Нумерация шла сверху вниз по возрастающей, а не наоборот. А номера на дверях отсутствуют по той простой причине, что вся детвора в округе, и все местные озорники прекрасно осведомлены об особенностях нумерации квартир в этом доме, и ревностно следят, чтобы на дверях не было никаких номеров, кроме номера на первом этаже, и на последнем, не было.
Так что прикреплять их совершенно бессмысленно, а в нынешние времена, когда всё это ещё и стоит приличных денег, то и накладно, всё равно снимут. Проверено.
Дав подробные объяснения и сочувственно вздыхая, жильцы разошлись по квартирам, унося с собой заботливо вынесенные на площадку стаканы с водой и валерьянку.
Тихо чертыхаясь про себя, нам пришлось проделать тот же путь вниз, а потом идентичный поход вверх в соседнем подъезде, где подполковник на каждом этаже звонил в какую-то из двух дверей и в обязательном порядке спрашивал номер квартиры, и верным ли мы путём идём по направлению к тридцатой.
Преодолев все ступени, мы всё же дошли до этой квартиры, проклиная всё и вся. Не знаю, как подполковник, а лично я проникся на всю жизнь отвращением ко всякого рода восхождениям, а заодно возненавидел и ту часть человечества, которую составляли лифтёры, потому что лифт не работал и во втором подъезде.
Единственное, о чём я мысленно молил бога, это о том, чтобы хозяева квартиры были дома. Богу было не жалко, и двери нам открыли сразу же, едва я дотронулся до кнопки звонка.
Двери распахнулись так неожиданно, что я даже отпрыгнул, испуганно заглядывая в полумрак коридора, по которому удалялась спина в розовом кимоно. Удаляясь, спина бормотала:
- Зачем так трезвонить, я не понимаю, как можно так трезвонить. Можно подумать, что с первого этажа не слышно тех вздохов отчаяния по которым легко определить, что издающий эти вздохи направляется к нам. Но это никак не повод, чтобы так трезвонить в двери, абсолютно не повод, уверяю вас. И, кстати, что вы там топчетесь? Вы что - пришли сюда плясать чечётку? Так у вас это не получается.
Так что лучше проходите. Но если вам подать, то вам не подадут, если что-то продать, у вас не купят. А если об чём поговорить, то это смотря с кем. Если, например, с Гольдман, то до конца коридора направо, если с Поповым, то это налево и сразу в кухню, он как раз ужинает, и я вам аплодирую, вы знаете когда приходить. А если вы имеете интерес поговорить с тётей Катей, то она в туалете, но она вас не впустит, вам придётся подождать, ну а если вы насчёт чего украсть, то могу вам прямо сказать, что красть нечего, всё что вы найдёте под вешалкой и на ней, у вас тут же появится желание быстренько закопать во дворе, а это создаст вам лишние хлопоты, связанные с поисками лопаты. Кстати, вам нужны лишние хлопоты?
- Кажется, нет, - не очень уверенно ответил я, потому что сам уже запутался, с какой целью мы сюда пришли.
- Так что же вам тогда нужно? - пожало плечами кимоно, останавливаясь возле одной из дверей.
- Нам нужно поговорить с кем-то из жильцов, - вступил в этот странный словесный поток подполковник.
- А что - на улице уже кончились люди, или вы не нашли с ними общих тем? Впрочем, если это бесплатно, можете предложить вашу беседу Попову, он на кухне, как я уже говорила, а если за это надо платить - тогда вам к тёте Кате, она всё равно в туалете и она вас не пустит. Но если за разговор будете платить вы, то вам ко мне.
Кимоно повернулось к нам, оказавшись весьма пожилой еврейкой, с папиросой в зубах и невероятного размера тапочках на тонких ногах.
Она распахнула двери в комнату и сделала широкий жест.
- Прошу вас, проходите.
И вошла в комнату, не дожидаясь пока мы как-то прореагируем на её приглашение, но двери оставила открытыми, и оттуда раздался её басовитый голос:
- Вы что, решили остаток жизни провести в коридоре? Уверяю вас, это не лучший вариант. Проходите, я пошутила по поводу платы, вот уже восемьдесят семь лет я разговариваю исключительно бесплатно, кроме одного случая, когда я за разговор заплатила десятью годами и без того весьма относительной свободы.
Мы в нерешительности топтались в коридоре, совершенно не понимая, как нам реагировать на эту весьма экстравагантную старушку.
- Да заходите же вы, чёрт подери! - грозно рыкнула она из-за дверей. Я даже знаю, по какому поводу вы пришли. Вас интересует поговорить о семье Кораблёвых...
Мы с подполковником переглянулись, и он широким шагом направился к гостеприимно открытой двери. Я последовал за ним.
В комнате, куда мы вошли, было светло, под высоким потолком свисала на длинном шнуре лампа под оранжевым абажуром. Из мебели возвышался большой, трёхстворчатый шкаф, в углу стояла огромная кровать, на которой высились несколько перин и громоздились большие подушки, всё это утопало в белоснежной пене кружев, а на спинке кровати блестели ослепительные никелированные шары огромных размеров. Под абажуром стоял небольшой столик, на нём сверкал хромированными боками самовар с тянущимся от него шнуром, а из резного буфета старушка вытаскивала и водружала на стол чашки, блюдца, какие-то банки и баночки с вареньем.
- И можно закрыть двери, войти и сесть за стол, - не оборачиваясь пробасила старушка, не вынимая изо рта отчаянно дымящей папиросы.
Вся комната была затянута сизым дымом. Он плавал в воздухе, слоился, и создавал атмосферу таинственности.
- Вы из милиции? - спросила она, когда мы сели на высокие стулья с непривычно высокими спинками.
Подполковник полез в карман за новенькой лицензией и удостоверением, но она замахала на него руками, роняя пепел с папиросы на белоснежную скатерть, и тут же смахивая его рукой, отчего на скатерти оставались чёрные полосы.
- Можете не показывать мне ваши бумаги. Сейчас на улице возле метро продают какие угодно удостоверения.
- А почему вы решили, что мы из милиции?
- Это я ошиблась, - она потянулась к самовару, наполняя чашки крутым кипятком, щедро доливая ароматной заваркой, чёрной, как дёготь.
- Вряд ли вы из милиции, - добавила после того, как разлила чай.
- Это почему же?
- Ты меня ещё спроси, откуда я знаю про ваши интересы, - фыркнула старуха. - Ты, голубчик, не забывай, что я десять лет в зоне от звонка до звонка оттрубила. А милиция так не приходит. У милиции гонор другой, они по-другому в гости ходят. Хотя вот ты, голубчик, похож на милицейского.
Она, не стесняясь ткнула пальцем в Михаила Андреевича. Тот ничуть даже не обиделся, а радостно подтвердил:
- А я и есть в некотором роде милицейский.
- Ну, в некотором роде это ещё не в должности, - отмахнулась старушка.
- А откуда вы узнали, по какому мы вопросу?
- Звонил тут один, интересовался, не приходила ли милиция, не спрашивали ли про Галю и Дениса Кораблёвых. Они жили здесь лет десять назад в комнате, где теперь Попов живёт.
- А вы уже знаете, что у них произошло?
- Просветил звонивший товарищ, - кивнула она, ткнувшись горящей папиросой в чашку.
Папироса прошипела проклятие и погасла. Старушка тут же сунула её в розетку с остатками варенья, и незамедлительно прикурила следующую.
- И что это был за товарищ, если не секрет? - осторожно спросил Михаил Андреевич.
- Нет, вы точно не из милиции! - хлопнула себя по коленям старушка. А что я вам говорила?! Я же вам говорила, что вы не из милиции!
- Откуда такая уверенность? - поинтересовался я.
- Молодой мальчик! - простите, но вы так юны, что вас даже называть молодым человеком это всё равно, что называть стариком. Так вот, я уже имела честь сообщить вам, что десять лет жизни провела в местах, как тогда говорили, не столь отдалённых. И уж слава богу, на милицейских насмотрелась. Меня столько допрашивали за это время, что я милицейского человека сразу отличаю, вроде как собака почтальона, по запаху, что ли. Верхним чутьём. Но это всё лирика.
А звонил мне отец бедной Галочки, Аристарх, или как его звали в кругах нашей коммуналки, Арик. Искренне сочувствую горю, Галочка была неплохая девочка, не то что её мерзавец папаша. А вот с мужем ей, кажется, тоже не очень повезло, как и с отцом. Это правда, что он замешан в её убийстве? И что там произошло? Этому подонку Арику невозможно верить. Неужели Денис поднял руку на мать своего сына? Я думала, что рождение мальчика примирило их, я как-то встретила Галочку на улице, она говорила, что у них всё хорошо, намного лучше, чем раньше. Аристарх тут наплёл, что арестована и мама Дениса. Это что за бред?
- Видите ли, я веду расследование частным образом, так что многие подробности мне неизвестны, и дать им правильную оценку я не могу, поскольку не располагаю полностью сведениями, которыми располагает следствие, но могу рассказать вам то, что мне известно, как говорится, без комментариев. Работу следственных органов в конечном счёте может оценить только суд.
- Послушайте, если можно, давайте без лирических отступлений, подняла обе руки вверх старушка. - И вообще, скорее рассказывайте, я ужасно любопытна, как все старухи. А потом мы сразу с вами познакомимся. Я слушаю вас.
Подполковник в общих чертах рассказал о том, что произошло, и о поисках мальчика. От оценок он старательно уклонился, как и от высказывания версий, чем немало утомил меня дома.
- Жаль, очень жаль Галю и мальчика, - вздохнула старушка. - Но не верится, что Денис причастен к этому, как-то в голове не укладывается, тем более и мама его. Я её видела пару раз, сильная женщина, с характером.
Подполковник только руками развёл, мол, это не я придумал. Старушка тут же перебила сама себя:
- Вы, конечно, не интересуетесь моим мнением, у вас есть своё, вы интересуетесь поговорить об том, как жили Галя с Денисом, я расскажу. Но давайте сперва познакомимся: Гольдман, Инесса Яновна.
Мы в свою очередь представились ей, при этом Михаил Андреевич представился как частный детектив, и подполковник милиции в отставке.
Услышав про милицию, Инесса Яковлевна иронически хмыкнула, но промолчала, удержавшись от комментариев. Потом она закурила очередную папиросу, ткнув прежнюю в ту же розетку, из которой уже торчали хвосты двух.
Она тут же слизнула ложечкой варенье из другой розетки, отодвинула её в сторону, стряхнув туда пепел, а варенье положила из другой баночки и в другую розетку, которые небольшой стопкой стояли у неё под левой рукой.
- Я даже не знаю, как бы вам рассказать, чтобы и не соврать, и людям не навредить, - замялась она, пытливо поглядывая на Михаила Андреевича.
- Вы расскажите что помните, я думаю, напраслину вы возводить не станете. И кухонные склоки пересказывать тоже не будете.
- Помилуйте, Михаил Андреевич, если старушка любит поговорить, то это ещё не значит, что она сплетница!
И она рассказала, что жили в этой квартире Денис и Галина Кораблёвы три года после свадьбы, у них что-то не ладилось с родителями, не складывались отношения, было плохо с деньгами, но потом Денис стал хорошо зарабатывать, и они купили квартиру и переехали, тем более, что Гале вскоре пора было рожать.
Знала их Инесса Яновна не так чтобы накоротке, но в одной квартире жили. Так что известно ей было многое. Первое время они часто ругались, у Дениса были какие-то сложности с работой, он бросил спорт, его родители, собственно, мама, были против Гали, отец поддерживал Дениса. Он был весёлый, компанейский человек, приезжал часто, со всеми перезнакомился в квартире, очень добрый и обаятельный человек. А вот мама Дениса никогда ни с кем не разговаривала, даже здоровалась не всегда. С Галей вела себя свысока и не скрывала неодобрения выбором сына. А тут ещё освободился отец Гали, настоящий подонок, стал часто приезжать, клянчить деньги, что-то вымогал, угрожал чем-то, кажется, шантажировал Галю.
У Дениса и Гали начались скандалы, они часто стали ругаться. Денис был крайне несдержан, однажды даже побил жену, на шум прибежали соседи, еле вырвали у него Галю. Она собрала вещи и уехала, он очень переживал, несколько раз ездил к ней, она жила где-то у подруг, к отцу ехать не хотела, она его, кажется, просто ненавидела, от него всегда были какие-то неприятности.
- А Денис никогда не грозил, скажем, убить жену?
- Он не только грозил, он тогда, когда я вам рассказывала, едва не убил её. Он душил Галю, и если бы не мы, то бог знает, чем это кончилось бы.
- Странно, - протянул Михаил Андреевич. - А на меня Денис произвёл впечатление крайне уравновешенного, очень выдержанного человека.
- Это он таким стал после того, как бросил пить.
- А он что - пил? - удивился я.
Михаил Андреевич посмотрел в мою сторону, и я прикусил язык.
- А как вы думаете, почему он так себя вёл? - удивилась в свою очередь старушка. - Конечно, пил. От этого и были все неприятности. Когда трезвый он был человек, как напивался, так у них тут же начинались скандалы.
- И что, он бросил пить?
- Ну, не совсем сам бросил, - замялась старушка.
- А как же?
- Его лечили, - ответила она.
- Он сам пошёл лечиться от алкоголизма?
- Нет, - вздохнула старушка. - Его отправили на принудительное лечение.
- Кто - мама? - выдохнул подполковник.
- Нет, - покачала головой наша собеседница. - Заявление было подписано Галей.
Тут она замялась, и добавила, помолчав:
- Но заставила её сделать это мать Дениса, она капала ей на мозги, она всё время говорила, что мальчика надо спасать. Она называла Дениса мальчиком. И в конце концов вынудила Галю сделать это.
- И что потом?
- А что потом? Потом он вылечился, а с мамой перестал разговаривать, и с Галей у них отношения стали какие-то внешние.
- Какие, какие? - удивился подполковник.
- Ну, как бы это по-другому сказать? Да вряд ли получится. Словом, отношения стали чисто внешние, вроде бы всё хорошо, всё гладко, такая, знаете, демонстрация отношений, и скандалы прекратились, но что-то ушло. Теплота, что ли. Словно Денис внутри весь окаменел. Он стал выглядеть так, словно на все пуговицы застёгнут. Всегда. Вы можете себе представить, но я с самого дня его возвращения из больницы ни разу не видела его без костюма и галстука. Вы представляете? Он даже в ванную ходил в костюме и галстуке.
- Настолько он изменился?
- Просто поразительно.
- Простите, но я что-то не могу понять. Как по вашему, в какую сторону? Лучше он стал, или хуже?
- Я не могу ответить на это однозначно. С одной стороны - он стал безукоризненно вежлив, выдержан, предупредителен, просто безупречен во всех отношениях. А с другой стороны, словно неживой какой-то, стерильный, пустотелый, что ли. Словно его внешняя оболочка жила сама по себе не наполненная внутренним содержанием.
Но ссоры прекратились, а вскоре они уехали. Как там дальше у них было, я не знаю, мы не так чтобы дружили, возраст, знаете ли, разный, да потом Денис ушагал высоко вверх по социальной лестнице. Как я уже упоминала, встретила я как-то Галю, она говорила, что у них всё хорошо, они вполне обеспечены, у них растёт мальчик, жаль, я его не видела. Вот и всё, что я могу рассказать. Я вас разочаровала?
- Отнюдь, Инесса Яковлевна, - поспешил заверить её Михаил Андреевич. Всё, что вы рассказали, крайне любопытно.
- Я рада была помочь, мне искренне жаль Галю. А вы, молодой человек, не морщитесь так, чай очень крепкий, вы доливайте кипятком побольше, накладывайте сахар, а лучше берите варенье. Я, знаете ли, привыкла в зоне к крепкому чаю, одно время пила практически чифир, но в последнее время что-то сердечко стало давать о себе знать. А вообще-то я старуха крепкая. Мне, как ни странно, лагеря пошли на пользу. До того, как меня посадили, я была весьма болезненной особой, а вот в тюрьме и в лагерях организм, наверное, сумел полностью мобилизоваться, и я с тех пор практически ничем не болела, хотя приходилось жить и работать в довольно суровых условиях. Так что для укрепления здоровья могу рекомендовать.
- Нет уж, Инесса Яковлевна, от такого печального опыта увольте. Я, конечно, не зарекаюсь, как говорят, "от тюрьмы да от сумы", но всё же лучше бы не надо., - отшутился подполковник.
- И то верно, - вздохнула старушка, - не приведи Господь. Типун мне, старой, на язык за такие шутки. Совсем на старости лет забалтываться стала, вы уж простите. Мой сосед Попов не расположен к беседам, он увлечён только поздним ужином и телевизором, а тётя Катя если с кем и разговаривает, то в основном с марсианами. Впрочем, я сама не лучше. Я в основном общаюсь с фотографиями.
Она погрустнела и обвела взглядом комнату. И только теперь я заметил огромное количество старых фотографий на стенах. Они все были бережно обрамлены в рамочки: овальные, круглые, прямоугольные, металлические, деревянные, пластиковые. Оформление менялось в соответствии с временем, снимки были всех размеров и придавали комнате вид музея. По крайней мере, я такое количество фотографий на стенах видел только в музеях-квартирах писателей или актёров.
- Если вам интересно, не обязательно так крутить шеей, можно просто подойти и посмотреть, - заметив мой интерес позволила старушка.
Я воспользовался её разрешением, и пока она беседовала с Михаилом Андреевичем, рассказывая про житьё-бытьё в этой квартире Галины и Дениса Кораблёвых, разглядывал фотографии это было гораздо интереснее, чем слушать про то, что умела и что не умела Галина, что она готовила, что любил и что не любил Денис, что они читали, что смотрели в кино, о чём разговаривали с Инессой Яковлевной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44