- Ступай же прочь отсюда, пока ты цел! Трогайся живее, ты, немчура! Иначе плохо будет.
- С тобою плохо будет! - крикнул Ганс, поднимая меч, как будто бы собираясь напасть на беззащитного.
В мгновение ока Добек набросился на немца и, схватив его руку, в которой тот держал меч, как железными тисками, он выхватил из его рук оружие и начал бить своего противника. Не успел тяжеловесный немец осмотреться, как он уже лежал на земле, а удары на него сыпались один за другим, пока железный клинок не разломался на куски. Ганс, припертый к земле, тщетно делал усилия, чтобы освободиться от Добка, обрушевшегося на него всей своей тяжестью.
- Friede, Herr! Friede, Herr! [Мир, господин!] - стонал он, думая, что пришел его последний час, потому что Добек, давно точивший зубы против него, безжалостно наделял его ударами.
На этот шум сбежалась челядь, и со всех сторон прибежали слуги, женщины, придворные, которые, услышав непонятные для них слова, со смехом перевирая их, повторяли:
- Фредро! Фредро! Добка называют Фредрой! Что это означает?..
К счастью побежденного, Добек не был мстительным и не желал крови; поколотив изрядно свою жертву, он ее бросил, не желая над ней издеваться.
Поднимаясь со смехом с земли, Боньча взглянул на толпу, которая вдруг стихла, и к ужасу своему увидел короля, стоявшего на расстоянии трех шагов.
Казимир, возвратившийся с охоты, услышав шум, сошел с коня и прямо направился к сборищу; грозно, но вместе с тем и с ироничной улыбкой, он глядел на Добка, стоявшего перед ним, как преступник.
В эту эпоху своей жизни Казимир был очень красив. Высокого роста, хорошо сложенный, во цвете сил и здоровья, с благородным лицом, которому оттенок печали придавал особенную привлекательность, он имел в себе что-то величественное, смягченное необычайной красотой, и вовсе не был горд.
Одетый в охотничий костюм с рожком, перевешенным через плечо, с бархатной шапочкой на голове, в плаще и мечом у пояса, Казимир стоял, подбоченившись, и переводил взгляд с Боньчи на немца, который, весь в пыли, со стоном поднимался с земли и, увидев короля, обратился к нему с жалобой...
- Кто начал? В чем дело? - спросил Казимир, обращаясь к Кохану.
- Немец первый схватился за меч! - возразил Рава.
- Видишь, Ганс! - воскликнул король. - Ты получил по заслугам.
Боньче король погрозил пальцем.
- А ты, чуть что, готов людей убивать, - произнес он, обращаясь к Боньче, и, быстро отвернувшись от него, ушел.
Этим все кончилось; но в тот же вечер король в шутку назвал Боньчу "Фредрой", и это прозвище так и осталось за ним и в последствии перешло на его род.
Один лишь Кохан догадался, почему Казимир так быстро вернулся с охоты: ожидали известия из Праги от короля Яна и его сына маркграфа Карла.
Казимир, благодаря всемогущему презренному металлу, помирился и заключил союз с королем Яном, с этим пылким, беспокойным и воинственным рыцарем, предпринимавшим всевозможные походы и постоянно нуждавшимся в деньгах. Бывшие недавно враги теперь стали союзниками.
Чешский король Ян получил разрешение иметь в своем гербе маленького польского орла, который был изображен на знамени с чешскими львами, с тем, чтобы отказаться от всяких притязаний на корону. Ему отдали Силезию, а кроме того, Казимир дал ему отступного в несколько десятков тысяч.
За эту дружбу не было слишком много заплачено, потому что король Ян служил опорой против крестоносцев. Теперь дело шло о том, чтобы стать в более близкие отношения с люксембургцами, рыцарский дух которых король отчасти ценил.
Красавица Маргарита, дочь Яна, сестра Карла, овдовела после смерти своего мужа-баварца. Казимиру дали надежду на брак с ней; он с радостью ухватился за эту мысль, потому что двадцатисемилетняя вдовица была известна своей красотой и умом и могла дать ему давно желанного наследника, о котором он так мечтал.
Маргарита, которую должны были привезти в Прагу, была ему обещана в жены. Отец и брат старались склонить печальную вдовушку к этому браку. Были слухи, что она была против и боялась этой страны, подвергавшейся нападениям со стороны татар и не обладавшей ни те богатством, ни роскошью, к которым она так привыкла.
Казимир ожидал ежеминутно известий и беспокоился; он даже не хотел удаляться из замка из боязни, что в это время приедет посол из Праги и будет вынужден его ждать, теряя зря время.
Тем временем король, получив обещание отца, делал все приготовления к свадьбе. Пока еще не говорили открыто о свадьбе из боязни осрамиться в случае неуспеха, однако в Вавеле была большая суматоха, так как все готовились к далекому и пышному путешествию.
Король, возвратившись с охоты, велел немедленно пригласить подскарбия [подскарбий - казначей, заведующий королевской сокровищницей]. В королевские покои принесли все драгоценные вещи для выбора; перед ним на столе были разбросаны позолоченные бокалы, серебряные чаши, кувшины, рога в золотой оправе, пояса, украшенные жемчугом, ожерелья, кольца с блестящими камнями. Несколько покрывал пурпурного цвета лежали на полу и на скамейках.
Старый подскарбий Зындрам смотрел с грустью на все эти сокровища, предчувствуя, что их из Праги не привезут обратно, а озабоченный Казимир, казалось, их вовсе не замечал, прислушиваясь к звукам извне и при малейшем шорохе подбегая к окну. Но ожидаемого посла все еще не было.
Хотя о намечавшемся браке короля было запрещено сообщать заблаговременно, однако, все о нем знали. Мнения двора разделились: одни не хотели вдовы для короля, хотя он и сам был вдовцом, другие предвидели, что придется дорого заплатить королю Яну, падкому на деньги.
Казимир стремился к тому, чтобы породниться с чешским домом, а Маргариту ему в свое время так расписали, что он заочно в нее влюбился. Судя по отцу и брату, а также по обычаям и благовоспитанности придворных, не отличавшихся от французских, Казимир предполагал найти в Маргарите то, чего именно не доставало Альдони. Он мечтал о ней как о женщине, которая сумеет его понять, будет разделять его убеждения и усладит его жизнь.
Каждая минута ожидания и неизвестности ему казались вечностью.
Зындрам стоял в ожидании приказаний и глядел попеременно то на Казимира, то на драгоценные вещи, разложенные перед ним.
- Старичок ты мой, - проговорил, наконец, король, как бы очнувшись от задумчивости, - все это прекрасно... но для дочери короля Яна это слишком ничтожно... Я охотно бросил бы к ее ногам самое красивое и самое дорогое на свете. Она этого достойна. Выбери все лучшее и собери, как можно больше. Бывал ли ты в Праге? - спросил он вдруг подскарбия.
Старый Зындрам приподнял свою седую голову, удивленный неожиданным вопросом. Прошло некоторое время, пока он собрался ответить.
- Давно, уж очень давно, всемилостивейший король!
- Я хотел бы, с Божьей помощью, сделать Краков таким же, как Прага, сказал король, сложив руки. Красивый, роскошный, большой, богатый, хорошо защищенный город... Мы должны от чехов научиться управлять, строить и ввести порядок.
Зындрам не сразу ответил.
- Однако, мы часто слышим жалобы от тех, кто сюда приезжает. Эта пышность, эти здания, путешествия короля по всему свету, двор, рыцарство очень дорого обходятся. Евреи оттуда переселяются к нам, потому что на них безжалостно налагают страшные подати, убегают и мещане, так как король Ян после каждого своего возвращения с них столько требует...
Казимир покачал головой.
- А когда люди не жалуются? - возразил он. - Чешский народ может гордиться своим монархом, ставить его в пример рыцарям!
Зындрам молча разглаживал бороду; он не осмеливался противоречить.
- Поговаривают, - добавил он тихо, видя короля задумчивым, - что, вероятно, этот монарх недолго будет управлять, а должен будет отказаться в пользу сына.
- У него больные глаза, - произнес Казимир. - Благодаря врачу, гнусному арабу, он уже лишился правого глаза; поэтому он ездил к французским врачам и теперь именно возвращается из Мопелье и Авиньона; с Божьей помощью...
Король, задумавшись, не окончил и после маленького перерыва произнес со вздохом:
- Моравский маркграф Карл достойный преемник своего отца! Его самого и его жену Бьянку чехи, как слышно, очень любят...
- У него имеются и враги, - шепнул Зындрам, который, казалось, был хорошо осведомлен.
Казимир, взглянув на него, смолк.
В соседней комнате, в которой он обыкновенно принимал, послышались движение и шепот. Казимир начал прислушиваться. В этот момент приподнялась портьера у дверей, и слуга тихим голосом доложил о прибытии почетных гостей.
Король, оставив Зындрама при разложенных драгоценностях, быстро вышел в соседнюю залу, посреди которой стояли двое ожидавших его духовных в одежде епископов с крестами на груди. Король их радостно приветствовал. Один из них был высокого роста, представительный, с умным выражением лица, производивший невыгодное впечатление из-за прищуренных, уставших, больных глаз. Взгляд их был напряженный, неуверенный, неестественный; одной рукой он прикрывался от света. Несмотря на его страдания, лицо выражало спокойствие и величие; оно было полно энергии и вместе с тем кротости. Это был Ярославль Богория, архиепископ Гнезнинский, духовник и любимый капеллан короля, его сердечный друг, поверенный в его мысли и советник.
Позади его стоял епископ краковский Ян Грот, человек уже немолодой, преклонного возраста, скромный, неказистой наружности, с холодным выражением лица.
Казимир очень обрадовался их посещению и принял их как желанных и долгожданных гостей... Окружавшие их придворные тотчас удалились, оставив его одного с посетителями; архиепископ занял место возле короля, и рядом с ним молча уселся Ян Грот.
- Получили ли вы какие-нибудь известия? - спросил Богория, обратившись к королю с сочувствием.
- Я надеюсь! Я жду их с нетерпением! Но до сих пор ни одной весточки из Праги, - начал Казимир, тяжело вздыхая. - Я очень боюсь, - добавил он немного тише. - Разве у меня нет врагов? Могли представить меня и мою страну в таком черном свете, что княгиня Маргарита могла испугаться и почувствовать ко мне отвращение... При дворе Яна и маркграфа Карла находятся различные люди, преследующие разные цели. Есть и такие, которые с удовольствием помешали бы мне.
- Но за вас, ваша королевская милость, отец и брат; ведь они самые близкие ей люди, и вдова от них зависит. Брак этот, с Божьей помощью, непременно должен состояться... - подняв руку вверх, он повторил, Господь поможет.
- Я очень хотел бы, чтобы этот план осуществился, но чем больше продолжается неизвестность, тем более я беспокоюсь, - сказал король.
- Мы молимся за вас, - произнес краковский епископ.
- Собственно говоря, - добавил Казимир, понизив голос и опустив глаза, - я обещал передать трон после меня моему племяннику Людовику... но я не отказался еще от надежды, что Господь наградит меня мужским потомком.
Епископы молчали, король стал грустным.
- Я знаю, что в Будапеште будут недовольны моей женитьбой, и что сестра Елизавета рассердится, но я не могу примириться с мыслью быть последним в роду.
Архиепископ незаметно сотворил крестное знамение над говорившим и шепнул:
- У меня предчувствие, что вам не откажут. Дочь короля Яна даст себя склонить... нельзя пренебречь королевством, которое Господь постоянно наделяет новыми приобретениями... Мы завоевали Русь, вы возьмете обратно когда-нибудь Поморье, Мазовье тоже со временем будет присоединено...
- Я полагаю, - добавил медленно Ян Грот, - что приобретенные вами на Руси сокровища, о которых идут баснословные слухи, усилят в короле Яне желание выдать за вас свою дочь, потому что он любит деньги, а тратит их неосмотрительно...
- Он приобретает славу, - возразил Казимир, - а она дороже денег.
- Король Ян - настоящий рыцарь, - произнес архиепископ, - но он не воздержан в своих страстях. Очень жаль, что он вредит своим прекрасным качествам таким бесстыдством...
Король немного покраснел.
- Многое нужно простить тем, кто на своих плечах несет тяжкое бремя, - произнес он, обращаясь к Богории.
Духовный кротко ответил:
- МНОГОЕ можно простить, но не ВСЕ можно...
Разговор был прерван, пришел канцлер с докладом о пожертвованиях для костелов, об обмене деревень, о привилегиях.
Казимир слушал и поддакивал, но глаза его были устремлены на двор, и он напряженно прислушивался к каждому звуку, оттуда доходившему.
После ухода епископов явились другие чиновники; король их принял равнодушно, так как мысли его блуждали в другом месте, и он милостиво их отпустил.
Кохан Рава, знавший его хорошо и догадавшийся о том нетерпении, с каким король поджидает известий, желая прислужиться, стоял в сенях, чтобы первому увидеть ожидаемого гостя и принести своему пану радостную новость.
Между тем, наступил вечер, а ожидаемого посла все еще не было. Беспокойство Казимира с каждой минутой увеличивалось. К концу дня потеряли надежду на скорое получение известий, потому что в то время люди ночью неохотно совершали путешествие, так как дороги не были безопасны, и часто случались нападения.
Кохан отправился к королю и попал к нему как раз в то время, когда воспитательница привела к нему его дочку-сиротку. Казимир с грустью молча прижимал к сердцу лепетавшего ребенка, а при виде вошедшего в комнату любимца поспешил удалить девочку. Когда они находились наедине, то Рава, при людях относившийся к королю с должным почтением, обращался с ним запросто, фамильярно, как в прежние времена.
Казимир любил видеть его таким.
- Кохан! - воскликнул он взволновано. - Что ты скажешь на это промедление? У меня скверное предчувствие!
- А у меня самое лучшее, - весело ответил фаворит. - Но если бы оно даже меня обмануло, мой милостивый король, то разве так трудно получить другую княжну для молодого и красивого короля?
- Я хочу именно эту, а не другую, - живо начал король и, заметив, что Кохан насмешливо улыбается, добавил:
- Ты мне скажешь, что я ее даже не видел? Но мне нарисовали ее образ люди, знающие ее с детских лет... и она как будто стоит перед моими глазами во всей своей красоте! Она красивее всех других, и у нее благородный характер, который я так ценю в их семье. У нее в крови есть что-то геройское, как и у короля Яна. Я другой, кроме Маргариты, не хочу!
Кохан слушал, пожимая плечами.
- Уж по одному тому, что вы, милостивейший государь, могли ее так полюбить, ни разу не видевши, она должна быть вашей.
- Она должна была приехать в Прагу, - добавил король. - Маркграф Карл обещал мне приложить все старания, чтобы уговорить ее выйти за меня замуж.
- Не приходится много уговаривать, когда дело идет о королевской короне, - возразил Кохан насмешливо. - Красивая вдовушка покапризничает, дешево себя не отдаст, но не откажет в своей руке.
- Дай Бог, чтобы так было, - произнес король и, быстро приблизившись к своему любимцу, добавил: - Кохан, ведь это правда, что мы не дадим осрамить себя в Праге! Там необходимо будет выступить с пышностью, подобающей польскому королю, ты наблюдай за этим! Я голову теряю от нетерпения и страстной любви к женщине, которую я никогда в жизни не видел. Самых лучших коней, самые богатые попоны, самую дорогую одежду, оружие...
- Нужно будет взять с собой всю сокровищницу, потому что там окажется много жадных рук, - заметил Кохан.
- Сокровищницу? Пускай она вся опустеет! - воскликнул Казимир. - Мы ее сумеем вновь наполнить, а в Праге необходимо их ослепить нашим богатством. Выбери красивых людей, которые с нами поедут, - добавил Казимир, - я во всем на вас полагаюсь. Не жалей ничего... ты за все отвечаешь...
- Я все исполню по вашему приказанию, - произнес Кохан, - но пора велеть подать себе ужин и за едой забыть о заботах... У меня уж слюнки текут от доносящегося запаха жаркого.
Кохан таким оборотом разговора хотел развлечь короля, как он это обыкновенно делал. Они вместе вошли в столовую, и Кохан сделал знак придворному шуту Шубке, чтобы он развлекал пана; заняв место позади короля, с кувшином в руках, он завел разговор, подстрекая других поддержать его, и лицо короля просветлело.
При каждом шуме, раздававшемся на дворе или у ворот, Казимир вздрагивал, прислушивался и посылал разузнать; мысли его были заняты послом, приезда которого он в этот день не дождался.
Кохан на рассвете отправил на проезжую часть своего приятеля, молодого Пжедбора Задора, выбрав для него самого быстрого коня в надежде, что Задора, встретив гонца, узнает от него кое-что и поспешит опередить его своими известиями.
Все исполнилось так, как он желал. Пжедбор, искренне привязанный к Казимиру, как и все его окружающие, не пощадил ни себя, ни коня и на расстоянии нескольких миль от Кракова встретил Николая из Липы, посланного королем Яном, чтобы уведомить Казимира о прибытии Маргариты и о ее согласии на брак.
Маркграф Карл велел от себя конфиденциально добавить, чтобы Казимир по получении уведомления поторопился со свадьбой, пока нерешительная Маргарита не изменила своего решения под влиянием людей, которые не желают этого брака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9