Здесь выложена электронная книга Домашние тапочки и пчелы автора по имени Кушталов Александр. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Кушталов Александр - Домашние тапочки и пчелы.
Размер архива с книгой Домашние тапочки и пчелы равняется 23.65 KB
Домашние тапочки и пчелы - Кушталов Александр => скачать бесплатную электронную книгу
Кушталов Александр
Домашние тапочки и пчелы
Кушталов Александр
Домашние тапочки и пчелы
Дорогие читатели! Вновь вынужден обратиться к вам с разъяснительным предисловием. Я и сам искренне думал, что рассказ "Дело об обойных маньяках" является скромной пародией в детективном жанре, которая, как я уже писал, попала ко мне совершенно случайно. Каково же было мое неподдельное удивление, когда очередная почта принесла мне довольно объемный пакет, в котором находилась очередная история о знаменитом сыщике-консультанте, блестящем математике, профессоре Александре Васильевиче Холмском! Автор этой рукописи по-прежнему желает оставаться неизвестным. Трудно сказать, что тому может быть причиною. Гадать я не буду, а просто ставлю вас, читателей, в известность перед этим фактом. Что касается меня, то далеко не все мне нравится в его рассказах. Например, я бы изменил фамилию главного действующего лица - уж больно она, эта фамилия, Холмский, перекликается с фамилией всемирно известного сыщика Конан Дойла, отчего рассказ сразу приобретает оттенок шутейности. Не знаю - может быть, автору так и хотелось! Вольно же ему! Мне лично кажется, что созданный автором характер вполне претендует на определенную новизну, ибо это явно русский характер.
1. Индукция, великая и ужасная
- Миром идей, а, следовательно, и всем миром в целом, правит индукция, великая и ужасная, - неожиданно вслух сказал Холмский. - Вот в чем дело, дорогой мой Валерий! И мне очень странно, что во всем мире так мало людей, которые это ясно понимают.
Он задумчиво сидел в гостиной на своем любимом диване и тянул ароматную трубку, заправленную элитным табаком "Амфора-эсктра". Справа от него источал упругие теплые волны камин, который дошлые работяги немцы умудрились остроумно вмонтировать в вентиляционные вытяжки стандартного панельного дома около полугода назад. Благоухающие клубы дыма от трубки распространялись по комнате. Я сидел на другом диване, у окна. Мы с Холмским проживали совместно в его квартире на Березовской уже около года. За это время я нашел себе приемлемую практику, расплатился со своими долгами, и начал уже подумывать о настоящей работе, которая могла бы стать смыслом всей жизни.
- Какая еще там индукция? - не понимающе оторвался от чтения я, с большим трудом вынырнув из своей толстой книженции с мудреным титулом "Antonio Menegetti. Neyrolinguistic programming of the brain" на обложке - я как раз занялся интересной для себя темой, лежащей на стыке лингвистики и программирования. - И почему это она такая великая и ужасная?
- Дело в том, - неторопливо продолжал Холмский, уже осмысленно глядя на меня, - что существует всего два способа получения научных знаний: индукция и дедукция. Дедукция - это объяснение частного случая из общего правила. Она регрессивна, ибо она использует, но не устанавливает общие истины. А устанавливает их как раз индукция, истинный двигатель прогресса, которая из нескольких частных случаев пытается вывести общее правило! В пользу индукции достаточно вспомнить гениальную периодическую таблицу Менделеева. И вообще любой общий закон, например тот же закон всемирного тяготения Ньютона, есть результат обобщения, то есть применения индукции к частным, твердо установленным знаниям, которые мы называем фактами.
- Если это так, - сказал я, незаметно втягиваясь в эту несколько странную для себя беседу, - а отчасти это так, этого нельзя отрицать разумному человеку, то в чем же тогда ужасное обличье этой великой индукции?
- Весь ужас ее в том, - отвечал мне Холмский, - что зачастую она указывает совсем не туда, где находится истина. Это великолепно можно проиллюстрировать на простейшем примере, который поймет любой школьник. Пусть нам даны три числа - один, два и три. Известно, что эти числа составляют некую регулярную последовательность, то есть следующее число появляется не случайно, а согласно какому-то внутреннему закону. Требуется назвать следующий элемент этой последовательности. Любой нормальный человек скажет, что следующее число четыре. И будет прав в 99 случаях из ста. А что, если по жизни получается, что следующее значение - пять? Или сто двадцать пять, потому что закон образования значений нам точно не известен. Вот все мы справедливо восхищаемся периодической системой Менделеева и называем ее гениальной. А что, если она не совсем верна? Да, до сих пор она довольно удовлетворительно объясняла все имеющиеся в науке факты. Но, возможно, она должна быть трехмерной, или какой-то совсем другой, и тогда нам открылись бы совсем иные горизонты и возможности.
- Мне кажется, в этом нет ничего страшного: пока она объясняет нам имеющиеся факты - она нам верно служит, а в противном случае теоретики начнут думать над новой формулой закона. Но, позволь! - что тебе далась эта индукция?
- Я думаю об индукции, потому что она есть единственный, хотя и крайне несовершенный метод научного познания истины. И неважно, что в конкретном случае мы пытаемся познать - новую математическую истину или чью-то загадочную судьбу. Но, - задумался вдруг он, - я не совсем прав в своих рассуждениях. Процесс мышления - это на самом деле тесное сообщение между индукцией и дедукцией. И самое интересное в этом - это то, что оба этих метода равно несовершенны.
- Позволь, Александр Васильевич, ты противоречив, как Библия, - заметил я. - Всего минуту назад ты утверждал, что миром правит великая индукция.
- Да, я говорил это. Но, как известно, "мысль изреченная есть ложь". Если я и противоречив, как Библия, то я, как и Библия, так же жизненно правдив! Дедукция пытается из общего выводить частное. Но общее чаще всего определено неясно, и дается нам только в ощущениях. Поэтому получается, что человек с художественным образом мышления имеет какое-то неясное представление об общем, например, о боге, и пытается светом этого ощущения высветить частные детали нашей жизни. А человеку с математическим мышлением нужны строгие доказательства, и он тянется к общей истине путем мелких уверенных ступеней. Но первая его ступень все равно базируются на аксиомах, которые так же зыбки, как болото. А истина, как всегда, находится посередине, между землей и небом. Нет в мире совершенства! Вернее, оно есть, но абсолютно не достижимо. К нему можно только все время стремиться, сверху или снизу.
- А в результате? - скептически отметил я. - Вот ты наговорил целую кучу любопытных изречений - но так и не смог поставить твердой точки. Выходит, главное не цель, а процесс ее достижения?
Холмский нервно прошелся по комнате. Трубка его к этому времени уже погасла, и он с глухим стуком положил ее на каминную полочку.
- Понимаешь в чем дело, - серьезно начала говорить он, - меня бесит эта таинственная недостижимость идеала или абсолютной истины. Пока ты копаешься в своих мелких фактах, то все хорошо, все ясно и понятно. Но стоит только замахнуться на мировые устои, на фундаментальные законы - все становится зыбким и неверным. Такое впечатление, словно кто-то свыше поставил нам невидимый барьер, который мы не можем преодолеть. Так и кажется, что она, эта истина, подвешена где-то посередине между землей и небом на прочных невидимых цепях. И как бы ты к ней не двигался - с неба ли спускаясь по веревочной лестнице методом дедукции или восходя по каменным ступеням фактов от твердой земли - все равно при приближении к этому загадочному объекту опора под тобой начинает раскачиваться все больше и больше, и в конце концов сбрасывает тебя вниз.
Но в то же время я не агностик, я твердо верю в возможность научного познания мира, и меня все время охватывает смутное ощущение, что преодолеваемость этого барьера - вещь субъективная: может быть, он положен большинству смертных, но, возможно, некоторые из нас могут преодолеть его. И я пытаюсь понять, почему я не принадлежу к числу этих избранных.
Я первый раз видел Холмского в такой неуверенности, видимо, он наткнулся в своих математических исследованиях на нечто очень глобальное, подступил к тому краю, за которым разверзается мировая бездна.
- Александр Васильевич! - сказал я как можно непринужденнее, стараясь его успокоить, - все это, бесспорно интересные вопросы, и к ним надо время от времени обращаться, но на них нельзя и зацикливаться. Нельзя ходить, все время уткнувшись взглядом в землю, надо время от времени поднимать голову и смотреть на звезды. Но, пытаясь понять гармонию космоса, не надо терять твердой земной опоры.
- Да, черт! - со вздохом облегчения промолвил Холмский. Видимо, он устал от своих размышлений и был рад тому, что высказался. - Поговорим лучше о чем-нибудь другом, более приятном и веселом. Например, можно рассказать друг другу анекдоты.
- Кстати, об анекдотах! - воскликнул я, обрадовавшись возможности сменить зашедшую в логический тупик тему. - Вот ты, Александр Васильевич, часто говоришь о том, как в жизни все взаимосвязано, и чаще всего по любой единственной доступной тебе ниточке ты можешь распутать весь запутанный моток чьей-то незнакомой судьбы. Мне всегда очень хотелось тебе возразить, и я придумал пример. Правда, его рассказывают, скорее, именно как анекдот, но я искренне верю, что так оно и произошло. Дело было при Сталине. Один мужик вышел в стоптанных домашних тапочках на босу ногу выносить мусор, а вернулся домой через десять лет, отбарабанив их в лагерях строгого режима. Юмор анекдота: с тех пор мусор в их семье выносит исключительно жена. Вопрос: как можно было предположить ему такую судьбу, зная, что он исчез?
- Эге, дорогой ты мой! И очень просто. В те-то времена! В те времена ничего другого и в голову бы никому не пришло. Были бы другие вопросы - За что? Почему его? Кто заложил? Вот я тебе расскажу на эту тему случай действительно анекдотический, хотя произошел он в самой реальной жизни. Вышел, как ты это и рассказываешь, некий мужик вынести ведро с мусором к мусоропроводу - а вернулся через две недели. Потому что встретил на лестничной площадке свою бывшую одноклассницу, которую когда-то очень любил, а она была когда-то страстно влюблена в него. Между ними снова вспыхнула искра прежнего чувства, она бросили все к чертовой матери, и укатили на ее машине в деревню. Но через пару недель все-таки опомнились, разобрались в себе, разумно поняли, что разбитой чашки не склеишь, а еще и две целых при этом переколотишь - ведь у каждого уже семьи, супруги, дети. И вернулись они по своим домам. Вот это была истинная история, мне ее сам непосредственный участник рассказывал. Причем рассказывал так подробно и интересно, что я пожалел о том, что у меня нет писательского таланта - получилась бы прекрасная остросюжетная пьеса или повесть.
- И кто же у него в семье, интересно, теперь выносит ведро с мусором?
2. Беспокойный гость. Изложение обстоятельств дела.
Однажды в середине дня, когда Холмский уже обыкновенно заканчивал свои занятия математикой, которым он отводил лучшую четверть суток, раздался телефонный звонок. Звонил Соколов, следователь московского уголовного розыска, наш старый знакомый.
- Добрый день, Александр Васильевич! - приветливо начал говорить в трубку он. - Я думаю, ты на меня не должен обижаться. Я к тебе направил одного клиента, с которым мы не можем сладить. Из "новых" русских. Нагловатый такой "фрукт".
- Привет Виктор! - отозвался Холмский. - Это ты к чему мне говоришь, насчет нагловатости клиента?
- Это я тебя по-дружески предупреждаю, мало ли что? Его просто нужно вовремя поставить на место.
- Ну, это за мной не заржавеет! - раскатисто рассмеялся Холмский.
- Я знаю, - терпеливо продолжал Соколов, - но решил предупредить тебя на всякий случай. Так вот - его нужно будет сразу хорошенько щелкнуть по носу, чтобы он его не задирал. А дело у него интересное. Я говорить ничего больше не буду, сам расскажет. И сразу договорись с ним об оплате: денег у него много, но малый он прижимистый. У меня, пожалуй, все. Он уже выехал к тебе.
- Ладно, я весь в ожидании твоего экзотического "фрукта", - сказал Холмский и положил трубку. - Хотя, может быть, никакой он и не фрукт, а самый что ни на есть овощ, - добавил он уже сам себе под нос.
Минут через пятнадцать в квартире раздался настырный звонок. Звонили, не убирая пальца с кнопки. Холмский, морщась, пошел открывать дверь. Его всегда раздражали подобные бесцеремонные манеры. Я остался в гостиной.
- Холмский? Александр Васильич? - хрипловатым басом спросил его разверзнувшийся перед дверью верзила.
- Да. Чем могу быть полезен? - вежливо отвечал Холмский.
Верзила косолапо отодвинулся в сторону и, скрестив руки на груди, занял позицию слева у двери. Вместо него в квартиру стремительно прошел низенький полноватый человек, одетый в легкий светлый распахнутый реглан, под которым был виден светло-серый костюм - день был немного сыроват.
- Ширемырдин Вэ Пэ, бизнесмен и политик, - на ходу отрывисто бросил он и энергично проследовал гостиную, одновременно изучая нашу реакцию - знаем ли мы, кто он такой, Ширемырдин? Поскольку ожидаемой реакции не последовало, он остановился и резко развернулся на каблуках. Плащ от резкого движения распахнулся и показал свою малиновую подкладку.
- Так это ты, значит, сыщик? - спросил он, в упор глядя на Холмского. Он, очевидно, привык командовать и брать на себя инициативу. - А это у тебя кто? кивнул он на меня. - Брат? Сват? Как-то вы мало похожи.
- Мой помощник, - не стал вдаваться в подробности Холмский. - И давно вас зубы беспокоят? - Он решил не отвечать на очевидное хамство, это было ниже его достоинства.
- Зубы-то? - переспросил бизнесмен и политик. - Да, чего-то последнюю неделю разболелись, пришлось сегодня с утра заехать к своему дантисту. А при чем тут мои зубы? - вдруг спохватился он.
- Зубы ваши при том, что в моей квартире появился характерный запах стоматологического кабинета. Наверное, особенно разболелись после вчерашнего шашлыка? - участливо, но несколько назойливо продолжал допытываться у него Холмский.
- Да, после шашлыка совсем стало плохо, барашек оказался жестковат, - по инерции продолжал отвечать бизнесмен. - За барашка я уже всыпал, кому следует. Но, постой! - А ты откуда знаешь о шашлыках? А, понятно! Вчера было десятое мая, каждый нормальный человек в эти дни выходит на природу с шашлычками. Судя по всему, он всегда знал ответы на все вопросы. Когда он чуть наклонял голову, энергично желая высказать свои слова, на его макушке становилась видна большая залысина, которая также излучала энергию и решительность. Казалось, она у него и появилась от того, что он часто своей головой что-то таранил или проламывал.
- Да, но не каждый берется их самостоятельно готовить, потому что это большое искусство, - отпустил ему комплимент Холмский, - и не каждый при этом обжигает свою левую руку раскаленным шампуром. - После последнего замечания его грубоватый комплимент и вовсе стал сомнительным.
- Конечно, все ответственное самому приходится делать - даже такого мелкого дела никому поручить нельзя! - с раздражением говорил Вэ Пэ, быстрыми короткими взглядами обследуя квартиру, - то пережарят, то сырое все. Но, черт! Откуда это ты все знаешь? А, понятно! - он повернул свою руку к окну и посмотрел на длинную узкую полоску свежего ожога у запястья, - ожог увидел!
- Вот именно! - улыбнулся в ответ Холмский.
- Ну, если ты такой яйцеголовый - то скажи мне, на какой машине мы сейчас подъехали - ее отсюда не видно, - ехидно сказал важный коротышка. Он горделиво подбоченился в позе Наполеона - широко расставленные ноги, руки за спиной.
Холмский подошел к окну в гостиной, отодвинул ладонью тюлевую занавеску, и стал смотреть куда-то вниз перед домом:
- Да, отсюда ничего не видно. Но, тем не менее, я попробую назвать марку, я же сам водитель и немного разбираюсь в автомобилях. Спорим на бутылку, что отгадаю? Так... Вас подъехало четверо, двое остались в машине... Все грузные... Секста сейчас на юге... Юпитер в пятом доме... и еще этот треугольник... Так, так... - продолжал загадочно бормотать он, глядя куда-то в окно. - Это джип, - наконец, уверенно объявил он, - "Мерседес G-500", точно такой же, какой недавно угнали у известного артиста Жванецкого. Номер автомобиля - х500уе, с российским флагом вместо номера региона. Небось, пришлось выложить за номер пару сотен...
- Все ясно! - ничуть не удивился такой подробной информации коротышка, это тебе Соколов сказал, на какой машине я приеду. И нечего тень на плетень наводить разными там треугольниками, меня на этот понт не возьмешь! А за номер - обижаешь! - пришлось все пятьсот выложить, чтобы цифры, так сказать, соответствовали.
- О том, что именно такой будет ответ, было легко сразу догадаться по буквам номера! - пробормотал Холмский, и продолжил уже почти невнятно, направляясь к стоящему на столике телефону, - я понимаю, что номер стоил пятьсот, но заплатил-то ты ровно двести, по роже вижу .
Домашние тапочки и пчелы - Кушталов Александр => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Домашние тапочки и пчелы автора Кушталов Александр дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Домашние тапочки и пчелы у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Домашние тапочки и пчелы своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Кушталов Александр - Домашние тапочки и пчелы.
Если после завершения чтения книги Домашние тапочки и пчелы вы захотите почитать и другие книги Кушталов Александр, тогда зайдите на страницу писателя Кушталов Александр - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Домашние тапочки и пчелы, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Кушталов Александр, написавшего книгу Домашние тапочки и пчелы, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Домашние тапочки и пчелы; Кушталов Александр, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн