– И на всем ходу на них: др-р-р-р!
– "Др-р-р!" – передразнил Борька. – На каком ходу? Двигатель где возьмешь?
– А на педалях?
– Много ты наездишь на педалях? – спросил Сережка. – Тебя в этом "броневике" как в мышеловке накроют.
– Мы и так, как в мышеловке, – сказал Стасик. – На улицу не сунешься, чтоб футбол погонять.
– Вот в августе вернутся наши, тогда мы дадим жизни, – мечтательно сказала Вика.
– В августе! – возмутился Джонни. – А сейчас как воевать?
Настроение было неважное, и Вике захотелось поспорить:
– Вам, мальчишкам, только воевать да футбол гонять!
– А что делать? Взаперти сидеть?
– Не обязательно сидеть. Тыщу дел можно придумать, самых интересных!
– Не надо тыщу. Придумай одно, – попросил Сергей.
Ничего не придумывалось, но отступать было нельзя, и с разгона Вика заявила:
– Ну… звено можно организовать! Для шефской работы. Как в зоне пионерского действия. Помогать там кому-нибудь или еще что…
– Бабушкам водичку с колонки носить, – вставил Стасик.
– Ну и что? Рассыплешься?
– Не рассыплемся, – ответил за брата Борька. – Только пока ей воду таскаешь, она будет на рынке земляникой торговать.. Знаю я таких.
– Не все же такие.
– Не все! Есть и другие, которые во двор не пустят. Сунешься, а там кобель здоровенный. Враз штаны оборвет.
Вмешался Сережка и сказал, что затея так себе. Никаких бабушек и стариков, которым помощь нужна, не найдешь. У каждого толпа здоровенных родственников и детей. Это раньше были одинокие старушки, а сейчас…
– Есть одна бабушка, – вдруг сказал Джонни. – Она без никого живет. Ее бабкой Наташей зовут. Да вы же знаете, у нее щенок Родька.
Щенка Родьку знали. Он был веселый и добродушный. А хозяйка…
– Неподходящая бабка, – твердо сказал Сергей. – Ерунду ты выдумал, Джонни. Она ребят просто видеть не может.
– Кричит, что все мы бандиты, – заметила Вика.
– Ну… – нерешительно сказал Джонни. – Мы, наверно, сами виноваты…
– Мы?! – хором возмутились Дорины.
– Ну… то есть, наверно, я… Я в прошлом году нечаянно свой вертолет ей в огород пустил. И полез за ним… И там нечаянно два огурца сорвал…
– А она нечаянно тебе уши надрала, – обрадованно добавил Стасик.
– Нет, не успела. Только я от нее по парникам убегал, по стеклам…
– Понятно, почему она кричит, – задумчиво сказала Вика.
– Я там все ноги изрезал, – огрызнулся Джонни.
– Теперь к ней не сунешься, – сказал Борька.
Сережка молчал. Он обдумывал. И все тоже замолчали, вопросительно глядя на командира.
– А может, попробуем? – спросил Сережка. – Трудно, конечно… А вдруг перевоспитаем бабку? Все-таки польза для человечества.
Решили попробовать.
На разведку пошли Стасик и Борька.
Бабка Наташа жила в угловом домике. Домишко был старый, осевший в землю одним углом. Словно кто-то сверху стукнул его кулаком по краю. Калитка тоже была старая. Она оказалась запертой, но Борька просунул в щель руку и отодвинул засов.
По двору ходили Куры и петух Гарька (полное имя Маргарин). Из фанерного ящика выкатился толстопузый Родька, тявкнул и помчался к разведчикам, виляя хвостиком, похожим на указательный палец. В углу двора из ветхого сарайчика появилась бабка Наташа.
Бабка была еще крепкая. Высокая, худая и сутулая. Она колюче глянула на ребят из-под клочкастых бровей, и Стасик торопливо посмотрел назад: открыта ли калитка.
– Здрасте… – сказал Борька.
– Нету макулатуры! – заговорила бабка голосом, неожиданно чистым и громким. – И железа нету! Ничего нету!
– И не надо, – поспешно сказал Борька. – Мы к вам, бабушка, по другому делу.
– И никаких делов нету! Хулиганство одно, – неприступно отвечала бабка Наташа, зачем-то подбирая с земли хворостину, похожую на гигантский крысиный хвост.
Стасик жалобно сказал:
– Никакого хулиганства. Мы совсем наоборот…
– Ну и шагайте отседова, раз наоборот. И нечего собаку со двора сманивать! Брысь! – Она подняла хворостину, и Родька пушечным ядром влетел в ящик. Стасик и Борька зажмурились, но остались на месте.
– Непонятно вы говорите, – начал Борька, приоткрывая один глаз. – При чем тут хулиганство? Разве можно считать хулиганами всех людей?
– Я про людей и не говорю, – ворчливо ответила бабка. – А вас еще сколько надо палкой учить, пока людями станете.
– Не все же палкой. Можно и по-хорошему, – ввернул Стасик.
– С вами-то?
– С нами, – твердо сказал Борька. – Мы к вам по хорошему делу пришли. Починить что-нибудь, если надо, помочь где-нибудь. У нас пионерское звено для этого создано. Шефская работа.
– И чего это мне помогать… – неуверенно сказала бабка.
– Мало ли чего! – перешел в наступление Борька. – Забор починить или крыльцо… Или вон дверь на сарае! Ну, что за дверь!
– Чихнешь – и отпадет, – сказал Стасик.
Дверь и правда была никудышная. Три кое-как сбитых доски висели на одной петле.
– Мы бы вам такую дверь отгрохали, – мечтательно сказал Стасик.
– "Отгрохали", – опасливо повторила бабка. – Еще стянете чего-нибудь из сарая-то.
Братья Дорины оскорбленно вскинули головы.
– Во-первых, – сказал Борька, – мы не жулики…
– Во-вторых, – сказал Стасик, – было бы что тянуть! Золото, что ли, там спрятано?
– Там у меня коза, – с достоинством ответила бабка Наташа.
Борька вздохнул и устало спросил:
– Бабушка! Ну подумайте, зачем нам коза? В велосипед запрягать?
Бабка смотрела то на ребят, то на дверь. Дорины с обиженным видом ждали. Родька опять вылез из ящика и тявкал на Маргарина.
– А… почем возьмете-то? – поинтересовалась бабка Наташа.
– Да что вы, бабушка! – хором сказали братья.
Дверь делали у себя во дворе. Доски для нее собрали старые, разные, но Борька прошелся по ним фуганком, опилил концы, и они заблестели – одна к одной. Потом их сбили двумя поперечными брусьями. Стасик притащил из своих запасов две тяжелые дверные петли и щеколду. Сережка у себя в чулане оторвал от старого сундука узорную медную ручку. Вика отыскала полбанки оранжевой краски, которой покрывают деревянные полы. Краска осталась от ремонта дома.
Один Джонни бездельничал. В начале работы он треснул молотком по пальцу, и его отправили "на отдых". Сказали, что, во-первых, он именинник, во-вторых, испачкает свою форму, а в-третьих, кто его знает: может быть, в другой раз он стукнет не по своему пальцу, а по чужому. Джонни сидел на Викином крыльце и канючил, что хочет работать.
Потом, когда развернулись главные события, Джонни поэтому и отвоевал себе основную роль. "Хватит заджимать человека, – сказал он. – Тогда не дали работать и сейчас не пускаете?" И его пустили… Но это было после. А пока друзья возились с дверью.
Они унесли готовую дверь в бабкин двор, приладили к сараю и взялись за кисти. Через полчаса дверь снаружи полыхала оранжевым пламенем. Сияла на солнце. Бабка Наташа тоже сияла. Вся ее суровость растаяла, как эскимо на солнцепеке.
– Голубчики, – повторяла она. – Работнички! Я вам конфеточек… – И она заспешила к дому.
– А ну, пошли, ребята, – распорядился Сережка. – А то еще правда начнет конфетки совать.
Они побежали на улицу.
Джонни задержался в калитке. Опустился на колено. Его заторопили.
– Идите! – откликнулся он. – Я догоню! Только сандаль поправлю! Ремешок порвался…
Вся компания, кроме Джонни, устроилась на крыльце у Вики. Вика чинила Борькину рубашку. Борька, сидя на корточках, чистил бензином штаны Стасика. Стасик оглядывался и давал советы. Сережка зачем-то старался укусить свою ладонь.
– У-ик-то-о-ориа-а! – доносилось изредка из дома. – Почему ты не идешь обедать? Я напишу папе и маме!
– Ах, как у меня болит голова, – деревянным голосом сказала Вика.
– Джонни куда-то исчез, – озабоченно заметил Сережка. – А тут еще эта заноза…
– Ты имеешь в виду мою тетю? – спросила Вика.
– Я имею в виду настоящую занозу. В ладони сидит..
– Вот он, Джонни, бежит, – сказал Борька.
Встрепанный Джонни подлетел к друзьям и перевел дух.
– Викинги? – спросил Сергей.
– Братцы, – громким шепотом сказал Джонни. – Липа взбесилась.
Борька приоткрыл рот и вылил на Стасика бензин. Вика воткнула в палец иголку. Сережка лязгнул зубами и проглотил занозу.
Липа взбесилась! Все знали бабкину Липу как пожилую мирную козу. Что случилось?
… Случилось вот что. Хитрый Джонни услыхал от бабки про конфеты и решил не упускать случая. Поэтому и застрял в калитке, а никакой ремешок у него не рвался. Ребята ушли, а Джонни сидел на корточках, теребил у сандалии пряжку и поглядывал на крыльцо.
Появилась бабка Наташа, но без конфет. На Джонни она не взглянула, видно, не заметила. Бабка побрела к сарайчику, полюбовалась дверью, осторожно открыла ее и медовым голосом позвала :
– Иди сюда, голубушка, иди сюда, сладкая…
Появилась "сладкая голубушка" Липа. При свете солнца особенно заметно было, какая она худая и клочкастая. Бабка распутала у нее на рогах веревку.
– Пойдем, матушка, я тебя привяжу, травки пощиплешь.
Липа ничего не имела против. Сонно качая бородой, она побрела за хозяйкой. Но тут нахальный петух Гарька боком начал подбираться к открытой двери. У бабки, видно, были причины, чтобы Гарьку туда не пускать.
– Брысь, нечистая сила! – гаркнула она. Оставила козу и побежала к сараю. Петух развязной походкой удалился в курятник. Бабка Наташа прикрыла дверь и заложила щеколду, приговаривая:
– Сейчас, сейчас, моя Липушка.
Липа лениво оглянулась…
И увидела дверь.
Никто никогда не узнает, что произошло в ее душе. Козья душа – потемки. Но Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу как-то помолодела.
– Им-ммэх! – энергично сказала она. Широко расставила ноги, подалась назад и, разбежавшись, врезала рогами по оранжевой двери.
– Голубушка! – ахнула бабка.
Липа тяжелой кавалерийской рысью вернулась на прежнее место и склонила рога.
– Ладушка… – позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг. Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от могучего удара.
– Спасите… – нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.
Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…
Когда ребята ворвались в калитку. Липа готовилась к очередному штурму. Она дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы тоже пламенели.
– М-мэу-ау, – хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.
Трах!
Дверь крякнула. Внутри сарайчика что-то заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика нерешительно вякнул Родька.
– Красавица моя… – плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.
"Красавица" гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом и с ненавистью глянула на дверь.
Борька, срывая через голову рубашку, метнулся к взбесившейся козе. Коза метнулась к двери. Они сшиблись на полпути. Падая, Борька набросил рубашку Липе на рога. Клетчатый подол закрыл козью морду. Липа по инерции пробежала почти до сарая и остолбенело замерла.
– Мэ? – нерешительно спросила она.
Подскочила Вика и покрепче укутала рубашкой Липину голову.
Бабка Наташа выбралась из укрытия.
– Это что же? – спросила она со сдержанным упреком. – Значит, так оно и будет с нонешнего дня?
– А мы при чем? – огрызнулся Борька. Он ладонью растирал на голом боку кровоподтеки от Липиных рогов. – Дура бешеная! Больная, что ли?
– "Больная"! – обиделась бабка. – Да сроду она не болела! Вот что! Сымайте-ка вашу дверь, мне коза дороже!
– Ну, и… – со злостью начал Борька, но Сережка одними губами произнес:
– Тихо… – и повернулся к бабке.
– Дверь снять недолго, – покладисто сказал он. – Только как вы без двери будете? Старая-то совсем рассыпалась. Украдут ведь козу, бабушка. Или сбежит.
Бабка открыла рот, чтобы обрушить на Сережку гром и молнии… и не обрушила. Потому что без двери в самом деле как?
– Ироды, – плаксиво сказала она.
– Да вы не расстраивайтесь, бабушка, – убеждал Сережка. – Ну, разволновалась коза немножко. С непривычки. Бывает… А может быть, у козы вашей какая-нибудь испанская порода? Как у быков. Знаете, испанские быки на все такое яркое кидаются.
– Сам ты порода-урода! – опять взвилась бабка. – Значит, так и будет она кидаться?
– Да перекрасим дверь, – спокойно объяснил Сережка. – О чем разговор! В зеленый цвет перекрасим. Не будет она кидаться на зелень. Ведь на траву она не кидается.
Бабка подозрительно молчала. Но, подумав, решила, видимо, что нет Липе никакого резона кидаться на зеленую дверь.
– А когда перекрасите?
– Ну, сперва пусть эта краска высохнет… А пока мы Липушку в овраге попасем, – сладко пообещал Сережка. – Раз уж так получилось… Главное, вы не беспокойтесь. Мы ей дверь показывать не будем. Уведем и приведем аккуратненько. Там и травка густая, сочная, не то что здесь…
Когда Липу вывели за калитку, Борька в сердцах саданул ей коленом в худые ребра.
– У, кляча испанская!
– Вот и нашлось дело. А боялись, что заскучаем, – ехидно заметила Вика.
– Зачем связались? – возмущенно спросил Стасик. – Ну и пускай разносит сарай! Мы-то при чем? – И он треснул Липу с другой стороны.
– Не тронь дживотное, – сердито сказал Джонни.
– А в овраге нас викинги живьем возьмут, – заметил Стасик.
– Не возьмут. Мы за поворот уйдем, они туда не полезут в своих доспехах, – объяснил Сережка.
– Звено козопасов, – сказала Вика и вздохнула. – Да еще зеленую краску добывать надо. Предупреждаю: у меня нет.
– Зеленая подождет, – сказал Сережка. – Надо оранжевую. Осталась?
– А зачем?
– Осталась?
– Немножко, – сказала Вика. – А…
– Пока хватит немножко. А вообще… Фанера есть?
– Есть, – откликнулись Дорины.
– В чем дело, Сергей? – строго спросила Виктория.
Сережка зорко глянул по сторонам и шепотом сообщил:
– Есть одна мысль…
… В тот же день Джонни появился в детском саду. Он пришел на площадку независимой походкой вольного человека. Бывшая Джоннина группа хором вздохнула, завидуя его свободе и ослепительной форме. Вера Сергеевна сказала:
– Не понимаю, Воробьев, что тебе здесь нужно.
Джонни ответил непочтительно и отправился к малышам. В тенистом уголке за деревянной горкой Джонни собрал верных людей.
– Вот что, парни, – сказал он. – Есть важное дело.
Малыши часто дышали от внимания и почтительности.
– Кто знает, что такое ремонт?
– Это когда папка мотоцикл чинит, – сказал крошечный, как игрушка, Юрик Молчанов.
– Молодец, – сказал Джонни. – А еще?
– У нас был ремонт холодильника, – сообщил толстый Мишка Панин. – Только это плохой ремонт, потому что холодильник все равно не работает.
Два голоса вместе сказали, что бывает еще ремонт телевизора.
– Правильно, – терпеливо согласился Джонни.
– А у нас дома везде ремонт, – раздался голос у него за спиной.
Джонни обернулся, как охотник, услышавший зверя.
– И пол красят?
– Ага, – сказал стриженый малыш Дима.
– Вот! Это самое главное! – торжественно объявил Джонни. – Нам такой ремонт и нужен. Там, где есть оранжевая краска.
– Какая? – спросил Юрик Молчанов.
– О-ран-жевая. Ну, которой полы красят… Ну, вот, как штаны у Димки.
Все с уважением посмотрели на Димкины штаны с вышитым на кармане цыпленком.
– У нас есть такая!
– И у нас! – раздались голоса.
Джонни рассчитал правильно: летом хозяева деревянных домов всегда стараются заняться ремонтом: белят, шпаклюют, крыши чинят. Полы красят. Три Джонниных агента сразу пообещали добыть краску. Остальные сказали, что разведают у соседей.
– Приносите утром, – велел Джонни. – Каждый по консервной банке. И спрячьте там под… Ну, вы знаете где.
– Ага. А зачем? – спросил Мишка Панин.
– Потом скажу. Пока военная тайна. Если проболтаюсь, за язык повесят, – серьезно ответил Джонни. – И вы помалкивайте.
– Есть, – шепотом сказал Мишка.
Утром викинги снова ступили на тропу войны. Пестрые флажки реяли на ветру. Шлемы блестели и грозно брякали. Викинги шли на поиски подвигов и славы.
Но, чтобы совершить подвиг, надо победить врага. А врагов не было. Местные собаки заранее убирались с дороги и гавкали за крепкими заборами. Кошки смотрели с крыш зелеными глазами и тихо стонали от ненависти. Куры, заслышав мерный тяжелый шаг, разлетались по палисадникам, и даже заносчивый Маргарин поспешил исчезнуть в чужой подворотне.
Сомкнутый четырехугольник воинов прошел уже пол-улицы. Подвигов не предвиделось. Под рогатыми кастрюлями и чайниками начинали шевелиться недовольные мысли. Шаг стал сбивчивым. Кое-кто за спиной предводителя стянул со взмокшей головы шлем и взял его под мышку. Дисциплина падала.
Но зоркие глаза вождя разглядели впереди сине-голубую фигурку.
– Внимание!! – взревел обрадованный ярл.
1 2 3 4