Лондонская жизнь в её лучших проявлениях.
Пэт была дочерью старого вояки генерала Х.Е.К.Бэрда, с приличной частью алфавита после имени. Думаю, они были большими друзьями, пока не виделись. Пэт работала в одной фирме на Беркли-Сквер, и познакомились мы благодаря тому, что одна из табличек висела как раз над приемной этой фирмы.
Это Пэт вдохновила меня на сочинение романа. Когда "Голубые таблички" удалось вывести на большую воду, удерживать их на плаву стало совсем нетрудно; по крайней мере, с точки зрения сочинителя. У меня всегда оставался запас по меньшей мере из четырех эпизодов, и никто нас не торопил.
- Почему ты не пишешь роман? - спросила Пэт. - Все пишут.
- Проклятье, женщина, - ответил я, - я не желаю писать роман только потому, что все пишут. Пусть эти все катятся в преисподнюю вместе со своими глупыми книгами. Я мог бы написать роман, потому что испытываю такую потребность. Если бы испытывал.
- Тогда испытай, - предложила она.
И я целенаправленно испытал. Этой весной и летом я вставал в половине шестого, надевал толстый свитер и работал перед открытым окном до половины девятого. Потом принимал ванну, завтракал - и никакой писанины до половины шестого (на этот раз вечера), когда я делал ещё один трехчасовой рывок. Потом мы шли обедать, обычно к "Гренадье", и когда возвращались, я часто чувствовал себя таким усталым, что в постели от меня не было никакого толку.
- Ни за что не стала бы лезть с советами, знай я, как это на тебе отразится, - сказала Пэт.
- Писательство - это творчество, - назидательно указал я. - Мужчина обладает ограниченным запасом творческой энергии, трудно ожидать, чтобы он расходовал её и духовно, и физически.
- И даже в конце главы?
- Возможно, в конце главы шестой. Я планирую там естественный временной разрыв. Я посмотрю, что тут можно сделать.
Ах, ослепительное блаженство дней самостоятельного творчества в сравнении со вздорной болтовней и обременительным сотрудничеством "Голубых табличек"! Никаких директоров, продюсеров, помощников, научных или сценарных консультантов... Только изобретатель и изобретение; творец и его творение.
"Ангел, стоящий на пути" имел успех. Я имею в виду не шумный, с битьем в барабаны, с прорывом в первые ряды бестселлеров успех; но тем не менее, он не прошел незамеченным. Святая троица( "Санди Таймз", "Обзервер" и "Санди Телеграф") упомянула о нем, как о произведении значительном; и критик Би-Би-Си отозвался очень прочувствованно, обнаружив в романе неизвестные мне глубины и очень меня этим удивив.
Я был изрядно удивлен также полученным гонораром, потому что считал писательский труд сродни голодной забастовке.
Мне стало совершенно ясно, что читающая публика жаждет моих книг. Я сел и написал вторую.
Ее ожидал полный провал.
И этот удар настиг меня как раз тогда, когда один я только перенес.
"Голубые таблички" кончились, и Корпорация с облегчением умыла руки, расставшись со мной. По мере нашего взаимодействия становилось все заметней, что я опасное животное - чужак с идеями.
Хуже того, меня бросила Пэт.
Без тени упреков и сожалений. Мы об этом уславливались заранее.
- Когда почувствуешь, что хочешь уйти, - сказала она в самом начале наших встреч, - снимай шляпу с гвоздика и катись. Никаких душераздирающих сцен.
В конце концов именно она забрала шляпку и ушла.
- Я выхожу замуж, - сказала она.
- Кто этот несчастный? - спросил я. - Не могу дождаться, когда услышу его имя.
- Мой босс.
Я уставился на нее:
- Бог мой, а ведь мне казалось, в тебе есть некоторая оригинальность.
Она рассмеялась. Она выглядела такой счастливой, черт побери.
- Как эта бредовая идея закралась в твой крошечный мозг? поинтересовался я.
Она снова рассмеялась.
- Наверное, это очень старомодно, но я влюбилась.
- А я, вероятно, должен разразиться слезами? - как можно ядовитей протянул я.
Она продолжала смеяться. Она была выше булавочных уколов.
- Это так здорово, когда влюбляешься. Ты тоже все поймешь в один прекрасный день, Энтони.
И хотя до тех пор я этого не знал и ничего такого не предполагал, она была права. О, как права она была!
Так что внезапно прекрасное и содержательное лето кончилось. Буквально и фигурально, кончились игры и забавы.
Мгновение назад, опираясь на два столпа своего существования "Голубые таблички" и "Гренадье", я чувствовал себя уютно в своем райке; но вдруг ангел занес карающий меч, и я оказался повержен в прах: сериал кончился, Пэт ушла, а второй мой роман провалился с треском.
Как говорится, полный завал.
В этот унылый период я провел уикенд за городом, в месте под названием Фьютон-Лейси.
Там был, как водится, Фьютон-Лейси-Хауз, а в нем - большое разнообразие молодежи и молодящейся публики. Я испытывал умеренный интерес к одной из девиц. Но очень умеренный. Она была не Пэт. Уж слишком старалась быть секс-бомбой.
Фьютон-Лейси-Хауз принадлежал неким Дарси, а миссис Дарси очень симпатизировала барону. Насколько я понимаю, в далеком прошлом она симпатизировала ему ещё горячей, старик был не промах в свое время.
Великое событие должно было состояться в эту субботу. Конная выставка и спортивные состязания Фьютон-Лейси.
Чтобы снискать хоть какой-то успех в этой толпе, необходимо было говорить и думать, как лошадь.
Что, как говорится в кино, автоматически сбрасывало меня со счета.
Как вид транспорта, лошадь кажется мне докучливой, как форма упражнений - пугает.
Естественно, в этот уикенд свое мнение я держал при себе, чтобы не оказаться побитым камнями; так что в субботу я покорно отправился к месту действия в таком же радостном возбуждении, как и окружающие; или почти таком же.
Что подействовало на меня угнетающе более всего, так это очевидное процветание всех и каждого.
Фьютон-Лейси находился в поясе обитания биржевых дельцов, и население пригорода собралось во всей красе. "Роверы", "консулы" и "ягуары" с густым вкраплением "роллсов" образовали сверкающее кольцо вокруг площади.
Вынули корзины для пикника; расставили маленькие столики; водка, джин, виски, шампанское - только скажи, вот и оно, и в таком количестве, сколько пожелаешь. Лошади, такие же сверкающие и ухоженные, как и "роллсы", слонялись неподалеку.
Я только недавно ознакомился с цифрами продаж моего катастрофического второго романа, и, естественно, не рассчитывал на дальнейшие поступления, кроме аванса(двести фунтов). Двести фунтов вознаграждения за шестимесячный труд не располагают к покупке сверкающего черного "ровера" и не сулят даже в отдаленном будущем услуг латиноса в белом фраке, открывающего шампанское.
"Ну их всех к черту", - думал я, все ещё чувствуя себя способным прокормиться пером.
- А теперь, - восторженно сообщила мне миссис Дарси,игра "музыкальные стулья" для всех от двенадцати до восемнадцати.
- Просто изумительно, - в тон ей просюсюкал я, и в это мгновение родилась идея.
И не говорите мне, что идея - это не чудо. Я лучше знаю. Мгновение назад ваш ум был бесплодной Сахарой; но в следующее в пустыню хлынула вода, и большие золотистые плоды закачались на ветках среди некогда пожухлой листвы.
Откуда? Как? - доискиваться бессмысленно. Бессмысленно и кощунственно. Чудо свершилось; благодарение Господу, явившему чудо.
- Дети в наше время просто обожают пони, - проблеяла миссис Дарси у меня за спиной.
- О да, о да, - согласился я, потому что именно это было у меня на уме.
- Кажется, многие из них просто думать ни о чем другом не способны.
- Благослови Господь их маленькие сердечки, - произнес я, испытывая губокое отвращение ко всему племени конепоклонников и в то же время сознавая, как полезно оно должно оказаться для меня лично.
Это было в два часа в субботу; к полудню вторника мое новое начинание было обдумано до мелочей. Вынашивание и роды оказались стремительными и легкими. К четырем часам в ближайший вторник у меня состоялся разговор с господином, которого я прежде не встречал. Мистер Фуллер слушал меня, время от времени стреляя в меня острыми взглядами своих несколько жестковатых глаз и облизываясь.
Я решил не предлагать свою задумку той фирме, которая опубликовала два моих романа. Отчасти потому, что опасался, как бы провал второй книги не заставил их отнестись ко мне с предубеждением( а моей идее предстояло воплотиться в книгу совершенно особого рода, причем совершенно несвойственного их фирме).
- Современные дети просто обожают лошадей, - сообщил я мистеру Фуллеру. - Перед нами открывается целый мир юных существ, помешанных на лошадях.
- Верно, так оно и есть, вы правы.
- К тому же дети исключительно любознательны. И не говорите мне, что дети не увлекаются "Монополией".
- Да, конечно, вы совершенно правы.
Фирма мистера Фуллера специализировалась на рынке игр, и, без сомнений, должна была ухватиться за идею собственного детища в духе "Монополии". Собственно, мистер Фуллер так и сказал:
- Что ж, дайте нам новую "Монополию", мистер ...?
- Лэнгтон.
- ...дайте нам что-нибудь в этом роде, и вы попадете в десятку.
- Именно это я и собираюсь вам предложить, - сказал я.
Он прищурил один глаз:
- Правда?
- Это такая книга...
- Книга ?..
- Да послушайте же, это книга, плюс 1...
- Плюс что?
- Я же говорю - слушайте: в первой главе перед нами пятеро малышей, которые не могут поехать кататься верхом из-за сильной метели. Такая скука; Господи, что же нам делать? Давайте-ка поиграем. Во что? Давайте сыграем в скачки. Ох, класс, отлично придумано. Как мы назовем эту игру? Да так и назовем - "Скачки", а теперь для начала вырежем пять бумажных лошадок, по одной на каждого из нас... Здесь заканчивается первая глава, в конце которой прилагается бумажный вкладыш с рисунками пяти пони.
- Ребенок вырезает фигурки, прикрепляет на картон согласно инструкциям, и вот у него уже пять пони.
- Следующая глава описывает правила игры, придуманные ребятишками, а в конце снова вкладыш для вырезания - лавка шорника или кузница.
- Так все и продолжается: шесть коротких глав, в конце каждой вкладыш для вырезания, так что ребенок получает удовольствие от чтения, да ещё впридачу и новую игру. Как вам идея?
Фуллер пока ничем не выдал своего отношения:
- И как же называется игра?
- "Скачки". Участник может скакать на лошадке, может быть шорником или кузнецом, или даже ветеринаром. Все как в обычных играх такого рода: бросаете кубик и выпадает шестерка - вы и ваш пони продвигаетесь по доске вперед на шесть клеток. Новый бросок - пятерка; продвигаетесь на пять клеток; О.К., дело идет отлично. Следующие два броска выводят вас на клетку "пони потерял подкову, заплати кузнецу два фунта", или "лопнула подпруга, заплати шорнику пять фунтов за починку", или "пони споткнулся, вернись в первую клетку", или "у пони раздут живот, вызови ветеринара и заплати один фунт".
Фуллер покивал.
- Суть в том, что ребенок покупает книжку и игру одновременно; и с помощью книжки делает для себя игру.
Фуллер снова кивнул.
- Полагаю, я должен немедленно запатентовать эту идею, - заметил я с некоторым опозданием.
- Вы не сможете запатентовать её.
- Почему?
- Потому что патентовать пока нечего. Раз вы собираетесь издать её, значит, вы обладаете обычными авторскими правами... между прочим, она ещё не издана?
- Нет пока. Я надеялся заинтересовать вашу фирму.
- А я и не говорю "нет". Я и не говорю, что мы не заинтересованы. Мы очень даже можем заинтересоваться. Но тут есть определенные трудности. Библиотеки - как им это понравится? Возьмут они вашу книжку? Потом - это все-таки книжка или игра? С книг не берут налог с продажи, а вот с игры берут.
- О Господи, об этом я не подумал.
- Ну, эти трудности, возможно, преодолимы. Возможно. Вы должны дать нам время на размышление.
- Ну конечно.
- Оставьте пока это мне, мистер Лэнгтон, предоставьте это мне. Скоро вы услышите ответ, не волнуйтесь. Только вот ещё что: никому ни слова. Вы пока не говорите ни с кем, ну, там, со знакомыми, или на вечеринках, незачем никому об этом знать.
Я пообещал, что не скажу никому ни слова.
- Мы дадим вам знать.
Я счел этот ответ вполне исчерпывающим, и через три недели действительно дождался звонка от мистера Фуллера. Он сообщил мне, что вопрос о налоге с продаж в данный момент обсуждается в Министерстве Финансов, и есть все основания надеяться на благополучное разрешение проблемы, тем не менее в этом году фирма не рискнет затевать такое громоздкое производство и планирует начать следующей весной.
Грядущая весна казалась чертовски отдаленной, но, без сомнений, ей все же предстояло наступить, и на время "Скачки" были вытеснены из моих мыслей.
До меня донеслись довольно обнадеживающие слухи из Би-Би-Си о возможном продлении "Голубых табличек", так что я занялся усиленным обхаживанием людей, обхаживать которых было выгодно.
Призрак Пэт тоже исчез со сцены с появлением молодой австралийки, участвовавшей в каком-то культурном проекте. Замена, может, не самая удачная, но, как явление временное, вполне удовлетворительная, пока забава длилась.
Так что в свете замаячившей вновь перспективы сотрудничества с Би-Би-Си и появления Шенди( Боже, что за имя!), "Скачки" на время выветрились из моей головы.
Примерно через неделю после финальной встречи с Шенди в ближнем бою я снова почувствовал себя свободным человеком и, прогуливаясь вдоль Риджент-Стрит, случайно заглянул в магазин игрушек через витрину.
Черно-белый менестрель, дружелюбно ухмыляясь, жонглировал тремя шариками с ошеломляющей скоростью, и я был настолько заинтригован, что потребовалось некоторое время, чтобы обратить внимание на другой экспонат.
Естественно, мало-помалу я начал сознавать, что именно вижу перед собой. Еще бы - реклама была достаточно яркой.
Объявление гласило:
"Только у нас - последняя новинка. Книжка и игра одновременно "Скачки"! Прочитай книжку и сделай игру своими руками."
Я влетел в магазин.
- К вашим услугам, сэр, - сказал продавец. - Вас заинтересовала наша новинка? Чудесная вещь. Такая свежая, неизбитая идея. Не так уж часто удается купить что-нибудь по-настоящему оригинальное, вроде нашей "книжки плюс".
Я согласился с этим вполне оправданным определением и спросил:
- И почем она у вас?
- Тридцать шиллингов, сэр.
- За такие деньги она должна быть и вправду хороша,сказал я. Пожалуй, возьму одну.
Продавец, получив от меня пару банкнот, заверил меня, что юным клиентам новинка очень по душе.
Со "Скачками" подмышкой я поспешил к мистеру Фуллеру.
Бесплодное предприятие. Мистер Фуллер как сквозь землю провалился.
- Его нет, - безучастно сообщила девица в приемной.
- Могу я в таком случае повидаться с одним из директоров?
- С мистером Джо или мистером Сэмом?
Я выбрал мистера Джо; и если только мистер Джо не был лучшим актером Вест-Энда, он в жизни не видел прежде "Скачки".
- Ловкая затея, - сказал он. - Но какое это имеет отношение ко мне?
Я объяснил. Он пинком открыл дверь в соседний кабинет и призвал мистера Сэма.
Их общее мнение, выраженное сочувственно, но не без толики сардонического удовлетворения, заключалось в том, что я простофиля. Мистер Фуллер меня обмишулил.
- И не вас одного, - заверил меня мистер Джо. - Наша выручка выглядит намного жирнее с тех пор, как мы наподдали Фуллеру.
- Что же мне делать? - спросил я.
Мистер Джо остановил на мне взгляд своих усталых и (как я теперь осознал) не вполне искренних глаз.
- Кто присутствовал при вашем разговоре с Фуллером?
- Никто. Только мы двое.
- Свидетелей не было? Предварительной договоренности не было?
- Нет. Ничего подобного.
- Какие-нибудь записи, любые письменные свидетельства?
- Нет. Только телефонный звонок.
- Тогда что вы можете поделать?
- А как мне увидеться с Фуллером?
Мистер Сэм рассмеялся:
- Я надеялся, вы нам подскажете, как это сделать.
На экземпляре "Скачек", который я купил, было указано: "Позитано Гэймз энд Тойз, Лтд. Клеркенвилль".
Но в "Позитано Гэймз энд Тойз" ко мне отнеслись без тени интереса. Даже со скукой.
- Мы часто имеем дело с заявлениями такого рода, - сказали мне. - В особенности в отношении настоящих хитов вроде "Скачек". Люди приходят и заявляют:"Но я первым это придумал!"
- Но это действительно первым придумал я!
- Вот видите. По правде говоря, мистер Лэнгтон, множество людей может придумать одно и то же. Но мы имеем дело с тем единственным, который пришел к нам.
- И кто это был?
Он пришел к ним от агента, сказали они, от мистера Лео Сильвермена , Пэнтон Стрит, Хеймаркет В.и.
- Вы ведь не думаете всерьез, что я открою вам имя своего клиента, сказал Лео С., - без предварительной консультации с ним.
- Так посоветуйтесь с ним.
- Но, мистер Лэнгтон, будьте же благоразумны, - и тут он сказал мне о Непере и логарифмах.
1 2 3 4