Конечно, мне следовало догадаться раньше, коль скоро Глория никогда не была заядлой картежницей. А впрочем, что говорить? Ты, засранец, и сам все знаешь!
- Объясни толком, что стряслось, - попросил доктор Эйк.
- Вчера мы припозднились со съемками "Питера и Джорджа", - начал Финни. - Осветитель заболел, а новый ничего не знает, вот мы и работали, как сонные мухи, сорвали график, и все такое. Короче, провозились до семи вечера.
- Что ты почувствовал, когда понял, что работа затягивается?
- Злость я почувствовал, вот что! Я не статист, а кинозвезда, меня нельзя задерживать! - Финли уселся на кушетку и положил пистолет рядом. Короче, отсняли. Я устал, и тут Джордж предложил промочить горло. Мне хотелось домой: Глория волнуется, когда я езжу по шоссе. Я уже семь раз в аварии попадал, как тебе известно. Но Джордж настоял, и мы зашли в "Эль-Греко". Это на углу Уилшир и Льюис. Впрочем, тебе ли не знать, сосиска ты недожаренная!
- Что ты имеешь в виду? - спросил доктор Эйк.
- А вот что. Покуда мы заливали за воротник, тамошний буфетчик заливал приезжей деревенщине, какие знаменитости заходят к нему опрокинуть рюмочку. Плел им про Пола Ньюмэна и Энджи Дикинсон, а потом и говорит: к нему, мол, захаживает сама Глория Старр. Тут-то я и навострил уши.
- Навострил... - отозвался доктор Эйк.
- Вот именно, выродок болотный. А буфетчик знай себе распинается: какая она красавица, эта Глория Старр, какая соблазнительная, да ещё и человек хороший. А про мужа её - ни словечка.
- И что ты почувствовал?
- Взбесился я, - ответил Финни, ложась на кушетку и поглаживая пистолетом по животу. - Да и как не взбеситься? Глория уже полтора года ничего не делает. После "Пляжа на заре" ни разу нигде не снялась. Фильм и сборов не сделал, и шедевром не был. А я - в главной роли в крупнейшем телесериале "Питер и Джордж". И вот, сидим мы с Джорджем в пивнушке, любимцы сорока двух процентов телезрителей, а этот гад буфетчик ни разу про нас не слыхал!
- И что ты почувствовал?
- Что ненавижу его со всеми потрохами, вот что! Поганец! Плетет про Пола Ньюмэна и Стива Маккуина, какие они великие актеры! А ведь все знают, что они и играть-то не умеют. Гоняют на мотоциклах голыми по пояс и зыркают в камеру, вот и все их лицедейство. Считается, что у них соблазнительный вид, и жены их тоже соблазнительные. Ну, и что с того?
- Соблазнительные жены... - повторил доктор Эйк.
- Вот-вот. Можно подумать, моя не соблазнительна. Соблазнительнее не бывает. Бюст - четвертый номер, и стоит торчком. Ты не можешь не признать, что она и впрямь заводит.
- И какие чувства это у тебя вызывает?
- Прекрасные, - ответил Финни. - То есть, раньше вызывало, пока я не узнал от буфетчика, что по вторникам и четвергам Глория приходит в "Эль-Греко" с каким-то бородатым толстяком.
Он сел и медленно сжал рукоятку пистолета. Доктор Эйк сделал вид, будто не заметил этого движения.
- Не совсем понимаю, - нахмурившись, сказал он.
- Все ты понимаешь, козел двумордый.
- Значит, когда буфетчик упомянул бородатого толстяка, ты решил, что речь идет обо мне?
- Ничего я не решил. Просто припомнил, кто из моих знакомых подонки. Потом - кто из этих подонков имеет мясистые телеса и носит козлиную бородку. Вот ты и получился.
- Ты полагаешь, что сделал правомерный вывод? - спросил доктор Эйк.
- Да.
- И что было дальше?
- Я сказал Джорджу, что убью мерзкого сукина сына.
- Что ты почувствовал, когда злился на меня?
- Ничего хорошего. Мои чувства будут куда слаще, когда я всажу пулю в твое толстое пузо.
- Почему ты считаешь меня толстым? - с неподдельным любопытством спросил доктор Эйк.
- Потому что ты и есть толстяк. Самодовольный раздутый немецкий боров.
- Ты всегда считал меня жирным?
- Нет. Кажется, до сих пор ни разу не замечал этого. Не обращал внимания. Но теперь вижу: ты - грузный, жирный, сальный негодяй.
- Значит, твое мнение обо мне изменилось совсем недавно?
- Ты чертовски прав, шмат прогорклого сала!
- Вообще-то фамилия у меня голландская, а не немецкая, - сказал доктор Эйк. - И я совсем не толстый. Ростом я под метр девяносто, а вес у меня меньше центнера. Я просто плотный. Вот почему ты никогда не считал меня толстяком.
- Ошибаешься, - заявил Питер Финни. - Я не считал тебя толстяком просто потому, что никогда не обращал на тебя внимания, вошь ты небритая.
- Двадцать процентов мужчин, живущих в Лос-Анджелесе, имеют избыточный вес, - сказал доктор Эйк. - И многие местные толстяки носят бороды.
- Это не имеет значения, - заявил Питер. - Потому что ты и есть тот гаденыш.
Доктор Эйк смиренно вздохнул.
- Ты заблуждаешься, Питер. Ты просто убедил себя, что это так.
- Я точно знаю, что это так.
Доктор Эйк покачал головой.
- Ты был зол как черт, когда вошел в бар, - сказал он. - Болтовня буфетчика уязвила тебя. Но потом, когда тот же самый буфетчик, который, по твоим собственным словам, ничего не знает, упомянул имя твоей жены и брякнул, что-де она встречается с каким-то таинственным бородатым толстяком, ты сразу же подумал, что этот толстяк - твой психоаналитик. Почему?
- Потому что ты - он и есть, - упрямо повторил Финни, но пистолет все-таки опустил.
- И ты ни разу не подумал ни о ком другом? Почему?
- Ну, не знаю, - помявшись, ответил Финни.
- Ты пытался вытянуть из буфетчика подробности? Разузнать побольше?
- Нет.
- Почему?
- Не хотелось.
- Ты не мог не придать случившемуся большого значения и не попытаться все разнюхать.
- Когда буфетчик заговорил, я сразу же решил, что все ясно как день. Понял, о ком он ведет речь. Во всяком случае, мне так казалось.
- А теперь?
- Теперь уж и не знаю. Но, когда я подумал о тебе, мне вспомнился наш прошлый сеанс и мой рассказ о матери, о неумении ладить с людьми, о сомнениях в верности Глории.
- Почему ты вспомнил об этом?
- Не знаю.
- Или не хочешь знать.
Финни поник головой и погрузился в молчание.
- По сути дела, - продолжал Эйк, - мы обсуждали твои неурядицы в сфере интимной, правильно? Когда до тебя дошли слухи о неверности жены, твоя тревога усугубилась. Ты разволновался, вот и вспомнил нашу прошлую встречу, во время которой тоже был взволнован.
- Видать, так, - согласился Финни.
- Волнение сменилось раздражением, неприязнью, злостью. Мысленно ты стал убийцей.
- Да.
- Но на самом деле ты не собирался убивать меня, верно, Питер? Это была лишь фантазия?
- Наверное.
- Ты разобрался в причинах?
Финни сосредоточенно нахмурился.
- Полагаю, я фантазировал, - сказал он. - Я испытал унижение, когда тот гад заговорил о Глории. Хотел руки на себя наложить, но потом принялся фантазировать и представил, как убиваю тебя.
Доктор Эйк глубокомысленно кивнул.
- Похоже, ты хорошо разобрался в себе. Что ты сейчас чувствуешь?
Финни облегченно вздохнул и прилег на кушетку.
- Мне гораздо лучше, - сказал он.
- Вот и хорошо. Хочешь продолжить беседу на эту тему?
- Нет, - ответил Финни. - Поговорим о чем-нибудь еще.
Спустя час Питер Финни любезно распрощался с доктором Эйком, извинился за бурное вторжение и, подмигнув очаровательной секретарше, вышел. Доктор тотчас уселся в кресло, задумчиво погладил свою козлиную бородку и, сняв трубку, набрал номер.
- Дорогая, придется изменить наши планы, - сказал он.
- С какой стати? - спросила Глория Старр.
- Питер только что был у меня. Он дознался, что ты встречаешься с кем-то в "Эль-Греко".
- Он подозревает...
- Меня? Да. Но я все уладил.
- Как нам теперь быть?
- Выждать недельку, а потом встретиться в "Эстрагоне". Ты знаешь, где это?
- Сердце подскажет, любовничек, - вполголоса ответила Глория.
- Значит, в обычное время в следующий вторник.
Повесив трубку, доктор Эйк поднял глаза и увидел стоявшего на пороге Питера Финни. Тот был мрачен как туча, очень сердит и явно готов на убийство. Правая рука его сжимала рукоятку пистолета в кармане пиджака.
- Питер, - залопотал доктор, - не спеши с выводами. Клянусь тебе, я...
Финни ухмыльнулся.
- Я только хотел сказать, что приду на очередной сеанс в следующую пятницу.
Доктор Эйк попытался взять себя в руки.
- Здоров ли ты? - беспечно осведомился Финни. - У тебя такой несчатный вид.
- Да... да, все хорошо.
- Слава богу. Мне не хотелось бы покидать тебя именно сейчас.
- То есть?
- Тебе очень пригодятся эти деньги.
- Деньги?
- Да, та сотня в час, что я тебе плачу, и гораздо больше.
- Не понимаю.
- А что тут непонятного? Как ты думаешь, почему я уже полгода заливаю в твой нежные ушки нектар "Глория"? Зачем живописую её прелести и постельные навыки? Зачем рассказываю тебе о своей импотенции и о том, что Глория лишена ласки?
- Это беспокоит тебя, - ответил доктор Эйк.
- Нет, меня беспокоит другое. Меня беспокоит то, что глупая потаскуха не работает и сосет из меня все соки. Две тысячи долларов в неделю на шмотки, машины и прочую дребедень. Этот телесериал озолотил меня, вот Глория и решила, будто я - дойная корова. Она тупа, жадна, мелочна и невежественна, и я её терпеть не могу.
- Но, Питер...
- Сложность заключалась в том, что я не знал, как развестись, продолжал Финни. - Я чертовски хорошо зарабатываю, и Глория наверняка подала бы на алименты. Замуж ей не выйти: какой нормальный мужик женится на безработной актриске, игравшей в "Пляже на заре"? Вот и пришлось мне устроить ей романтическое приключение, найти другого мужчину. Тут-то ты и пригодился.
- Питер, ты просто спя...
- Мой поверенный знает одно замечательное сыскное бюро. У них есть все, даже устройство для фотосъемки в инфракрасных лучах. Ты уж не обессудь, если твое имя помянут на бракоразводном процессе, но речь идет о чертовски больших деньгах...
- Питер...
- Но нам был нужен последний штрих, - продолжал Финни, небрежно помахивая пистолетом перед носом доктора Эйка. - Надежный благообразный свидетель, способный пробудить в судьях сочувствие и имеющий некоторое отношение к происходящему. Лучшей кандидатурой на эту роль, разумеется, стала мисс Патрик, прелестница, которая сидит у тебя в приемной. Мы с ней встречаемся уже несколько недель. Какая секретарша откажет себе в удовольствии подслушать разговор своего нанимателя? Совершенно случайно, как ты понимаешь.
- Питер, все это...
- Она прослушивала тебя целых две недели, но ты - человек осторожный и никогда не звонил Глории из кабинета. Вот мы с мисс Патрик и решили пришпорить тебя, чтобы ты засуетился.
Доктор Эйк откинулся в кресле и медленно покачал головой. Финни нацелил пистолет ему в лицо и трижды спустил курок. Комната наполнилась густым едким дымом. Прошло несколько секунд, прежде чем доктор Эйк уразумел, что не ранен: пистолет был заряжен холостыми патронами.
Питер Финни расхохотался.
- Ну-с, - спросил он чихающего в дыму доктора Эйка, - и что ты почувствовал?
Перевел с англ. А. Шаров Чарльз Уиллфорд ГРАЖДАНСКАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ
Дело шло к вечеру, когда я остановился возле универмага Гуинна, чтобы полюбоваться новыми поступлениями в отделе рыболовных снастей. У Гуинна лучший в городе универмаг, трехэтажный, битком набитый товарами. Ассортимент превосходит даже самое необузданное воображение. Только на осмотр витрин с принадлежностями для рыбалки и охоты вам понадобится несколько часов, так что, если вы любите отдых за городом, ступайте к Гуинну.
Тот парень стоял у прилавка спиной ко мне, а я разглядывал пирамиду дробовиков в запертом стеклянном шкафу. Наверняка парень заметил меня, но, конечно, не догадался, что я вижу его отражение в стекле витрины. Продавца поблизости не было, покупателей тоже, и парень с деланной непринужденностью взял с прилавка тяжелую настольную зажигалку и сунул её в правый карман своего зеленого дождевика.
Я был потрясен. В детстве я, бывало, и сам тащил из дешевых лавчонок карандаши, брелоки и прочую мелочь, но сегодня впервые в жизни воочию наблюдал настоящую кражу. Зажигалка стоила семьдесят пять долларов плюс налог. Всего минуту назад я сам вертел её в руках и думал, что она прекрасно смотрелась бы на письменном столе в моей конторе или на кофейном столике у меня дома. Но я - человек семейный, и такие покупки мне не по карману. А жаль: зажигалка и впрямь была дивная, в форме рыцаря в шлеме с забралом. Если нажать на гребень шлема, забрало поднималось, и рыцарь изрыгал пламя. Эти рыцари фалангой стояли на сувенирном прилавке. Когда парень взял одного и, сунув в карман, вразвалочку побрел к лифту, ряды рыцарского воинства поредели.
Будь у меня время на размышление, я бы, скорее всего, закрыл глаза на эту кражу. Какое мне дело? Зачем мне впутываться в неприятную историю? Но мгновение спустя появился молоденький продавец и спросил меня, может ли он быть чем-либо полезен.
Я покачал головой и кивнул на лифт.
- Видите вон того типа в зеленом плаще? Он только что сунул в карман одну из этих настольных зажигалок.
- Вы хотите сказать, что он совершил кражу? - сценическим шепотом спросил меня продавец.
- Этого я не говорил. Я лишь утверждаю, что он положил зажигалку в карман и пошел к лифтам.
Продавец откашлялся.
- Сэр, боюсь, что этот вопрос вне моей компетенции. Не согласились бы вы побеседовать с мистером Ливайном, управляющим нашим отделом?
Я пожал плечами. В желудке противно засосало. Зря я сообщил о краже. Теперь мне волей-неволей придется участвовать в этой неприятной разборке.
Вскоре продавец вернулся и привел с собой мистера Ливайна - лысого приземистого человечка лет сорока с небольшим. Я в двух словах поведал ему о случившемся. Ливайн выслушал меня очень внимательно, сосредоточенно поджав губы, а потом пересчитал оставшихся на прилавке рыцарей и подошел к стеклянному шкафу, дабы убедиться, что я действительно мог видеть отражение сувенирного отдела.
- Не согласились бы вы, мистер...
- Горановски.
- ... выступить свидетелем в суде? Разумеется, если факт кражи подтвердится.
- Что вы имеете в виду? Я же вам говорю, он взял зажигалку у меня на глазах и спрятал в правый карман. Вам только и надо что обыскать его.
- Не так все просто, сэр, - Ливайн повернулся к дрожавшему от возбуждения продавцу. - Пригласите сюда мистера Сайлио.
Продавец убежал, а управляющий составил пальцы "домиком" и, понизив голос, объяснил мне:
- Сайлио - начальник нашей охраны. Мы очень признательны вам за проявленную бдительность, мистер Горановски, но универмаг не может позволить себе выдвинуть необоснованное обвинение. Вы сами сказали, что поблизости не было продавцов, и, возможно, тот господин пошел искать их.
Я фыркнул.
- Ну-ну. И облазил с этой целью все этажи?
- Такое вполне возможно, - продолжал Ливайн. - По закону, его поступок станет кражей, только когда он выйдет из магазина, не заплатив за зажигалку.
- Понятно. Что ж, тогда давайте забудем об этом. Зря я вообще поднял тревогу.
- Нет-нет, я просто изложил вам техническую сторону дела. Нам необходима ваша помощь. Обычно мистер Гуинн преследует воров в судебном порядке, но без надежного свидетеля в суд не пойдешь. Если мы арестуем этого человека в магазине, он просто заявит, что искал продавца, и мы ничего не докажем. Возможно, его заявление даже будет правдивым. Если так, мы рискуем потерять платежеспособного покупателя. Так стоит ли поднимать шум?
- Что ж, если дойдет до суда, можете рассчитывать на меня. Я уже неоднократно давал свидетельские показания.
Пришел мистер Сайлио - поджарый, смуглый, деловитый мужчина, похожий, скорее, на банковского служащего, чем на сыщика. Он тотчас взял дело в свои руки. Мне велели стать возле лифтов и показать вора, когда он спустится. Мистер Ливайн разместился в центральном проходе, а сыщик - у дверей на улицу. Похоже, им было не впервой занимать эти позиции. Молоденького продавца отправили обратно за прилавок.
Посмотрев на часы, я с изумлением увидел, что с момента кражи прошло всего десять минут. Мы терпеливо ждали. Наконец открылись створки лифта, и в проход ступил человек в зеленом плаще. Следуя указаниям, я взмахнул рукой и пошел за вором, гадая, вооружен ли он. От этой мысли мне сделалось не по себе, и я замедлил шаг. Когда стало ясно, что вор направляется к парадным дверям универмага, я посмотрел в ту сторону и сквозь стеклянные створки увидел на тротуаре мистера Сайлио, который притворялся, будто вытряхивает из пачки сигарету. А мгновение спустя начальник охраны и управляющий уже снова были в магазине. Они вели под руки человека в зеленом дождевике.
Увидев на его физиономии улыбку, я растерялся. У вора был здоровенный нос, испещренный склеротическими прожилками, и широкий рот, который казался ещё шире, потому что в нем не хватало нескольких передних зубов.
- Извините, сэр, - вежливо, но холодно произнес начальник охраны. Этот господин утверждает, что вы взяли с прилавка зажигалку и не расплатились за нее.
1 2 3 4 5 6