- Да, сэр, - стюард остался невозмутим.
- И в какие часы они работают? - шутливо поинтересовался Худ.
- Когда вам будет угодно. Они в вашем распоряжении в любое время, сухо констатировал стюард.
- И часто у вас на борту случаются пассажиры?
- По разному, сэр. Вам ещё что-нибудь угодно, сэр?
- Нет. Благодарю.
Едва он вышел, Худ приободрился. Массажистки по вызову, зеркало для зрительного наслаждения любовными ласками, врач, подсовывающий наркотики, дежурные, не дающие скучать! Чисто восточная манера. Лобэр не зря возглавлял "Чудо света". Его гости обслуживались на высшем уровне. Тут на отсутствие развлечений не пожалуешься.
Худ взял сигарету из эмалевой шкатулки и закурил. Но после первой же затяжки выплюнул - сигарета была с марихуаной. Он задумчиво глянул на шкатулку, потом отложил себе парочку сигарет, - на всякий случай.
Время тянулось медленно, едва приближался полдень. Он разделся и лег в ванну. Ванна, как и в большинстве французских отелей, оказалась для него коротковата. Пока он нежился в теплой пенистой воде, вошедший слуга спросил разрешения распаковать багаж. Он стоял совсем рядом с дверью, ведущей в ванную комнату и говорил очень громко. Худ дал добро, но просил не трогать картины.
Воспоминание о странном появлении капрала в качестве здешнего шофера не покидало Худа ни на миг и не давало покоя. Он не мог придумать этому никакого разумного объяснения. Еще его интриговало, что Лобэр, так очевидно его дожидаясь, тем не менее сам отсутствовал.
Завернувшись в купальный халат, он заказал по телефону двойной "мартини" и принялся обследовать свои апартаменты. В каюте наверняка были потайные глазки, чтобы вести за ним непрерывное наблюдение, если не съемку, но обнаружить их оказалось задачей не из легких, Возможно, где-то включен и микрофон, чтобы прослушивать его разговоры. Он задвинул назад пульт управления радиотелефоном и прочей аппаратурой. Еще лучше, в качестве меры предосторожности, вывести их из строя.
Худ распаковал две привезенные с собой картины, Сикерта и маленькое полотно Гейнсборо. В картине Сикерта преобладала зеленая гамма. На мгновение он замер и погрузился в созерцание. Но тут же отвлекся на дела прозаические. Куда-то надо было спрятать оружие. Свой израильский пистолет "яссида" он очень любил. Весивший около полукилограмма, с крупной рукояткой и коротким стволом, самовзвод 38 калибра, тот легко помещался в специальный карман-кобуру на его поясе.
Теперь нужно было подумать, куда спрятать эту игрушку. Он уложил картины обратно в упаковку и присмотрелся. Пистолет вполне можно было спрятать внутри, но эта идея не вдохновляла. Он оглядел каюту. Пространство между подложкой фрески и стеной было чересчур узким. Проем, в который опускались жалюзи бортового иллюминатора? Мешали крепежные винты, да и глубина выемки оказалась слишком велика.
Худ отправился в ванную. Заслонка в облицовке ванны слишком наталкивала на мысли о тайнике. В углу он заметил маленькое вентиляционное отверстие. Сняв решетку Худ прощупал пальцами его внутреннюю поверхность. Отверстие сужалось к низу дюймов на шесть. Опущенный на эту глубину пистолет не будет виден снаружи. Он сунул в отверстие завернутый в носовой платок пистолет и поставил решетку на место. Годится.
Вернувшись в каюту, Худ оделся. До появления Лобэра есть отличный шанс прогуляться по яхте с небольшой инспекцией. Застегивая среднюю пуговицу рубашки, он вдруг остановился и прислушался.
Его поразило, что на яхте было как-то слишком тихо. Эта же звенящая тишина сопровождала его во время посещения многоэтажного парижского дома. Ниоткуда не доносилось ни звука. Если не считать поскрипывания, которое обычно издает судно, стоя на якоре. Худ знал, что его каюта расположена не намного ниже верхней палубы. И, однако, кругом царила тишина.
Он зашел в ванную, выдернул пробку и пустил сильную струю воды, выкрутив оба крана до предела. Потом закрыл дверь и вернулся в спальню. Напряженно вслушиваясь, он с трудом слышал слабый шелест льющейся воды.
Звуконепроницаемые переборки.
Он посмотрел себе под ноги. Повсюду, даже в туалетной комнате, толстенные ковры. Очень любопытно. Худ оделся и вышел из каюты. В коридоре стоял стюард. Ну конечно же, случайно. Худ понял, что с Лобэром или без Лобэра, но одному ему тут разгуливать не дадут. Обстановка не та.
- Если желаете выпить перед ленчем, сэр, бар на нижней палубе. Лифт здесь, сэр.
- Спасибо.
Худ забрался в узкий лифт, скрючившись, чтобы разместить в нем свои шесть футов. Он недоуменно огляделся по сторонам, никого не встретив на выходе из лифта. Но едва успел закрыть дверь, как лифт умчался наверх. А перед ним открылся просторный овальный бар с обитыми белой кожей стенами, кушетками ми под леопардовыми шкурами, уютными мягкими креслами. Свет был приглушен, где-то играла приятная музыка. За стойкой бара было пусто. И вокруг ни души.
Худ ухмыльнулся, подошел к стойке и смешал себе "мартини". Срезав кусочек цедры, бросил её в стакан с коктейлем и пожелал сам себе здоровья.
В этот момент, в дальнем углу он заметил смуглую женскую руку, которая медленно всплыла над спинкой стула, затем к ней присоединилась другая рука и, сомкнув пальцы в замок, кто-то с хрустом потянулся. Потом руки также неторопливо исчезли, а вместо них показались голова и плечи девушки, которая повернулась и молча уставилась на Худа.
4
Девушка была божественно красива.
- Кто вы? - спросила она. - Как вы сюда попали?
"- Вот это да! - с восторгом подумал Худ. - Да это самое прекрасное создание, которое я когда-либо встречал!"
Она лениво поднялась, не сводя с него глаз. У неё была золотисто-смуглая кожа и красивый рисунок губ. Она представляла собой то чудо совершенства, при встрече с которым теряется дар речи и замирает дыхание. Такое чудо рождает порой смешения крови Востока и Запада, когда слияние рас неисповедимыми путями воссоздает новую божественную гармонию.
Девушка была высокой, как и подобает героине грез снов. Лебединая шея плавно переходила в лепные обнаженные плечи. Она была в кремовом вечернем платье с глубоким декольте.
- Вы что, оглохли? Эй, вы! - Она шагнула вперед, неожиданно нагнулась, - и Худ едва успел увернуться от пущеной в него бутылки, которая со звоном и треском влетела в стойку бара позади него.
- Что вы здесь делаете? Кто вас сюда впустил? Какого черта вы приперлись? Это мое место. - Она схватила бокал со стола и яростно швырнула в Худа. - Пошел к черту! Худ улыбался, наслаждаясь при виде такого сочетания темперамента и красоты. Очередной метательный снаряд просвистел в воздухе и шлепнулся перед стойкой с шеренгой бутылок за его спиной. Уворачиваясь, он расплескал свой "мартини".
- Моя прекрасная юная леди, - начал было Худ, но...
- Убирайтесь отсюда! Вон! Оставьте меня в покое! - Она пришла в неистовство и бешено озиралась вокруг в поисках чего-нибудь потяжелее. - Я не желаю вас видеть, не желаю вас слушать. Если вас прислал Лобэр, пойдите и скажите ему, чтобы он проваливал к чертям.
- Если вы меня выслушаете...
Девушка внезапно метнулась к застекленной двери у основания шахты лифта и с таким шумом забарабанила по стеклу, что Худ удивился, как то не вылетело. Она извергала поток проклятий на каком-то неведомом Худу языке, видимо, адресуя их стюарду с верхней палубы, и дергала, как безумная, ручку двери. Затем переключилась на смесь английского с французским.
- Эй, сукин сын Перрин! Я же предупреждала, чтобы меня оставили в покое! Что ты вытворяешь? Отвечай!
Но Перрин явно знал, что притвориться глухим гораздо лучше, чем ответить.
Как фурия, она подлетела вплотную к Худу и уставилась ему прямо в лицо. Губки приоткрылись, ноздри раздувались, роскошные глаза пламенно сверкали.
Худ знал множество женщин, но сейчас им завладело совершенно новое чувство. Присутствие красавицы действовало на него магнетически. Она провела язычком по нижней губке и, закусив её, продолжала упорно разглядывать Худа.
- Простите, - извинился Худ, - я не знал, что вы здесь.
Она вызывающе оглядела его с ног до головы.
- Дайте мне что-нибудь выпить, - девушка провела рукой по волосам цвета темного махагони.
Худ налил ей скотч "Черный ярлык" с содовой. Она поднесла стакан к губам и опрокинула залпом. Худа так и подмывало заметить, что такой виски не хлещут подобным образом.
- Вы до сих пор не представились, - сказала она.
- Меня зовут Чарльз Худ.
- Что вы здесь делаете?
- Привез показать Лобэру кое-какие картины. Вы, надеюсь, не против?
Она медленно улыбнулась, и Худ ощутил неописуемое блаженство. Она была совершенно неотразима. Если она одна из "дежурных", это лишь подтверждало безукоризненный вкус Лобэра.
- А вы кто?
- Зовите меня Айвори. - Она отвернулась, подошла к стойке бара, и, обернувшись, остановилась, глядя на Худа со стороны.
- Долго вы здесь пробудете, мистер Худ?
- Не знаю. Когда возвращается Лобэр?
Девушка не ответила и отвела взгляд в сторону. Он заметил, что у неё опять поменялось настроение.
- Налейте мне ещё стаканчик, мистер Худ. И, ради Бога, выключите эту слезливую музыку. Я хочу слушать джаз, громко, шумно! А то сидим здесь, словно замурованные заживо или утопленники!
Она сама щелкнула тумблером и нежная музыка прервалась. Затем отошла в сторону и что-то покрутила. Худ не заметил, что именно, но после этого стенная панель поехала вбок, открыв взгляду массивное зеркальное стекло огромного иллюминатора, за которым плескалась морская вода. Они находились ниже ватерлинии. В лучах солнца зеленоватая вода искрилась и переливалась всеми цветами радуги.
- А вы разве не знали, что мы потонули? - рассмеялась она.
В следующий миг картина подводного царства, представшая их взорам, как будто осветилась и изумрудную зелень залил поток света. Какая-то рыба ткнулась носом в стекло и уплыла.
- Аркадийская идиллия?
Она кивнула.
- Маленькое развлечение. Ночью, особенно в тропиках, ты словно попадаешь в другой мир. Подплывают громадные рыбины, хищные монстры, осьминоги, морские звезды и акулы. Лобэр получает массу удовольствия, когда видит акул на расстоянии вытянутой руки. Они его забавляют.
- Мило.
Она снова залпом осушила стакан. Потом вдруг положила обе руки на грудь, выгнула спину, расправила плечи, затем сладко потянулась всем телом, заведя руки за спину.
- Включите стерео, вон там. Мне хочется танцевать, - бросила она Худу.
Худ повернул ручку устройства, вмонтированном в стойку бара. Из невидимого динамика донеслись звуки джаза. Айвори стояла в центре бара. Сбросив туфли, она запрокинула вверх лицо и начала танцевать что-то первобытно-искушающее. Ее гибкие бедра плавно двигались по кругу, сначала медленно, неторопливо, затем их покачивание учащалось, потом вновь замирало. В движение постепенно пришли мышцы живота и все её тело начало пульсировать резкими толчками, сопровождая эти движения судорожными вздохами, едва не всхлипами.
- Громче, - велела она, наполовину прикрыв глаза. Худ увеличил громкость. Зал наполнился звуками ритмичной джаза вой импровизации. Стремительно двигая бедрами, она то поднимала, то опускала плечи, раскачиваясь всем телом в бешеном водовороте звуков. Она двигалась все быстрее и резче, затем слегка присогнув колени, начала опускаться вниз, все яростнее, будто сжигая себя в невидимом пламени. Динамичная музыка разбудила в ней какую-то дикую пьянящую силу.
- Еще!
Худ вновь повернул регулятор громкости. Музыка стала оглушительной. Содрогания тела стали ещё быстрее. Лицо Айвори с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом подернулось тончайшей вуалью из бисеринок пота. Одна бретелька соскользнула с её плеча и от резких движений платье сползло, слегка оголив грудь. Голова безжизненно откинулась назад.
Худ смотрел, как зачарованный. Он был поражен той легкостью, с которой она вдруг погрузилась в экстатическое состояние.
Внезапно его внимание привлекло какое-то движение в углу комнаты. В оглушающем грохоте джаза бесшумно приоткрылась дверь и в бар вошел какой-то человек - невысокие мужчина с растрепанными волосами, в белом кителе стюарда и черных брюках.
Застыв у двери, тот смотрел на Айвори. На Худа он даже не взглянул. В его взгляде сквозило что-то странное, даже маниакальное, смешанное с деревенской неотесанностью.
Он смотрел на девушку с едва заметной усмешкой и увлажнившимися губами.
Айвори безудержно несло вперед. Она с каким-то демоническим темпераментом раскачивалась из стороны в сторону, расставив перед собой руки, будто сжимая в объятиях кого-то невидимого и сильного. Ее дыхание участилось, тело содрогалось, грудь и плечи вздымались в вихре звуков. Она, безусловно, впала в транс.
Худу она казалась одержимой. Ее эротическая энергия, казалось, переливалась через край, передавая Худу свои импульсы. Стук барабанов и вопли кларнетов, становясь все более и более навязчивыми и нетерпеливыми, с бесноватой неотвратимостью приближали кульминацию и развязку.
Бретелька лопнула. Стюард шевельнулся. Каким-то образом она заметила это движение. Повернувшись, она увидела мужчину, и лицо её мгновенно изменилось. Она неловко остановилась, сделала попытку овладеть собой, своими эмоциями, но, не выдержав напряжения, затряслась всем телом и бросилась на него с кулаками.
В беспамятстве она визжала, но её вопли перекрывал грохот джаза. Худ очнулся. У него было чувство, что он вышел из летаргического сна. Подойдя к стереосистеме, Худ выключил звук. В упавшей тишине её голос звучал совсем слабо:
- Пошел, пошел отсюда, грязный шпион! Да как ты посмел войти сюда! Я убью тебя, Эндрюс! Я убью... - Она колотила его, как попало. Стюард закрывал руками лицо и уклонялся от ударов.
- Ну же, мадмуазель. Придите в себя... Я не сделал вам ничего плохого, - гримасничал он, шутливо обороняясь.
Казалось, она вцепится ему в глотку. Но стюарду удалось вовремя ретироваться за дверь. Она принялась стучать и барабанить по ней, выкрикивая ругательства. Затем, явно устав, отошла в сторону и устало плюхнулась в одно из кресел, уронив голову на руки.
Опершись на стойку, Худ не отрывал от девушки взгляда. Она казалась ему ещё красивее, чем прежде. Ее высокая грудь тяжело вздымалась над декольте, округло выдаваясь под платьем. Спустя мгновение она приоткрыла глаза и улыбнулась.
- Вам понравился танец Саломеи?
- А чему он был посвящен?
- Дайте мне выпить, мистер Худ. - У неё в голосе появились кошачьи нотки.
Он принес очередной скотч.
- А где ваш стакан? - поинтересовалась она.
Смешав для себя "мартини", Худ присел на подлокотник кресла, в котором расположилась Айвори. Лежа глубоко в кресле, она смотрела на него снизу вверх.
- Мы с вами, как бы это сказать... минутку, сейчас вспомню, - а, вот оно, - родственные души, - заметила она.
- Может быть. - Каким-то непостижимым шестым чувством он ощутил её правоту.
- Не "может быть", а так и есть, мистер Худ. - Повернув голову, она ущипнула его за руку.
- Кто этот стюард, которого вы преследовали с такой страстью?
- Эндрюс? Всего-навсего лакей Лобэра. Он доводит меня до умопомрачения. Постоянно крутится поблизости.
За их спиной послышался слабый щелчок. Худ оглянулся. Из лифта выходил Перрин, стюард, показывавший ему апартаменты. Вероятно, решил, что Айвори достаточно успокоилась.
- Вам подать обед сюда, сэр?
- Почему бы нет?
- На двоих, - добавила Айвори. - И принесите розовое шампанское "Редерер".
- Хорошо, мадмуазель.
Она вновь ущипнула Худа за руку.
Сервировка и выбор блюд были безукоризненны. Салат из креветок, седло ягненка с веточками розмарина, салат из свежих овощей и мороженое. Обед затянулся, и Худ с удивлением обнаружил, что ему не хочется, чтобы он вообще кончался. Айвори выпила большую часть шампанского и велела Перрину принести ещё бутылку. Она была навеселе и громко смеялась.
Он подкинул ей вопросик насчет шофера, но ничего не добился.
- Их несколько, - сказала она, - одни уезжают, другие приезжают. И вообще, какого черта, - она оценивающе посмотрела на него поверх бокала. Он вспомнил, каким почти невероятным образом умели обольщать свои жертвы британские агентессы, и стало интересно, не подослали ли Айвори к нему с подобной целью. Почему-то в наше время многие полагают эти методы устаревшими, но Худ знал, что это совсем не так.
Он попытался мельком разузнать у неё что-нибудь насчет Лобэра. Почему, к примеру, она на того сердилась? На мгновение у неё омрачилось лицо и сверкнули глаза, так, что Худ даже испугался очередной вспышки ярости. Однако она быстро справилась с собой и в следующую минуту уже звонко смеялась.
Нет, с ней не соскучишься, и, кроме того, он не уставал ею любоваться. Прошло немало времени, как Перрин убрал со стола посуду, и только тогда Худ обнаружил, что забыл в каюте часы. Но сейчас время не имело для него никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25