Город был розовой мечтой Григория, поэтому он расстарался и устроился в жилконтору трактористом на старенький тракторок. По идее, эту машину уже давненько надо было списать, но у хорошего хозяина, по мнению начальника конторы, любая гайка на месте. Вот и тракторок на месте оказался – в летнее время вывозил мусор с дворов, а в зимнее – убирал снег. Ничего романтического, сверхсекретного и «дерганого», но Григорий говорил о своей работе так, будто трудился ядерным физиком.
– Лучше спой дочери песню про комбата-батяню, – настаивал он, – и Даша сразу успокоится.
– Не знаю я никаких комбатов-батянь! – размахивала ложкой Неля и украшала майку соседа молочными пятнами. – К тому же у моей дочери нет батяни, с чего ж она успокоится?
Но Дашенька неожиданно успокоилась, перестала плакать, и Зинаида в своей комнате услышала, как девочка робко воркует на своем языке. Все понятно – не выдержав мучений ребенка, с кровати поднялась Юнона, покорная жена Григория, и носила теперь девочку на руках.
– Вот! Вот кто настоящая мать! – тыкал скрюченным пальцем в жену гордый Григорий.
– Фигу! – ответно тыкала в его сторону огромным кукишем Неля. – Сам роди и таскай! Юнона, немедленно положите ребенка на кровать! Да что ж это такое, не успеешь дите с рук спустить, его уже схитят… Отпустите, говорю, ребенка!
Неля по воле злой судьбины дочку воспитывала одна, а потому к девочке принципиально никого не подпускала, вот и вопила сейчас сиреной из-за того, что бездетная Юнона так вероломно втиснулась в процесс развития ребенка. Зинаида уже привыкла к ежеутренним соседским перебранкам и не обращала на них внимания, знала, что уже через час, когда сытая Дашенька успокоится, соседки вместе примутся обсуждать, каким ужином порадовать сегодня тружеников. Тружеников было всего двое – Григорий и Зинаида. К последней, кстати, чуть ли не ежедневно забегал в бар кто-нибудь из соседей с просьбой покормить подешевле, так как отчего-то именно сегодня закончились деньги. Юнона жила на заработок мужа и еще давала музыкальным детям уроки игры на фортепиано, а Неля получала какое-то мудреное пособие по утере кормильца, да еще изредка на дому шила. Короче, больших денег в коммуналке не водилось, поэтому иногда соседи забегали в бар даже дважды на дню.
Зинаида всю прошедшую неделю не покидала бара, поэтому еще с вечера предупредила Аришу, решив сегодня на работу не ходить. Объяснялось все просто – именно сегодня уезжал Плюх, и Зинаида в глубине души рассчитывала, что неверный поймет свою ошибку, бросит крашеную вертихвостку, которую она у него видела, и проползет по ковру на коленях, требуя прощения. Естественно, Зинаида простит неверного не сразу, но… на всякий случай она уже собрала самые необходимые вещи в объемный чемодан, вдруг придется срочно переезжать с Плюхом в его новую клинику. Он говорил, ему в том городе предлагают неплохую квартиру. Господи, и отчего она такая дура, надо было сразу соглашаться, да и все дела! Тем более что бар в театре мод все равно не ее собственность, а дочка Настенька с зятем Саней собираются становиться родителями только через два года, когда зять построит собственный дом.
Однако же Игнатий не приехал ползать по ковру. Зато ближе к вечеру вместо него принесло Нюрку.
– Вот! – торжественно, как наградной лист, вручила она Зинаиде смятую бумажку прямо в прихожей. – Вот тебе адрес, завтра у тебя свидание, собирайся.
– А… собираться уже сейчас, что ли? Может, в комнату пройдем? – пролепетала Зинаида и уволокла подругу подальше от любопытных соседских глаз и ушей. – Теперь рассказывай, с кем свидание, кто такой, почему от сердца оторвала? – принялась она допытывать Нюрку, когда крепко закрыла дверь и расположилась на диване.
Нюрка капризничала и нарочно тянула время.
– Нет, ну кто же насухую такие вещи рассказывает? – надувала она блестящие, будто намазанные вазелином губы. – Ты бы коньячка налила, бренди или на худой конец «Мартини», что ли.
Зинаида посопела, потом притащила чайник и плошку с ванильными сухарями.
– Угощайся. Только в рот не клади, а то жевать долго будешь, а тебе еще рассказывать. Говори, что там за принц, к кому идти-то?
– Пойдешь, значит, по адресу, я тебе бумажку уже отдала, а принц… – Нюрка сунула-таки в рот сухарик и надолго замолчала.
Зинаида перекривилась и убрала со стола тарелочку с угощением подальше.
– Ну Зин, ну какой принц на тебя клюнет? Нет, ну надо же трезво мыслить, – заныла бесстыжая подруга.
– А чего бы и не клюнуть? Не хуже некоторых, которые во сне в подвалы падают! – начала заводиться Зинаида, но Нюрка ее прервала:
– Короче, мужик как мужик. Нормальный такой, седина у него красивая, квартира трехкомнатная в центре. А еще у него три картины. Прикинь – подлинники! Сам рисовал! В общем, хороший мужчина. Только немножко не ходит.
– Как? – выдохнула Зинаида. Она уже нарисовала перед своим мысленным взором определенный образ, сильно смахивающий на известного западного актера. И вдруг такая новость.
– Ой, ну как, как… Никак он не ходит! Болеет он! – раскрыла все карты Нюрка и тут же принялась рассуждать: – Нет, ну ты посуди сама – на кой черт ему куда-то бегать? У тебя уже был один спринтер, и что? Чуть отвернулась, махом улетел к новой белобрысой крале. А с этим очень удобно – как положил его с утречка на кроватку, так вечером там и обнаружил. Зато – квартира! И потом, ему уже восемьдесят. Ты читала, какой у нас средний возраст долгожителей? Вот и я не читала, но на всякий случай предупреди его, что, мол, по законам вежливости, богатым дольше восьмидесяти жить просто неприлично. Да он нормальный старичок! Купишь ему газеток, вечером придешь, он тебе анекдотики потравит… Чего ты смотришь?
– Ты-то не больно на такое счастье позарилась, – надулась Зинаида.
– А потому что мне без надобности, – парировала вредная Нюрка. – У меня, как ни крути, благосостояние выше твоего – и квартира отдельная, любой позавидует, и в банке кое-что отложено, и машинка не хилая. Одним словом, ты же знаешь, я в старике не так нуждаюсь, как ты.
Зинаида знала. Нюрка и в самом деле была дама не бедного сословия. Нет, когда-то они начинали на равных, то есть вместе бегали с подносами в затрапезном ресторанчике, но потом у Нюрки Тюриной случился в мозгах сдвиг, она резво кинулась изучать английский язык, долго картавила: «Хав ду ю ду?» и при первом же удобном случае пристроилась в ресторан при «Интуристе». Там у Тюриной началась новая работа и новые заработки, а чаевые поступали исключительно в валюте. Появился и побочный заработок – то она джинсики достанет, перепродаст, то магнитофончик импортный, то пиджачок замшевый, производства не нашего. Бабы Нюрку не осуждали, та в одиночку тянула сына Пашку и крутилась, как умела. Неизвестно, как именно, но, видимо, неплохо у нее получалось, потому что, когда вся страна рухнула в перестройку, Тюрина взлетела на вершину благосостояния. Она даже решила завести легальный бизнес, но сколько раз ни пыталась, тут дело не шло. Открыла небольшую фирму типа «купи-продай», и в самый расцвет ее бухгалтерша смылась в неизвестном направлении вместе с немалой суммой денег. Потом открыла магазинчик тканей, и в один момент он сгорел – рядышком полыхнул павильон с китайскими петардами, а тюринские ткани огонь сожрал за компанию. Еще раз Нюрка попытала счастья – завела магазин цветов, но тот угас из-за проблем с растаможкой. А может, из-за другого – Тюрина сдуру завязала роман с мужчиной своей мечты, но он, как позже выяснилось, являлся мужем начальницы таможни. Как бы там ни было, не везло Нюрке с бизнесом, и она бы прогорела в пух, если бы сын Пашка срочно не забрал последние денежные остатки и не укатил за границу. Теперь у него там сеть салонов по стрижке крупногабаритных собак. Парень живет безбедно, а матушке каждый месяц высылает немалые проценты. И поэтому Нюрка могла себе позволить жить на широкую ногу, не работать и поставлять подруге богатеньких, чуть живых старичков.
– Мне нужен человек для сердца! – распалялась она сейчас перед подругой. – У меня-то есть крошка хлеба на черный день, а у тебя… Так и проживешь в этой конуре! А там, глядишь, вдовой сделаешься, может, кто и поприличнее, помоложе позарится. Уж твой-то Плюх точно все локти себе обкусает!
Аргумент с Плюхом поставил в разговоре жирную точку. И в самом деле – пусть кусает локти. А она, Зинаида, запросто может позволить себе выйти замуж за трехкомнатную квартиру!
Проводив подругу до дверей, Зинаида хотела было быстренько попрощаться и бежать накладывать на лицо простоквашу, но тут в дверь позвонили.
– Ну сколько можно, а? – сразу завопил стоявший на пороге молодой человек – сосед снизу. Он смерил дам презрительным взглядом. – Я настоятельно требоваю – сколько можно?! Что у вас там за слоны в комнатах скачут, а? Ну ведь прямо по голове, прямо по…
Из своей двери показалась Неля и запальчиво затарахтела:
– И никакие не слоны! И вовсе не слоны даже! Это Дашенька с кровати на кресло прыгает. Но не попадает ребенок в кресло. Так чего теперь? И уж сразу и слоны!
– Отшлепать бы вашего ребенка… чтоб попадал! – заиграл желваками парень. – У меня завтра важная встреча, а я выспаться не могу. По голове – бздынь, бздынь, как по пустому колоколу!
– У вас голова пустая, поэтому такой резонанс, – блеснула знанием словаря Нюрка и стрельнула на парня глазами.
– Чо эт она пустая? – обиделся тот. – Она полная! Я анатомию проходил, рисунки видел. Полная она, там всяких цветных ниточек– с ума сойти, сколько! Не, а ваще, при чем тут моя голова? Уймите ребенка, говорю! А то я вам такие скачки с кресла устрою…
Нюрка рассчитывала на более миролюбивое знакомство, но сосед на ее чары не клевал, чем несказанно даму огорчил. Пришлось прибегнуть к иной лексике:
– Госсыди! Ну что за мужик нынче пошел, а? Ну такой нервный, куда деваться! Прям тебе беременная гимназистка!
Парень на беременную гимназистку обиделся сильно. Даже щеки у него затряслись.
– Ну это… ладно. Я вам устрою… – пропыхтел он и погромыхал шлепанцами вниз по лестнице. – Еще посмотрим, кто из нас гимназистка!
– Неля! За мое геройское поведение относительно твоей дочери сошьешь мне домашнее платье! – крикнула Нюрка и немедленно принялась фантазировать. – Знаешь, чтобы хвост такой, как у павлина, а еще такая насадочка над попой. Поняла? Ну как раньше барышни бегали, ага? Очень хочется, эдак молодость вспо… новизны очень хочется! А ты, Зинка, не скалься, я не то сказать хотела!
Неля снова выглянула из двери и добросовестно попыталась понять, какую насадочку куда припавлинить.
– Ой, Нюрка, ну иди уже! – вытолкала подругу Зинаида.
– Неля! – крикнула Нюрка уже в дверях. – А Дашеньку угомони все ж таки. Правда, чего это она по темечку парню скачет?
Зинаида уже насильно вытолкала подругу, кинулась к себе и принялась готовиться к завтрашнему свиданию. Перво-наперво она достала старенькую цветастую летнюю юбку дочери и напялила ее вместе с черной водолазкой. У кого-то по телевизору она видела такую. Однако юбка была длинновата, а хотелось показать жениху побольше достоинств, то есть ноги. Пришлось взять ножницы и отхватить от подола солидную часть.
– Ну и как? – спросила Зинаида у здоровенного кота Мурзика, единственного зрителя, способного оценить обновленную юбку. – Ну скажи, что я смотрюсь сногсшибательно! Что ты говоришь? Что в такой юбке от меня бы Плюх не сбежал?
Но кот только жмурил янтарные глаза, а потом и вовсе улегся спать, наплевав на портновские потуги хозяйки. Большое зеркало, где бы Зинаида могла себя обозреть полностью, находилось только в прихожей, и она, взглянув на часы, выскользнула из комнаты.
Судя по времени, соседи уже давно должны были разглядывать семнадцатый сон, поэтому Зинаида особенно не робела. Она крутилась возле зеркала, и собственное отражение ей нравилось. А и в самом деле – получилась совершенно молодежная фигурка. Даже, можно сказать, где-то подростковая, если на лицо не смотреть. Такая пряменькая талия в обтягивающей «резиновой» водолазке, а потом сразу – раз! – и коротеньким колокольчиком юбка. Только к новому ансамблю непременно надо теплые черные колготки, а то белые-белые, аж синие ноги смотрятся вызывающе пошло. Но уж если Зина будет в колготках, мор мужского населения обеспечен…
– Позорище! – раздался позади модницы грозный мужской крик. – Бабы, все сюда! Посмотрите, как наша рабовладелица вырядилась!
Зинаида вздрогнула. В дверях прихожей красовался всклокоченный Григорий Федорович и метал из глаз молнии. Из комнат уже показались заспанные физиономии Нели и Юноны.
– Нет, вы на нее полюбуйтесь! – непонятно отчего гневался единственный квартирный мужчина. – Я, главное, пробудился, чтобы сходить по нужде, прохожу мимо, а тут наша рабовладелица…
– Какая я вам рабовладелица? – возмутилась Зинаида. – И отпустите подол, чего вы его руками-то лапаете?!
Мужчина и в самом деле ухватился за подол и тянул его вверх и вниз, как бы получше демонстрируя вызывающий фасон.
– Отпустите подол, говорю, пошляк какой! – шлепнула по пальцам бесстыжего соседа Зинаида.
Сосед отдернул руку и завопил еще громче:
– Бабы! Я кому ору тут? Я прям-таки настойчиво призываю! Посмотрите на это безобразие! – дергал редкими кудряшками благочестивый тракторист.
– Не, а чего… нормально… – почесала голову Неля. – Даже хорошо. Только ноги нужно спрятать, кривые какие-то.
– А по-моему, сюда лучше длинненькая юбочка пойдет. Правда, Гриша? – подала голос Юнона. – И платочек на голову темненький. Чего уж, не девочка вроде, клочьями на голове трясти-то…
– Ага, и паранджу на нос, – поддакнула ехидно Зинаида. – Никаких платочков! Я, между прочим, к жениху завтра иду, а не на поминки.
– Ну тогда юбка слишком длинная, – перестроилась Неля. – К жениху надо в крутом мини ходить, по себе знаю.
– А я вот считаю, что главная девичья красота – скромность, – гнула свое Юнона.
– Это для тебя, потому что другой красоты у тебя отродясь не бывало, – констатировал муж.
– Скромность девчонкам нужна, а тут чего уж… и так вон доскромничалась до сорока с лишним. Я говорю – короче надо! – не уступала Неля.
Однако тут до Григория дошло, что Зинаида собралась очаровывать кого-то еще кроме него, и он, насупившись, спросил:
– А чего за мужик? К кому на свиданку-то? Какой оклад, семейное положение, отношение к алкоголю? Давай-давай, описывай подробно.
– Ну… – Зинаида стыдливо зарделась. – Хороший мужчина. Только немножко старенький, ходить не может. А так ничего, положительный, не женат. Квартира у него трехкомнатная.
– Какой красивый жених… – завистливо протянула Неля. – Я б за такого-то… И Дашеньке бы отец был…
Юнона вытаращила глаза и возмутилась красиво поставленным голосом:
– Дамы! Как же можно?! Я в этом моменте вас никак не приветствую! Никак! Жених должен быть по любви! Это достойно и благородно! Только великая страсть! Я правильно говорю, Гриша? Только пожирающая любовь!
– Ты-то за своего тошнотика по великой страсти, что ли, выскочила? – не утерпела Неля.
«Тошнотик» стоял рядом, по-лошадиному перебирал ногами и от такой откровенности даже не нашел слов.
– Не слушай никого, – продолжала матушка маленькой Дашеньки. – Так завтра и иди. Еще и наклонись пониже раза два. Ради трехкомнатной квартиры не грех.
Больше Зинаида советов слушать не стала. Того и гляди разногласия соседей могли перекинуться в ссору, а наутро ей хотелось выглядеть свежей и выспавшейся.
На следующий день на работу она прилетела весенней пташкой – так и хотелось петь и щебетать. Но радужное настроение скоро улетучилось, так как время тянулось медленно, а посетителей было много. В самый разгар работы еще и Неля заявилась вместе с Дашенькой.
– Ой, Зин, ты говорила, у тебя такое фруктовое пюре, что пальчики оближешь. Дашку не угостишь? А то мы все магазины обошли, и нигде свежего пюре нет, – нагло фантазировала соседка, усаживаясь в самом центре небольшого зальчика. – Зин, слышь чего, а мне курочку с грилем ты грозилась…
Зинаида ничем таким не грозилась, и ей уже изрядно поднадоели соседи-захребетники, которые ходили к ней в бар строго в порядке очередности, но поднимать шум при людях не хотелось. К тому же ей было искренне жаль несчастную женщину с ребенком.
– Сейчас принесу, – вздохнула она и в который раз подсчитала убытки.
Ее расчеты Нелю мало интересовали, ее волновало другое:
– Ты сегодня когда к жениху-то?
– Вот Ариша придет в четыре, меня сменит, я и пойду, – как-то не совсем радостно сообщила Зинаида.
– Это хорошо, тогда я на щеколду запрусь.
– Здрассьте! А как я домой попаду?
– А ты сегодня еще вернешься, что ли? – удивилась соседка, поправляя дочери бант. – Да чего дома-то делать? Я заметила, ты уже и чемодан собрала…
Зинаида и в самом деле кое-что собирала, но однако ж это было еще тогда, когда она собиралась с Плюхом «в ссылку», то бишь на повышение в другой город.
1 2 3 4
– Лучше спой дочери песню про комбата-батяню, – настаивал он, – и Даша сразу успокоится.
– Не знаю я никаких комбатов-батянь! – размахивала ложкой Неля и украшала майку соседа молочными пятнами. – К тому же у моей дочери нет батяни, с чего ж она успокоится?
Но Дашенька неожиданно успокоилась, перестала плакать, и Зинаида в своей комнате услышала, как девочка робко воркует на своем языке. Все понятно – не выдержав мучений ребенка, с кровати поднялась Юнона, покорная жена Григория, и носила теперь девочку на руках.
– Вот! Вот кто настоящая мать! – тыкал скрюченным пальцем в жену гордый Григорий.
– Фигу! – ответно тыкала в его сторону огромным кукишем Неля. – Сам роди и таскай! Юнона, немедленно положите ребенка на кровать! Да что ж это такое, не успеешь дите с рук спустить, его уже схитят… Отпустите, говорю, ребенка!
Неля по воле злой судьбины дочку воспитывала одна, а потому к девочке принципиально никого не подпускала, вот и вопила сейчас сиреной из-за того, что бездетная Юнона так вероломно втиснулась в процесс развития ребенка. Зинаида уже привыкла к ежеутренним соседским перебранкам и не обращала на них внимания, знала, что уже через час, когда сытая Дашенька успокоится, соседки вместе примутся обсуждать, каким ужином порадовать сегодня тружеников. Тружеников было всего двое – Григорий и Зинаида. К последней, кстати, чуть ли не ежедневно забегал в бар кто-нибудь из соседей с просьбой покормить подешевле, так как отчего-то именно сегодня закончились деньги. Юнона жила на заработок мужа и еще давала музыкальным детям уроки игры на фортепиано, а Неля получала какое-то мудреное пособие по утере кормильца, да еще изредка на дому шила. Короче, больших денег в коммуналке не водилось, поэтому иногда соседи забегали в бар даже дважды на дню.
Зинаида всю прошедшую неделю не покидала бара, поэтому еще с вечера предупредила Аришу, решив сегодня на работу не ходить. Объяснялось все просто – именно сегодня уезжал Плюх, и Зинаида в глубине души рассчитывала, что неверный поймет свою ошибку, бросит крашеную вертихвостку, которую она у него видела, и проползет по ковру на коленях, требуя прощения. Естественно, Зинаида простит неверного не сразу, но… на всякий случай она уже собрала самые необходимые вещи в объемный чемодан, вдруг придется срочно переезжать с Плюхом в его новую клинику. Он говорил, ему в том городе предлагают неплохую квартиру. Господи, и отчего она такая дура, надо было сразу соглашаться, да и все дела! Тем более что бар в театре мод все равно не ее собственность, а дочка Настенька с зятем Саней собираются становиться родителями только через два года, когда зять построит собственный дом.
Однако же Игнатий не приехал ползать по ковру. Зато ближе к вечеру вместо него принесло Нюрку.
– Вот! – торжественно, как наградной лист, вручила она Зинаиде смятую бумажку прямо в прихожей. – Вот тебе адрес, завтра у тебя свидание, собирайся.
– А… собираться уже сейчас, что ли? Может, в комнату пройдем? – пролепетала Зинаида и уволокла подругу подальше от любопытных соседских глаз и ушей. – Теперь рассказывай, с кем свидание, кто такой, почему от сердца оторвала? – принялась она допытывать Нюрку, когда крепко закрыла дверь и расположилась на диване.
Нюрка капризничала и нарочно тянула время.
– Нет, ну кто же насухую такие вещи рассказывает? – надувала она блестящие, будто намазанные вазелином губы. – Ты бы коньячка налила, бренди или на худой конец «Мартини», что ли.
Зинаида посопела, потом притащила чайник и плошку с ванильными сухарями.
– Угощайся. Только в рот не клади, а то жевать долго будешь, а тебе еще рассказывать. Говори, что там за принц, к кому идти-то?
– Пойдешь, значит, по адресу, я тебе бумажку уже отдала, а принц… – Нюрка сунула-таки в рот сухарик и надолго замолчала.
Зинаида перекривилась и убрала со стола тарелочку с угощением подальше.
– Ну Зин, ну какой принц на тебя клюнет? Нет, ну надо же трезво мыслить, – заныла бесстыжая подруга.
– А чего бы и не клюнуть? Не хуже некоторых, которые во сне в подвалы падают! – начала заводиться Зинаида, но Нюрка ее прервала:
– Короче, мужик как мужик. Нормальный такой, седина у него красивая, квартира трехкомнатная в центре. А еще у него три картины. Прикинь – подлинники! Сам рисовал! В общем, хороший мужчина. Только немножко не ходит.
– Как? – выдохнула Зинаида. Она уже нарисовала перед своим мысленным взором определенный образ, сильно смахивающий на известного западного актера. И вдруг такая новость.
– Ой, ну как, как… Никак он не ходит! Болеет он! – раскрыла все карты Нюрка и тут же принялась рассуждать: – Нет, ну ты посуди сама – на кой черт ему куда-то бегать? У тебя уже был один спринтер, и что? Чуть отвернулась, махом улетел к новой белобрысой крале. А с этим очень удобно – как положил его с утречка на кроватку, так вечером там и обнаружил. Зато – квартира! И потом, ему уже восемьдесят. Ты читала, какой у нас средний возраст долгожителей? Вот и я не читала, но на всякий случай предупреди его, что, мол, по законам вежливости, богатым дольше восьмидесяти жить просто неприлично. Да он нормальный старичок! Купишь ему газеток, вечером придешь, он тебе анекдотики потравит… Чего ты смотришь?
– Ты-то не больно на такое счастье позарилась, – надулась Зинаида.
– А потому что мне без надобности, – парировала вредная Нюрка. – У меня, как ни крути, благосостояние выше твоего – и квартира отдельная, любой позавидует, и в банке кое-что отложено, и машинка не хилая. Одним словом, ты же знаешь, я в старике не так нуждаюсь, как ты.
Зинаида знала. Нюрка и в самом деле была дама не бедного сословия. Нет, когда-то они начинали на равных, то есть вместе бегали с подносами в затрапезном ресторанчике, но потом у Нюрки Тюриной случился в мозгах сдвиг, она резво кинулась изучать английский язык, долго картавила: «Хав ду ю ду?» и при первом же удобном случае пристроилась в ресторан при «Интуристе». Там у Тюриной началась новая работа и новые заработки, а чаевые поступали исключительно в валюте. Появился и побочный заработок – то она джинсики достанет, перепродаст, то магнитофончик импортный, то пиджачок замшевый, производства не нашего. Бабы Нюрку не осуждали, та в одиночку тянула сына Пашку и крутилась, как умела. Неизвестно, как именно, но, видимо, неплохо у нее получалось, потому что, когда вся страна рухнула в перестройку, Тюрина взлетела на вершину благосостояния. Она даже решила завести легальный бизнес, но сколько раз ни пыталась, тут дело не шло. Открыла небольшую фирму типа «купи-продай», и в самый расцвет ее бухгалтерша смылась в неизвестном направлении вместе с немалой суммой денег. Потом открыла магазинчик тканей, и в один момент он сгорел – рядышком полыхнул павильон с китайскими петардами, а тюринские ткани огонь сожрал за компанию. Еще раз Нюрка попытала счастья – завела магазин цветов, но тот угас из-за проблем с растаможкой. А может, из-за другого – Тюрина сдуру завязала роман с мужчиной своей мечты, но он, как позже выяснилось, являлся мужем начальницы таможни. Как бы там ни было, не везло Нюрке с бизнесом, и она бы прогорела в пух, если бы сын Пашка срочно не забрал последние денежные остатки и не укатил за границу. Теперь у него там сеть салонов по стрижке крупногабаритных собак. Парень живет безбедно, а матушке каждый месяц высылает немалые проценты. И поэтому Нюрка могла себе позволить жить на широкую ногу, не работать и поставлять подруге богатеньких, чуть живых старичков.
– Мне нужен человек для сердца! – распалялась она сейчас перед подругой. – У меня-то есть крошка хлеба на черный день, а у тебя… Так и проживешь в этой конуре! А там, глядишь, вдовой сделаешься, может, кто и поприличнее, помоложе позарится. Уж твой-то Плюх точно все локти себе обкусает!
Аргумент с Плюхом поставил в разговоре жирную точку. И в самом деле – пусть кусает локти. А она, Зинаида, запросто может позволить себе выйти замуж за трехкомнатную квартиру!
Проводив подругу до дверей, Зинаида хотела было быстренько попрощаться и бежать накладывать на лицо простоквашу, но тут в дверь позвонили.
– Ну сколько можно, а? – сразу завопил стоявший на пороге молодой человек – сосед снизу. Он смерил дам презрительным взглядом. – Я настоятельно требоваю – сколько можно?! Что у вас там за слоны в комнатах скачут, а? Ну ведь прямо по голове, прямо по…
Из своей двери показалась Неля и запальчиво затарахтела:
– И никакие не слоны! И вовсе не слоны даже! Это Дашенька с кровати на кресло прыгает. Но не попадает ребенок в кресло. Так чего теперь? И уж сразу и слоны!
– Отшлепать бы вашего ребенка… чтоб попадал! – заиграл желваками парень. – У меня завтра важная встреча, а я выспаться не могу. По голове – бздынь, бздынь, как по пустому колоколу!
– У вас голова пустая, поэтому такой резонанс, – блеснула знанием словаря Нюрка и стрельнула на парня глазами.
– Чо эт она пустая? – обиделся тот. – Она полная! Я анатомию проходил, рисунки видел. Полная она, там всяких цветных ниточек– с ума сойти, сколько! Не, а ваще, при чем тут моя голова? Уймите ребенка, говорю! А то я вам такие скачки с кресла устрою…
Нюрка рассчитывала на более миролюбивое знакомство, но сосед на ее чары не клевал, чем несказанно даму огорчил. Пришлось прибегнуть к иной лексике:
– Госсыди! Ну что за мужик нынче пошел, а? Ну такой нервный, куда деваться! Прям тебе беременная гимназистка!
Парень на беременную гимназистку обиделся сильно. Даже щеки у него затряслись.
– Ну это… ладно. Я вам устрою… – пропыхтел он и погромыхал шлепанцами вниз по лестнице. – Еще посмотрим, кто из нас гимназистка!
– Неля! За мое геройское поведение относительно твоей дочери сошьешь мне домашнее платье! – крикнула Нюрка и немедленно принялась фантазировать. – Знаешь, чтобы хвост такой, как у павлина, а еще такая насадочка над попой. Поняла? Ну как раньше барышни бегали, ага? Очень хочется, эдак молодость вспо… новизны очень хочется! А ты, Зинка, не скалься, я не то сказать хотела!
Неля снова выглянула из двери и добросовестно попыталась понять, какую насадочку куда припавлинить.
– Ой, Нюрка, ну иди уже! – вытолкала подругу Зинаида.
– Неля! – крикнула Нюрка уже в дверях. – А Дашеньку угомони все ж таки. Правда, чего это она по темечку парню скачет?
Зинаида уже насильно вытолкала подругу, кинулась к себе и принялась готовиться к завтрашнему свиданию. Перво-наперво она достала старенькую цветастую летнюю юбку дочери и напялила ее вместе с черной водолазкой. У кого-то по телевизору она видела такую. Однако юбка была длинновата, а хотелось показать жениху побольше достоинств, то есть ноги. Пришлось взять ножницы и отхватить от подола солидную часть.
– Ну и как? – спросила Зинаида у здоровенного кота Мурзика, единственного зрителя, способного оценить обновленную юбку. – Ну скажи, что я смотрюсь сногсшибательно! Что ты говоришь? Что в такой юбке от меня бы Плюх не сбежал?
Но кот только жмурил янтарные глаза, а потом и вовсе улегся спать, наплевав на портновские потуги хозяйки. Большое зеркало, где бы Зинаида могла себя обозреть полностью, находилось только в прихожей, и она, взглянув на часы, выскользнула из комнаты.
Судя по времени, соседи уже давно должны были разглядывать семнадцатый сон, поэтому Зинаида особенно не робела. Она крутилась возле зеркала, и собственное отражение ей нравилось. А и в самом деле – получилась совершенно молодежная фигурка. Даже, можно сказать, где-то подростковая, если на лицо не смотреть. Такая пряменькая талия в обтягивающей «резиновой» водолазке, а потом сразу – раз! – и коротеньким колокольчиком юбка. Только к новому ансамблю непременно надо теплые черные колготки, а то белые-белые, аж синие ноги смотрятся вызывающе пошло. Но уж если Зина будет в колготках, мор мужского населения обеспечен…
– Позорище! – раздался позади модницы грозный мужской крик. – Бабы, все сюда! Посмотрите, как наша рабовладелица вырядилась!
Зинаида вздрогнула. В дверях прихожей красовался всклокоченный Григорий Федорович и метал из глаз молнии. Из комнат уже показались заспанные физиономии Нели и Юноны.
– Нет, вы на нее полюбуйтесь! – непонятно отчего гневался единственный квартирный мужчина. – Я, главное, пробудился, чтобы сходить по нужде, прохожу мимо, а тут наша рабовладелица…
– Какая я вам рабовладелица? – возмутилась Зинаида. – И отпустите подол, чего вы его руками-то лапаете?!
Мужчина и в самом деле ухватился за подол и тянул его вверх и вниз, как бы получше демонстрируя вызывающий фасон.
– Отпустите подол, говорю, пошляк какой! – шлепнула по пальцам бесстыжего соседа Зинаида.
Сосед отдернул руку и завопил еще громче:
– Бабы! Я кому ору тут? Я прям-таки настойчиво призываю! Посмотрите на это безобразие! – дергал редкими кудряшками благочестивый тракторист.
– Не, а чего… нормально… – почесала голову Неля. – Даже хорошо. Только ноги нужно спрятать, кривые какие-то.
– А по-моему, сюда лучше длинненькая юбочка пойдет. Правда, Гриша? – подала голос Юнона. – И платочек на голову темненький. Чего уж, не девочка вроде, клочьями на голове трясти-то…
– Ага, и паранджу на нос, – поддакнула ехидно Зинаида. – Никаких платочков! Я, между прочим, к жениху завтра иду, а не на поминки.
– Ну тогда юбка слишком длинная, – перестроилась Неля. – К жениху надо в крутом мини ходить, по себе знаю.
– А я вот считаю, что главная девичья красота – скромность, – гнула свое Юнона.
– Это для тебя, потому что другой красоты у тебя отродясь не бывало, – констатировал муж.
– Скромность девчонкам нужна, а тут чего уж… и так вон доскромничалась до сорока с лишним. Я говорю – короче надо! – не уступала Неля.
Однако тут до Григория дошло, что Зинаида собралась очаровывать кого-то еще кроме него, и он, насупившись, спросил:
– А чего за мужик? К кому на свиданку-то? Какой оклад, семейное положение, отношение к алкоголю? Давай-давай, описывай подробно.
– Ну… – Зинаида стыдливо зарделась. – Хороший мужчина. Только немножко старенький, ходить не может. А так ничего, положительный, не женат. Квартира у него трехкомнатная.
– Какой красивый жених… – завистливо протянула Неля. – Я б за такого-то… И Дашеньке бы отец был…
Юнона вытаращила глаза и возмутилась красиво поставленным голосом:
– Дамы! Как же можно?! Я в этом моменте вас никак не приветствую! Никак! Жених должен быть по любви! Это достойно и благородно! Только великая страсть! Я правильно говорю, Гриша? Только пожирающая любовь!
– Ты-то за своего тошнотика по великой страсти, что ли, выскочила? – не утерпела Неля.
«Тошнотик» стоял рядом, по-лошадиному перебирал ногами и от такой откровенности даже не нашел слов.
– Не слушай никого, – продолжала матушка маленькой Дашеньки. – Так завтра и иди. Еще и наклонись пониже раза два. Ради трехкомнатной квартиры не грех.
Больше Зинаида советов слушать не стала. Того и гляди разногласия соседей могли перекинуться в ссору, а наутро ей хотелось выглядеть свежей и выспавшейся.
На следующий день на работу она прилетела весенней пташкой – так и хотелось петь и щебетать. Но радужное настроение скоро улетучилось, так как время тянулось медленно, а посетителей было много. В самый разгар работы еще и Неля заявилась вместе с Дашенькой.
– Ой, Зин, ты говорила, у тебя такое фруктовое пюре, что пальчики оближешь. Дашку не угостишь? А то мы все магазины обошли, и нигде свежего пюре нет, – нагло фантазировала соседка, усаживаясь в самом центре небольшого зальчика. – Зин, слышь чего, а мне курочку с грилем ты грозилась…
Зинаида ничем таким не грозилась, и ей уже изрядно поднадоели соседи-захребетники, которые ходили к ней в бар строго в порядке очередности, но поднимать шум при людях не хотелось. К тому же ей было искренне жаль несчастную женщину с ребенком.
– Сейчас принесу, – вздохнула она и в который раз подсчитала убытки.
Ее расчеты Нелю мало интересовали, ее волновало другое:
– Ты сегодня когда к жениху-то?
– Вот Ариша придет в четыре, меня сменит, я и пойду, – как-то не совсем радостно сообщила Зинаида.
– Это хорошо, тогда я на щеколду запрусь.
– Здрассьте! А как я домой попаду?
– А ты сегодня еще вернешься, что ли? – удивилась соседка, поправляя дочери бант. – Да чего дома-то делать? Я заметила, ты уже и чемодан собрала…
Зинаида и в самом деле кое-что собирала, но однако ж это было еще тогда, когда она собиралась с Плюхом «в ссылку», то бишь на повышение в другой город.
1 2 3 4