Зорин бросил на телохранителя удивленный взгляд, затем тяжело переступил порог и, не раздеваясь, направился в кухню.
Жена Зорина выглянула из спальни и настороженно посмотрела на него.
- Милый, с тобой все в порядке?
- Все хорошо, - при этом "милого" слегка качнуло, и, чтобы не упасть, он вцепился в плечо телохранителя. - Занимайся своими делами, солнышко! Я выпью кофе и спать.
- Ты не хочешь ужинать? - что-то в поведении супруга насторожило ее.
- Спасибо, я уже поужинал, - Зорин вошел в кухню и плюхнулся на стул. Телохранитель помог ему снять плащ.
Через секунду в кухне возникла жена. Как обычно, на ней был только полупрозрачный пеньюар, но на этот раз Зорин не обратил на это внимания.
- Интересно, где?
- Что "где", дорогая?
- Где ты успел поужинать?
- В буфете, милая. Перехватил на скорую руку.
Супруга Зорина бросила на телохранителей выразительный взгляд, и те поспешили ретироваться.
- Значит, в буфете? Так-так! Пока я, как дура, стою здесь у плиты, ты где-то там развлекаешься и еще отказываешься есть то, что я приготовила?!
- Милая, у меня болит голова. Поговорим в другой раз.
- А больше у тебя ничего не болит?
Зорин издал стон отчаяния и обхватил голову руками.
- У меня все болит! Ты просто не представляешь, в каких условиях сейчас приходится работать! Трущенко фактически самоустранился от дел, Потапчук сбежал, как крыса с тонущего корабля, и вся нагрузка легла на мои плечи!
- Ах ты, бедненький! И с горя ты решил напиться?
- Я выпил совсем немного. Всего две рюмки. Просто я плохо переношу алкоголь. Ты же знаешь.
- Зачем же ты пил?
- Если бы ты видела столько насилия и крови, сколько довелось видеть мне за последние дни, ты бы не задавала подобных вопросов!
- Но ты ведь сам выбрал свой стиль жизни! На что же ты теперь жалуешься?
- На свою судьбу! А сейчас дай мне побыть одному!
Жена Зорина придвинула к себе стул и села.
- Дорогой мой, когда ты женился на мне, ты постоянно твердил, что умираешь от одиночества. Так вот, я не позволю тебе умереть!
Зорин издал нервный смешок.
- Хорошо, я согласен съесть все, что ты приготовила. Ты удовлетворена?
- Нет, вы только посмотрите на него! Он делает мне одолжение тем, что соглашается съесть мою еду! - жена Зорина сложила руки и возвела их к небу.
- Я могу и не есть, - оскорбленно заметил Зорин.
- Естественно, ты можешь и не есть! Ничего другого я и не ожидала от тебя услышать! Что еще можно услышать от мужчины, который позволяет себе разговаривать с женой подобным тоном!
- А каким тоном я должен с тобой разговаривать?
Она посмотрела на него взглядом, полным сочувствия.
- Бедняга! К шестидесяти годам ты, наконец, задался этим вопросом?
- Мне нет и сорока! - резонно возразил Зорин.
- Не имеет никакого значения, сколько тебе лет!
- Как это не имеет? А что, в таком случае, имеет?
- Моя жизнь. Я не позволю тебе ее ломать!
- И в чем, интересно, это проявляется?
- Я вынуждена стоять у плиты, сама мыть посуду и еще выслушивать после этого от мужа, что ему не нравится моя еда!
- Я не сказал, что мне не нравится твоя еда!
- Хорошо, ты это не сказал. Почему же тогда ты отказываешься ее есть?
- Мне кажется, я уже ответил на твой вопрос!
- Это обычные отговорки! Наверняка домработница уже успела тебе обо всем доложить! Но, уходя, эта идиотка даже не предупредила меня, как пользоваться плитой!
- Но это же твоя плита, а не ее. Кому, как не тебе, знать, как ей пользоваться?
- Ты повторяешь ее слова! И после этого ты еще будешь утверждать, что не разговаривал с ней?
- Какая разница, разговаривал я с ней или нет?
- Вот видишь! Ты сам косвенно признал мою правоту!
- Твою правоту... - Зорин уже ничего не понимал. - Умоляю, скажи, ради чего, собственно, ты затеяла весь этот разговор?
- Зачем? - она пристально посмотрела на него и вдруг расплакалась. Боже! И после этого я еще живу с этим человеком? Ты же совсем не понимаешь меня! Совсем! - она вскочила и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Зорин проводил жену задумчивым взглядом, затем встал и заглянул в духовку. В глубине ее лежала черная, как ночь, утка.
ГЛАВА 63. Вторник, 14 октября - 10 часов вечера.
По возвращении домой Петр Лаврентьевич Нистюк принял душ и поужинал, затем забрался в кровать с томиком Борхеса в руках. С некоторых пор Борхес стал его любимым писателем, хотя он многого и не понимал в нем. Произошло это вскоре после того, как Нистюк прочитал несколько романов современных авторов. Так уж получилось, что после них к нему в руки попал именно Борхес. Если бы это были Сартр или Камю, или даже Джойс, наверное, он полюбил бы и их.
В девять позвонил Саша. Сначала Нистюк несказанно обрадовался, услышав его голос, но вскоре чувство радости уступило место настороженности, а затем и вовсе страху. Как он понял, Саша впутался в какую-то темную историю и просил о помощи. Нистюк медлил с ответом. Какую помощь он может оказать? Едва ли он уже на что-то способен.
Саша был на грани срыва, и это нельзя было не почувствовать.
- Поймите, Петр Лаврентьевич, если бы мне было к кому обратиться, я бы никогда вам не позвонил!
- Во-первых, не выкай и не называй меня по имени-отчеству! А, во-вторых, почему бы тебе и не обратиться ко мне?
На другом конце линии Саша заплакал.
- Спасибо! Я знал, что вы мне обязательно поможете!
В Нистюке на мгновение шевельнулась жалость, но тут же сменилась чувством самосохранения. А это чувство ему подсказывало, что лучше ни во что не вмешиваться.
- Ну, я пока еще ничего не обещал, - робко возразил он.
- Пожалуйста, Петр Лаврентьевич! Если вы можете мне помочь - сделайте это. Когда-нибудь я обязательно с вами рассчитаюсь!
Нистюк надолго задумался. Прежде всего, он так и не услышал, что же от него требуется. Если схватиться с кем-либо не на жизнь, а на смерть, то, пожалуй, здесь от него мало пользы. И Саша не может этого не понимать. А если дело в деньгах, то, увы, за свою жизнь он так ничего и не скопил. Получается, он ничем не может помочь молодому человеку.
- Ну, что, старый педрила, ты еще долго собираешься думать?! - вторгся в разговор грубый мужской голос.
У Нистюка перехватило дыхание и похолодело внутри.
- Я... Я... Я просто...
- Не просто, милый, не просто! Либо ты через десять минут приезжаешь за этим парнем и привозишь бабки, либо...
- Простите, привозишь что?
Собеседник Нистюка на время лишился дара речи.
- Ты что, старый козел, так ничего и не понял?! Бабки! Десять тысяч баксов, долларов, зеленых! Усек?
- Но у меня нет таких денег!
- Так что же ты отнимаешь время у деловых людей? Давай, Федор, кончай с нашим гостем! - обратился голос к кому-то еще.
- Нет! Пожалуйста! - закричал Нистюк.
- Что "нет", дурила?
- Не убивайте его!
- А кто сказал, что мы собираемся его убить? Он сам умрет. Свой смертью.
- Но у меня нет таких денег!
- Друзей у тебя тоже нет?
Друзей? Ну, конечно! Как он сам об этом не подумал! Он одолжит эти деньги у Трущенко. В счет будущего гонорара.
- Два дня. Дайте мне только два дня!
- А что изменится за эти два дня? Если ты надумал поиграть с нами в кошки-мышки...
- Я знаю, где взять деньги!
- Да? - собеседник Нистюка помолчал. - Ладно, сутки мы, так и быть, тебе дадим. Но если завтра вечером деньги не будут у меня..!
Он не закончил фразу, но Нистюку этого и не требовалось.
- Думаю, я успею.
- Вот и славненько! Но смотри: теперь ты с этим парнем в одной связке. Если что не так - оба пойдете ко дну!
- Пойдете куда? - пробормотал Нистюк, но его собеседник уже повесил трубку.
Трясущимися руками Нистюк набрал номер Трущенко. Только бы он был дома! Только бы он...
- Слушаю!
Нистюк сосчитал до пяти и постарался успокоиться. Когда он заговорил, его голос обрел прежнюю уверенность.
- Андрей Дмитриевич? Это Нистюк вас беспокоит. Ничего, что так поздно? Я подумал над вашим предложением и нахожу его очень заманчивым. Думаю, нам надо встретиться и обговорить детали.
- Хорошо. Сейчас я посмотрю, когда у меня есть на это время, послышался шелест переворачиваемой бумаги. - Так, завтра в... Нет, завтра ничего не получится. Может быть, послезавтра?
- Нет-нет! Я бы хотел встретиться с вами именно завтра! В любое удобное для вас время.
- В удобное для меня время, - пробормотал Трущенко. Снова послышался шелест бумаги. - К сожалению, Петр Лаврентьевич, со временем у меня большие проблемы. Весь день расписан буквально по минутам. А в чем дело? Может быть, мы решим ваш вопрос по телефону?
- Боюсь, это не телефонный разговор.
- Если вы беспокоитесь, что нас могут услышать...
- И это тоже, но... Когда смотришь человеку в глаза, разговор складывается как-то иначе.
- Вы меня пугаете! - Трущенко натужно рассмеялся. - Ну, хорошо! В шесть утра вас устроит? Другого времени у меня просто нет.
В голове Нистюка снова прозвучал голос того телефонного чудовища: "Теперь вы в одной связке! Если что-то не так - оба пойдете ко дну!" Господи! Он согласился бы встретиться с Трущенко и ночью!
- Да, конечно. Я встаю очень рано.
- Договорились! - Трущенко повесил трубку и удовлетворенно улыбнулся. Затем раскрыл блокнот и поставил напротив фамилии Нистюка жирную "птичку".
Его снова ждали. Наверное, он сделал глупость, не поговорив откровенно обо всем с Андреем Дмитриевичем. Но ему всегда казалось, что он сам в состоянии справиться со своими проблемами. Даже если эти проблемы произошли не по его вине.
Их было двое. Еще двоих он заметил на улице. Сначала он принял их за обычную шпану, но теперь понял, что они ждали именно его. Значит, отступать назад нет никакого смысла.
Переступив порог подъезда, Слава резко ушел в сторону и выключил свет. Тут же в то место, где он только что стоял, ударило несколько пуль. Слава нащупал рукой справа от себя дверь в подвал и попытался ее открыть. Заперто! Он отстранился, ударом ноги выбил дверь и бросился по ступенькам вниз. За ним тут же застучали шаги. Он опережал нападавших на пять-шесть секунд. Именно за это время он и должен принять решение. Подвал - длинное, пеналообразное помещение со множеством каморок - заканчивался тупиком. Ни окон, ни второго выхода в нем не было. Слава быстро вернулся к двери и замер. Первый из нападавших появился в дверном проеме и мгновением позже нарвался на его кулак. После чего, как подкошенный, рухнул на цементный пол. Второй успел остановиться и выпустил по Славе автоматную очередь. Слава упал на пол и перекатился в сторону. Послышались приближающиеся шаги. Очевидно, к нападавшим подоспела помощь. Слава стал отступать вглубь помещения.
Бандиты включили свет и вошли в подвал. У двоих в руках были короткоствольные автоматы, у третьего - пистолет. Четвертый, по-прежнему, лежал на полу. Один из бандитов склонился над ним и приложил руку к сонной артерии. Затем произнес: "Жить будет!"
Слава скользнул в единственное незапертое помещение, заполненное картошкой и стеклянными банками.
Бандиты приближались, проверяя по пути все двери. У комнатушки, в которую вошел Слава, один задержался, а двое других продолжили свой путь. Через минуту они закончили обход помещения и вернулись к незапертой двери. Колебались они недолго. Один из них распахнул дверь ударом ноги и буквально изрешетил узкую каморку пулями. Картошка осыпалась, и из-под нее показался рукав Славиной куртки.
- Мальчишка! - презрительно произнес автоматчик и повернулся, чтобы что-то сказать своим напарникам. И именно поэтому не заметил, как откуда-то сверху к нему стремительно метнулась тень. Удар двумя ногами в голову отбросил автоматчика на двух других бандитов. Один из них от неожиданности уронил пистолет, а другой просто не успел воспользоваться своим оружием. Слава перекувыркнулся в воздухе и добил единственного оставшегося стоять на ногах бандита ребром ладони в шею, а зашевелившегося было автоматчика оглушил ударом ноги.
ГЛАВА 64. Вторник, 14 октября - 11 часов вечера.
У изголовья просторной старинной кровати горел торшер. Александр Александрович Груша полулежал в кольце мягкого света и пытался читать книгу. Именно пытался, потому что его мысли то и дело отвлекались от сюжета и переносились к телефонному разговору с Максом. До этого разговора мнение Александра Александровича о зяте было однозначным: тряпка, о которую вытирают ноги все кому не лень. Но, похоже, что-то он не доглядел в этом парне. Если интуиция его не обманывает (а Груша привык доверять своей интуиции), Макс каким-то образом связан с террористами. Какой из этого следует вывод? Прежде всего, он страшно рискует. Если операция закончится провалом (а чаще всего именно так и происходит), ему грозит... Впрочем, принципиального значения это иметь уже не будет. Мало Гению не покажется, а своим близким он жизнь испортит. "Девочки, наверняка, расстроятся", подумал Груша, но тут же прогнал эту мысль. Прежде всего, это ударит по нему самому. Едва ли ему удастся сохранить за собой пост в мэрии. Кроме того, получается, что Макс теперь преступник. С другой стороны, до тех пор, пока это не доказано, называть его преступником как-то глупо. Ну, и наконец, деньги. Если память Грушу не обманывает (а до сих пор он никогда не жаловался на свою память), террористы запросили тридцать миллионов долларов. И, судя по всему, у них есть неплохие шансы получить эти деньги. Следовательно, какая-то часть этой суммы - Гения. По сообщением, террористов на базе не более десяти. Значит, по меньшей мере по три миллиона на каждого. Немало. А если кто-нибудь из них погибнет, то и больше. Груша окончательно утратил интерес к роману и отложил его на туалетный столик. Три миллиона долларов! Если бы эти деньги попали к нему, он бы знал, как ими распорядиться.
Предположим, террористам удастся уйти с базы. Это будет сокрушительный удар по позициям Дотова. Едва ли он сумеет после этого оправиться. Реальный кандидат на его место только один - Трущенко. И именно Трущенко больше других заинтересован в том, чтобы террористы ушли с базы целыми и невредимыми. Допустим, Александр Александрович предложит Дотову свои услуги. В таком случае, одним выстрелом он убьет сразу четырех зайцев! Во-первых, позволит Гению получить деньги. А деньги Гения - одновременно и деньги его жены, а, следовательно, в какой-то степени и его, Груши. Во-вторых, сохранит за собой место в мэрии. В-третьих, расчистит Трущенко путь к власти. И, наконец, в четвертых, поможет дочери не потерять мужа.
Груша отбросил одеяло и встал. Нужно немедленно связаться с Трущенко. Жена вопросительно посмотрела на него, но он лишь коротко бросил: "Спи" и вышел из комнаты.
Звонок, которого Прокуроров ждал с таким нетерпением, прозвучал без десяти двенадцать. Да, он был вынужден довериться случайному человеку, но риск того стоил. Поскольку именно от того, какие новости ему сообщат, зависят его дальнейшие действия.
Дотов все-таки проглотил наживку! Всю подборку документов, которую Прокуроров готовил с особой тщательностью на протяжении последних нескольких месяцев, а затем подбросил в кабинет Радужинского, он принял за чистую монету. И это при том, что ни один документ не соответствовал действительности! Да, на первый взгляд, все фотографии и документы были подлинными, но лишь на первый взгляд. Пройти даже самую скромную экспертизу у них не было ни единого шанса. Но Дотов, ослепленный яростью, даже не стал проверять документы, а просто отдал распоряжение к их публикации. Именно на это и рассчитывал Прокуроров. Фотографии он монтировал в собственной фотомастерской, письма переписывал из книг и журналов, меняя лишь имена, подделывал собственную подпись, составлял фиктивные договоры. Он должен показать не только то, что власть способна на грязные провокации, но и то, что эти провокации даже как следует не подготовлены.
После того как документы будут опубликованы, Прокуроров поднимет шум вокруг своего имени. Шум будет тем более действенным, что накануне был опубликован материал Прокуророва о коррупции в коридорах власти. Добавить к этому покушение на его жизнь - и образ героя начнет формироваться. На каждый опубликованный материал у него будет убедительное опровержение. Вы утверждаете, что на этой фотографии я изображен в обществе престарелой женщины? А знаете ли вы, кто эта женщина? Жена миллиардера Теодоратиса! А много ли у Прокуророва было шансов сойтись с ней, если она никогда не покидала Грецию, а он - пределы своей страны? К тому же, взгляните на эту фотографию. Она вам ни о чем не говорит? Старушка в обществе своего дражайшего супруга у себя на вилле. Фото из журнала "Шпигель". Мужа вырезали, а на его место прилепили Прокуророва. Это нельзя даже назвать "грубой работой"! Вы утверждаете, что моя фамилия Рогулько и готовы приложить в подтверждение этого метрику. Но посмотрите: на фотокопии можно увидеть кончики чьих-то пальцев, держащих бумагу, прикрывающую настоящую фамилию. А вот и настоящая метрика. И после этого вы еще сомневаетесь, что все остальные документы такая же подделка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31