдит. И как только стюард закрыл дверь, она сказала:
– Ты что, собираешься обедать в моей комнате?
Деборе совсем не хотелось этого делать. Но она решила не позволить Эдит выгнать ее вон. Она постарается уговорить ее выпить немного горячего бульона. И если та не захочет принять успокоительное, Дебора могла бы добавить его в бульон. Эдит уже до того взвинтила себя, что без успокоительного она вряд ли бы заснула.
– Ренлоу говорит, что каждый обедает в своей каюте. Я не хотела бы есть в одиночестве в столовой. И потом, я подумала, что могла бы помочь тебе приготовиться ко сну. Тебе захочется снять свою одежду. Я была бы рада сделать тебе массаж, Эдит. Это помогло бы тебе расслабиться. И я уверена, что доктор обязательно настоял бы на том, чтобы ты приняла успокоительное средство.
– Ну, ты ведь не доктор. Я уже сказала тебе, что никогда не принимаю снотворного. Я думаю, что если ты хочешь помочь мне раздеться, я бы лучше себя чувствовала в пижаме. И если ты настаиваешь, может быть, я выпью немного бульона. Пока еще меня не стошнило от его запаха. Но сначала я попробую сесть. Посмотрю, как это у меня получится.
Дела пошли лучше, чем могла бы надеяться пациентка. Шторм постепенно шел на убыль, но яхта испытывала довольно сильную качку, так что Эдит было бы трудно раздеться без посторонней помощи.
Пока она была в ванне, Дебора положила в бульон успокоительное. Оно было такое слабое, что его нельзя было почувствовать на вкус и не могло причинить никакого вреда. Это было лекарство, для которого не требовалось предписания доктора.
К тому времени, когда она, наконец, добралась до своего омлета, он уже был холодный и совсем не пышный. Впрочем, к этому времени у Деборы уже не было аппетита. Эдит выпила почти весь бульон и сказала немного недовольным тоном, что, пожалуй, сможет заснуть, если Дебора сделает ей массаж спины.
– Но только без спирта, – попросила она. – А то мне будет очень холодно. Теперь мне, слава Богу, тепло. В той большой бутылке, которая стоит на нижней полке в медицинской аптечке, есть немного жирного лосьона. Я пользуюсь им, чтобы моя кожа не становилась слишком сухой. Но я никогда не достаю до спины, так что массаж – это хорошая мысль.
Дебора достала лосьон и начала растирать спину Эдит, пока мышцы той не расслабились. Она знала, что могла хорошо делать любой вид массажа. Многие пациенты говорили ей, что ее прикосновение было легким, почти исцеляющим.
Если Эдит и оценила все, что медсестра сделала для нее, она ничем это не выказала. По крайней мере она перестала повторять свои обвинения и угрозу в ее адрес, если она не оставит Кима в покое.
Ее пациентка засыпала, поэтому Дебора могла уйти. Она пожелала Эдит спокойной ночи и выразила надежду, что утром та будет хорошо себя чувствовать.
Потом она сказала себе, что забудет обо всем, что наговорила ей Эдит. Она больше не могла чувствовать жалости к Эдит. Она жалела мистера Инглмена, потому что он был прав – его племяннице не было никакого дела до своего дяди. Ее интересовали только его деньги.
Дебора решила сказать Киму, что они не могут быть друзьями во время оставшейся части путешествия. Еще она поняла, что ей следует опасаться Эдит. Не было никаких сомнений, что Эдит не остановится ни перед чем, чтобы убрать Дебору со своего пути. Не только из-за Кима, но и из-за мысли о том, что Дебора служит ей препятствием в получении наследства.
Возможно, ей следовало передать все ее обвинения мистеру Инглмену? Но нет, медсестра не могла говорить таких вещей своему пациенту. Это было против ее принципов, как если бы она приняла от него деньги или ценные подарки.
Глава восьмая
На следующее утро снова светило солнце, и вода в море серебрилась и, казалось, танцевала. Было невозможно поверить, что накануне они выдержали ужасный шторм.
Все пассажиры спешили выйти из кают на палубу. После «утреннего моциона», как пациент Деборы называл свою ежедневную прогулку, мистер Инглмен решил немного позагорать в кресле на палубе.
– Почему бы тебе не поинтересоваться своим вторым пациентом? – спросил он, и в его глазах мелькнул озорной огонек. – Я подозреваю, что моя племянница доставила тебе кое-какие неприятности. Должен сказать, что характер у нее не сахар. Но только что-то она не вышла завтракать. Может быть, она все еще не оправилась после шторма?
Это было начало. Но Дебора уже приняла решение не беспокоить своего пациента такими мелочами.
Когда она постучала в каюту Эдит, то, к ее удивлению, дверь открыла миссис Шуберт. Она приоткрыла щелочку шириной в дюйм, как будто боялась, что Дебора попытается проникнуть внутрь.
– Мистер Инглмен попросил меня узнать, как чувствует себя его племянница. Я надеюсь, Эдит сейчас лучше? Могу ли я что-нибудь сделать для нее?
– Нет, это уж точно. Из того, что Эдит рассказала мне, я вижу, что вы уже достаточно сделали! – глаза миссис Шуберт сверкнули. – Не думаю, что Эдит желает видеть вас, мисс Мак-Гарти.
– Мне очень жаль, что это так. Я передам мистеру Инглмену, что его племянница чувствует себя лучше. Надеюсь, что Эдит захочет выйти пообедать и немного подышать свежим воздухом. Сегодня, после грозы, прекрасный день.
– Я сомневаюсь, что она сможет пойти обедать или выйти на палубу. Эдит только что проснулась. Вообще-то мне пришлось самой разбудить ее, и мне для этого потребовалось довольно много времени. И я не думаю, что мне надо объяснять причину, мисс Мак-Гарти.
– Я думаю, что вам придется это сделать. Я не понимаю.
– Вы должны понимать, вы же медсестра. Эдит уверена, что вы ей вчера что-то дали. Она все еще чувствует себя одурманенной. И теперь вы можете понять, почему она предпочитает, чтобы за ней ухаживала я, а не вы.
– Я действительно подсыпала ей в бульон слабое успокоительное средство. – У нее не было никаких причин отрицать это. – Я знала, что ей нужно было принять лекарство, чтобы она смогла заснуть. Эдит… немного перенервничала. Но как только она съест что-нибудь, она снова будет хорошо себя чувствовать.
– Это мы еще увидим. По крайней мере, вы не отрицаете того, что дали ей лекарство, не имея на то надлежащего права! Всем известно, что медицинская сестра не может делать это без приказа доктора. Я также могу сказать вам, мисс Мак-Гарти, что намерена передать эту информацию дяде Эдит, если она сама этого не сделает.
Дебора почувствовала, как в ней закипает гнев, и ей стоило немалых усилий ответить, не выказав своего раздражения.
– Мне все равно, скажете ли вы мистеру Инглмену, но при условии, что вы скажете правду. Успокоительное средство, которое я дала его племяннице, не принадлежало к таким, которые требуют предписания доктора. И когда поблизости доктора нет, медсестра имеет право назначать такое слабое лекарство по своему усмотрению.
– Мы это увидим. – Миссис Шуберт совершенно не красило, когда она поджимала губы. – Вы можете сказать мистеру Инглмену, что Эдит хотела бы поговорить с ним попозже, один на один, как только она почувствует, что в состоянии сделать это.
– Я буду рада передать ему об этом. Могу ли я что-нибудь еще для вас сделать, миссис Шуберт? – Дебора не знала, зачем спросила, потом ей пришлось пожалеть об этом.
– Нет, это все. – Можно было подумать, что миссис Шуберт отпускала слугу. Перед тем, как закрыть дверь каюты, она добавила тем же тоном: – Если вы увидите Ренлоу, передайте ему, чтобы он принес кофе для мисс Эдит. И поскольку у него есть ключи от всех кают, попросите его принести мою папку с бумагами – она лежит на тумбочке рядом с кроватью. Я могу сделать кое-какие записи, пока сижу с Эдит.
Дебора могла бы возразить, что не обязана передавать ее поручения. Но, конечно, она не сделала этого и сказала с преувеличенной вежливостью, что будет счастлива выполнить просьбу миссис Шуберт.
Когда она вышла, намереваясь выполнить поручение миссис Шуберт, то увидела Кима, который, казалось, искал ее. Она быстро проскользнула в свою каюту. Дебора еще не совсем решила, как ей вести себя с этим молодым человеком. Когда Эдит приказала ей оставить Кима в покое, ее первой реакцией было именно так и поступить. Но после того, как она все обдумала, ей еще больше, чем раньше, захотелось увидеть Кима. Почему Эдит должна указывать, что ей делать? Кроме того, Ким был единственным человеком на борту яхты, с кем было ей приятно. Так почему бы не получать удовольствие от общения с ним, ведь ей надо оставаться здесь, пока путешествие не закончится? Мистер Инглмен, который и не подозревал обо всех этих «подводных течениях», наслаждался круизом, и его здоровье улучшалось.
Дебора подумала, что, возможно, ей надо было рассказать своему пациенту о своем решении дать его племяннице успокоительное, пока он не услышал версию миссис Шуберт. Но если бы она первая сообщила об этом, это повлекло бы за собой дальнейшие расспросы дяди Эдит – он мог бы подумать, что его медицинская сестра использовала довольно нечестный способ, положив успокоительное средство в бульон, и ей пришлось бы объяснять ему, чем так была возбуждена Эдит.
Было бы лучше, если бы мистер Инглмен узнал все от Эдит и судил о своей племяннице сам.
Ни Эдит, ни миссис Шуберт не появились на ленч. После ленча мистер Инглмен попросил своего юриста зайти к нему в каюту, чтобы заняться каким-то делом, с которым он хотел разобраться до своего дневного отдыха.
Благодаря этому Дебора и Ким оказались предоставлены сами себе. И когда Ким предложил пойти на палубу сыграть в карты, Дебора не отказалась.
День продолжался довольно приятно благодаря обществу Кима. Эдит, выглядевшая немного ослабевшей, и миссис Шуберт, красивая, как всегда, появились лишь к обеду.
На протяжении всего вечера Ким все свое внимание уделял Эдит. В ту минуту, когда он увидел ее, он вскочил на ноги, приветствуя ее, как будто она очень долго отсутствовала.
Он буквально ходил за ней по пятам. Вскоре после обеда она сказала, что, возможно, ей следует пораньше уйти к себе, и он проводил ее до каюты.
Но как только Эдит исчезла, Ким снова присоединился к Деборе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Она уже наполнила грелку и положила ее под одеяло.
– Разве так не лучше? А теперь просто закрой глаза и забудь обо мне. Может быть, ты сможешь немного вздремнуть.
В этот момент яхту сильно качнуло. Эдит застонала и закрыла уши руками.
– Как я могу спать, когда такое происходит? Как ты можешь себя вести, как будто ничего не боишься? Я знаю, что это не так. Тебе просто нравится показывать всем, какая ты замечательная. Повторяю тебе, я этому не верю. Ты можешь здесь остаться, если хочешь, но не надейся, что я буду благодарить тебя.
Эдит сняла свои руки с ушей, немного приподняла голову и зло посмотрела на медсестру.
– Я думаю, ты промокла из-за того, что вы были на палубе вместе с Кимом. Я знаю, я слышала его голос. Ты, конечно, расскажешь ему, как я была испугана, чтобы доказать, что ты лучше меня.
– Это действительно был Ким – он просил меня передать, что сочувствует тебе. К тому же у меня нет привычки разносить сплетни, Эдит. Поэтому я не буду обсуждать твое состояние ни с Кимом, ни с кем-либо другим. Давай не будем сейчас об этом говорить, просто попытайся отдохнуть. Я думаю, больше не будет грома. Да и дождь уже не такой сильный, как был.
Может быть, именно профессиональный тон Деборы, ее спокойная манера держаться успокоили Эдит. Она закрыла глаза и повернулась лицом к стене. Возможно, она действительно заснула: во всяком случае она больше ничего не сказала.
Глава седьмая
Дебора не стала спать. Она решила сидеть и ждать, когда Ренлоу принесет чай. Она подумала, что если ее пациентка не захочет чаю, то она не откажется и выпьет чашечку.
Ренлоу принес чай и сказал, что остальные гости, в том числе и мистер Инглмен, решили обедать в своих комнатах.
– Кроме мистера Кроффорда, – стюард с трудом подавил улыбку. – Он говорит, что ему нравится шторм. А мистер Инглмен попросил меня известить вас, что с ним все в порядке и он останется в своей каюте до утра. Хотите, я принесу вам обед, мисс Мак-Гарти, или вы предпочитаете, чтобы вам накрыли как обычно, в столовой?
Дебора подумала, что ей не захочется обедать в одиночестве. С аппетитом у нее все было в порядке, но она попросила Ренлоу принести ей чего-нибудь легкого, может быть, горячего супа.
– Как насчет омлета?
Дебора согласилась, сказав, что это было бы прекрасно.
– Могу ли я предложить мисс Эдит прохладительный напиток, например, имбирное пиво, если она не желает чаю?
– Как же я об этом не подумала, Ренлоу? Имбирное пиво – это как раз то, что нужно! И еще, может быть, немного крекеров. И если вам не трудно еще раз сходить в мою каюту, принесите, пожалуйста, маленькую сумочку, похожую на женскую косметичку. Там у меня лежат успокоительные таблетки. Надеюсь убедить мисс Эдит принять одну, чтобы она могла поспать ночью. Думаю, к утру море успокоится.
– Эти тропические штормы длятся недолго. Я буду рад принести вашу сумочку.
Когда Эдит снова проснулась, она отказалась от чая, но все же разрешила медсестре дать ей пару глотков имбирного пива. Она пила его через соломинку. Дебора помогла ей поднять голову, потому что Эдит уверяла, что боится поднять ее сама.
– Тебе не надо вставать, – сказала Дебора. – Я дам тебе успокоительную таблетку, которая поможет тебе заснуть. Когда утром ты снова проснешься, то будешь отлично себя чувствовать. Шторм кончится, и будет светить солнце.
– Не думаю, что я когда-нибудь снова буду хорошо себя чувствовать. Мне кажется, что все мои внутренности вырваны и вытянуты наружу, и голова у меня раскалывается. Я никогда не принимаю снотворного, боюсь, что если я его приму, то могу никогда не проснуться; хотя, я думаю, тебе было бы все равно, если бы это случилось.
– Конечно, мне было бы не все равно. Я не стала бы давать тебе никаких лекарств, которые могли бы принести вред. Не забывай, я же медсестра. – Дебора заставила себя улыбнуться.
– Ты этим и пользуешься, не правда ли? Если бы ты не была медсестрой, тебя бы здесь не было. Дяде Эдварду не нужна медсестра. И сейчас очень удобный случай, чтобы сказать тебе, что ты не получишь от него ничего, кроме этого морского путешествия.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Нет, ты все прекрасно понимаешь. Дядя Эдвард – старый человек. В этот раз он поправился, а в другой раз этого может и не произойти. На днях он сказал мне, что собирается употребить почти все свои деньги не благотворительные нужды. Он добавил, что говорил с тобой об этом, и, наверное, это ты повлияла на него.
Дебора не могла сдержать негодования.
– Твой дядя действительно однажды упомянул о том, что собирался оставить немного денег какому-то учреждению, в котором он был заинтересован. Но я уверена, что он и о тебе не забудет, Эдит.
– Ты что, пытаешься убедить меня в том, что ты замолвила за меня словечко?
– Я ни в чем не пытаюсь тебя убедить. – Было бесполезно убеждать Эдит, если она не хотела этого слышать.
– Ты хочешь убедить меня, что тебе безразлично, упомянет тебя дядя Эдвард в своем завещании или нет? – Эдит презрительно засмеялась и приподняла подушку, чтобы ее голова была выше.
– Если бы он даже это сделал, я бы не приняла денег. – Дебора напомнила себе, что она должна смотреть на Эдит как на пациентку.
– Да это просто смешно! Конечно, ты бы приняла это. Даже миссис Шуберт сказала мне, что ей кажется, единственная цель твоей поездки – то, что здесь у тебя больше времени обрабатывать дядю Эдварда.
Дебора уже поняла, что миссис Шуберт не любила ее, но у нее и в мыслях не было, что она может так о ней говорить. Дебора не пыталась скрыть свое возмущение.
– Ты можешь сказать миссис Шуберт, что у меня нет никаких видов – если вы хотите называть это так – на твоего дядю. Я всегда работала за жалованье, и мне не стыдно говорить об этом. Но я считаю за правило не принимать от пациента ничего, кроме того жалованья, которое я получаю.
– В этой поездке ты не заработала жалованье. – Эдит снова презрительно рассмеялась. – Ты ничего не делаешь для дяди Эдварда, кроме того, что стараешься умаслить его. И почти все свое время проводишь с Кимом. Я тебя предупреждаю – лучше оставь Кима в покое, или ты пожалеешь.
– Я думаю, ты не знаешь, что говоришь, Эдит. – Дебора пыталась говорить как можно спокойнее.
– Наверное, ты думаешь, я не знаю, что ты провела весь день наедине с Кимом на Ямайке, что вы ездили за город и на обратном пути остановились выпить несколько стаканчиков?
Один стаканчик, могла бы ответить Дебора. Так же она могла сказать, что между ними ничего, кроме того, что они съездили на машине за город, не было. Но в любом случае Эдит бы этому тоже не поверила.
К счастью, до того, как Дебора ответила, Ренлоу внес поднос с ужином. Омлет, гренки и кофе предназначались медсестре, и чашку бульона, который, как он сказал, мисс Эдит могла бы выпить.
– Я ничего не хочу, – еще раз повторила Эдит. И как только стюард закрыл дверь, она сказала:
– Ты что, собираешься обедать в моей комнате?
Деборе совсем не хотелось этого делать. Но она решила не позволить Эдит выгнать ее вон. Она постарается уговорить ее выпить немного горячего бульона. И если та не захочет принять успокоительное, Дебора могла бы добавить его в бульон. Эдит уже до того взвинтила себя, что без успокоительного она вряд ли бы заснула.
– Ренлоу говорит, что каждый обедает в своей каюте. Я не хотела бы есть в одиночестве в столовой. И потом, я подумала, что могла бы помочь тебе приготовиться ко сну. Тебе захочется снять свою одежду. Я была бы рада сделать тебе массаж, Эдит. Это помогло бы тебе расслабиться. И я уверена, что доктор обязательно настоял бы на том, чтобы ты приняла успокоительное средство.
– Ну, ты ведь не доктор. Я уже сказала тебе, что никогда не принимаю снотворного. Я думаю, что если ты хочешь помочь мне раздеться, я бы лучше себя чувствовала в пижаме. И если ты настаиваешь, может быть, я выпью немного бульона. Пока еще меня не стошнило от его запаха. Но сначала я попробую сесть. Посмотрю, как это у меня получится.
Дела пошли лучше, чем могла бы надеяться пациентка. Шторм постепенно шел на убыль, но яхта испытывала довольно сильную качку, так что Эдит было бы трудно раздеться без посторонней помощи.
Пока она была в ванне, Дебора положила в бульон успокоительное. Оно было такое слабое, что его нельзя было почувствовать на вкус и не могло причинить никакого вреда. Это было лекарство, для которого не требовалось предписания доктора.
К тому времени, когда она, наконец, добралась до своего омлета, он уже был холодный и совсем не пышный. Впрочем, к этому времени у Деборы уже не было аппетита. Эдит выпила почти весь бульон и сказала немного недовольным тоном, что, пожалуй, сможет заснуть, если Дебора сделает ей массаж спины.
– Но только без спирта, – попросила она. – А то мне будет очень холодно. Теперь мне, слава Богу, тепло. В той большой бутылке, которая стоит на нижней полке в медицинской аптечке, есть немного жирного лосьона. Я пользуюсь им, чтобы моя кожа не становилась слишком сухой. Но я никогда не достаю до спины, так что массаж – это хорошая мысль.
Дебора достала лосьон и начала растирать спину Эдит, пока мышцы той не расслабились. Она знала, что могла хорошо делать любой вид массажа. Многие пациенты говорили ей, что ее прикосновение было легким, почти исцеляющим.
Если Эдит и оценила все, что медсестра сделала для нее, она ничем это не выказала. По крайней мере она перестала повторять свои обвинения и угрозу в ее адрес, если она не оставит Кима в покое.
Ее пациентка засыпала, поэтому Дебора могла уйти. Она пожелала Эдит спокойной ночи и выразила надежду, что утром та будет хорошо себя чувствовать.
Потом она сказала себе, что забудет обо всем, что наговорила ей Эдит. Она больше не могла чувствовать жалости к Эдит. Она жалела мистера Инглмена, потому что он был прав – его племяннице не было никакого дела до своего дяди. Ее интересовали только его деньги.
Дебора решила сказать Киму, что они не могут быть друзьями во время оставшейся части путешествия. Еще она поняла, что ей следует опасаться Эдит. Не было никаких сомнений, что Эдит не остановится ни перед чем, чтобы убрать Дебору со своего пути. Не только из-за Кима, но и из-за мысли о том, что Дебора служит ей препятствием в получении наследства.
Возможно, ей следовало передать все ее обвинения мистеру Инглмену? Но нет, медсестра не могла говорить таких вещей своему пациенту. Это было против ее принципов, как если бы она приняла от него деньги или ценные подарки.
Глава восьмая
На следующее утро снова светило солнце, и вода в море серебрилась и, казалось, танцевала. Было невозможно поверить, что накануне они выдержали ужасный шторм.
Все пассажиры спешили выйти из кают на палубу. После «утреннего моциона», как пациент Деборы называл свою ежедневную прогулку, мистер Инглмен решил немного позагорать в кресле на палубе.
– Почему бы тебе не поинтересоваться своим вторым пациентом? – спросил он, и в его глазах мелькнул озорной огонек. – Я подозреваю, что моя племянница доставила тебе кое-какие неприятности. Должен сказать, что характер у нее не сахар. Но только что-то она не вышла завтракать. Может быть, она все еще не оправилась после шторма?
Это было начало. Но Дебора уже приняла решение не беспокоить своего пациента такими мелочами.
Когда она постучала в каюту Эдит, то, к ее удивлению, дверь открыла миссис Шуберт. Она приоткрыла щелочку шириной в дюйм, как будто боялась, что Дебора попытается проникнуть внутрь.
– Мистер Инглмен попросил меня узнать, как чувствует себя его племянница. Я надеюсь, Эдит сейчас лучше? Могу ли я что-нибудь сделать для нее?
– Нет, это уж точно. Из того, что Эдит рассказала мне, я вижу, что вы уже достаточно сделали! – глаза миссис Шуберт сверкнули. – Не думаю, что Эдит желает видеть вас, мисс Мак-Гарти.
– Мне очень жаль, что это так. Я передам мистеру Инглмену, что его племянница чувствует себя лучше. Надеюсь, что Эдит захочет выйти пообедать и немного подышать свежим воздухом. Сегодня, после грозы, прекрасный день.
– Я сомневаюсь, что она сможет пойти обедать или выйти на палубу. Эдит только что проснулась. Вообще-то мне пришлось самой разбудить ее, и мне для этого потребовалось довольно много времени. И я не думаю, что мне надо объяснять причину, мисс Мак-Гарти.
– Я думаю, что вам придется это сделать. Я не понимаю.
– Вы должны понимать, вы же медсестра. Эдит уверена, что вы ей вчера что-то дали. Она все еще чувствует себя одурманенной. И теперь вы можете понять, почему она предпочитает, чтобы за ней ухаживала я, а не вы.
– Я действительно подсыпала ей в бульон слабое успокоительное средство. – У нее не было никаких причин отрицать это. – Я знала, что ей нужно было принять лекарство, чтобы она смогла заснуть. Эдит… немного перенервничала. Но как только она съест что-нибудь, она снова будет хорошо себя чувствовать.
– Это мы еще увидим. По крайней мере, вы не отрицаете того, что дали ей лекарство, не имея на то надлежащего права! Всем известно, что медицинская сестра не может делать это без приказа доктора. Я также могу сказать вам, мисс Мак-Гарти, что намерена передать эту информацию дяде Эдит, если она сама этого не сделает.
Дебора почувствовала, как в ней закипает гнев, и ей стоило немалых усилий ответить, не выказав своего раздражения.
– Мне все равно, скажете ли вы мистеру Инглмену, но при условии, что вы скажете правду. Успокоительное средство, которое я дала его племяннице, не принадлежало к таким, которые требуют предписания доктора. И когда поблизости доктора нет, медсестра имеет право назначать такое слабое лекарство по своему усмотрению.
– Мы это увидим. – Миссис Шуберт совершенно не красило, когда она поджимала губы. – Вы можете сказать мистеру Инглмену, что Эдит хотела бы поговорить с ним попозже, один на один, как только она почувствует, что в состоянии сделать это.
– Я буду рада передать ему об этом. Могу ли я что-нибудь еще для вас сделать, миссис Шуберт? – Дебора не знала, зачем спросила, потом ей пришлось пожалеть об этом.
– Нет, это все. – Можно было подумать, что миссис Шуберт отпускала слугу. Перед тем, как закрыть дверь каюты, она добавила тем же тоном: – Если вы увидите Ренлоу, передайте ему, чтобы он принес кофе для мисс Эдит. И поскольку у него есть ключи от всех кают, попросите его принести мою папку с бумагами – она лежит на тумбочке рядом с кроватью. Я могу сделать кое-какие записи, пока сижу с Эдит.
Дебора могла бы возразить, что не обязана передавать ее поручения. Но, конечно, она не сделала этого и сказала с преувеличенной вежливостью, что будет счастлива выполнить просьбу миссис Шуберт.
Когда она вышла, намереваясь выполнить поручение миссис Шуберт, то увидела Кима, который, казалось, искал ее. Она быстро проскользнула в свою каюту. Дебора еще не совсем решила, как ей вести себя с этим молодым человеком. Когда Эдит приказала ей оставить Кима в покое, ее первой реакцией было именно так и поступить. Но после того, как она все обдумала, ей еще больше, чем раньше, захотелось увидеть Кима. Почему Эдит должна указывать, что ей делать? Кроме того, Ким был единственным человеком на борту яхты, с кем было ей приятно. Так почему бы не получать удовольствие от общения с ним, ведь ей надо оставаться здесь, пока путешествие не закончится? Мистер Инглмен, который и не подозревал обо всех этих «подводных течениях», наслаждался круизом, и его здоровье улучшалось.
Дебора подумала, что, возможно, ей надо было рассказать своему пациенту о своем решении дать его племяннице успокоительное, пока он не услышал версию миссис Шуберт. Но если бы она первая сообщила об этом, это повлекло бы за собой дальнейшие расспросы дяди Эдит – он мог бы подумать, что его медицинская сестра использовала довольно нечестный способ, положив успокоительное средство в бульон, и ей пришлось бы объяснять ему, чем так была возбуждена Эдит.
Было бы лучше, если бы мистер Инглмен узнал все от Эдит и судил о своей племяннице сам.
Ни Эдит, ни миссис Шуберт не появились на ленч. После ленча мистер Инглмен попросил своего юриста зайти к нему в каюту, чтобы заняться каким-то делом, с которым он хотел разобраться до своего дневного отдыха.
Благодаря этому Дебора и Ким оказались предоставлены сами себе. И когда Ким предложил пойти на палубу сыграть в карты, Дебора не отказалась.
День продолжался довольно приятно благодаря обществу Кима. Эдит, выглядевшая немного ослабевшей, и миссис Шуберт, красивая, как всегда, появились лишь к обеду.
На протяжении всего вечера Ким все свое внимание уделял Эдит. В ту минуту, когда он увидел ее, он вскочил на ноги, приветствуя ее, как будто она очень долго отсутствовала.
Он буквально ходил за ней по пятам. Вскоре после обеда она сказала, что, возможно, ей следует пораньше уйти к себе, и он проводил ее до каюты.
Но как только Эдит исчезла, Ким снова присоединился к Деборе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13