Орлов сделал все что от него требовалось, выяснил что вносить деньги на его счет можно в любом отделении банка и это может делать кто угодно, хотя получать и переводить деньги имеет право лишь он один, пожал менеджеру руку и почти насильно потряс руку кассиру, чем немало смутил его, и вышел из банка.
Такси терпеливо ждало его.
- А теперь в Британский Музей, - скомандовал Орлов. Он успел ознакомиться с картой города и знал, что ехать предстоит недалеко. - Я прошел бы пешком, - улыбнулся он, обращаясь к шоферу, - такой славный солнечный денек, но у меня что-то побаливает нога.
4 У Британского Музея Орлов вышел из машины, шедро расплатился с таксистом и вошел под своды самого знаменитого музея в мире. Спросив, где находится читальный зал, он направился туда, заполнил карточку и начал знакомиться с сокровищами зала. Собственно, сам зал был небольшим, зато в нем вы могли заказать все что вашей душе угодно. Для начала Орлов ознакомился с каталогом и узнал, что ему совсем необязательно перелистывать толстенные пыльные одеяла газеты "Таймс оф Лондон" - достаточно прочитать ежегодники, публикуемые в конце каждого года "Клубом жокеев" и "Нэшнл Хант Коммитти" - первая организация занималась гладкими скачками, а вторая скачками с препятствиями, то есть стипл-чезом. "Нэшнл Грейхаунд Рейсинг Клаб" публикует информацию о всех гонках борзых, которые проводятся на 58 треках, начиная с 1 июля в течении 104 дней, когда на тотализаторах и в беттинг шопс принимаются ставки. В этих еженедельниках приводится сухая статистическая информация о количестве лошадей (или гончих), погоде, каким был грунт во время забега, ставки, наиболее крупные суммы в основных заездах (или бегах) - словом все что интересовало Орлова. Он так увлекся что едва не опоздал на шестичасовую встречу с Брикстоуном. Внешность старого друга потрясла его. Сэм был в потертом твидовом пиджаке, брюках с пузырями на коленях и растрепанной длинной прической. Он сидел в вестибюле. Михаилу стало ясно, что его не пустили бы в ресторан.
- Сэм, старина, рад тебя видеть! Хорошо что у нас есть время поговорить. Садись. Что будешь пить?
- Двойную виски с содовой.
- Виски с содовой для моего гостя. А мне кружку "Гиннесса".
Когда сомнения с лица официанта исчезли и он ушел, Сэм наклонился к Орлову. - Ну, рассказывай, как это тебе удалось тридцать лет назад? Об этом мы ещё успеем поговорить, - спокойным жестом остановил его Михаил. Сначала о тебе. Как ты поживаешь? Лицо Сэма сморщилось, словно он собирался заплакать, но каким-то чудом удержался.
- Плохо, Майкл. Я заканчиваю преподавать в университете. Мне предлагают должность адъюнкта на полставки, но это всего лишь шесть тысяч в год. Жена умерла, дочь в больнице - у неё рак, медицинское страхование оплачивает всего лишь половину расходов по её содержанию в больнице, остальное должен платить я - пять тысяч фунтов в год. Муж бросил её и уехал в Америку, от него ни слуха ни духа. У меня две очаровательные внучки семь и десять лет, но как их прокормить? В общем, положение у меня отчаянное.
Именно это и хотел услышать Орлов. - Послушай, Сэм, ты мог бы оформить мне приглашение в Англию на один месяц? Я слышал что любой гражданин Соединенного Королевства может сделать это, если он принимает все расходы по приглашенному на себя.
К этому времени стакан с коктейлем, стоявший перед Сэмом, был пуст.
- Повторите, - сделал жест Орлов, глядя на официанта. Тот кивнул и перед профессором мгновенно появился новый стакан с янтарной жидкостью.
Сэм жадно схватился за него и сразу отпил треть стакана.
- Майкл, старина, - слегка заплетающимся голосом (и это после первого стакана! подумал Орлов) произнес Сэм. - Я готов сделать это немедленно, но власти проверят в университете, а там всем известно о моем бедственном положении,
- Ты поступишь следующим образом, Сэм, - посоветовал Орлов. - Завтра с утра приезжай в университет, напиши заявление об увольнении по собственному желанию - объясни что получил крупное наследство - надеюсь, никто не будет тебя удерживать - расплатись с долгами - у тебя их сколько?
- Тысяча восемьсот сорок фунтов, к тому же я взял вперед жалованье за июнь, так что всего около трех тысяч, - произнес Брикстоун, глядя на Майкла глазами старой больной собаки.
Орлов достал чековую книжку и выписал чек на четыре тысячи.
- Надеюсь, ты не думаешь что старый русский математик занялся вербовкой старого английского математика, - усмехнулся он. - Да и какой в этом для меня смысл?
- Что ты Майкл, что ты, - бормотал старый профессор. По его морщинистым щекам текли слезы. - Как я смогу отблагодарить тебя?
- Во-первых, благодарить не за что, - деловито ответил Орлов. - Это те самые деньги, которые я предлагал тебе тридцать лет назад и от которых ты отказался. Теперь, за тридцать лет, на них наросли проценты. А вот помочь мне ты действительно можешь. Разберись со своими делами и приезжай сюда, в "Кенилуорт", послезатра, нет лучше через два дня, в четверг. Только приоденься как следует. Отныне ты будешь вращаться в высших кругах общества. Да, вот что еще: найми няню для своих внучек и оставь им денег на неделю, чтобы они ни в чем не нуждались. А этот чек, - Орлов выписал ещё один, на этот раз на пять тысяч фунтов, - отвези в больницу и скажи, что платишь за свою дочь. Сейчас я вызову такси и тебя отвезут домой - платить не надо, я заплачу. Поешь и ложись спать. Только давай договоримся - больше ни капли виски, ладно?
Когда профессор Сэм Брикстоун встал из-за стола, на нем остался почти нетронутый стакан виски с содовой.
На следующее утро Орлов отправился в Британский Музей как только он открылся. Михаил знал, что ему предстоит нелегкая работа, поэтому купил несколько блокнотов, шариковых ручек и набрал мелочи чтобы ходить к автомату, торгующему кока-колой.
Сначала он выписал результаты всех скачек, проведенных Клубом Жокеев. Затем та же самая судьба постигла скачки, проведенные под руководством и по правилам Нэшнл Хант Коммитти, и, наконец, все 104 дня, когда проводились гонки борзых за механическим зайцем. Орлов не упустил из вида и скачки в Шотландии и Уэльсе; в общей сложности за скаковой сезон, считая гладкие скачки и стипль-чез, в Англии, Шотландии и Уэльсе, на их семидесяти ипподромах проводилось несколько тысяч забегов. Орлов не рассчитывал принять участие во всех; в лучшем случае его люди примут участие и будут делать ставки в сотне наиболее важных забегах. Этого более чем достаточно. Скаковой сезон начинался в марте Фестивалем стипл-чеза в Челтенхеме, далее следовали скачки стипль-чезистов каждую субботу и воскресенье до конца мая, к этому времени грунт высыхал и начиналось время классических скачек, продолжавшихся до августа. Орлов работал насколько увлеченно что едва заметил как в зале прозвенел звонок - библиотека закрывалась. Сейчас у него в блокнотах были результаты всех наиболее важных скачек и забегов борзых за 1968 и 1969 годы.
Затем Орлов вернулся в отель, поужинал и лег спать.
На следующий день, вторник, ему предстояла ещё более трудная работа. Орлов, совершенно не разбирающийся в футболе, тем более в английском, поставил перед собой неслыханную задачу - выиграть футбольный пул за 1968-1969 годы. Дело в том, что футбольный сезон в Англии начинается осенью, а заканчивается весной. Перед каждой серией матчей профессиональных клубов высшей лиги продаются карточки, в которых следует заполнить графу "результат": например, указать что счет в матче "Манчестер Юнайтед" и "Уэмбли" будет 3:1 в пользу, разумеется, первых, потому что тройка стоит впереди единицы. Если находится человек, который точно предсказывает счет всех матчей с участием команд высшей лиги, он выигрывает "футбольный пул" в справочниках говорилось что временами суммы выигрышей превышают шестьсот тысяч фунтов стерлингов. Стоит постараться. Теперь в распоряжении Орлова были результаты всех до единого матчей сыгранных в футбольном чемпионате Англии 1968-1969 годов.Но для этого профессору Брикстоуну придется покупать и заполнять карточки каждую неделю в течении всего футбольного сезона, и это возвращало Михаила к прежнему вопросу: можно ли на него положиться? Если бы Орлов оказал большую услугу, выручил бы Сэма в тот момент когда ему было сорок лет, профессор, может быть, и запомнил бы это событие. Но Орлов оказал ему услугу когда профессору семьдесят - как добиться того чтобы сделать его обязанным себе тридцатью годами раньше? Конечно, Сэм клялся в вечной верности, и Орлов не сомневался в его искренности, но в 1968 году это был совсем иной Сэм, даже не подозревающий о том, что произойдет с ним в 1998 году. Вот если бы Михаилу самому удалось выбраться в 1968 году из СССР, хотя бы на несколько летних месяцев, но надежды на это было мало броня крепка, наши танки быстры, и пограничные войска смотрят не наружу, охраняя страну от посягательства внешних врагов, а внутрь, поскольку их главная задача заключается в том чтобы никто "не выбрал свободу". Черт побери, но ведь должен быть какой-то выход!
Наконец, Орлов решился. Это не лучший выход, но на безрыбьи... Он вернулся в отель, где его уже ждал профессор Брикстоун. Это был совсем другой профессор Брикстоун - аккуратно подстриженный, в новом костюме, гладко выбритый, благоухающий дорогими лосьонами и широко улыбающийся.
Он вскочил при виде Орлова, крепко пожал ему руку и сказал что теперь у него все в порядке, он передал деньги в больницу, за Дороти ухаживают лучше, он нашел няню для детей - прекрасная няня, с отличными рекомендациями (тут профессор слегка покраснел) и очень любит Фанни и Ольгу. Если бы Майкл видел как вытянулись лица университетской администрации, когда он не только положил перед ректором заявление об уходе, но и расплатился по всем долгам. Он теперь в неоплатном долгу перед Майклом и готов сделать все что тот попросит.
Орлов решил быть откровенным - не совсем откровенным, но настолько, насколько этого требую.т обстоятельства.
- Сэм, я расскажу тебе самую невероятную историю которую тебе приходилось когда-нибудь слышать, - начал он. - Дело в том, что я могу заглядывать в прошлое, потому мне и стало известно тридцать лет назад кто выиграет скачки в Челтенхеме. Сэм хотел что-то сказать, но Орлов поднял руку, призывая того помолчать.
- Я и сейчас знаю многое...
- Господи, - не выдержал Сэм, - я тоже знаю кто выиграл Дерби в прошлом году и какая лошадь была первой на "Ройял Аскот".
- Сэм, если ты не будешь меня прерывать и дашь договорить, узнаешь много интересного и, я бы сказал, можешь получить немалую коммерческую выгоду.
Сэм замолчал и кивнул, показывая что будет терпеливо слушать.
- Я не только знаю результаты всех скачек, состоявшихся летом 1968 года, но и способен через неделю оказаться в начале июня 1968 года и говорить с тобой из Москвы по телефону. Разумеется, мне будет столько же лет как и сейчас, а вот ты будешь, сам понимаешь, на тридцать лет моложе и я не уверен что тот, другой профессор Брикстоун согласится выполнить все мои просьбы. Теперь ты понимаешь, насколько сложна возникшая проблема?
Сэм молчал, глядя на пол.
- Я мог бы сказать тебе что тот, молодой Сэм выполнит все твои просьбы, но ведь ты этому не поверишь, да я и сам не уверен в этом.
- Вот мы и добрались до корня проблемы. Как убедить молодого Сэма, ещё не познавшего горя старости, верящего что все будет хорошо, что он никогда не постареет, а его любимая дочь будет всегда здоровой, как доказать ему что на самом деле все обстоит совсем по - другому, что жизнь жестока и холодна, что в ней каждый заботится только о себе и самым счастливым является тот, рядом с которым плечо друга. Подобно тому как сказал много лет назад великий Теннисон:
Наши жизни сплелись Нас и так было мало. Теперь Не осталось совсем. Каждый час, отвоеванный нами У пучины безмолвия, тает в холодном тумане За которым виднеется настежь открытая дверь.
- Я не знаю, Майкл. - хрипло произнес Сэм и поднес к лицу белый платок чтобы вытереть слезы. - Мне так хочется встретиться с ним, этим молодым Сэмом, и убедить его в твоей правоте. Так хочется... Но ведь это, повидимому, невозможно?
- К сожалению, это невозможно.
- Тогда я обещаю сделать все что ты от меня потребуешь, Майкл, все что угодно.
- Я придумал выход, Сэм. Это не тот выход, который мне нравится, но другого нет. Ты напишешь молодому Сэму убедительное письмо, объясняющее все что с ним произойдет в будущем и почему он должен выполнять все мои просьбы. Он ведь знает твой - свой собственный - почерк, верно?Для убедительности оставь на бумаге жирные отпечатки пальцев и предложи ему сравнить их. Согласен? Передай это письмо мне, а я сумею доставить его в Англию, в 1968 год.
- Хорошо, ты получишь его завтра. Но ради чего ты все это затеял?
- Послезавтра я возвращаюсь в Москву. Оттуда буду высылать тебе ему - в 1968 год по телефону данные относительно победителей очередных скачек, все как в прошлый раз, но теперь мы делим с тобой выигрыш пополам. Свою половину ты - вернее, молодой Сэм - кладет на свой счет, мою - на мой счет в "Баркли'з Бэнк". Кстати, оговори это в письме. И вот что ещё - сумма нашего выигрыша увеличится к осени этого 1998 года примерно в шесть-семь раз. Все твои проблемы будут решены раз и навсегда уже через несколько месяцев.
- Я согласен.
- Последнее. Я живу в стране - хорошей стране, населенной отличными, добрыми и веселыми людьми - но этой страной в 1968 году управляли, как в "1984" Оруэлла, где за каждым твоим шагом следил "Биг Брозер" - "Большой Брат", поэтому разговоры будут ограничиваться названиями ипподромов и именами трех победителей в том порядке в каком он будут названы. Себя я не буду называть, и пусть он - молодой Сэм - тоже не упоминает моего имени.
Вечером, накануне вылета, в отель пришел профессор Брикстоун с необычно серьезным лицом, передал конверт, пожал руку и пожелал удачи. Теперь все зависит только от тебя, - пробормотал он мрачно.
5
В субботу Орлов вылетел в Москву прямым рейсом Лондон - Москва. Он предупредил сына о прилете и в аэропорту его ждала "волга", на которой он и приехал на дачу. Стало ещё жарче - или это показалось ему после прохладного Лондона? Алексей был встревожен. Он рассказал отцу что фирму "Гладиатор" выплатила ему отступные, теперь он хозяин винного магазина на Столешниковом, но это доставляет ему мало удовлетворения, потому что фирма прикупила ГКО и теперь рассчитывает к началу сентября получить огромные деньги.
- Не расстраивайся, Алексей, не все коту масленица. Я беседовал в Лондоне с одним экономистом и он сказал что Запад готовится к грандиозному обвалу - собственно, сказал мне Грюндаль, обвал уже начался, наиболее дальновидные финансисты покидают Москву.
- Да, мне говорили, в пятизвездочных гостиницах неожиданно много свободных номеров. А ты как съездил?
- Трудно сказать. В ближайшие две недели будет ясно. Или я останусь нищим, как раньше , - Алексей улыбнулся и снисходительно потрепал его по плечу, - или разбогатею как Крез.
Весь уикэнд Орлов отдыхал после поездки, а утром в понедельник отодвинул шкаф, проскользнул в чуланчик и проделал привычные действия. Через мгновение он оказался на улице, ступив на тротуар, проходящий у самой стены дома.
К десяти утра он вошел в здание УВС АН СССР - Управление внешних сношений Академии наук, или, как называли его иначе, филиал КГБ и ГРУ, объединенные вместе, занимающийся удовлетворением потребностей ученых. Здесь он прошел в отдел загранкомандирования в капиталистические страны. Работа кипела. Последний бзык начальника УВС состоял в том что, поскольку машинисток нехватало, нужно обеспечить каждого консультанта пишущей машинкой чтобы тот сам писал письма в ЦК КПСС о командировании ученых. В Управлении шутили что теперь вместо двух-трех опытных машинисток с зарплатой 160 рублей в месяц, появилось огромное количество неопытных машинистов с окладами в два раза выше, которые тратили драгоценное время на выстукивание писем двумя пальцами, делая массу опечаток. Из открытых дверей комнат в коридор доносились ругательства и призывы к чьей-то матери. Орлов юркнул в пустующую комнату и позвонил Гоге Пашинину.
- Привет, Миша, - послышался голос старшего консультанта Гоги, занимающегося командированием физиков и математиков. - Я думал, ты в Женеве.
- Я и есть в Женеве. Приехал в Москву на пару дней, завтра вылетаю обратно.
- Вот и хорошо, полетишь вместе с Мкртычяном. Он летит в Англию, а в Женеве у него пересадка. У него первая ездка за кордон, объясни ему что можно делать и что лучше не делать.
- Как удачно! - радостно воскликнул Орлов. - Мне как раз нужно передать конверт с результатами расчетов уравнения Лагранжа английскому профессору Брикстоуну. Я сейчас позвоню в Лондон, он встретит его в аэропорту и отвезет в гостиницу.
Когда Мкртычян услышал из телефонной трубки фразу "отвезет в гостиницу", смуглое лицо просветлело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Такси терпеливо ждало его.
- А теперь в Британский Музей, - скомандовал Орлов. Он успел ознакомиться с картой города и знал, что ехать предстоит недалеко. - Я прошел бы пешком, - улыбнулся он, обращаясь к шоферу, - такой славный солнечный денек, но у меня что-то побаливает нога.
4 У Британского Музея Орлов вышел из машины, шедро расплатился с таксистом и вошел под своды самого знаменитого музея в мире. Спросив, где находится читальный зал, он направился туда, заполнил карточку и начал знакомиться с сокровищами зала. Собственно, сам зал был небольшим, зато в нем вы могли заказать все что вашей душе угодно. Для начала Орлов ознакомился с каталогом и узнал, что ему совсем необязательно перелистывать толстенные пыльные одеяла газеты "Таймс оф Лондон" - достаточно прочитать ежегодники, публикуемые в конце каждого года "Клубом жокеев" и "Нэшнл Хант Коммитти" - первая организация занималась гладкими скачками, а вторая скачками с препятствиями, то есть стипл-чезом. "Нэшнл Грейхаунд Рейсинг Клаб" публикует информацию о всех гонках борзых, которые проводятся на 58 треках, начиная с 1 июля в течении 104 дней, когда на тотализаторах и в беттинг шопс принимаются ставки. В этих еженедельниках приводится сухая статистическая информация о количестве лошадей (или гончих), погоде, каким был грунт во время забега, ставки, наиболее крупные суммы в основных заездах (или бегах) - словом все что интересовало Орлова. Он так увлекся что едва не опоздал на шестичасовую встречу с Брикстоуном. Внешность старого друга потрясла его. Сэм был в потертом твидовом пиджаке, брюках с пузырями на коленях и растрепанной длинной прической. Он сидел в вестибюле. Михаилу стало ясно, что его не пустили бы в ресторан.
- Сэм, старина, рад тебя видеть! Хорошо что у нас есть время поговорить. Садись. Что будешь пить?
- Двойную виски с содовой.
- Виски с содовой для моего гостя. А мне кружку "Гиннесса".
Когда сомнения с лица официанта исчезли и он ушел, Сэм наклонился к Орлову. - Ну, рассказывай, как это тебе удалось тридцать лет назад? Об этом мы ещё успеем поговорить, - спокойным жестом остановил его Михаил. Сначала о тебе. Как ты поживаешь? Лицо Сэма сморщилось, словно он собирался заплакать, но каким-то чудом удержался.
- Плохо, Майкл. Я заканчиваю преподавать в университете. Мне предлагают должность адъюнкта на полставки, но это всего лишь шесть тысяч в год. Жена умерла, дочь в больнице - у неё рак, медицинское страхование оплачивает всего лишь половину расходов по её содержанию в больнице, остальное должен платить я - пять тысяч фунтов в год. Муж бросил её и уехал в Америку, от него ни слуха ни духа. У меня две очаровательные внучки семь и десять лет, но как их прокормить? В общем, положение у меня отчаянное.
Именно это и хотел услышать Орлов. - Послушай, Сэм, ты мог бы оформить мне приглашение в Англию на один месяц? Я слышал что любой гражданин Соединенного Королевства может сделать это, если он принимает все расходы по приглашенному на себя.
К этому времени стакан с коктейлем, стоявший перед Сэмом, был пуст.
- Повторите, - сделал жест Орлов, глядя на официанта. Тот кивнул и перед профессором мгновенно появился новый стакан с янтарной жидкостью.
Сэм жадно схватился за него и сразу отпил треть стакана.
- Майкл, старина, - слегка заплетающимся голосом (и это после первого стакана! подумал Орлов) произнес Сэм. - Я готов сделать это немедленно, но власти проверят в университете, а там всем известно о моем бедственном положении,
- Ты поступишь следующим образом, Сэм, - посоветовал Орлов. - Завтра с утра приезжай в университет, напиши заявление об увольнении по собственному желанию - объясни что получил крупное наследство - надеюсь, никто не будет тебя удерживать - расплатись с долгами - у тебя их сколько?
- Тысяча восемьсот сорок фунтов, к тому же я взял вперед жалованье за июнь, так что всего около трех тысяч, - произнес Брикстоун, глядя на Майкла глазами старой больной собаки.
Орлов достал чековую книжку и выписал чек на четыре тысячи.
- Надеюсь, ты не думаешь что старый русский математик занялся вербовкой старого английского математика, - усмехнулся он. - Да и какой в этом для меня смысл?
- Что ты Майкл, что ты, - бормотал старый профессор. По его морщинистым щекам текли слезы. - Как я смогу отблагодарить тебя?
- Во-первых, благодарить не за что, - деловито ответил Орлов. - Это те самые деньги, которые я предлагал тебе тридцать лет назад и от которых ты отказался. Теперь, за тридцать лет, на них наросли проценты. А вот помочь мне ты действительно можешь. Разберись со своими делами и приезжай сюда, в "Кенилуорт", послезатра, нет лучше через два дня, в четверг. Только приоденься как следует. Отныне ты будешь вращаться в высших кругах общества. Да, вот что еще: найми няню для своих внучек и оставь им денег на неделю, чтобы они ни в чем не нуждались. А этот чек, - Орлов выписал ещё один, на этот раз на пять тысяч фунтов, - отвези в больницу и скажи, что платишь за свою дочь. Сейчас я вызову такси и тебя отвезут домой - платить не надо, я заплачу. Поешь и ложись спать. Только давай договоримся - больше ни капли виски, ладно?
Когда профессор Сэм Брикстоун встал из-за стола, на нем остался почти нетронутый стакан виски с содовой.
На следующее утро Орлов отправился в Британский Музей как только он открылся. Михаил знал, что ему предстоит нелегкая работа, поэтому купил несколько блокнотов, шариковых ручек и набрал мелочи чтобы ходить к автомату, торгующему кока-колой.
Сначала он выписал результаты всех скачек, проведенных Клубом Жокеев. Затем та же самая судьба постигла скачки, проведенные под руководством и по правилам Нэшнл Хант Коммитти, и, наконец, все 104 дня, когда проводились гонки борзых за механическим зайцем. Орлов не упустил из вида и скачки в Шотландии и Уэльсе; в общей сложности за скаковой сезон, считая гладкие скачки и стипль-чез, в Англии, Шотландии и Уэльсе, на их семидесяти ипподромах проводилось несколько тысяч забегов. Орлов не рассчитывал принять участие во всех; в лучшем случае его люди примут участие и будут делать ставки в сотне наиболее важных забегах. Этого более чем достаточно. Скаковой сезон начинался в марте Фестивалем стипл-чеза в Челтенхеме, далее следовали скачки стипль-чезистов каждую субботу и воскресенье до конца мая, к этому времени грунт высыхал и начиналось время классических скачек, продолжавшихся до августа. Орлов работал насколько увлеченно что едва заметил как в зале прозвенел звонок - библиотека закрывалась. Сейчас у него в блокнотах были результаты всех наиболее важных скачек и забегов борзых за 1968 и 1969 годы.
Затем Орлов вернулся в отель, поужинал и лег спать.
На следующий день, вторник, ему предстояла ещё более трудная работа. Орлов, совершенно не разбирающийся в футболе, тем более в английском, поставил перед собой неслыханную задачу - выиграть футбольный пул за 1968-1969 годы. Дело в том, что футбольный сезон в Англии начинается осенью, а заканчивается весной. Перед каждой серией матчей профессиональных клубов высшей лиги продаются карточки, в которых следует заполнить графу "результат": например, указать что счет в матче "Манчестер Юнайтед" и "Уэмбли" будет 3:1 в пользу, разумеется, первых, потому что тройка стоит впереди единицы. Если находится человек, который точно предсказывает счет всех матчей с участием команд высшей лиги, он выигрывает "футбольный пул" в справочниках говорилось что временами суммы выигрышей превышают шестьсот тысяч фунтов стерлингов. Стоит постараться. Теперь в распоряжении Орлова были результаты всех до единого матчей сыгранных в футбольном чемпионате Англии 1968-1969 годов.Но для этого профессору Брикстоуну придется покупать и заполнять карточки каждую неделю в течении всего футбольного сезона, и это возвращало Михаила к прежнему вопросу: можно ли на него положиться? Если бы Орлов оказал большую услугу, выручил бы Сэма в тот момент когда ему было сорок лет, профессор, может быть, и запомнил бы это событие. Но Орлов оказал ему услугу когда профессору семьдесят - как добиться того чтобы сделать его обязанным себе тридцатью годами раньше? Конечно, Сэм клялся в вечной верности, и Орлов не сомневался в его искренности, но в 1968 году это был совсем иной Сэм, даже не подозревающий о том, что произойдет с ним в 1998 году. Вот если бы Михаилу самому удалось выбраться в 1968 году из СССР, хотя бы на несколько летних месяцев, но надежды на это было мало броня крепка, наши танки быстры, и пограничные войска смотрят не наружу, охраняя страну от посягательства внешних врагов, а внутрь, поскольку их главная задача заключается в том чтобы никто "не выбрал свободу". Черт побери, но ведь должен быть какой-то выход!
Наконец, Орлов решился. Это не лучший выход, но на безрыбьи... Он вернулся в отель, где его уже ждал профессор Брикстоун. Это был совсем другой профессор Брикстоун - аккуратно подстриженный, в новом костюме, гладко выбритый, благоухающий дорогими лосьонами и широко улыбающийся.
Он вскочил при виде Орлова, крепко пожал ему руку и сказал что теперь у него все в порядке, он передал деньги в больницу, за Дороти ухаживают лучше, он нашел няню для детей - прекрасная няня, с отличными рекомендациями (тут профессор слегка покраснел) и очень любит Фанни и Ольгу. Если бы Майкл видел как вытянулись лица университетской администрации, когда он не только положил перед ректором заявление об уходе, но и расплатился по всем долгам. Он теперь в неоплатном долгу перед Майклом и готов сделать все что тот попросит.
Орлов решил быть откровенным - не совсем откровенным, но настолько, насколько этого требую.т обстоятельства.
- Сэм, я расскажу тебе самую невероятную историю которую тебе приходилось когда-нибудь слышать, - начал он. - Дело в том, что я могу заглядывать в прошлое, потому мне и стало известно тридцать лет назад кто выиграет скачки в Челтенхеме. Сэм хотел что-то сказать, но Орлов поднял руку, призывая того помолчать.
- Я и сейчас знаю многое...
- Господи, - не выдержал Сэм, - я тоже знаю кто выиграл Дерби в прошлом году и какая лошадь была первой на "Ройял Аскот".
- Сэм, если ты не будешь меня прерывать и дашь договорить, узнаешь много интересного и, я бы сказал, можешь получить немалую коммерческую выгоду.
Сэм замолчал и кивнул, показывая что будет терпеливо слушать.
- Я не только знаю результаты всех скачек, состоявшихся летом 1968 года, но и способен через неделю оказаться в начале июня 1968 года и говорить с тобой из Москвы по телефону. Разумеется, мне будет столько же лет как и сейчас, а вот ты будешь, сам понимаешь, на тридцать лет моложе и я не уверен что тот, другой профессор Брикстоун согласится выполнить все мои просьбы. Теперь ты понимаешь, насколько сложна возникшая проблема?
Сэм молчал, глядя на пол.
- Я мог бы сказать тебе что тот, молодой Сэм выполнит все твои просьбы, но ведь ты этому не поверишь, да я и сам не уверен в этом.
- Вот мы и добрались до корня проблемы. Как убедить молодого Сэма, ещё не познавшего горя старости, верящего что все будет хорошо, что он никогда не постареет, а его любимая дочь будет всегда здоровой, как доказать ему что на самом деле все обстоит совсем по - другому, что жизнь жестока и холодна, что в ней каждый заботится только о себе и самым счастливым является тот, рядом с которым плечо друга. Подобно тому как сказал много лет назад великий Теннисон:
Наши жизни сплелись Нас и так было мало. Теперь Не осталось совсем. Каждый час, отвоеванный нами У пучины безмолвия, тает в холодном тумане За которым виднеется настежь открытая дверь.
- Я не знаю, Майкл. - хрипло произнес Сэм и поднес к лицу белый платок чтобы вытереть слезы. - Мне так хочется встретиться с ним, этим молодым Сэмом, и убедить его в твоей правоте. Так хочется... Но ведь это, повидимому, невозможно?
- К сожалению, это невозможно.
- Тогда я обещаю сделать все что ты от меня потребуешь, Майкл, все что угодно.
- Я придумал выход, Сэм. Это не тот выход, который мне нравится, но другого нет. Ты напишешь молодому Сэму убедительное письмо, объясняющее все что с ним произойдет в будущем и почему он должен выполнять все мои просьбы. Он ведь знает твой - свой собственный - почерк, верно?Для убедительности оставь на бумаге жирные отпечатки пальцев и предложи ему сравнить их. Согласен? Передай это письмо мне, а я сумею доставить его в Англию, в 1968 год.
- Хорошо, ты получишь его завтра. Но ради чего ты все это затеял?
- Послезавтра я возвращаюсь в Москву. Оттуда буду высылать тебе ему - в 1968 год по телефону данные относительно победителей очередных скачек, все как в прошлый раз, но теперь мы делим с тобой выигрыш пополам. Свою половину ты - вернее, молодой Сэм - кладет на свой счет, мою - на мой счет в "Баркли'з Бэнк". Кстати, оговори это в письме. И вот что ещё - сумма нашего выигрыша увеличится к осени этого 1998 года примерно в шесть-семь раз. Все твои проблемы будут решены раз и навсегда уже через несколько месяцев.
- Я согласен.
- Последнее. Я живу в стране - хорошей стране, населенной отличными, добрыми и веселыми людьми - но этой страной в 1968 году управляли, как в "1984" Оруэлла, где за каждым твоим шагом следил "Биг Брозер" - "Большой Брат", поэтому разговоры будут ограничиваться названиями ипподромов и именами трех победителей в том порядке в каком он будут названы. Себя я не буду называть, и пусть он - молодой Сэм - тоже не упоминает моего имени.
Вечером, накануне вылета, в отель пришел профессор Брикстоун с необычно серьезным лицом, передал конверт, пожал руку и пожелал удачи. Теперь все зависит только от тебя, - пробормотал он мрачно.
5
В субботу Орлов вылетел в Москву прямым рейсом Лондон - Москва. Он предупредил сына о прилете и в аэропорту его ждала "волга", на которой он и приехал на дачу. Стало ещё жарче - или это показалось ему после прохладного Лондона? Алексей был встревожен. Он рассказал отцу что фирму "Гладиатор" выплатила ему отступные, теперь он хозяин винного магазина на Столешниковом, но это доставляет ему мало удовлетворения, потому что фирма прикупила ГКО и теперь рассчитывает к началу сентября получить огромные деньги.
- Не расстраивайся, Алексей, не все коту масленица. Я беседовал в Лондоне с одним экономистом и он сказал что Запад готовится к грандиозному обвалу - собственно, сказал мне Грюндаль, обвал уже начался, наиболее дальновидные финансисты покидают Москву.
- Да, мне говорили, в пятизвездочных гостиницах неожиданно много свободных номеров. А ты как съездил?
- Трудно сказать. В ближайшие две недели будет ясно. Или я останусь нищим, как раньше , - Алексей улыбнулся и снисходительно потрепал его по плечу, - или разбогатею как Крез.
Весь уикэнд Орлов отдыхал после поездки, а утром в понедельник отодвинул шкаф, проскользнул в чуланчик и проделал привычные действия. Через мгновение он оказался на улице, ступив на тротуар, проходящий у самой стены дома.
К десяти утра он вошел в здание УВС АН СССР - Управление внешних сношений Академии наук, или, как называли его иначе, филиал КГБ и ГРУ, объединенные вместе, занимающийся удовлетворением потребностей ученых. Здесь он прошел в отдел загранкомандирования в капиталистические страны. Работа кипела. Последний бзык начальника УВС состоял в том что, поскольку машинисток нехватало, нужно обеспечить каждого консультанта пишущей машинкой чтобы тот сам писал письма в ЦК КПСС о командировании ученых. В Управлении шутили что теперь вместо двух-трех опытных машинисток с зарплатой 160 рублей в месяц, появилось огромное количество неопытных машинистов с окладами в два раза выше, которые тратили драгоценное время на выстукивание писем двумя пальцами, делая массу опечаток. Из открытых дверей комнат в коридор доносились ругательства и призывы к чьей-то матери. Орлов юркнул в пустующую комнату и позвонил Гоге Пашинину.
- Привет, Миша, - послышался голос старшего консультанта Гоги, занимающегося командированием физиков и математиков. - Я думал, ты в Женеве.
- Я и есть в Женеве. Приехал в Москву на пару дней, завтра вылетаю обратно.
- Вот и хорошо, полетишь вместе с Мкртычяном. Он летит в Англию, а в Женеве у него пересадка. У него первая ездка за кордон, объясни ему что можно делать и что лучше не делать.
- Как удачно! - радостно воскликнул Орлов. - Мне как раз нужно передать конверт с результатами расчетов уравнения Лагранжа английскому профессору Брикстоуну. Я сейчас позвоню в Лондон, он встретит его в аэропорту и отвезет в гостиницу.
Когда Мкртычян услышал из телефонной трубки фразу "отвезет в гостиницу", смуглое лицо просветлело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10