Она указала на новоприбывшую пальцем, ослепительно улыбнулась ей и булькающим голоском объявила:— Га… Га… Бу…— Вы ей нравитесь! — вскричала миссис Спрот, взирая на Таппенс с таким восхищением, словно судьба особо взыскала миссис Бленкенсоп своими щедротами. — Обычно она дичится чужих.— У этих ангелочков собственный язык, — прогудела миссис О'Рорк. — Бетти, милочка, скажи «мама».Бетти решительно взглянула на миссис О'Рорк, насупилась и авторитетно изрекла:— Бяка!— Нет, вы только посмотрите, как она старается! Какая славная девочка!Миссис О'Рорк торжественно поднялась, одарила Бетти свирепой улыбкой и, грузно переваливаясь, удалилась из комнаты.Склонив головку набок и поглядывая на Таппенс, Бетти опять что-то проворковала.— Она так и тянется к вам, миссис Бленкенсоп, — чуточку ревниво удивилась миссис Спрот.Отворилась дверь, и вошел майор Блетчли в сопровождении Томми.Таппенс немедленно приняла кокетливый вид.— А, мистер Медоуз! Видите, я вас все-таки обогнала. Но вам еще найдется, чем позавтракать, — вскричала она и грациозным жестом указала ему на место рядом с собой.— О!.. Гм… Благодарю, — невнятно пробурчал Томми, располагаясь на другом конце стола.— Бу! — заявила Бетти Спрот, и молоко брызнуло в физиономию майора Блетчли, немедленно засиявшую телячьим восторгом.— Ну, как сегодня чувствует себя мисс Ку-ку? — осведомился он и, закрывшись газетой, повторил: — Ку-ку!Бетти радостно закудахтала. Сомнения все сильнее одолевали Таппенс, «Здесь какая-то ошибка, — думала она. — Тут нет шпионов. Тут их просто не может быть». Глава третья Мисс Минтон сидела на веранде и вязала. Это была худая угловатая особа с жилистой шеей. Она носила светло-голубые джемпера, бусы или цепочки на шее и твидовые юбки, неизменно и удручающе обвисавшие сзади.— Доброе утро, миссис Бленкенсоп, — радушно поздоровалась она с Таппенс. — Хорошо спалось?Миссис Бленкенсоп не скрыла, что первые две-три ночи ей всегда плохо спится на чужой постели. Мисс Минтон нашла, что это удивительное совпадение — с нею происходит то же самое. Миссис Бленкенсоп подтвердила, что совпадение действительно удивительное, и добавила:— Что за прелестная вязка!Мисс Минтон продемонстрировала свою работу. Да, вязка довольно оригинальная и к тому же очень простая. Если миссис Бленкенсоп угодно, она ее в два счета обучит. О, мисс Минтон так любезна, только она, миссис Бленкенсоп, ужасно непонятливая. Вязать по рисунку она совсем не умеет, справляется только с самыми простыми вещами, вроде подшлемников. Но даже здесь она ухитрилась что-то напутать. Да вот, взгляните…Мисс Минтон устремила многоопытный взор на вязанье цвета хаки и тут же вежливо объяснила, в чем ошибка. Таппенс рассыпалась в благодарностях. Мисс Минтон приняла благодушно-покровительственный вид. О, не за что, не за что — она так давно занимается вязанием.— А я вот начала только во время этой ужасной войны, — призналась Таппенс. — Теперь так остро сознаешь, что ты просто обязан что-то сделать для победы.— Еще бы!.. Кстати, вчера вы, по-моему, сказали, что у вас сын на флоте?— Да, мой старший. Замечательный мальчик, хотя матери и не к лицу говорить такие вещи. Второй мой сын в авиации, а Сирил, самый младший, в пехоте.— Боже мой! Как вы, наверно, за них переживаете!«Дерек, родной мой! — подумала Таппенс. — Ты — там, в аду, в этой мясорубке, а я тут прикидываюсь дурой — изображаю чувства, которые и без того испытываю». И самым наставительным тоном сказала вслух:— Быть мужественными — наш долг. Будем надеяться, что все это скоро кончится. На днях я слышала от одного очень авторитетного лица, что немцам не продержаться больше двух месяцев. В Германии страшная нехватка сырья. Еще немного, и нацистам конец.На веранде появилась чета Кейли. Мистер Кейли опустился в кресло, и супруга укрыла ему колени пледом.— Что вы сказали? — раздраженно спросил он.— Мы говорим, что до осени война обязательно кончится, — ответила мисс Минтон.— Чепуха! — отрезал мистер Кейли. — Эта война затянется самое малое лет на шесть.— Что вы, мистер Кейли! — запротестовала Таппенс. — Неужели вы всерьез так думаете?Мистер Кейли подозрительно завертел головой.— По-моему, здесь дует. Не лучше ли передвинуть кресло в угол?Названная операция была немедленно произведена с помощью миссис Кейли, женщины с вечно озабоченным лицом, все помыслы которой, казалось, были устремлены к одной цели — предупреждать желания мистера Кейли. Она захлопотала вокруг супруга, манипулируя подушками и пледом и непрерывно осведомляясь:— Ну, как теперь, Альфред? Тебе удобно? Не хочешь ли надеть темные очки — сегодня очень яркое солнце?— Нет, не хочу, — сердито буркнул Кейли. — Ну что ты так суетишься, Элизабет? Мое кашне у тебя? Да не это — шелковое. Ладно, на худой конец сойдет и это. Впрочем, нет, принеси другое. Я боюсь перегреть горло — па таком солнце нельзя сидеть в шерстяном шарфе.И мистер Кейли вновь обратился к политическим проблемам.— Да, милые дамы, я кладу на войну шесть лет, — повторил он, с удовольствием внимая протестам собеседниц. — Не обольщайтесь, не принимайте желаемое за действительное. Я знаю Германию. И, смею утверждать, знаю хорошо. До того как уйти на покой, я часто наезжал туда по делам. Мне знаком там каждый город — Берлин, Гамбург, Мюнхен. Уверяю вас, Германия может держаться как угодно долго. Если даже…Мистер Кейли победоносно продолжал развивать свои взгляды. Голос его то креп, то меланхолически понижался, и паузу он сделал только раз — когда миссис Кейли принесла шелковое кашне и укутала им шею супруга. Миссис Спрот привела Бетти и усадила ее, сунув ей в руки плюшевую собачонку с оторванным ухом и кукольную кофточку.— Посиди здесь, Бетти, и одень Бонзо — он пойдет гулять. А мама пока тоже оденется.Голос мистера Кейли все гудел: он приводил новые и новые цифры и статистические данные самого безотрадного свойства. Монологу его вторил веселый щебет Бетти, объяснявшейся с Бонзо на своем собственном языке. Неподалеку от нее, на перила террасы, села птичка. Бетти обвела общество взглядом и, удовлетворенно кивнув головкой, отчетливо произнесла:— Тичка!Затем она сунула лапу Бонзо в рукав кофточки, проковыляла к соседнему креслу, подняла подушку, спрятала под ней собачку и, захлебываясь от восторга, объявила:— Плятай!.. Бу-бу… Плятай!Мисс Минтон, взяв на себя обязанности переводчика, с гордостью пояснила:— Это самая любимая ее игра. Она всегда все прячет, — и, притворяясь удивленной, воскликнула: — Где Бонзо? Где Бонзо? Куда он спрятался?Бетти, заливаясь счастливым смехом, шлепнулась на пол.Мистер Кейли, комментировавший проблему заменителей сырья и немецкие методы ее решения, заметил, что внимание слушателей отвлеклось, и демонстративно закашлялся. Вошла миссис Спрот, уже в шляпке, подняла Бетти с полу и удалилась вместе с ней. Мистер Кейли вновь оказался в центре внимания.— Вы говорили, мистер Кейли… — отважилась Таппенс.Но мистер Кейли уже обиделся.— Эта женщина вечно оставляет ребенка одного — надеется, что за ним присмотрят другие, — холодно заметил он. — По-моему, мне все-таки стоит надеть шерстяной шарф, дорогая. Солнце уходит.— Ах, мистер Кейли, пожалуйста, продолжайте. Это так интересно! — взмолилась мисс Минтон.Мистер Кейли смягчился и, поплотнее укутав жилистую шею шерстяным шарфом, внушительно начал:— Как я уже сказал, Германия так широко развила систему…Таппенс повернулась к миссис Кейли и спросила:— А вы что думаете о войне, миссис Кейли?Миссис Кейли подскочила на стуле.— Что я думаю?.. Что… Что вы имеете в виду?— Вы тоже считаете, что война продлится шесть лет?— Надеюсь, нет, — нерешительно выдавила миссис Кейли. — Слишком уж это долго. Впрочем, не знаю. Раз Алфред говорит…Таппенс с трудом подавила в себе раздражение. Неужели все ее соотечественники похожи на болтливую мисс Минтон, мелкого тирана Кейли и его безмозглую жену? А чем лучше их миссис Спрот с ее равнодушным лицом и водянистыми глазами? Что она, Таппенс, может здесь обнаружить? Разумеется, ни один из них…Мысль ее внезапно прервалась. Она почувствовала, что кто-то встал позади нее, преграждая путь лучам солнца.Таппенс повернула голову. На террасе, глядя на собравшихся, стояла миссис Перенна. В глазах у нее что-то поблескивало. Презрение? Да, уничтожающее презрение.«Займусь-ка я, пожалуй, нашей хозяйкой», — решила Таппенс.С майором Блетчли у Томми установились самые дружественные отношения.— А клюшки для гольфа вы с собой привезли, Медоуз?Томми сознался, что привез.— Так я и думал. У меня на людей глаз верный… Превосходно. Мы с вами обязательно сразимся. На здешнем поле уже играли?Томми ответил отрицательно.— Неплохое, совсем неплохое. Разве что чуть маловато. Зато отличный вид на море, и почти всегда мало народу. Послушайте, а почему бы нам не заглянуть туда прямо сейчас? Заодно и сыграем.— Благодарю. Я — с удовольствием.— Честно скажу, я рад, что вы приехали, — заявил Блетчли, когда они взбирались на холм. — Здесь слишком много женщин. Это действует на нервы. Приятно, что у нас теперь еще один мужчина — так будет полегче. Кейли, сами понимаете, не в счет — это не человек, а ходячая аптека. Конечно, есть еще фон Дайним, но, скажу вам правду, Медоуз: я ему не доверяю.— В самом деле? — удивился Томми.— Да. Верьте моему слову, вся эта возня с эмигрантами не доведет до добра. Будь моя воля, я бы их всех интернировал.— Не слишком ли вы суровы?— Нисколько. На войне, как на войне. А насчет мистера Карла у меня свои соображения. Во-первых, он не еврей — это сразу видно. Во-вторых, приехал сюда ровно за месяц — заметьте, всего за месяц до начала войны. Это уже само по себе подозрительно.— Значит, вы полагаете… — вызывая майора на откровенность, вставил Томми.— Шпионаж! Вот чем он занимается.— Но в здешних краях нет никаких важных военных объектов.— В этом-то весь фокус, старина. Поселись он в окрестностях Плимута или Портсмута, его сразу бы взяли под наблюдение. А в нашей дыре его никто не заметит. Тем не менее здесь тоже побережье, верно? Нет, пет, не спорьте! Правительство слишком доверчиво. Вы приезжаете в Англию, корчите грустную мину, рассказываете, что братья у вас в концлагере, и с вами сразу начинают нянчиться. Да вы посмотрите на нашего немца — это же воплощенное высокомерие. Он — нацист, вот он кто!На этом разговор прервался, так как собеседники добрались до клуба. В гольф Томми играл неважно, но — как он вскоре с радостью убедился — именно такой партнер и требовался его новоявленному приятелю. Майор выигрывал, и это было очень удобно.— Недурно поиграли, Медоуз, ей-богу, недурно! Надеюсь, будем заглядывать сюда почаще. А вот и Хейдок! Он вам понравится. У него дом на холме, рядом с нами. Отставной моряк. Сейчас возглавляет местную гражданскую оборону.Капитан 3-го ранга Хейдок оказался крупным жизнерадостным мужчиной, с обветренным лицом, ярко-синими глазами и привычкой не говорить, а кричать. Знакомству с Томми он обрадовался.— Теперь Блетчли не будет так одиноко в «Сан-Суси». Еще один мужчина — настоящее спасение для него. Там же у вас отбою нет от дам, верно, Блетчли?— Не знаю. Я не дамский угодник, — отозвался майор.— Вздор! — загремел Хейдок. — Просто там женщины не в вашем вкусе, вот и все. Пансионные старые девы. Бездельницы, у которых одна забота — сплетничать и вязать.— Не забывайте; есть еще мисс Перенна, — сказал Блетчли.— Верно! Шейла — привлекательная девушка, ничего не скажешь. На мой взгляд, даже красавица.— Я немножко беспокоюсь за нее, — признался Блетчли.— А в чем дело? Что будете пить, Медоуз? Вы, майор?Когда выпивка была заказана и все трое уселись на веранде клуба, Хейдок повторил свой вопрос насчет Шейлы.— Да все этот немец! — раздраженно ответил Блетчли. — Она слишком часто проводит с ним время.— Думаете, влюбилась в него? Гм… Это скверно. Конечно, он в своем роде красивый парень. Но все равно так не годится. Это же все равно, что связь с врагом. И где только голова у этих девчонок? Разве кругом мало англичан? — Хейдок взглянул на часы: — Скоро последние известия. Пойдемте-ка лучше послушаем.Сводка в этот день была скупая. Капитан Хейдок одобрительно прокомментировал последние успехи воздушных сил — первоклассные ребята, дерутся, как львы, — и принялся излагать свою излюбленную гипотезу насчет высадки немцев. Рано или поздно они выбросят десант, причем именно здесь, в Лихемптоне, где их не ожидают — слишком уж место захолустное.— На весь городок ни одной зенитки! Позор!Дискуссия, однако, не развернулась — майор и Томми заторопились в «Сан-Суси» ко второму завтраку. На прощанье Хейдок с самым сердечным видом предложил мистеру Медоузу заглянуть к нему. Его вилла называется «Приют контрабандистов».— Вид чудесный, собственный пляж, в доме все удобства. Притащите его ко мне, Блетчли.Было решено, что завтра Блетчли и Томми зайдут к Хейдоку. Посидят, выпьют.После второго завтрака в «Сан-Суси» воцарился покой. Мистер Кейли в сопровождении преданной супруги отбыл «отдохнуть». Мисс Минтон повела миссис Бленкенсоп «в посылочный центр» — паковать и надписывать подарки для фронта. Мистер Медоуз незаметно ускользнул в Лихемптон. Прошелся по эспланаде, заглянул в киоск и взял последний номер «Панча», а затем, нерешительно потоптавшись на месте, сел в автобус с табличкой «Старая пристань». Приехав на конечную станцию, Томми вылез и прошелся по пристани. На ней не было ни души, если не считать кучки ребятишек, которые носились взад и вперед, подражая оглушительному крику чаек, да одинокого рыболова, восседавшего на самом краю пирса.Мистер Медоуз поравнялся с ним и остановился, глядя в воду. Потом любезно осведомился:— Что-нибудь поймали?— Почти не клюет, — покачал головой мистер Грант и немного вытравил леску. Затем, не оборачиваясь, спросил:— Что у вас, Медоуз?— Пока ничего интересного. Окапываюсь, — ответил Томми.— Хорошо. Рассказывайте.Томми присел на ближайшую тумбу, откуда ему была видна вся пристань, и начал:— Думаю, что пришелся ко двору. Список постояльцев у вас, наверно, уже есть.Грант кивнул.— Подружился с майором Блетчли. Сегодня утром играл с ним в гольф. Типичный офицер в отставке. Пожалуй, чуточку слишком типичный. Кейли, по-моему, настоящий инвалид, ипохондрик. Но, конечно, такую роль нетрудно и сыграть. Он сам рассказывал, что в последние годы не раз бывал в Германии.— Существенно, — лаконично заметил мистер Грант.— Затем фон Дайним.— Надеюсь, Медоуз, вам не нужно объяснять, что Карл фон Дайним особенно интересует меня?— Вы полагаете, он и есть Н.?Грант покачал головой.— Нет, мне кажется, Н. не может себе позволить быть немцем.— Даже эмигрантом и жертвой нацизма?— Даже им. Мы держим под наблюдением — и немцам это известно — всех подданных вражеского государства, проживающих у нас в стране. Более того — сообщаю это пока строго конфиденциально, — в самое ближайшее время все германские граждане от шестнадцати до шестидесяти лет будут интернированы. Осведомлен об этом противник или нет — не знаю, но во всяком случае такую возможность он предвидит. Поэтому Н. должен быть либо нейтралом, либо, что вероятнее, англичанином. То же, конечно, относится и к М. О Карле же фон Дайниме я думаю в другой связи: он может оказаться звеном в цепи. Н. и М. вовсе не обязательно находиться в «Сан-Суси», раз там фон Дайним. Поэтому вполне вероятно, что на след нас выведет именно он. Тем более что прочие обитатели «Сан-Суси» очень мало похожи на лицо, которое мы ищем.— Надеюсь, сэр, вы их более или менее прощупали?— Нет, — не без раздражения вздохнув, бросил Грант. — Именно этого я и не могу себе позволить. Конечно, стоит мне сказать слово, и наши наведут нужные справки, но я не смог идти на такой риск, Бирсфорд: я уже говорил вам, что зараза проникла и в Секретную службу. Прояви я хоть малейший интерес к «Сан-Суси», люди из пятой колонны мгновенно сообразят что к чему. Поэтому в игру вступаете вы, человек со стороны. Поэтому вам придется работать вслепую, без нашей помощи. Вы — наш единственный шанс, и я не вправе рисковать, чтобы не вспугнуть врага. Проверить я смог только одного человека.— Кого, сэр?— Самого Карла фон Дайнима. Это несложно — тут нам помогает заведенный порядок: Дайним проверяется не в связи с «Сан-Суси», а просто как подданный враждебной державы.— И что же дала проверка? — полюбопытствовал Томми.Его собеседник неопределенно улыбнулся.— Мистер Карл — именно тот, за кого выдает себя. Отец его был арестован и умер в концлагере. Старшие братья сидят и поныне. Мать год тому назад умерла с горя. Сам он бежал в Англию за месяц до войны и открыто заявил о своем желании сотрудничать с нами.— Значит, с ним все в порядке? — спросил Томми.— Не обязательно. Немцы славятся своей дотошностью. Если они заслали к нам фон Дайнима в качестве шпиона, значит, ими сделано все для того, чтобы его рассказы о себе совпали с нашими сведениями о его прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16