— притворно возмутилась я, но идея хитроумного старика мне понравилась.
— Если других возражений нет, предлагаю подробнее обсудить легенду, дабы не проколоться на мелочах.
Мы придумали историю моего зачатия во время одной из командировок Гольдберга в районные центры. Моя мать якобы сообщила ему о моем рождении много лет спустя, когда я приехала в Тарасов поступать в институт. Мы изредка встречались, но я негативно относилась как к самому Александру Самуиловичу, так и к его предложениям познакомить меня с семьей. Постепенно я сменила гнев на милость и согласилась повстречаться со сводными братьями и сестрой.
— Великолепно! — подытожил «папочка». — У меня с души камень упадет, если вы одобрите еще одно мое маленькое предложение.
Я насторожилась.
— Смотря какое. И говорите мне «ты».
— Чудесно! — Гольдберг, начавший было говорить нормальным голосом, опять перешел на шепот. — Я объявлю своим родственничкам, что сделал тебя единственной наследницей.
— Зачем? — ошарашенно пробормотала я.
— Естественно, для того, чтобы обезопасить свою жизнь. Они перестанут на меня покушаться, как только поймут, что денежки уплыли от них в чужие руки. И наоборот, будут стараться завоевать мое расположение, пока я жив и здоров, — авось перепишу завещание в их пользу.
— Не пойму, к чему весь этот сыр-бор? Завещайте свое состояние какому-нибудь фонду защиты животных и живите припеваючи, не дрожа за свою безопасность.
— Никогда! — возмущенно прошипел Александр Самуилович. — Я люблю мою жену и всех моих детей! После моей смерти мои сбережения будут разделены между ними по закону и по справедливости. Единственное, что я хочу, так это пожить несколько лет, окруженный любовью и заботой, и скончаться в собственной постели от физиологических причин.
Мне пришлось согласиться на его условия.
В следующие дни я познакомилась со всеми членами семьи. Мое появление они восприняли если не радостно, то уж, во всяком случае, с философским спокойствием. К известию о написании завещания на мое имя отнеслись так, как и предсказывал Гольдберг: удвоили усилия для возвращения отцовского расположения. Какие-либо «покушения», со слов моего клиента, прекратились.
Разгадать загадку оказалось проще простого. Поговорила с приходящей прислугой, составила примерный график посещений квартиры Гольдберга, выяснила алиби подозреваемых во время самых серьезных и опасных происшествий.
Через пару дней я абсолютно точно знала, кто замыслил убийство. Все нити вели к молодой красавице-жене Виолетте. У нее были и время, и мотивы, и возможности для осуществления своего замысла. Дабы доказать ее виновность, я разыграла целый спектакль. Единственный зритель — Александр Самуилович — прятался за портьерами.
Довольно легко я вызвала циничную девицу на откровенный разговор, пообещав поделиться завещанным мне наследством, если она поможет ускорить кончину старика.
— Этим я и занималась, пока ты не свалилась как снег на голову, — ухмыльнулась Виолетта. — Слегка травила, провоцировала сердечный приступ и прочее.
— Тебе пришлось бы поделиться деньгами с его детьми, — заметила я. — Или они были в курсе происходящего?
— Нет, я действовала на свой страх и риск, — горделиво похвасталась беспощадная женушка. — Теперь прикончить Сашеньку сам бог велел: я получу не кусочек, а половину его состояния!
В этот момент Сашенька покинул свое убежище и, меча громы и молнии, тотчас выгнал Виолетту из дома и из собственной жизни.
Когда я получала вознаграждение за услуги, Александр Самуилович достал еще один конверт и положил его поверх первого.
— В нем тысяча баксов. Исполнишь мою последнюю просьбу — и он твой.
— Если она столь же разумна, как и предыдущие…
— Татьяна Александровна! — Подчеркивая торжественность момента, Гольдберг опять перешел на «вы». — Прошу вас, что бы ни случилось, с кем бы вы ни встретились, не открывать нашу тайну! Останьтесь моей дочерью еще на месяц. За это время я успею развестись с Виолеттой и разобраться с другими вопросами.
Я подумала и забрала оба конверта. Не этот ли поступок причина моих нынешних бед? Возможно, меня пытаются убрать как наследницу богатств Гольдберга?
В мои мысли требовательно вмешался телефонный звонок.
Глава 3
Трубку брать не хотелось — скорее всего, снова маньяк балуется. С другой стороны, не брать ее — трусость. Я тихонько выругалась и подошла к телефонному аппарату.
— Алло!
Тишина.
— Безобразие! Вы меня не…
— Таня? Прости, не сразу узнал твой голос. Это Роман.
Я почувствовала, как краска заливает лицо. С Ромой Зайдиным я познакомилась во время недавнего расследования. Он был адвокатом Гольдберга и, несмотря на молодость, пользовался его огромным уважением. Мы понравились друг другу с первого взгляда и встречались почти каждый вечер, ужинали в маленьких уютных ресторанчиках, гуляли по улицам — с ним было легко. Я представляла, какой неожиданностью будет через месяц для Ромы мое признание, что я не дочь Гольдберга. Хотя, возможно, он уже обо всем догадался. Пару раз я случайно упоминала, чем занимаюсь в свободное от отдыха время.
— Алло! Таня! Ты меня слышишь?
— Слышу, — тихо выдохнула я, припоминая, как вопила в трубку минуту назад.
— Тебе никто из родственников не звонил?
— Нет.
— Тогда я первый сообщу тебе эту ужасную новость…
Сердце сжалось от дурного предчувствия.
— Что-то с… папой?
— Да. Ты, главное, не волнуйся! Он сильный, он выкарабкается.
— Рома, не тяни, что с ним случилось?
Неужели убийцы добрались до старика Гольдберга?!
— Он в первой клинической больнице, в реанимации кардиологического отделения. Обширный инфаркт миокарда.
— Но он жив?
— Да, хотя состояние очень тяжелое. Постоянно теряет сознание.
— Кто его обнаружил?
— Я. Заехал уточнить кое-какие вопросы, а он не открывает, хотя должен был ждать. Вызвал домоуправа, слесаря, и они открыли дверь. Александр Самуилович лежал ничком на ковре в своем кабинете. Я вызвал «Скорую» и отвез его в больницу.
— Он хотел меня видеть?
— Он двух слов связно сказать не может, но тебе, само собой, надо к нему съездить, проведать.
Крохотная проблемка, микроскопическая: из дома выходить не хочется. Там, вне родных стен, кирпичи на голову падают. Роман истолковал мое молчание по-своему.
— Я знаю, вы с ним не в ладах были, но сейчас не тот случай, чтобы помнить о разногласиях.
— А ты приедешь в больницу? — с надеждой спросила я.
— Я уже там сегодня был. Солнышко, я бы с радостью поддержал тебя в такой тяжелый момент, но дел выше крыши. Давай, как договаривались, я подъеду к тебе часиков в семь. Успеешь вернуться?
Вот так всегда, расстроенно думала я, одеваясь. Когда мужчина нужен, у него находится масса причин для отсутствия. К семи часам от меня может остаться расплющенная кирпичами лепешка. Любопытно, если бы я сказала Роману о покушении на меня, он бы приехал?
Вооружилась я по полной программе, рассовав различные ранящие и калечащие предметы по одежде, обуви и сумке. Попробуй тронь! Слабонервным не советую.
В подъезде и во дворе обошлось без сюрпризов. Прежде чем сесть в машину, я ее тщательно обследовала на наличие взрывчатых веществ. Таковых не нашлось, видно, возможности моих врагов ограничены строительным мусором.
Больница располагалась на окраине города, в окружении роскошного разросшегося парка. На территорию проезжать не разрешалось, поэтому «девятку» пришлось бросить на стоянке возле центрального входа. Солнце клонилось к горизонту, от деревьев падали причудливые тени, и за каждым стволом мне мерещились злодеи. Надо постараться вернуться до того, как стемнеет.
Но этому намерению не суждено было осуществиться. С первой минуты пребывания в больнице на моем пути стали возникать препятствия. Во-первых, приемные часы закончились, и мне стоило большого труда убедить охранников впустить меня внутрь, а затем — с еще большим трудом — избежать обыска. Представляю, как обрадовалась бы охрана, мечтающая захватить какого-нибудь чеченского террориста, обнаружив в моей сумке и в карманах целый арсенал!
Следующим препятствием стали зловредные нянечки, поймавшие меня на отсутствии халата и сменной обуви. Жалобная история об умирающем отце, пожелавшем попрощаться с блудной дочерью, отыскала лазейки в их закаленных сердцах. Мне под честное слово были выданы рваные калоши и дырявый халат пятьдесят шестого размера, скорее бурого, чем белого цвета. Под таким одеянием можно танк спрятать, а не только пистолет или шприц с ядом. Александру Самуиловичу грозит нешуточная опасность, если кто-то соберется ускорить его переход с этого света на тот.
Последнее препятствие — медсестру реанимации кардиологического отделения — с ходу преодолеть не удалось. Я наткнулась на нее почти у самых дверей палаты, где ныне обитал Гольдберг.
— Куда? Куда?! — раз от раза громче закудахтала медсестра, надвигаясь на меня всей своей внушительной массой. Ей бы мой халатик пришелся впору.
Я заученно бормотала сказку про папу и дочку, но она даже вида не сделала, что слушает.
— А ну быстро отсюда!
Пятясь назад, я ловко увернулась от лап бабищи, пытавшихся схватить меня за шкирку.
— Имею право!..
— Ты мне тут повыступай! Пигалица драная!
— Да как вы смеете!
Мы допятились до ординаторской, из которой выглянул дежурный врач, молодой и симпатичный.
— Розочка, что происходит?
С ним договориться будет попроще. Я рухнула на вовремя подставленные руки мужчины и простонала:
— Мне плохо… Сердце колет и голова кружится.
— Давление, наверное, упало.
Меня уложили на диванчик, снабдили стаканом с водой и какой-то таблеткой. Я с дрожью и слезой в голосе поведала, зачем явилась в больницу на ночь глядя. Врач придерживался более либеральных взглядов, чем его подчиненная, маячившая невдалеке и неодобрительно покачивавшая головой.
— Состояние у Гольдберга очень тяжелое, я бы даже сказал, критическое. Он загружен лекарствами и сейчас спит. Но вы правильно сделали, что приехали. Успеете попрощаться.
— Надежды на выздоровление нет?
Врач помялся.
— На моей памяти были случаи, когда пациенты, стоявшие обеими ногами в могиле, выкарабкивались. Все зависит от возраста, желания выжить и судьбы.
— Папа очень любил жизнь!
— Судя по количеству жен и детей, перебывавших сегодня в нашем отделении, — усмехнулся врач, — это действительно так. Если начистоту, я бы дал вашему отцу один шанс из пяти-семи, что он будет жить.
Я искренне обрадовалась: один из пяти — не один из тысячи, поэтому я схватила и затрясла руку доброго эскулапа.
— Спасибо! Вы меня обнадежили!
— А я-то думал, наоборот, огорчу, — засмеялся врач и продолжил игривым тоном: — Вы завтра вечером чем заняты?
Пока я хлопала глазами и глупо улыбалась, ища помягче формулировку для отказа, в разговор вмешалась Розочка.
— Борь! Последнюю совесть потерял! Не слушайте его, девушка! У него жена и двое детей мал-мала меньше.
— Розка! Ну ты и… — возмутился парень. — Молчала бы, сама с хирургами хвостом крутишь, плевала на мужа…
Я поспешила встать и откланяться.
— Пойду с папой попрощаюсь… тьфу, пообщаюсь.
Даже в коридоре до меня донеслись громкие и сердитые голоса покинутых медработников, зато на этот раз никто не помешал мне проникнуть в палату к Гольдбергу.
Он лежал один, вокруг громоздилась попискивающая и посверкивающая огонечками аппаратура. Александр Самуилович, обцепленный датчиками и катетерами, выглядел маленьким и жалким. Я подошла и села рядом.
В моей груди теснились самые разные чувства и эмоции. Я ощущала себя в какой-то степени виноватой за теперешнее состояние моего бывшего клиента. Вдруг я неправильно угадала покушавшуюся на него? Или, сконцентрировавшись на Виолетте, упустила из внимания других возможных преступников? Не слишком ли я поспешила с выводами? Поспешила закрыть «легкое дело»?
Теперь я и сама стала жертвой. И возможно, в опасности, нависшей над моей жизнью, немалую роль сыграла просьба старика выдать меня за дочь и наследницу. Значит, источник наших бед может быть один. Найду покушавшихся на «папу», сама смогу спать спокойно. Ах как жаль, что он без сознания!
— Таня…
Я вздрогнула и уставилась на бледное лицо Александра Самуиловича. Глаза его приоткрылись, губы беззвучно шевелились. Для того чтобы хоть что-то расслышать, я наклонилась над постелью.
— Да, это я, ваша самозваная дочка.
— Я знал… Ты должна была прийти…
— Как вы здесь оказались? Не напрягайтесь, я буду спрашивать, а вы односложно отвечайте.
Старик хитро прищурился.
— Я слаб, но еще жив… Когда приходили остальные… и врачи… притворялся полутрупом… Усыпить их бдительность…
— Прекрасная тактика! Но перетруждаться все же не стоит. У докторов перед глазами показания техники, анализы. Вряд ли они сильно ошибаются. Итак, вы успели развестись?
— Нет, хотя Рома подготовил все бумаги…
— У вас был брачный контракт?
— Да.
— Сейчас задержка произошла из-за несогласия Виолетты?
— Я дал ей хорошего отступного… Нужна лишь ее подпись… Юридически все улажено…
— Понятно. Она где-то прячется от адвокатов?
— Да.
Опять подозрение падает на Виолетту. Убрав меня, а затем престарелого мужа, с которым не успела развестись, она вновь входит в круг наследников.
— Александр Самуилович, из-за чего у вас случился приступ? Что его спровоцировало?
— Сегодня утром мне пришло письмо… Анонимное.
— Кажется, я догадываюсь, какое у него было содержание.
— Всего три слова… «Ты скоро умрешь».
Я непроизвольно сжала кулаки. Мои догадки полностью подтвердились.
— Я собрался позвонить тебе… Не успел. В груди словно что-то взорвалось… Упал и потерял сознание.
— Где письмо?
— Не знаю. Очнулся я уже в больнице.
Откуда злоумышленники могли знать, какое действие возымеет их послание?
— Вы до этого плохо себя чувствовали?
— Да. Поведение Виолетты меня доконало…
— Вы получаете и просматриваете почту по утрам?
— Да. Обычно около десяти…
Неувязочка: если бы Гольдберг скончался при прочтении анонимки, его состояние досталось бы мне, по мнению всех его родственников. Покушаться на меня в три часа дня бессмысленно — моей наследницей является мать, она-то и получила бы все денежки. Или я обязана была успеть официально вступить в наследование? Сложный вопрос. Надо проконсультироваться у Романа.
— Таня, — устало прошептал Гольдберг. — Найди мою женушку раньше, чем она… меня убьет.
Если это действительно она. Но отыскать ее надо будет обязательно. К Виолетте накопилось много вопросов.
— Держитесь, Александр Самуилович! Ваш доктор сказал: у вас полно шансов.
— Об оплате не беспокойся. Пришли ко мне Ромку, составим контракт…
Практичный человек. Даже при смерти думает о бумагах.
— Теперь-то я могу рассказать правду? Представиться частным сыщиком?
— Ни в коем случае! — слабо вскрикнул старик. — Тогда меня решит убрать не только жена… Наш договор остается в силе. Вы — моя единственная наследница…
— Здорово! — возмутилась я, но вовремя придержала язык. Не хватает еще проболтаться о покушении. Гольдберг может разнервничаться и отдать концы прямо у меня на руках.
— Танечка, — жалобно заныл мой «папочка». — Возможно, ты слышишь мою последнюю просьбу…
— А вдруг вы правда умрете? — бесцеремонно спросила я. — Меня ваши детки по судам затаскают.
Больной помолчал пару минут, размышляя, но вынужден был признать мою правоту.
— Ладно. Когда я умру, можешь рассекретиться. Но не раньше.
— Не нравится мне это, — проворчала я.
— Ключ от моей квартиры есть у Пети… Возьмешь, пороешься там. Где-то должно валяться злополучное письмо.
— А он мне даст ключ?
— Никуда не денется…
В палату заглянула бдительная Розочка.
— Вы тут уже целый час сидите! Должны были успеть тридцать раз попрощаться. А зачем наклонились к больному?
При первых звуках ее громоподобного голоса Гольдберг замер и закрыл глаза, став похожим на мумию Владимира Ильича в мавзолее.
— Разговариваю, — честно ответила я.
— Дышите на папаню микробами, вот заболеет пневмонией, точно окочурится.
Я поправила одеяло на больном и поднялась.
— Топайте, топайте, — напутствовала меня сердитая медсестра. — В следующий раз коробку конфет захватите. — Подумала и добавила: — И банку кофе.
Я сделала вид, что не расслышала.
— До свиданья, папочка! Выздоравливай! Я скоро вернусь и порадую тебя новостями.
Глава 4
Покинуть больницу оказалось намного проще, чем проникнуть в нее. Не прошло и пяти минут, как за моей спиной захлопнулись тяжелые двери, и я осталась стоять на крыльце наедине с гнетущими мыслями и зловещей темнотой. Для того чтобы добраться до машины, мне всего лишь надо было преодолеть пятьсот метров по дорожке, петляющей между деревьями.
Клянусь, я никогда не была трусихой!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Кирпич на голову'
1 2 3
— Если других возражений нет, предлагаю подробнее обсудить легенду, дабы не проколоться на мелочах.
Мы придумали историю моего зачатия во время одной из командировок Гольдберга в районные центры. Моя мать якобы сообщила ему о моем рождении много лет спустя, когда я приехала в Тарасов поступать в институт. Мы изредка встречались, но я негативно относилась как к самому Александру Самуиловичу, так и к его предложениям познакомить меня с семьей. Постепенно я сменила гнев на милость и согласилась повстречаться со сводными братьями и сестрой.
— Великолепно! — подытожил «папочка». — У меня с души камень упадет, если вы одобрите еще одно мое маленькое предложение.
Я насторожилась.
— Смотря какое. И говорите мне «ты».
— Чудесно! — Гольдберг, начавший было говорить нормальным голосом, опять перешел на шепот. — Я объявлю своим родственничкам, что сделал тебя единственной наследницей.
— Зачем? — ошарашенно пробормотала я.
— Естественно, для того, чтобы обезопасить свою жизнь. Они перестанут на меня покушаться, как только поймут, что денежки уплыли от них в чужие руки. И наоборот, будут стараться завоевать мое расположение, пока я жив и здоров, — авось перепишу завещание в их пользу.
— Не пойму, к чему весь этот сыр-бор? Завещайте свое состояние какому-нибудь фонду защиты животных и живите припеваючи, не дрожа за свою безопасность.
— Никогда! — возмущенно прошипел Александр Самуилович. — Я люблю мою жену и всех моих детей! После моей смерти мои сбережения будут разделены между ними по закону и по справедливости. Единственное, что я хочу, так это пожить несколько лет, окруженный любовью и заботой, и скончаться в собственной постели от физиологических причин.
Мне пришлось согласиться на его условия.
В следующие дни я познакомилась со всеми членами семьи. Мое появление они восприняли если не радостно, то уж, во всяком случае, с философским спокойствием. К известию о написании завещания на мое имя отнеслись так, как и предсказывал Гольдберг: удвоили усилия для возвращения отцовского расположения. Какие-либо «покушения», со слов моего клиента, прекратились.
Разгадать загадку оказалось проще простого. Поговорила с приходящей прислугой, составила примерный график посещений квартиры Гольдберга, выяснила алиби подозреваемых во время самых серьезных и опасных происшествий.
Через пару дней я абсолютно точно знала, кто замыслил убийство. Все нити вели к молодой красавице-жене Виолетте. У нее были и время, и мотивы, и возможности для осуществления своего замысла. Дабы доказать ее виновность, я разыграла целый спектакль. Единственный зритель — Александр Самуилович — прятался за портьерами.
Довольно легко я вызвала циничную девицу на откровенный разговор, пообещав поделиться завещанным мне наследством, если она поможет ускорить кончину старика.
— Этим я и занималась, пока ты не свалилась как снег на голову, — ухмыльнулась Виолетта. — Слегка травила, провоцировала сердечный приступ и прочее.
— Тебе пришлось бы поделиться деньгами с его детьми, — заметила я. — Или они были в курсе происходящего?
— Нет, я действовала на свой страх и риск, — горделиво похвасталась беспощадная женушка. — Теперь прикончить Сашеньку сам бог велел: я получу не кусочек, а половину его состояния!
В этот момент Сашенька покинул свое убежище и, меча громы и молнии, тотчас выгнал Виолетту из дома и из собственной жизни.
Когда я получала вознаграждение за услуги, Александр Самуилович достал еще один конверт и положил его поверх первого.
— В нем тысяча баксов. Исполнишь мою последнюю просьбу — и он твой.
— Если она столь же разумна, как и предыдущие…
— Татьяна Александровна! — Подчеркивая торжественность момента, Гольдберг опять перешел на «вы». — Прошу вас, что бы ни случилось, с кем бы вы ни встретились, не открывать нашу тайну! Останьтесь моей дочерью еще на месяц. За это время я успею развестись с Виолеттой и разобраться с другими вопросами.
Я подумала и забрала оба конверта. Не этот ли поступок причина моих нынешних бед? Возможно, меня пытаются убрать как наследницу богатств Гольдберга?
В мои мысли требовательно вмешался телефонный звонок.
Глава 3
Трубку брать не хотелось — скорее всего, снова маньяк балуется. С другой стороны, не брать ее — трусость. Я тихонько выругалась и подошла к телефонному аппарату.
— Алло!
Тишина.
— Безобразие! Вы меня не…
— Таня? Прости, не сразу узнал твой голос. Это Роман.
Я почувствовала, как краска заливает лицо. С Ромой Зайдиным я познакомилась во время недавнего расследования. Он был адвокатом Гольдберга и, несмотря на молодость, пользовался его огромным уважением. Мы понравились друг другу с первого взгляда и встречались почти каждый вечер, ужинали в маленьких уютных ресторанчиках, гуляли по улицам — с ним было легко. Я представляла, какой неожиданностью будет через месяц для Ромы мое признание, что я не дочь Гольдберга. Хотя, возможно, он уже обо всем догадался. Пару раз я случайно упоминала, чем занимаюсь в свободное от отдыха время.
— Алло! Таня! Ты меня слышишь?
— Слышу, — тихо выдохнула я, припоминая, как вопила в трубку минуту назад.
— Тебе никто из родственников не звонил?
— Нет.
— Тогда я первый сообщу тебе эту ужасную новость…
Сердце сжалось от дурного предчувствия.
— Что-то с… папой?
— Да. Ты, главное, не волнуйся! Он сильный, он выкарабкается.
— Рома, не тяни, что с ним случилось?
Неужели убийцы добрались до старика Гольдберга?!
— Он в первой клинической больнице, в реанимации кардиологического отделения. Обширный инфаркт миокарда.
— Но он жив?
— Да, хотя состояние очень тяжелое. Постоянно теряет сознание.
— Кто его обнаружил?
— Я. Заехал уточнить кое-какие вопросы, а он не открывает, хотя должен был ждать. Вызвал домоуправа, слесаря, и они открыли дверь. Александр Самуилович лежал ничком на ковре в своем кабинете. Я вызвал «Скорую» и отвез его в больницу.
— Он хотел меня видеть?
— Он двух слов связно сказать не может, но тебе, само собой, надо к нему съездить, проведать.
Крохотная проблемка, микроскопическая: из дома выходить не хочется. Там, вне родных стен, кирпичи на голову падают. Роман истолковал мое молчание по-своему.
— Я знаю, вы с ним не в ладах были, но сейчас не тот случай, чтобы помнить о разногласиях.
— А ты приедешь в больницу? — с надеждой спросила я.
— Я уже там сегодня был. Солнышко, я бы с радостью поддержал тебя в такой тяжелый момент, но дел выше крыши. Давай, как договаривались, я подъеду к тебе часиков в семь. Успеешь вернуться?
Вот так всегда, расстроенно думала я, одеваясь. Когда мужчина нужен, у него находится масса причин для отсутствия. К семи часам от меня может остаться расплющенная кирпичами лепешка. Любопытно, если бы я сказала Роману о покушении на меня, он бы приехал?
Вооружилась я по полной программе, рассовав различные ранящие и калечащие предметы по одежде, обуви и сумке. Попробуй тронь! Слабонервным не советую.
В подъезде и во дворе обошлось без сюрпризов. Прежде чем сесть в машину, я ее тщательно обследовала на наличие взрывчатых веществ. Таковых не нашлось, видно, возможности моих врагов ограничены строительным мусором.
Больница располагалась на окраине города, в окружении роскошного разросшегося парка. На территорию проезжать не разрешалось, поэтому «девятку» пришлось бросить на стоянке возле центрального входа. Солнце клонилось к горизонту, от деревьев падали причудливые тени, и за каждым стволом мне мерещились злодеи. Надо постараться вернуться до того, как стемнеет.
Но этому намерению не суждено было осуществиться. С первой минуты пребывания в больнице на моем пути стали возникать препятствия. Во-первых, приемные часы закончились, и мне стоило большого труда убедить охранников впустить меня внутрь, а затем — с еще большим трудом — избежать обыска. Представляю, как обрадовалась бы охрана, мечтающая захватить какого-нибудь чеченского террориста, обнаружив в моей сумке и в карманах целый арсенал!
Следующим препятствием стали зловредные нянечки, поймавшие меня на отсутствии халата и сменной обуви. Жалобная история об умирающем отце, пожелавшем попрощаться с блудной дочерью, отыскала лазейки в их закаленных сердцах. Мне под честное слово были выданы рваные калоши и дырявый халат пятьдесят шестого размера, скорее бурого, чем белого цвета. Под таким одеянием можно танк спрятать, а не только пистолет или шприц с ядом. Александру Самуиловичу грозит нешуточная опасность, если кто-то соберется ускорить его переход с этого света на тот.
Последнее препятствие — медсестру реанимации кардиологического отделения — с ходу преодолеть не удалось. Я наткнулась на нее почти у самых дверей палаты, где ныне обитал Гольдберг.
— Куда? Куда?! — раз от раза громче закудахтала медсестра, надвигаясь на меня всей своей внушительной массой. Ей бы мой халатик пришелся впору.
Я заученно бормотала сказку про папу и дочку, но она даже вида не сделала, что слушает.
— А ну быстро отсюда!
Пятясь назад, я ловко увернулась от лап бабищи, пытавшихся схватить меня за шкирку.
— Имею право!..
— Ты мне тут повыступай! Пигалица драная!
— Да как вы смеете!
Мы допятились до ординаторской, из которой выглянул дежурный врач, молодой и симпатичный.
— Розочка, что происходит?
С ним договориться будет попроще. Я рухнула на вовремя подставленные руки мужчины и простонала:
— Мне плохо… Сердце колет и голова кружится.
— Давление, наверное, упало.
Меня уложили на диванчик, снабдили стаканом с водой и какой-то таблеткой. Я с дрожью и слезой в голосе поведала, зачем явилась в больницу на ночь глядя. Врач придерживался более либеральных взглядов, чем его подчиненная, маячившая невдалеке и неодобрительно покачивавшая головой.
— Состояние у Гольдберга очень тяжелое, я бы даже сказал, критическое. Он загружен лекарствами и сейчас спит. Но вы правильно сделали, что приехали. Успеете попрощаться.
— Надежды на выздоровление нет?
Врач помялся.
— На моей памяти были случаи, когда пациенты, стоявшие обеими ногами в могиле, выкарабкивались. Все зависит от возраста, желания выжить и судьбы.
— Папа очень любил жизнь!
— Судя по количеству жен и детей, перебывавших сегодня в нашем отделении, — усмехнулся врач, — это действительно так. Если начистоту, я бы дал вашему отцу один шанс из пяти-семи, что он будет жить.
Я искренне обрадовалась: один из пяти — не один из тысячи, поэтому я схватила и затрясла руку доброго эскулапа.
— Спасибо! Вы меня обнадежили!
— А я-то думал, наоборот, огорчу, — засмеялся врач и продолжил игривым тоном: — Вы завтра вечером чем заняты?
Пока я хлопала глазами и глупо улыбалась, ища помягче формулировку для отказа, в разговор вмешалась Розочка.
— Борь! Последнюю совесть потерял! Не слушайте его, девушка! У него жена и двое детей мал-мала меньше.
— Розка! Ну ты и… — возмутился парень. — Молчала бы, сама с хирургами хвостом крутишь, плевала на мужа…
Я поспешила встать и откланяться.
— Пойду с папой попрощаюсь… тьфу, пообщаюсь.
Даже в коридоре до меня донеслись громкие и сердитые голоса покинутых медработников, зато на этот раз никто не помешал мне проникнуть в палату к Гольдбергу.
Он лежал один, вокруг громоздилась попискивающая и посверкивающая огонечками аппаратура. Александр Самуилович, обцепленный датчиками и катетерами, выглядел маленьким и жалким. Я подошла и села рядом.
В моей груди теснились самые разные чувства и эмоции. Я ощущала себя в какой-то степени виноватой за теперешнее состояние моего бывшего клиента. Вдруг я неправильно угадала покушавшуюся на него? Или, сконцентрировавшись на Виолетте, упустила из внимания других возможных преступников? Не слишком ли я поспешила с выводами? Поспешила закрыть «легкое дело»?
Теперь я и сама стала жертвой. И возможно, в опасности, нависшей над моей жизнью, немалую роль сыграла просьба старика выдать меня за дочь и наследницу. Значит, источник наших бед может быть один. Найду покушавшихся на «папу», сама смогу спать спокойно. Ах как жаль, что он без сознания!
— Таня…
Я вздрогнула и уставилась на бледное лицо Александра Самуиловича. Глаза его приоткрылись, губы беззвучно шевелились. Для того чтобы хоть что-то расслышать, я наклонилась над постелью.
— Да, это я, ваша самозваная дочка.
— Я знал… Ты должна была прийти…
— Как вы здесь оказались? Не напрягайтесь, я буду спрашивать, а вы односложно отвечайте.
Старик хитро прищурился.
— Я слаб, но еще жив… Когда приходили остальные… и врачи… притворялся полутрупом… Усыпить их бдительность…
— Прекрасная тактика! Но перетруждаться все же не стоит. У докторов перед глазами показания техники, анализы. Вряд ли они сильно ошибаются. Итак, вы успели развестись?
— Нет, хотя Рома подготовил все бумаги…
— У вас был брачный контракт?
— Да.
— Сейчас задержка произошла из-за несогласия Виолетты?
— Я дал ей хорошего отступного… Нужна лишь ее подпись… Юридически все улажено…
— Понятно. Она где-то прячется от адвокатов?
— Да.
Опять подозрение падает на Виолетту. Убрав меня, а затем престарелого мужа, с которым не успела развестись, она вновь входит в круг наследников.
— Александр Самуилович, из-за чего у вас случился приступ? Что его спровоцировало?
— Сегодня утром мне пришло письмо… Анонимное.
— Кажется, я догадываюсь, какое у него было содержание.
— Всего три слова… «Ты скоро умрешь».
Я непроизвольно сжала кулаки. Мои догадки полностью подтвердились.
— Я собрался позвонить тебе… Не успел. В груди словно что-то взорвалось… Упал и потерял сознание.
— Где письмо?
— Не знаю. Очнулся я уже в больнице.
Откуда злоумышленники могли знать, какое действие возымеет их послание?
— Вы до этого плохо себя чувствовали?
— Да. Поведение Виолетты меня доконало…
— Вы получаете и просматриваете почту по утрам?
— Да. Обычно около десяти…
Неувязочка: если бы Гольдберг скончался при прочтении анонимки, его состояние досталось бы мне, по мнению всех его родственников. Покушаться на меня в три часа дня бессмысленно — моей наследницей является мать, она-то и получила бы все денежки. Или я обязана была успеть официально вступить в наследование? Сложный вопрос. Надо проконсультироваться у Романа.
— Таня, — устало прошептал Гольдберг. — Найди мою женушку раньше, чем она… меня убьет.
Если это действительно она. Но отыскать ее надо будет обязательно. К Виолетте накопилось много вопросов.
— Держитесь, Александр Самуилович! Ваш доктор сказал: у вас полно шансов.
— Об оплате не беспокойся. Пришли ко мне Ромку, составим контракт…
Практичный человек. Даже при смерти думает о бумагах.
— Теперь-то я могу рассказать правду? Представиться частным сыщиком?
— Ни в коем случае! — слабо вскрикнул старик. — Тогда меня решит убрать не только жена… Наш договор остается в силе. Вы — моя единственная наследница…
— Здорово! — возмутилась я, но вовремя придержала язык. Не хватает еще проболтаться о покушении. Гольдберг может разнервничаться и отдать концы прямо у меня на руках.
— Танечка, — жалобно заныл мой «папочка». — Возможно, ты слышишь мою последнюю просьбу…
— А вдруг вы правда умрете? — бесцеремонно спросила я. — Меня ваши детки по судам затаскают.
Больной помолчал пару минут, размышляя, но вынужден был признать мою правоту.
— Ладно. Когда я умру, можешь рассекретиться. Но не раньше.
— Не нравится мне это, — проворчала я.
— Ключ от моей квартиры есть у Пети… Возьмешь, пороешься там. Где-то должно валяться злополучное письмо.
— А он мне даст ключ?
— Никуда не денется…
В палату заглянула бдительная Розочка.
— Вы тут уже целый час сидите! Должны были успеть тридцать раз попрощаться. А зачем наклонились к больному?
При первых звуках ее громоподобного голоса Гольдберг замер и закрыл глаза, став похожим на мумию Владимира Ильича в мавзолее.
— Разговариваю, — честно ответила я.
— Дышите на папаню микробами, вот заболеет пневмонией, точно окочурится.
Я поправила одеяло на больном и поднялась.
— Топайте, топайте, — напутствовала меня сердитая медсестра. — В следующий раз коробку конфет захватите. — Подумала и добавила: — И банку кофе.
Я сделала вид, что не расслышала.
— До свиданья, папочка! Выздоравливай! Я скоро вернусь и порадую тебя новостями.
Глава 4
Покинуть больницу оказалось намного проще, чем проникнуть в нее. Не прошло и пяти минут, как за моей спиной захлопнулись тяжелые двери, и я осталась стоять на крыльце наедине с гнетущими мыслями и зловещей темнотой. Для того чтобы добраться до машины, мне всего лишь надо было преодолеть пятьсот метров по дорожке, петляющей между деревьями.
Клянусь, я никогда не была трусихой!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Кирпич на голову'
1 2 3