Урсула пришла, и я даже подумал, что можно обойтись без унизительных сцен, оставить Эвелин в покое, лучше бы все узнать от Урсулы. Посидим с ней на террасе, как в тот вечер, когда мы вместе курили. Однако Урсула сразу же после еды убежала к себе и больше не появлялась. Я заметил, что глаза у нее красные - заплаканные. Может быть, и ей теперь всюду мерещился старина Пармур? Скорее даже нехотя я тоже отправился наверх искать Эвелин, откладывать дальше было уже просто некуда.
Совсем тихонечко постучавшись в дверь, я прижался к ней ухом. Никакого ответа. Я постучался снова, чуть громче. Затем я осмелился приоткрыть дверь, подумав, вдруг Эвелин спит, и я своим стуком могу нечаянно ее разбудить. Я увидел пустую, аккуратно заправленную кровать. На стеганом покрывале были разложены вещи: жакеты, юбки, чулки, шелковое белье, а на полу рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, наполовину заполненный. Я захлопнул дверь, как будто наткнулся на змеиное гнездо, и меня только что укусила гадюка. Значит, это правда! Она собралась уезжать, ни слова не сказав мне, хотя я готов был пожертвовать ради нее своей карьерой! За кого же они меня тут принимают? Как они вообще смеют так со мной обращаться?
Чуть не лопнув от злости, я развернулся и рысью помчался назад, к апартаментам Марселя, расположенным напротив моей спальни. На этот раз я стучался без всякого стеснения и, выждав секунды две, не больше, сам нахально распахнул дверь. Я нисколько не удивился, увидев Марселя стоящим у камина и взирающим на Эвелин, которая сидела в кресле и не сводила глаз с его пригожего лица. Оба уставились на меня с таким видом, будто в комнату ворвался незнакомец.
- Прошу прощения за беспокойство,- злобно выпалил я,- но, полагаю, я имею право получить объяснение.
Эвелин посмотрела на меня округлившимися глазами, потемневшими от ужаса. Она страшно побледнела, но я не испытывал ни малейшей жалости.
- Объяснение чего?- переспросил Марсель, свирепо оскалившись.- Ты как всегда в своем репертуаре: врываешься без спроса и требуешь отчета.
- Я не с тобой говорю,- отрезал я,- я обращаюсь к Эвелин.- Я перевел взгляд на Эвелин.- Это правда, что ты скоро уезжаешь из этого дома?
Эвелин продолжала молча на меня смотреть. Этот тревожный, почти умоляющий взгляд еще день назад тронул бы меня до слез, но теперь... Я только сейчас заметил, насколько странно и нелепо выгладит это страдальческое выражение, будто грубо намалеванные морщины на детском личике. Она решила, что здешняя жизнь слишком сложна, это было ясно, и она нашла, как ей казалось, самый легкий способ избавиться от тягот. И еще мне было ясно, что она сделала окончательный выбор, и отговаривать ее бесполезно. Я тоже неотрывно смотрел в эти синие очи, вероятно смотрел слишком сурово, так как она отвела взгляд и снова обернулась к Марселю. Я подумал, что ей удалось подцепить наконец желанную добычу. И надеялся, что Эвелин хорошо попортит своему спасителю нервы, он с ней еще хлебнет горя. Теперь я не мог понять, чем она меня так приворожила и почему так внезапно исчезла вся моя влюбленность, почему я не испытываю ничего, кроме благодарности за непредвиденное избавление? Подумать только, я едва не взвалил на плечи эту обузу! На всю жизнь! Поистине неисповедимы пути наших ошибок и заблуждений...
Марсель сделал шажок вперед, готовый броситься на ее защиту, и начал что-то говорить, но я его оборвал:
- Все нормально, старик. Я просто так зашел, по-свойски,- сказал я ему уже почти добродушно.- Очень уж расстроился, что Эвелин скоро уедет. Ну и на здоровье, раз ей так удобнее. Просто я подумал, могла бы мне сказать, по старой дружбе.- Я невольно заметил, что говорю о ней в третьем лице, как будто Эвелин действительно ребенок или не совсем нормальная особа, не способная трезво оценивать свои поступки.
Марселю мой дружеский тон не понравился. Даже еще сильнее, чем прежний, ехидный и злобный. Он резко вскинул голову и напряженным голосом произнес:
- Эвелин уезжает завтра, со мною. Я уже говорил тебе, что хочу дать ей приют в доме моих родителей. Она едет туда по собственному желанию, можешь не сомневаться.- Он вдруг замолчал, и я впервые увидел на его лице смущенное выражение.- Уверен, что тебя порадует эта новость,- произнес он как-то слишком уж осторожно,- я решил жениться на Эвелин.
- Вот и отлично!- обрадовался я.- Это в корне меняет ситуацию. Я сразу понял, что ты обречен.
Марсель нервно облизал губы, и я догадался, что его покоробило слово "обречен".
- Я имел в виду,- бодро продолжил я,- с самого первого вечера, когда вы вдвоем отправились к кустам рододендронов.- Невольно я вспомнил, что именно под таким кустом лежал мертвый Хьюго, и понял, что отныне название этого роскошного чудного растения будет ассоциироваться у меня со смертью.- Ну что ж,- пробормотал я.- Мне остается лишь пожелать вам большого счастья.- Я снова посмотрел на Эвелин и, протянув ей руку, спросил: - Ты не хочешь со мной попрощаться и пожелать мне удачи?
Она подала мне руку, ее пальцы были совершенно холодными и ни единым движением не отозвались на мое дружеское пожатие. Синие глаза задержались на миг на моем лице, но она меня словно не видела, она смотрела за мое плечо, словно там кто-то стоял. Прежде чем я успел выпустить ее руку, она уже снова перевела взгляд на Марселя, взгляд бесконечно преданный и полный нескрываемого обожания.
- Всех благ,- весело добавил я и направился к двери.
Глава 24
Следующее - воскресное - утро выдалось солнечным и ветреным, совсем как в тот день, когда мы с Эвелин ездили кататься на машине, и я еще тогда возомнил, что мы с ней связаны тайным обетом.
А сегодня я стоял на крыльце и наблюдал за тем, как шофер укладывает в багажник чемоданы Эвелин. Вместе с чемоданами ее очередного суженого. И недели не прошло с тех пор, как я вторгся в этот дом, чтобы переждать грозу, но у меня было такое ощущение, будто я жил здесь всегда и всегда знал, какие страсти кипят в этом угрюмом доме. Эвелин я пока не видел, но Марсель осчастливил нас за завтраком своим обществом. Он был неотразим, само обаяние, и держался так, будто не происходило всех этих ужасов, он был со всеми любезен и мил. В данный момент он прощался с Урсулой, потому я и вышел на крыльцо, не хотел мешать. Интересно, что он ей там болтал? Окажись я на его месте, мне было бы очень неуютно. Однако когда я Проходил мимо них, он с родственной заботливостью к ней склонился, абсолютно не тушуясь, и крепко пожимал ей Руку. Урсула в этот момент отвела глаза, но я чувствовал, Что она совершенно не сердится на этого ловеласа.
Наконец он тоже вышел на крыльцо и постоял там некоторое время, оглядываясь по сторонам и застегивая свой дорожный плащ, отлично сидевший на его ладной стройной фигуре. С первого взгляда было видно, что он страстный путешественник, причем предпочитающий ездить везде в одиночестве. И невольно возникал вопрос, зачем ему вообще понадобилась Эвелин, это ведь обуза на всю жизнь. Должен признаться, я здорово ему завидовал. Тому, что он свободно может разъезжать по всему миру, той легкости, с которой он заводит друзей и потом спокойно их бросает, лично я на это никогда не буду способен. И тем не менее теперь, когда при нем Эвелин, Марсель мог бы в чем-то позавидовать и мне. В каком-то смысле я даже счастливее его: у меня нет ни денег, ни красивой наружности, ни обаяния, которые так притягательны. Бедняге Марселю постоянно приходится быть начеку, чтобы вовремя ускользнуть из расставленных сетей. Интересно, удастся ли ему ускользнуть на этот раз? Удивительное дело, совсем недавно я переживал за Эвелин, опасался, что Марсель бросит ее, сломает ей жизнь, а теперь я сочувствовал ему, совсем как тогда, в день его приезда. Я вдруг почувствовал, что его отъезд огорчает меня гораздо сильнее. Я разлюбил Эвелин, окончательно.
Он подошел плавной упругой походкой и с подкупающей, немного грустной улыбкой, протянул мне руку. Мы обменялись крепким рукопожатием, и он, расчувствовавшись, стиснул левой рукой и мое запястье.
- До свидания. Ты простишь меня за некоторую distrait Здесь: забывчивость (фр.) и за резкость, которые я иногда себе позволял? Понимаешь, смерть Хьюго вывела меня из равновесия, я был раздавлен. Ведь знаешь, я привык его опекать, заботиться. До тех пор пока не нашли бы убийцу или он сам себя чем-нибудь не выдал, не было бы мне ни минуты покоя...
Тут я его перебил:
- Ты уверен, что это Пармур застрелил Хьюго?
- Конечно,- не раздумывая, выпалил он.- А ты нет? Из-за чего же еще он стал бы стреляться?
- Кто его знает,- неопределенно отозвался я.- Но я никогда бы не подумал, что такой человек, как он, способен кого-то убить.
Марсель пожал плечами.
- По-твоему, не способен? А я склонен считать, что все так и было. Пармур покончил с собой, и этот факт говорит сам за себя.
- Возможно, ты и прав,- не стал спорить я.- Ну что ж, желаю тебе всего самого хорошего. И Эвелин тоже.
- Спасибо. Добрый ты парень.- Его обволакивающий голос вдруг слегка потускнел, и я услышал легкий вздох.- Ты просто обязан нас как-нибудь навестить. Я пришлю тебе адрес.- Ты ведь приедешь, правда?- Голос его снова зазвенел от азартного воодушевления, и он снова начал тряси обеими руками мою руку.
- Обязательно,- торжественно пообещал я, хотя прекрасно знал, что никогда к ним не приеду.
Через минуту на крыльцо вышла Эвелин и, робко озираясь, торопливо спустилась к машине. Шофер держал дверцу распахнутой, и Эвелин так же торопливо юркнула на заднее сиденье. Марсель, еще раз стиснув мою ладонь, тоже забрался в машину. Через минуту их авто уже не было видно, я слушал, как постепенно утихает рык мотора.
Интересно, что сказали бы об этой парочке три каменные обезьяны, если бы вдруг ожили этой ночью и принялись обсуждать то, чего они насмотрелись и наслушались за сегодняшний день...
Часть третья
Глава 1
Вечером мы с Урсулой решили посидеть на террасе. Было очень тепло, и на небе пылал изумительный огненно-красный закат. Урсула была еще бледна, не так разговорчива, как обычно, но уже вполне походила на себя прежнюю. Была в этой девушке скрытая сила, она умела держать себя в руках и не раскисать. Я понял, что она очень мне нравится. Нет, я не был в нее влюблен, а уж она в меня - тем более. И тем не менее я точно знал, что мое общество ей приятно и даже сегодня необходимо, что со мной ей спокойнее. Я был горд и даже счастлив. Сегодня ей было невмочь торчать в гостиной и смотреть, как Биддолфы играют в безик, и чинно кивать в ответ на их сетования по поводу всех этих напастей, постигших Алстон-холл. Слишком живо эта гостиная напоминала о тех, кого там отныне не будет. О Марселе, поющем "Au clair de la lime", о хрупкой темноволосой Эвелин, загадочно молчаливой, которая участливо на вас смотрит, но всегда думает о чем-то своем. Но самым мучительным было для нее, разумеется, любое напоминание о Хилари Пармуре.
- Знаешь, Джейк,- вдруг сказала Урсула, когда я поднес зажигалку к ее сигарете,- я рада, что именно тебя вызвали на завтрашнее дознание. Мне кажется... это, конечно, диковато звучит... в общем, мне кажется, что Хилари тоже был бы рад. Ты ему нравился. Он и мне это говорил.
- Не представляю, чем я мог...- я хотел, как и полагается, вежливо возразить, но она с горячностью меня перебила:
- Да, говорил, и не раз! Ведь он был очень наблюдательным и многое подмечал, гораздо больше, чем казалось окружающим. Даже я не знала, что он думает о... да мало ли о чем он иногда думал.- Она сделала сильную затяжку, но я не посмел прочесть ей нотацию по этому поводу, хотя следовало бы.
- Как ты думаешь,- решился спросить я,- он действительно застрелился из-за того... по той причине, на которую ссылается полиция?
- Ты хочешь знать, верю ли я в то, что это Хилари убил Хьюго? Нет, не верю. Но мне кажется,- она сжала мою руку,- мне кажется, он хотел, чтобы полиция так думала.
Ничего себе! Я смотрел на нее во все глаза, совершенно обалдевший. Отблески заката слегка подрумянили ее лицо, а волосы теперь напоминали червонное золото. В эти минуты она была прекрасна, волшебно прекрасна...
- Ерунда!- скептически заключил я.- Пожертвовать собой и своей репутацией - это уж слишком. По крайней мере, в наше время никто не способен на такое благородное безумство.
- Ты не знаешь Хилари,- вдруг страстно произнесла Урсула, понизив голос.- Его никто не понимал. Все считали его безнадежным неудачником, оттого что он загубил свою карьеру, и видели в нем только никчемного лентяя. Но он был способен на благородные поступки, он умел жертвовать собой, как никто другой.
- Но зачем? Зачем ему было взваливать на себя такую чудовищную вину? А каково теперь будет его семье? О них он подумал?
Урсула рассмеялась.
- Ты имеешь в виду его жену? Детей у них не было, а на него ей плевать. Короче, жену его интересуют только страховые выплаты и все такое прочее.
- Но она теперь едва ли их получит,- ввернул я.- Давай лучше поговорим о тебе. Он знал, что тебе на него точно не плевать, несмотря на то...- я запнулся: упоминать Марселя было бы сейчас верхом бестактности.
- Да, он знал, что мне будет тяжко. Но... он мог подумать, что если он этого не сделает, то меня ждет еще более страшный удар,- почти прошептала она.- Что, если он каким-то образом узнал, кто убил Хьюго?- тут она заговорила очень быстро, даже слегка задыхаясь.- Один человек ушел тогда раньше из гостиной, ты помнишь? А чуть позже ушел Хилари, помнишь, как он попросил тебя подменить его у патефона? Тогда я не обратила на это внимания, слишком уж увлечена была... танцами. А потом, когда я начала прокручивать весь тот вечер в голове, то вспомнила: сначала ушел Джим, а следом за ним Хилари. Хилари мог что-то увидеть... или услышать... за те полчаса, которые он отсутствовал. Что-то, что сломало бы мою жизнь, если бы выплыло наружу... Понимаешь?
Я невольно опасливо стал озираться, крепко вцепившись в подлокотники легкого кресла, хотя говорила она совсем тихо.
- Силы небесные!- вырвалось у меня.- Где он? Где Джим, я хотел сказать?
- Уехал куда-то на выходные. Я со вчерашнего дня его не видела. Наверное, консультируется с адвокатами и обсуждает всю эту историю с приятелями. Завещание, найденное при Хьюго, и прочие свалившиеся на нас ужасы и проблемы. Совсем не уверена, что он знал про решение Эвелин уехать. Не думаю, что она ему сказала. Они никому ни словом не обмолвилась, даже мне. Лично я узнала об этом от Марселя.
- А ты сама... ты веришь, что это сделал Джим?
- Не знаю, ничего не знаю!- она стиснула своими тонкими изящными пальцами виски.- Но я знаю Джима и поэтому никогда не поверю, что это он. У него бешеный нрав, но он не подлец. Полиция, разумеется, сказала бы, что я его выгораживаю, даже если бы я была абсолютно Уверена в его невиновности и так... так за него не волновалась. Смерь Хьюго была ему очень выгодна, по крайней мере он мог так считать, вот что сказали бы в полиции.
- Не более выгодна, чем тебе,- уточнил я.
- Это уж точно!- согласилась Урсула, нисколько на меня не рассердившись. Она на какое-то время задумалась, потом с жаром продолжила:
- Уверена, что это не он. Что бы ни случилось, я должна оставаться уверенной, иначе можно просто чокнуться. Но... мне все-таки кажется, что Хилари застрелился, потому что подумал на Джима. Понимаешь,- голос ее задрожал,- Хилари внушил себе, что он неудачник, что жизнь не задалась и что врач из него тоже получился не самый лучший. Он здорово сдал после смерти отца. Стал просто неузнаваем. Все не мог простить себе, что не смог раньше поставить диагноз.
- Но это же глупо!- в сердцах крикнул я.
- Конечно глупо. Судя по тому, что говорили вы оба, и ты, и сэр Фредерик, правильный диагноз установить было очень трудно. Но Хилари был чересчур требователен, во всяком случае к самому себе.
- А когда твой отец умер, он жил тут, в имении?- осторожно поинтересовался я.
- Нет,- сказала Урсула.- У него дом в Чоде, и пациенты тоже есть, но их становилось все меньше, впрочем, это его не очень-то волновало. Пациентами он почти не занимался, а потом, когда попал к нам сюда, окончательно их забросил. Ведь мы своими проблемами отнимали у него уйму времени. Все люди эгоисты. Поначалу отец мой очень к нему благоволил. Он любил менять врачей, Хилари оказался последним. Он довольно часто наезжал к нам на выходные. С удовольствием участвовал в разных развлечениях, мы тут часто играем в разные игры. Гольф, теннис, рыбалка, стрельба, у него все получалось очень даже неплохо...
- Стрельба!- выпалил я.
Урсула искоса метнула на меня цепкий взгляд.
- Да,- не теряя самообладания, произнесла она,- мы иногда занимались стрельбой. Хилари был классным стрелком, и особенно хорошо стрелял из револьвера. Он почти год прожил в Южной Америке. Он нас и научил стрелять. Да, именно он научил нас многим трюкам: например, простреливать карту, стоя наискосок. Одно время мы все просто помешались на этом. На верхнем этаже, в галерее, мы даже устроили тир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Совсем тихонечко постучавшись в дверь, я прижался к ней ухом. Никакого ответа. Я постучался снова, чуть громче. Затем я осмелился приоткрыть дверь, подумав, вдруг Эвелин спит, и я своим стуком могу нечаянно ее разбудить. Я увидел пустую, аккуратно заправленную кровать. На стеганом покрывале были разложены вещи: жакеты, юбки, чулки, шелковое белье, а на полу рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, наполовину заполненный. Я захлопнул дверь, как будто наткнулся на змеиное гнездо, и меня только что укусила гадюка. Значит, это правда! Она собралась уезжать, ни слова не сказав мне, хотя я готов был пожертвовать ради нее своей карьерой! За кого же они меня тут принимают? Как они вообще смеют так со мной обращаться?
Чуть не лопнув от злости, я развернулся и рысью помчался назад, к апартаментам Марселя, расположенным напротив моей спальни. На этот раз я стучался без всякого стеснения и, выждав секунды две, не больше, сам нахально распахнул дверь. Я нисколько не удивился, увидев Марселя стоящим у камина и взирающим на Эвелин, которая сидела в кресле и не сводила глаз с его пригожего лица. Оба уставились на меня с таким видом, будто в комнату ворвался незнакомец.
- Прошу прощения за беспокойство,- злобно выпалил я,- но, полагаю, я имею право получить объяснение.
Эвелин посмотрела на меня округлившимися глазами, потемневшими от ужаса. Она страшно побледнела, но я не испытывал ни малейшей жалости.
- Объяснение чего?- переспросил Марсель, свирепо оскалившись.- Ты как всегда в своем репертуаре: врываешься без спроса и требуешь отчета.
- Я не с тобой говорю,- отрезал я,- я обращаюсь к Эвелин.- Я перевел взгляд на Эвелин.- Это правда, что ты скоро уезжаешь из этого дома?
Эвелин продолжала молча на меня смотреть. Этот тревожный, почти умоляющий взгляд еще день назад тронул бы меня до слез, но теперь... Я только сейчас заметил, насколько странно и нелепо выгладит это страдальческое выражение, будто грубо намалеванные морщины на детском личике. Она решила, что здешняя жизнь слишком сложна, это было ясно, и она нашла, как ей казалось, самый легкий способ избавиться от тягот. И еще мне было ясно, что она сделала окончательный выбор, и отговаривать ее бесполезно. Я тоже неотрывно смотрел в эти синие очи, вероятно смотрел слишком сурово, так как она отвела взгляд и снова обернулась к Марселю. Я подумал, что ей удалось подцепить наконец желанную добычу. И надеялся, что Эвелин хорошо попортит своему спасителю нервы, он с ней еще хлебнет горя. Теперь я не мог понять, чем она меня так приворожила и почему так внезапно исчезла вся моя влюбленность, почему я не испытываю ничего, кроме благодарности за непредвиденное избавление? Подумать только, я едва не взвалил на плечи эту обузу! На всю жизнь! Поистине неисповедимы пути наших ошибок и заблуждений...
Марсель сделал шажок вперед, готовый броситься на ее защиту, и начал что-то говорить, но я его оборвал:
- Все нормально, старик. Я просто так зашел, по-свойски,- сказал я ему уже почти добродушно.- Очень уж расстроился, что Эвелин скоро уедет. Ну и на здоровье, раз ей так удобнее. Просто я подумал, могла бы мне сказать, по старой дружбе.- Я невольно заметил, что говорю о ней в третьем лице, как будто Эвелин действительно ребенок или не совсем нормальная особа, не способная трезво оценивать свои поступки.
Марселю мой дружеский тон не понравился. Даже еще сильнее, чем прежний, ехидный и злобный. Он резко вскинул голову и напряженным голосом произнес:
- Эвелин уезжает завтра, со мною. Я уже говорил тебе, что хочу дать ей приют в доме моих родителей. Она едет туда по собственному желанию, можешь не сомневаться.- Он вдруг замолчал, и я впервые увидел на его лице смущенное выражение.- Уверен, что тебя порадует эта новость,- произнес он как-то слишком уж осторожно,- я решил жениться на Эвелин.
- Вот и отлично!- обрадовался я.- Это в корне меняет ситуацию. Я сразу понял, что ты обречен.
Марсель нервно облизал губы, и я догадался, что его покоробило слово "обречен".
- Я имел в виду,- бодро продолжил я,- с самого первого вечера, когда вы вдвоем отправились к кустам рододендронов.- Невольно я вспомнил, что именно под таким кустом лежал мертвый Хьюго, и понял, что отныне название этого роскошного чудного растения будет ассоциироваться у меня со смертью.- Ну что ж,- пробормотал я.- Мне остается лишь пожелать вам большого счастья.- Я снова посмотрел на Эвелин и, протянув ей руку, спросил: - Ты не хочешь со мной попрощаться и пожелать мне удачи?
Она подала мне руку, ее пальцы были совершенно холодными и ни единым движением не отозвались на мое дружеское пожатие. Синие глаза задержались на миг на моем лице, но она меня словно не видела, она смотрела за мое плечо, словно там кто-то стоял. Прежде чем я успел выпустить ее руку, она уже снова перевела взгляд на Марселя, взгляд бесконечно преданный и полный нескрываемого обожания.
- Всех благ,- весело добавил я и направился к двери.
Глава 24
Следующее - воскресное - утро выдалось солнечным и ветреным, совсем как в тот день, когда мы с Эвелин ездили кататься на машине, и я еще тогда возомнил, что мы с ней связаны тайным обетом.
А сегодня я стоял на крыльце и наблюдал за тем, как шофер укладывает в багажник чемоданы Эвелин. Вместе с чемоданами ее очередного суженого. И недели не прошло с тех пор, как я вторгся в этот дом, чтобы переждать грозу, но у меня было такое ощущение, будто я жил здесь всегда и всегда знал, какие страсти кипят в этом угрюмом доме. Эвелин я пока не видел, но Марсель осчастливил нас за завтраком своим обществом. Он был неотразим, само обаяние, и держался так, будто не происходило всех этих ужасов, он был со всеми любезен и мил. В данный момент он прощался с Урсулой, потому я и вышел на крыльцо, не хотел мешать. Интересно, что он ей там болтал? Окажись я на его месте, мне было бы очень неуютно. Однако когда я Проходил мимо них, он с родственной заботливостью к ней склонился, абсолютно не тушуясь, и крепко пожимал ей Руку. Урсула в этот момент отвела глаза, но я чувствовал, Что она совершенно не сердится на этого ловеласа.
Наконец он тоже вышел на крыльцо и постоял там некоторое время, оглядываясь по сторонам и застегивая свой дорожный плащ, отлично сидевший на его ладной стройной фигуре. С первого взгляда было видно, что он страстный путешественник, причем предпочитающий ездить везде в одиночестве. И невольно возникал вопрос, зачем ему вообще понадобилась Эвелин, это ведь обуза на всю жизнь. Должен признаться, я здорово ему завидовал. Тому, что он свободно может разъезжать по всему миру, той легкости, с которой он заводит друзей и потом спокойно их бросает, лично я на это никогда не буду способен. И тем не менее теперь, когда при нем Эвелин, Марсель мог бы в чем-то позавидовать и мне. В каком-то смысле я даже счастливее его: у меня нет ни денег, ни красивой наружности, ни обаяния, которые так притягательны. Бедняге Марселю постоянно приходится быть начеку, чтобы вовремя ускользнуть из расставленных сетей. Интересно, удастся ли ему ускользнуть на этот раз? Удивительное дело, совсем недавно я переживал за Эвелин, опасался, что Марсель бросит ее, сломает ей жизнь, а теперь я сочувствовал ему, совсем как тогда, в день его приезда. Я вдруг почувствовал, что его отъезд огорчает меня гораздо сильнее. Я разлюбил Эвелин, окончательно.
Он подошел плавной упругой походкой и с подкупающей, немного грустной улыбкой, протянул мне руку. Мы обменялись крепким рукопожатием, и он, расчувствовавшись, стиснул левой рукой и мое запястье.
- До свидания. Ты простишь меня за некоторую distrait Здесь: забывчивость (фр.) и за резкость, которые я иногда себе позволял? Понимаешь, смерть Хьюго вывела меня из равновесия, я был раздавлен. Ведь знаешь, я привык его опекать, заботиться. До тех пор пока не нашли бы убийцу или он сам себя чем-нибудь не выдал, не было бы мне ни минуты покоя...
Тут я его перебил:
- Ты уверен, что это Пармур застрелил Хьюго?
- Конечно,- не раздумывая, выпалил он.- А ты нет? Из-за чего же еще он стал бы стреляться?
- Кто его знает,- неопределенно отозвался я.- Но я никогда бы не подумал, что такой человек, как он, способен кого-то убить.
Марсель пожал плечами.
- По-твоему, не способен? А я склонен считать, что все так и было. Пармур покончил с собой, и этот факт говорит сам за себя.
- Возможно, ты и прав,- не стал спорить я.- Ну что ж, желаю тебе всего самого хорошего. И Эвелин тоже.
- Спасибо. Добрый ты парень.- Его обволакивающий голос вдруг слегка потускнел, и я услышал легкий вздох.- Ты просто обязан нас как-нибудь навестить. Я пришлю тебе адрес.- Ты ведь приедешь, правда?- Голос его снова зазвенел от азартного воодушевления, и он снова начал тряси обеими руками мою руку.
- Обязательно,- торжественно пообещал я, хотя прекрасно знал, что никогда к ним не приеду.
Через минуту на крыльцо вышла Эвелин и, робко озираясь, торопливо спустилась к машине. Шофер держал дверцу распахнутой, и Эвелин так же торопливо юркнула на заднее сиденье. Марсель, еще раз стиснув мою ладонь, тоже забрался в машину. Через минуту их авто уже не было видно, я слушал, как постепенно утихает рык мотора.
Интересно, что сказали бы об этой парочке три каменные обезьяны, если бы вдруг ожили этой ночью и принялись обсуждать то, чего они насмотрелись и наслушались за сегодняшний день...
Часть третья
Глава 1
Вечером мы с Урсулой решили посидеть на террасе. Было очень тепло, и на небе пылал изумительный огненно-красный закат. Урсула была еще бледна, не так разговорчива, как обычно, но уже вполне походила на себя прежнюю. Была в этой девушке скрытая сила, она умела держать себя в руках и не раскисать. Я понял, что она очень мне нравится. Нет, я не был в нее влюблен, а уж она в меня - тем более. И тем не менее я точно знал, что мое общество ей приятно и даже сегодня необходимо, что со мной ей спокойнее. Я был горд и даже счастлив. Сегодня ей было невмочь торчать в гостиной и смотреть, как Биддолфы играют в безик, и чинно кивать в ответ на их сетования по поводу всех этих напастей, постигших Алстон-холл. Слишком живо эта гостиная напоминала о тех, кого там отныне не будет. О Марселе, поющем "Au clair de la lime", о хрупкой темноволосой Эвелин, загадочно молчаливой, которая участливо на вас смотрит, но всегда думает о чем-то своем. Но самым мучительным было для нее, разумеется, любое напоминание о Хилари Пармуре.
- Знаешь, Джейк,- вдруг сказала Урсула, когда я поднес зажигалку к ее сигарете,- я рада, что именно тебя вызвали на завтрашнее дознание. Мне кажется... это, конечно, диковато звучит... в общем, мне кажется, что Хилари тоже был бы рад. Ты ему нравился. Он и мне это говорил.
- Не представляю, чем я мог...- я хотел, как и полагается, вежливо возразить, но она с горячностью меня перебила:
- Да, говорил, и не раз! Ведь он был очень наблюдательным и многое подмечал, гораздо больше, чем казалось окружающим. Даже я не знала, что он думает о... да мало ли о чем он иногда думал.- Она сделала сильную затяжку, но я не посмел прочесть ей нотацию по этому поводу, хотя следовало бы.
- Как ты думаешь,- решился спросить я,- он действительно застрелился из-за того... по той причине, на которую ссылается полиция?
- Ты хочешь знать, верю ли я в то, что это Хилари убил Хьюго? Нет, не верю. Но мне кажется,- она сжала мою руку,- мне кажется, он хотел, чтобы полиция так думала.
Ничего себе! Я смотрел на нее во все глаза, совершенно обалдевший. Отблески заката слегка подрумянили ее лицо, а волосы теперь напоминали червонное золото. В эти минуты она была прекрасна, волшебно прекрасна...
- Ерунда!- скептически заключил я.- Пожертвовать собой и своей репутацией - это уж слишком. По крайней мере, в наше время никто не способен на такое благородное безумство.
- Ты не знаешь Хилари,- вдруг страстно произнесла Урсула, понизив голос.- Его никто не понимал. Все считали его безнадежным неудачником, оттого что он загубил свою карьеру, и видели в нем только никчемного лентяя. Но он был способен на благородные поступки, он умел жертвовать собой, как никто другой.
- Но зачем? Зачем ему было взваливать на себя такую чудовищную вину? А каково теперь будет его семье? О них он подумал?
Урсула рассмеялась.
- Ты имеешь в виду его жену? Детей у них не было, а на него ей плевать. Короче, жену его интересуют только страховые выплаты и все такое прочее.
- Но она теперь едва ли их получит,- ввернул я.- Давай лучше поговорим о тебе. Он знал, что тебе на него точно не плевать, несмотря на то...- я запнулся: упоминать Марселя было бы сейчас верхом бестактности.
- Да, он знал, что мне будет тяжко. Но... он мог подумать, что если он этого не сделает, то меня ждет еще более страшный удар,- почти прошептала она.- Что, если он каким-то образом узнал, кто убил Хьюго?- тут она заговорила очень быстро, даже слегка задыхаясь.- Один человек ушел тогда раньше из гостиной, ты помнишь? А чуть позже ушел Хилари, помнишь, как он попросил тебя подменить его у патефона? Тогда я не обратила на это внимания, слишком уж увлечена была... танцами. А потом, когда я начала прокручивать весь тот вечер в голове, то вспомнила: сначала ушел Джим, а следом за ним Хилари. Хилари мог что-то увидеть... или услышать... за те полчаса, которые он отсутствовал. Что-то, что сломало бы мою жизнь, если бы выплыло наружу... Понимаешь?
Я невольно опасливо стал озираться, крепко вцепившись в подлокотники легкого кресла, хотя говорила она совсем тихо.
- Силы небесные!- вырвалось у меня.- Где он? Где Джим, я хотел сказать?
- Уехал куда-то на выходные. Я со вчерашнего дня его не видела. Наверное, консультируется с адвокатами и обсуждает всю эту историю с приятелями. Завещание, найденное при Хьюго, и прочие свалившиеся на нас ужасы и проблемы. Совсем не уверена, что он знал про решение Эвелин уехать. Не думаю, что она ему сказала. Они никому ни словом не обмолвилась, даже мне. Лично я узнала об этом от Марселя.
- А ты сама... ты веришь, что это сделал Джим?
- Не знаю, ничего не знаю!- она стиснула своими тонкими изящными пальцами виски.- Но я знаю Джима и поэтому никогда не поверю, что это он. У него бешеный нрав, но он не подлец. Полиция, разумеется, сказала бы, что я его выгораживаю, даже если бы я была абсолютно Уверена в его невиновности и так... так за него не волновалась. Смерь Хьюго была ему очень выгодна, по крайней мере он мог так считать, вот что сказали бы в полиции.
- Не более выгодна, чем тебе,- уточнил я.
- Это уж точно!- согласилась Урсула, нисколько на меня не рассердившись. Она на какое-то время задумалась, потом с жаром продолжила:
- Уверена, что это не он. Что бы ни случилось, я должна оставаться уверенной, иначе можно просто чокнуться. Но... мне все-таки кажется, что Хилари застрелился, потому что подумал на Джима. Понимаешь,- голос ее задрожал,- Хилари внушил себе, что он неудачник, что жизнь не задалась и что врач из него тоже получился не самый лучший. Он здорово сдал после смерти отца. Стал просто неузнаваем. Все не мог простить себе, что не смог раньше поставить диагноз.
- Но это же глупо!- в сердцах крикнул я.
- Конечно глупо. Судя по тому, что говорили вы оба, и ты, и сэр Фредерик, правильный диагноз установить было очень трудно. Но Хилари был чересчур требователен, во всяком случае к самому себе.
- А когда твой отец умер, он жил тут, в имении?- осторожно поинтересовался я.
- Нет,- сказала Урсула.- У него дом в Чоде, и пациенты тоже есть, но их становилось все меньше, впрочем, это его не очень-то волновало. Пациентами он почти не занимался, а потом, когда попал к нам сюда, окончательно их забросил. Ведь мы своими проблемами отнимали у него уйму времени. Все люди эгоисты. Поначалу отец мой очень к нему благоволил. Он любил менять врачей, Хилари оказался последним. Он довольно часто наезжал к нам на выходные. С удовольствием участвовал в разных развлечениях, мы тут часто играем в разные игры. Гольф, теннис, рыбалка, стрельба, у него все получалось очень даже неплохо...
- Стрельба!- выпалил я.
Урсула искоса метнула на меня цепкий взгляд.
- Да,- не теряя самообладания, произнесла она,- мы иногда занимались стрельбой. Хилари был классным стрелком, и особенно хорошо стрелял из револьвера. Он почти год прожил в Южной Америке. Он нас и научил стрелять. Да, именно он научил нас многим трюкам: например, простреливать карту, стоя наискосок. Одно время мы все просто помешались на этом. На верхнем этаже, в галерее, мы даже устроили тир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30