Ее лицо уже не выражало возбужденной жестокости. То, что он увидел при вспышке зажигалки, скорее напомнило ему озадаченного ребенка.
— Она что, не хотела оказаться перед ними голой? — спросила Труди.
— Не хотела.
— И чтобы этому помешать, вы бросились в драку?!
— Думаю, вы не сможете этого понять. Я поступил инстинктивно. Ни секунды не раздумывал, что из этого выйдет.
Последовало долгое молчание.
— За меня никто вот так не вступался, — проговорила девушка. — Бывало, ребята дрались из-за меня, но не потому, чтобы помешать мне снять одежду. — Она горько усмехнулась. — У нас было все совсем по-другому.
— Вы выросли вместе с Беном и Дюком?
— Если так можно выразиться, — сказала Труди.
— В порту Нью-Йорка?
— Отец Бена был грузчиком. Знаете, ведь Бен убил его.
— Кремер рассказал мне об этом.
— Не понимаю я отношения к вам К.К., — сказала она. — Ребята убили бы вас, если бы он их не остановил.
— Каким образом? — спросил Питер.
— Он убедил их, что Тэсдей не шутит, а старик им очень нужен.
— Не думаю, что он шутил, — согласился Питер.
— Я не хочу умирать, — неожиданно сказала Труди.
Сцепив зубы, Питер пошевелился.
— А зачем вам умирать?
— Когда они соберутся уходить, они не возьмут меня с собой? — спросила девушка. — Они хотят идти налегке, а я для них просто игрушка, лишний багаж.
— Они прошли вместе с вами долгий путь, — возразил Питер. — С чего это они бросят вас теперь?
— Потому что теперь им уже не до веселья. Они думают только о том, как бы убраться отсюда восвояси.
— Но ведь Бен и Дюк ваши друзья, вы вместе выросли.
— Сейчас им не до друзей, — усмехнулась Труди. — Тем более когда они приперты к стене. Знаете, кто я для них?
— Кто?
— Главная предательская примета. Во всех полицейских бюллетенях говорится, что они путешествуют с рыжеволосой девушкой. Они не хотят рисковать, чтобы меня снова увидели с ними, поэтому и не возьмут меня с собой. Говорят, что возьмут, но я-то знаю, что нет.
— Вы член их шайки, — сухо сказал Питер.
— Когда доходит до серьезного дела, каждый думает только о себе, — взмахнула руками Труди. — Я для них опасна. — Она вскинула ноги на кровать и легла рядом с Питером. Он ощутил на щеке ее теплое дыхание. — Помогите мне, Питер. Пожалуйста, помогите мне, — прерывистым шепотом сказала она.
Он лежал, напряженно вытянувшись и чувствуя, как рядом колотится ее сердце.
— Дорогая моя девочка, как же я могу тебе помочь? — сказал он. — Я не могу даже встать с этой кровати и дойти до соседней комнаты. Я могу только прыгать, как проклятый хромой заяц. Никому я не могу помочь, даже самому себе. Вряд ли они бросят тебя, но, даже если это так, я абсолютно ничего не смогу для тебя сделать.
— Зато вы можете думать, — жарко зашептала Труди. — Вы можете придумать, как отсюда выбраться вам и всем остальным — и мне! Я не умею думать и никогда не могла. Я просто поступала так, как от меня требовали. Вы не такой, как я. Вы умный, деловой человек.
— Ну, пока что я придумал только один вопрос к тебе, — сказал Питер. — Как нам с Тэсдеем получить какое-нибудь оружие?
— Это не получится, — сразу же ответила она. — Стоит вам сделать хоть одно движение — и Эмили погибла, да и остальные. Эмили везде ходит под охраной. Из-за этого Тэсдей ничем не сможет вам помочь.
— А ты?
Она задрожала:
— Я не хочу умирать, Питер! Вы когда-нибудь видели, как в человека стреляют несколько раз подряд? Человек падает и дергается, как кукла на ниточке. Я не могу этого видеть, Питер, не могу!
В коридоре послышался топот тяжелых шагов по каменному полу. Труди мгновенно очутилась на стуле, где она сидела, когда Питер очнулся.
— Сделайте вид, что спите, — напряженно прошептала она, — не двигайтесь!
От двери упал в комнату луч фонарика, на минуту остановившись на лице Питера. Закрыв глаза, он весь замер.
— Подавал признаки жизни? — спросил голос Кремера.
— По-моему, он без сознания, — отозвалась Труди.
— Проклятый идиот, — без выражения сказал Кремер.
— Что вы будете делать с ним, К.К.?
— Пока попытаюсь сохранить ему жизнь, — сказал Кремер. — Старик не шутил, когда предупреждал нас. А он нужен нам, так что придется держать ребят подальше от Стайлса.
— А потом?
Голос Кремера был странно равнодушным:
— Об этом еще не время думать, Труди.
— Они не собираются брать меня с собой, — сказала Труди.
— Во время игры правила не меняют, — пожал плечами Кремер.
— Какие правила? Какая игра, Кремер?
— Название этой игры, беби, борьба за выживание, — сказал Кремер. — А правила этой игры заключаются в том, что никто и ничто не должно встать на пути к выживанию. Когда подойдет время, я в такой же опасности, как и ты.
— Они рассчитывают на тебя, — сказала Труди.
— В конечном счете они ни на кого не рассчитывают, — покачал головой Кремер, — даже на самих себя. Твой сообразительный приятель, что лежит там, на кровати, это знает. «Когда у жуликов разлад…» Наверное, он только на это и надеется. А почему же еще он ввязался в драку, когда знал, что не сможет их одолеть? Я твержу им, что Стайлс должен жить, если мы хотим, чтобы Тэсдей помогал нам. А они только и думают о том, чтобы покончить с ним, да еще как! Ребята уже начали прикидывать, сколько еще им будет нужен старик Тэсдей. Если кто-то из них сделает неверный шаг, на нас обрушится целая армия, и тогда никто не ускользнет. Интересная перспектива!..
— А сколько еще вам будет нужен Тэсдей, чтобы убраться отсюда? — спросила Труди.
Кремер тяжело вздохнул.
— Нам нужно знать, когда девчонку Грант перестанут искать в этих краях, — сказал он. — Какой-нибудь из этих кретинов добровольцев в любой момент может заглянуть сюда, чтобы попросить стакан воды! Только Тэсдей может отослать его прочь, не возбудив никаких подозрений. Вот как сильно он нам нужен, беби. А сейчас, даже если мы попытаемся прорваться через эти леса, у нас ничего не выйдет. В этих поисковых партиях сотни людей. Придется затаиться здесь, как мыши, пока они не прекратят поиски. Или… — Он замолчал.
— Или — что?
— Ты понимаешь, что натворил этот идиот Джордж? — спросил Кремер. — Он выкрал не ту девушку. Эмили рассказала мне о ней. Она из старинной здешней семьи, все ее любят. Ты понимаешь, что это значит? Ублюдок Джордж превратил всех жителей деревни в охотников на нас — таких же безжалостных и жестоких, какими были твои дружки, Труди. Если нас найдут, нам не жить. Мы не справимся с парой сотен мужчин. До этого нас искали пара-тройка копов, и все. А сейчас против нас целая армия. Вот что натворил твой Джордж! Только в спокойствии Тэсдея наша единственная надежда. — Луч метнулся к кровати. — Посмотри, не сможешь ли привести в себя своего приятеля. На рассвете мы должны держать военный совет. Я хочу, чтобы он тоже в нем участвовал.
— Он не сможет спуститься вниз на одной ноге, — сказала Труди.
— Тогда мы притащим его туда!
Луч света переместился в коридор, и до Питера донесся звук удаляющихся шагов Кремера. Девушка моментально вернулась к нему, присев сбоку на кровать. В темноте она нащупала его лицо похолодевшей рукой.
— Сегодня все может случиться, Питер, — прошептала она. — Он прав насчет Бена, Дюка и Телиски. Они могут взорваться в любую минуту, и тогда вам первому достанется.
— Тебя это не касается, — сказал Питер.
— Еще как касается! — взволнованно возразила она. — Я не играю с вами, Питер. Меня беспокоит только то, что будет со мной. Но теперь я понимаю, что мой единственный шанс спастись — это вы, Тэсдей и две женщины.
— Тогда вернемся к вопросу об оружии. Где они его держат и патроны тоже?
— Здесь есть специальная комната со стойками для ружей, — сказала Труди. — Там их хранил Тэсдей. Но они забрали их оттуда и где-то спрятали. Я не спрашивала — где, потому что в жизни не стреляла.
— Тогда спроси, — велел Питер. — Ты можешь смело спросить об этом, не вызвав их подозрений. Если сюда нагрянет Саутворт со своими людьми, у тебя есть право защищаться. Спроси!
— Хорошо, спрошу. А потом что?
— Не знаю…
Питер понимал, что, избитый, без протеза, он на долгое время выбывает из игры. Окна спальни стали проступать в темноте слабыми серыми пятнами. Он лежал не шевелясь, потому что каждое движение причиняло ему сильную боль, и наблюдал за рассветом. Его жизнь могла оборваться прежде, чем на землю снова опустится ночь.
Было почти полным абсурдом помышлять о каком-либо серьезном сопротивлении. С одной стороны выступали четверо мужчин с полным арсеналом оружия, абсолютно не обремененные мыслью о ценности человеческой жизни. Более того, они испытывали болезненную жажду насилия. Им противостояли: одноногий калека, почти неспособный оказать сопротивление, старые мужчина и женщина, которые мечтали только о том, чтобы протянуть еще хоть день-два, и насмерть перепуганная девушка, находящаяся в чуть ли не шоковом состоянии, понимающая, что с минуты на минуту она может быть подвергнута самому жестокому и безобразному насилию. И еще Труди, на незначительную помощь которой, если она по-прежнему будет опасаться за свою жизнь, можно будет отчасти рассчитывать. Явное неравенство сил не внушало оптимизма.
Питер поймал себя на размышлениях о том, насколько отличается он от Труди, которая сидит рядом в бледном свете зарождающегося дня. Так ли уж он печется об остальных, как о самом себе? Разве он сам не боится умереть? Тысячу раз раньше он говорил себе, что, когда придет время умирать, он встретит смерть без страха. Она ждет каждого из нас. Но была весьма существенная разница: в той смерти, которая сейчас заглядывала ему в лицо, он не чувствовал неизбежности. Именно это и вызывало в нем холодную, сосущую ярость. Эти четверо негодяев ничего не значили ни сами по себе, ни для мира. Иметь власть, решать вопрос жизни или смерти — для них лишь фактор насилия и жестокости. Тэсдей достаточно стар, чтобы прямо глядеть в лицо смерти и привыкнуть к мысли о ней; можно предположить, что Эмили не захочет жить без него. Но он, Питер, еще мечтал совершить в своей жизни столько важных и стоящих для всех дел! И Линда Грант — перед ней лежит богатое будущее: любовь, материнство и множество интересных вещей, которые будут наполнять и обогащать ее внутренний мир! Да и Тэсдей все еще способен творить, и Эмили поддерживает этот творческий жар. Неужели они позволят бесчувственным мясникам-убийцам уничтожить свой богатый потенциал?! Но как их остановить? И так уж отличается эта ситуация в местечке, затерянном в горах Вермонта, от общего положения в мире, когда достойным людям постоянно угрожает оружие массового поражения, находящееся в руках неспособных здраво мыслить безумцев, любой ценой рвущихся к власти? И вопрос в том, сидел ли ты и ждал, пока это не случилось, потому что сопротивление казалось бесполезным, или ты сражался до последнего момента, когда палец спустил курок и навсегда стер с лица земли весь твой мир?
Сейчас не время для философских размышлений, оборвал себя Питер. Или он найдет способ добраться до оружия, что уже будет означать борьбу, или нет. Или он придумает, как получить помощь извне, или нет. Не стоит сейчас тратить время на раздумья о пороке и добродетели, бессмертии и несправедливости. Необходимо думать о том, как действовать!
Да, но как можно приступить к каким-либо действиям, когда к Эмили приставлено дуло ружья и Линда тоже находится под прицелом? Стоит сделать один неверный шаг, и ты сам можешь спустить этот крючок, устроив кровавую бойню. Тэсдей не сделает ни шагу из опасения подвергнуть риску жизнь Эмили.
Лежа в предрассветном сумраке, постепенно заливающем комнату, Питер понял, что Эмили почти всю жизнь олицетворяла для Тэсдея понятие красоты. Он писал ее портреты, когда она была юной, потому что она казалась ему прекрасной, и прошедшие годы ничего не изменили в его глазах. Для него она так и осталась совершенством. Изменения, которые с возрастом произошли в ней, невидимы глазу старого художника. Движущим стержнем всей его жизни была красота, а Эмили — ее живым воплощением. Поэтому он не предпримет ни шагу, который может уничтожить эту красоту.
Через несколько часов Тэсдей спустится в Барчестер. Там их надежда на спасение, целая армия помощников. И тем не менее старик как ни в чем не бывало займется закупкой провизии, поспрашивает насчет результатов поисков Линды, заверит Саутворта, что в окрестностях замка нет ничего подозрительного и вернется без подмоги, чтобы снова ждать момента, когда Бену Мартину, Дюку или Телиски не надоест держать палец на курке. Поскольку это непременно произойдет так или иначе, разве не стоит рискнуть? Спрашивая себя об этом, Питер понимал, что Тэсдей тоже без конца терзается над этим вопросом. Вероятно, эта проблема так же мучила и старика. Но он не мог собраться с силами, чтобы сделать хоть единственное движение, ведь это означало бы гибель Эмили.
А может быть, Эмили убедит его рискнуть? Но станет ли она это делать?
— Труди?
— Да? — шепотом спросила девушка.
— Что мешает Тэсдею купить в городе револьвер, потихоньку пронести его в дом и убить всех четверых? Насколько я понимаю, он должен быть превосходным стрелком.
— К.К. подумал об этом, когда впервые посылал его за продуктами, — сказала Труди. — К.К. встречает старика на дороге, когда он возвращается. Он обыскивает покупки и самого Тэсдея. Если же Тэсдей убьет К.К., здесь услышат выстрел, а значит, в следующую секунду прикончат Эмили. Они продумали все как следует, чтобы застраховаться от выдумок старого козла. — Девичье тело содрогнулось. — Вам нужно поскорее все обмозговать, чтобы опередить К.К.
Да, Кремер понимал это, на шаг опережая каждый замысел пленников. Единственный возможный способ склонить чашу весов в их пользу — какая-либо беспечность, допущенная кем-то из бандитов. Пленники должны суметь немедленно воспользоваться малейшей предоставившейся им возможностью. Но как это осуществить? Возможно ли это заранее предугадать?
Воспоминание о том ужасном дне неподалеку от «Логова Дарлбрука», когда его насмерть перепуганный отец в отчаянии схватился за руль белого «ягуара» и направил машину с горы навстречу смерти, никогда не оставляло Питера. Отец вывернул руль влево. Если бы он потянул его вправо, хохочущие убийцы врезались бы в скалу и, возможно, погибли бы. Столь незначительный фактор: всего шесть дюймов вправо вместо такого же поворота влево. Сегодня их шанс на спасение заключался в таком же незаметном и незначительном факторе. На какой-то момент, глядя на светлеющее окно, Питер подумал, что он снова столкнулся со своими прежними врагами — хохочущими убийцами. Да, у них другие лица, но за этими масками прячется все та же звериная, бессмысленная жестокость.
Но на этот раз он не даст им снова одержать над ним победу.
Глава 2
Предрассветный сумрак за окном вдруг вспыхнул кроваво-красными лучами вставшего солнца. «Утро красное — жди, моряк, беды». Питер посмотрел на ярко-рыжую голову девушки, сидящей рядом с ним. Она выглядела утомленной, бледной, подавленной страхом. Возбуждение, владевшее ею до сих пор, окончательно прошло. Приближалось время расплаты за все, и она отлично понимала, что это означает. Она росла с этими убийцами, жила с ними, занималась с ними любовью и знала, что ей не будет снисхождения. Этой девушке не к кому было обратиться за помощью, кроме Питера, врага, оказавшегося в беспомощном состоянии, но она хваталась именно за него, как хватается за соломинку утопающий.
— Хочу попробовать встать, — произнес Питер. — Не хочу, чтобы твои друзья тащили меня вниз по лестнице.
— Давайте я помогу вам, — предложила Труди.
— Попытаюсь сам, — сказал он. — Почему бы тебе не спуститься и не посмотреть, что там происходит? Скажи Кремеру, я могу прийти, когда он захочет меня увидеть. — Питеру не хотелось, чтобы девушка присутствовала при его попытке встать. — Посмотри, Труди, может, тебе удастся выяснить, где они хранят оружие. Оно может оказаться нашей единственной надеждой.
— Я постараюсь, — кивнула она.
Он остался один. Солнце уже поднялось довольно высоко, и его золотистые лучи прорывались сквозь окна. Этот августовский день, возможно последний в их жизни, обещал быть очень жарким.
Питер отбросил голубое стеганое одеяло, и оно соскользнуло на пол. Приподнялся на локтях и стиснул зубы, чтобы не закричать от боли. В грудной клетке запульсировал огонь, и на миг ему показалось, что в голову вонзили кинжал. Он перекинул левую ногу через край кровати и сел. Какое-то время перед глазами все кружилось, но постепенно зрение прояснилось. Он закатал правую брючину. В том месте, где в культю была вмонтирована искусственная нога, так грубо выдернутая, кожа покраснела и воспалилась. Он отвязал ненужные теперь ремни и бросил их на пол. Уже давно он научился прыгать на одной ноге. Сделав рывок, он встал на ногу, отчаянно размахивая руками, чтобы удержать равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Она что, не хотела оказаться перед ними голой? — спросила Труди.
— Не хотела.
— И чтобы этому помешать, вы бросились в драку?!
— Думаю, вы не сможете этого понять. Я поступил инстинктивно. Ни секунды не раздумывал, что из этого выйдет.
Последовало долгое молчание.
— За меня никто вот так не вступался, — проговорила девушка. — Бывало, ребята дрались из-за меня, но не потому, чтобы помешать мне снять одежду. — Она горько усмехнулась. — У нас было все совсем по-другому.
— Вы выросли вместе с Беном и Дюком?
— Если так можно выразиться, — сказала Труди.
— В порту Нью-Йорка?
— Отец Бена был грузчиком. Знаете, ведь Бен убил его.
— Кремер рассказал мне об этом.
— Не понимаю я отношения к вам К.К., — сказала она. — Ребята убили бы вас, если бы он их не остановил.
— Каким образом? — спросил Питер.
— Он убедил их, что Тэсдей не шутит, а старик им очень нужен.
— Не думаю, что он шутил, — согласился Питер.
— Я не хочу умирать, — неожиданно сказала Труди.
Сцепив зубы, Питер пошевелился.
— А зачем вам умирать?
— Когда они соберутся уходить, они не возьмут меня с собой? — спросила девушка. — Они хотят идти налегке, а я для них просто игрушка, лишний багаж.
— Они прошли вместе с вами долгий путь, — возразил Питер. — С чего это они бросят вас теперь?
— Потому что теперь им уже не до веселья. Они думают только о том, как бы убраться отсюда восвояси.
— Но ведь Бен и Дюк ваши друзья, вы вместе выросли.
— Сейчас им не до друзей, — усмехнулась Труди. — Тем более когда они приперты к стене. Знаете, кто я для них?
— Кто?
— Главная предательская примета. Во всех полицейских бюллетенях говорится, что они путешествуют с рыжеволосой девушкой. Они не хотят рисковать, чтобы меня снова увидели с ними, поэтому и не возьмут меня с собой. Говорят, что возьмут, но я-то знаю, что нет.
— Вы член их шайки, — сухо сказал Питер.
— Когда доходит до серьезного дела, каждый думает только о себе, — взмахнула руками Труди. — Я для них опасна. — Она вскинула ноги на кровать и легла рядом с Питером. Он ощутил на щеке ее теплое дыхание. — Помогите мне, Питер. Пожалуйста, помогите мне, — прерывистым шепотом сказала она.
Он лежал, напряженно вытянувшись и чувствуя, как рядом колотится ее сердце.
— Дорогая моя девочка, как же я могу тебе помочь? — сказал он. — Я не могу даже встать с этой кровати и дойти до соседней комнаты. Я могу только прыгать, как проклятый хромой заяц. Никому я не могу помочь, даже самому себе. Вряд ли они бросят тебя, но, даже если это так, я абсолютно ничего не смогу для тебя сделать.
— Зато вы можете думать, — жарко зашептала Труди. — Вы можете придумать, как отсюда выбраться вам и всем остальным — и мне! Я не умею думать и никогда не могла. Я просто поступала так, как от меня требовали. Вы не такой, как я. Вы умный, деловой человек.
— Ну, пока что я придумал только один вопрос к тебе, — сказал Питер. — Как нам с Тэсдеем получить какое-нибудь оружие?
— Это не получится, — сразу же ответила она. — Стоит вам сделать хоть одно движение — и Эмили погибла, да и остальные. Эмили везде ходит под охраной. Из-за этого Тэсдей ничем не сможет вам помочь.
— А ты?
Она задрожала:
— Я не хочу умирать, Питер! Вы когда-нибудь видели, как в человека стреляют несколько раз подряд? Человек падает и дергается, как кукла на ниточке. Я не могу этого видеть, Питер, не могу!
В коридоре послышался топот тяжелых шагов по каменному полу. Труди мгновенно очутилась на стуле, где она сидела, когда Питер очнулся.
— Сделайте вид, что спите, — напряженно прошептала она, — не двигайтесь!
От двери упал в комнату луч фонарика, на минуту остановившись на лице Питера. Закрыв глаза, он весь замер.
— Подавал признаки жизни? — спросил голос Кремера.
— По-моему, он без сознания, — отозвалась Труди.
— Проклятый идиот, — без выражения сказал Кремер.
— Что вы будете делать с ним, К.К.?
— Пока попытаюсь сохранить ему жизнь, — сказал Кремер. — Старик не шутил, когда предупреждал нас. А он нужен нам, так что придется держать ребят подальше от Стайлса.
— А потом?
Голос Кремера был странно равнодушным:
— Об этом еще не время думать, Труди.
— Они не собираются брать меня с собой, — сказала Труди.
— Во время игры правила не меняют, — пожал плечами Кремер.
— Какие правила? Какая игра, Кремер?
— Название этой игры, беби, борьба за выживание, — сказал Кремер. — А правила этой игры заключаются в том, что никто и ничто не должно встать на пути к выживанию. Когда подойдет время, я в такой же опасности, как и ты.
— Они рассчитывают на тебя, — сказала Труди.
— В конечном счете они ни на кого не рассчитывают, — покачал головой Кремер, — даже на самих себя. Твой сообразительный приятель, что лежит там, на кровати, это знает. «Когда у жуликов разлад…» Наверное, он только на это и надеется. А почему же еще он ввязался в драку, когда знал, что не сможет их одолеть? Я твержу им, что Стайлс должен жить, если мы хотим, чтобы Тэсдей помогал нам. А они только и думают о том, чтобы покончить с ним, да еще как! Ребята уже начали прикидывать, сколько еще им будет нужен старик Тэсдей. Если кто-то из них сделает неверный шаг, на нас обрушится целая армия, и тогда никто не ускользнет. Интересная перспектива!..
— А сколько еще вам будет нужен Тэсдей, чтобы убраться отсюда? — спросила Труди.
Кремер тяжело вздохнул.
— Нам нужно знать, когда девчонку Грант перестанут искать в этих краях, — сказал он. — Какой-нибудь из этих кретинов добровольцев в любой момент может заглянуть сюда, чтобы попросить стакан воды! Только Тэсдей может отослать его прочь, не возбудив никаких подозрений. Вот как сильно он нам нужен, беби. А сейчас, даже если мы попытаемся прорваться через эти леса, у нас ничего не выйдет. В этих поисковых партиях сотни людей. Придется затаиться здесь, как мыши, пока они не прекратят поиски. Или… — Он замолчал.
— Или — что?
— Ты понимаешь, что натворил этот идиот Джордж? — спросил Кремер. — Он выкрал не ту девушку. Эмили рассказала мне о ней. Она из старинной здешней семьи, все ее любят. Ты понимаешь, что это значит? Ублюдок Джордж превратил всех жителей деревни в охотников на нас — таких же безжалостных и жестоких, какими были твои дружки, Труди. Если нас найдут, нам не жить. Мы не справимся с парой сотен мужчин. До этого нас искали пара-тройка копов, и все. А сейчас против нас целая армия. Вот что натворил твой Джордж! Только в спокойствии Тэсдея наша единственная надежда. — Луч метнулся к кровати. — Посмотри, не сможешь ли привести в себя своего приятеля. На рассвете мы должны держать военный совет. Я хочу, чтобы он тоже в нем участвовал.
— Он не сможет спуститься вниз на одной ноге, — сказала Труди.
— Тогда мы притащим его туда!
Луч света переместился в коридор, и до Питера донесся звук удаляющихся шагов Кремера. Девушка моментально вернулась к нему, присев сбоку на кровать. В темноте она нащупала его лицо похолодевшей рукой.
— Сегодня все может случиться, Питер, — прошептала она. — Он прав насчет Бена, Дюка и Телиски. Они могут взорваться в любую минуту, и тогда вам первому достанется.
— Тебя это не касается, — сказал Питер.
— Еще как касается! — взволнованно возразила она. — Я не играю с вами, Питер. Меня беспокоит только то, что будет со мной. Но теперь я понимаю, что мой единственный шанс спастись — это вы, Тэсдей и две женщины.
— Тогда вернемся к вопросу об оружии. Где они его держат и патроны тоже?
— Здесь есть специальная комната со стойками для ружей, — сказала Труди. — Там их хранил Тэсдей. Но они забрали их оттуда и где-то спрятали. Я не спрашивала — где, потому что в жизни не стреляла.
— Тогда спроси, — велел Питер. — Ты можешь смело спросить об этом, не вызвав их подозрений. Если сюда нагрянет Саутворт со своими людьми, у тебя есть право защищаться. Спроси!
— Хорошо, спрошу. А потом что?
— Не знаю…
Питер понимал, что, избитый, без протеза, он на долгое время выбывает из игры. Окна спальни стали проступать в темноте слабыми серыми пятнами. Он лежал не шевелясь, потому что каждое движение причиняло ему сильную боль, и наблюдал за рассветом. Его жизнь могла оборваться прежде, чем на землю снова опустится ночь.
Было почти полным абсурдом помышлять о каком-либо серьезном сопротивлении. С одной стороны выступали четверо мужчин с полным арсеналом оружия, абсолютно не обремененные мыслью о ценности человеческой жизни. Более того, они испытывали болезненную жажду насилия. Им противостояли: одноногий калека, почти неспособный оказать сопротивление, старые мужчина и женщина, которые мечтали только о том, чтобы протянуть еще хоть день-два, и насмерть перепуганная девушка, находящаяся в чуть ли не шоковом состоянии, понимающая, что с минуты на минуту она может быть подвергнута самому жестокому и безобразному насилию. И еще Труди, на незначительную помощь которой, если она по-прежнему будет опасаться за свою жизнь, можно будет отчасти рассчитывать. Явное неравенство сил не внушало оптимизма.
Питер поймал себя на размышлениях о том, насколько отличается он от Труди, которая сидит рядом в бледном свете зарождающегося дня. Так ли уж он печется об остальных, как о самом себе? Разве он сам не боится умереть? Тысячу раз раньше он говорил себе, что, когда придет время умирать, он встретит смерть без страха. Она ждет каждого из нас. Но была весьма существенная разница: в той смерти, которая сейчас заглядывала ему в лицо, он не чувствовал неизбежности. Именно это и вызывало в нем холодную, сосущую ярость. Эти четверо негодяев ничего не значили ни сами по себе, ни для мира. Иметь власть, решать вопрос жизни или смерти — для них лишь фактор насилия и жестокости. Тэсдей достаточно стар, чтобы прямо глядеть в лицо смерти и привыкнуть к мысли о ней; можно предположить, что Эмили не захочет жить без него. Но он, Питер, еще мечтал совершить в своей жизни столько важных и стоящих для всех дел! И Линда Грант — перед ней лежит богатое будущее: любовь, материнство и множество интересных вещей, которые будут наполнять и обогащать ее внутренний мир! Да и Тэсдей все еще способен творить, и Эмили поддерживает этот творческий жар. Неужели они позволят бесчувственным мясникам-убийцам уничтожить свой богатый потенциал?! Но как их остановить? И так уж отличается эта ситуация в местечке, затерянном в горах Вермонта, от общего положения в мире, когда достойным людям постоянно угрожает оружие массового поражения, находящееся в руках неспособных здраво мыслить безумцев, любой ценой рвущихся к власти? И вопрос в том, сидел ли ты и ждал, пока это не случилось, потому что сопротивление казалось бесполезным, или ты сражался до последнего момента, когда палец спустил курок и навсегда стер с лица земли весь твой мир?
Сейчас не время для философских размышлений, оборвал себя Питер. Или он найдет способ добраться до оружия, что уже будет означать борьбу, или нет. Или он придумает, как получить помощь извне, или нет. Не стоит сейчас тратить время на раздумья о пороке и добродетели, бессмертии и несправедливости. Необходимо думать о том, как действовать!
Да, но как можно приступить к каким-либо действиям, когда к Эмили приставлено дуло ружья и Линда тоже находится под прицелом? Стоит сделать один неверный шаг, и ты сам можешь спустить этот крючок, устроив кровавую бойню. Тэсдей не сделает ни шагу из опасения подвергнуть риску жизнь Эмили.
Лежа в предрассветном сумраке, постепенно заливающем комнату, Питер понял, что Эмили почти всю жизнь олицетворяла для Тэсдея понятие красоты. Он писал ее портреты, когда она была юной, потому что она казалась ему прекрасной, и прошедшие годы ничего не изменили в его глазах. Для него она так и осталась совершенством. Изменения, которые с возрастом произошли в ней, невидимы глазу старого художника. Движущим стержнем всей его жизни была красота, а Эмили — ее живым воплощением. Поэтому он не предпримет ни шагу, который может уничтожить эту красоту.
Через несколько часов Тэсдей спустится в Барчестер. Там их надежда на спасение, целая армия помощников. И тем не менее старик как ни в чем не бывало займется закупкой провизии, поспрашивает насчет результатов поисков Линды, заверит Саутворта, что в окрестностях замка нет ничего подозрительного и вернется без подмоги, чтобы снова ждать момента, когда Бену Мартину, Дюку или Телиски не надоест держать палец на курке. Поскольку это непременно произойдет так или иначе, разве не стоит рискнуть? Спрашивая себя об этом, Питер понимал, что Тэсдей тоже без конца терзается над этим вопросом. Вероятно, эта проблема так же мучила и старика. Но он не мог собраться с силами, чтобы сделать хоть единственное движение, ведь это означало бы гибель Эмили.
А может быть, Эмили убедит его рискнуть? Но станет ли она это делать?
— Труди?
— Да? — шепотом спросила девушка.
— Что мешает Тэсдею купить в городе револьвер, потихоньку пронести его в дом и убить всех четверых? Насколько я понимаю, он должен быть превосходным стрелком.
— К.К. подумал об этом, когда впервые посылал его за продуктами, — сказала Труди. — К.К. встречает старика на дороге, когда он возвращается. Он обыскивает покупки и самого Тэсдея. Если же Тэсдей убьет К.К., здесь услышат выстрел, а значит, в следующую секунду прикончат Эмили. Они продумали все как следует, чтобы застраховаться от выдумок старого козла. — Девичье тело содрогнулось. — Вам нужно поскорее все обмозговать, чтобы опередить К.К.
Да, Кремер понимал это, на шаг опережая каждый замысел пленников. Единственный возможный способ склонить чашу весов в их пользу — какая-либо беспечность, допущенная кем-то из бандитов. Пленники должны суметь немедленно воспользоваться малейшей предоставившейся им возможностью. Но как это осуществить? Возможно ли это заранее предугадать?
Воспоминание о том ужасном дне неподалеку от «Логова Дарлбрука», когда его насмерть перепуганный отец в отчаянии схватился за руль белого «ягуара» и направил машину с горы навстречу смерти, никогда не оставляло Питера. Отец вывернул руль влево. Если бы он потянул его вправо, хохочущие убийцы врезались бы в скалу и, возможно, погибли бы. Столь незначительный фактор: всего шесть дюймов вправо вместо такого же поворота влево. Сегодня их шанс на спасение заключался в таком же незаметном и незначительном факторе. На какой-то момент, глядя на светлеющее окно, Питер подумал, что он снова столкнулся со своими прежними врагами — хохочущими убийцами. Да, у них другие лица, но за этими масками прячется все та же звериная, бессмысленная жестокость.
Но на этот раз он не даст им снова одержать над ним победу.
Глава 2
Предрассветный сумрак за окном вдруг вспыхнул кроваво-красными лучами вставшего солнца. «Утро красное — жди, моряк, беды». Питер посмотрел на ярко-рыжую голову девушки, сидящей рядом с ним. Она выглядела утомленной, бледной, подавленной страхом. Возбуждение, владевшее ею до сих пор, окончательно прошло. Приближалось время расплаты за все, и она отлично понимала, что это означает. Она росла с этими убийцами, жила с ними, занималась с ними любовью и знала, что ей не будет снисхождения. Этой девушке не к кому было обратиться за помощью, кроме Питера, врага, оказавшегося в беспомощном состоянии, но она хваталась именно за него, как хватается за соломинку утопающий.
— Хочу попробовать встать, — произнес Питер. — Не хочу, чтобы твои друзья тащили меня вниз по лестнице.
— Давайте я помогу вам, — предложила Труди.
— Попытаюсь сам, — сказал он. — Почему бы тебе не спуститься и не посмотреть, что там происходит? Скажи Кремеру, я могу прийти, когда он захочет меня увидеть. — Питеру не хотелось, чтобы девушка присутствовала при его попытке встать. — Посмотри, Труди, может, тебе удастся выяснить, где они хранят оружие. Оно может оказаться нашей единственной надеждой.
— Я постараюсь, — кивнула она.
Он остался один. Солнце уже поднялось довольно высоко, и его золотистые лучи прорывались сквозь окна. Этот августовский день, возможно последний в их жизни, обещал быть очень жарким.
Питер отбросил голубое стеганое одеяло, и оно соскользнуло на пол. Приподнялся на локтях и стиснул зубы, чтобы не закричать от боли. В грудной клетке запульсировал огонь, и на миг ему показалось, что в голову вонзили кинжал. Он перекинул левую ногу через край кровати и сел. Какое-то время перед глазами все кружилось, но постепенно зрение прояснилось. Он закатал правую брючину. В том месте, где в культю была вмонтирована искусственная нога, так грубо выдернутая, кожа покраснела и воспалилась. Он отвязал ненужные теперь ремни и бросил их на пол. Уже давно он научился прыгать на одной ноге. Сделав рывок, он встал на ногу, отчаянно размахивая руками, чтобы удержать равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17