..
...И вот она шляется в одних трусиках - жарко и душно - по своей московской квартире. Остались в прошлом африканские впечатления, уже несколько смикшированные многочасовым перелетом через огромные пространства. За время её отсутствия легла тончайшим слоем пыль на мебель, устоялся в квартире затхлый, нежилой дух. И холодильник надо бы почистить продукты в нем не первой свежести. Но самое главное, надо было приниматься за работу, дела не ждали, но очень и очень этого не хотелось, всегда трудно с бала на кухню, из принцессы в посудомойки.
- Артем! - позвала Настя охранника, который, как обычно, устроился в "служебке".
- Иду! - ответил тот.
- Не торопись, - остановила Настя. - Я малость, как говорится, обнаженная. Ты скажи мне, в нашу квартиру никто не пытался достучаться?
- Было такое. Я докладывал Кушкину... Молодой парень засел на лестничной площадке над нашим этажом и выжидал... Я его засек, но схватить за жабры было не за что: он сидел с бутылкой пива и воблой на газете. Сказал, что нашел укромное местечко насчет выпить. Я его турнул и он ушел...
- Ну-ка расскажи, как он выглядел?
Артем добросовестно описал неожиданного лестничного "сидельца", и Настя отметила: это не был майор Уланов: иной рост, иная фигура.
- Позвони Нине Геннадиевне, - распорядилась она, - и предупреди, что мы через час будем.
Надо было работать. Работать надо, черт возьми, а не шляться в разгар дня по квартире в неглиже. Настя подошла к зеркалу и показала себе язык: "ишь, разомлела, тюха-матюха... Тут тебе не Африка, вкалывать надо, Достойная..."
Африка уплывала, рассеивалась, как мираж, который чудом удалось увидеть...
Исчезновение в неизвестности
Несколько дней Настя "расшивала" накопившиеся в издательском доме дела. Она откладывала визиты и встречи до тех пор, пока полностью не разобралась в деловой корреспонденции, графиках прохождения новых книг, поступивших счетах. Главный бухгалтер "Африки" Таисия Абрамовна Шнейдер подготовила ей полный финансовый отчет, и Настя ещё раз убедилась, что не ошиблась, переманивая эту финансовую даму из издательства "Российских новостей". Таисия Абрамовна сообщила, что стали поступать деньги из африканских стран за альбом "Африка". Для неё было это удивительным - не надо было ничего выколачивать, нажимать, грозить. Деньги поступали в валюте - ах, как удачно получилось, что при создании "Африки" они открыли валютный счет...
- Сколько у нас сейчас на счетах? - спросила Настя.
Таисия Абрамовна никому не доверяла, папа, которого "взяли" в пятьдесят первом, учил её, что и у стен есть уши, и она цифры не произнесла, а написала их на листке бумаги, который тут же разорвала на мелкие клочки.
Это были хорошие цифры.
- Подготовьте вместе с Михаилом Ивановичем приказ о премировании работников издательства в связи с выходом альбома "Африка", - распорядилась Настя.
- В каком размере премии?
- Всем по окладу.
- Не многовато ли? - засомневалась главный бухгалтер.
- Если мы хотим, чтобы люди хорошо работали, им надо хорошо платить. "Африка" - наша первая ласточка и она принесла нам в клювике неплохие деньги.
Главный бухгалтер ушла, и Настя поинтересовалась у Нины, возвратился ли из Парижа Лисняковский.
- Он в приемной и рвется к вам.
Юрист после поездки в Париж выглядел ещё более элегантным и расточал слабый запах дорого одеколона. Он сообщил, что все документы на открытие отделения Издательского дома в Париже оформлены, офис снят, штат - пять сотрудников - укомплектован, мадемуазель Кэтрин Стоун практически уже начала работу. Надя поблагодарила его за оперативность и деловитость и спросила:
- Вы не знаете причину настойчивых звонков Кэтрин мне?
- Знаю. Во-первых, Кэтрин рвется устроить презентацию отделения. Она, позвольте заметить Анастасия Игнатьевна, очень энергичная особа. Я предполагаю, что на презентацию она соберет массу журналистов и известных писателей...
- А во-вторых?
- Она хотела бы переманить к себе на постоянную работу юриста из Швейцарии, Жака Роше. Хочу заметить, что он действительно очень дельный специалист.
- Любовь с первого взгляда?
Лисняковский немного помялся, видно, Кэтрин ему была симпатична и не хотелось "закладывать" её перед хозяйкой. Но честно ответил:
- Не знаю, как насчет любви, но постель, кажется, присутствует.
- В наличии человеческий фактор, как говаривал некий Генсек, разваливший державу, - хмыкнула Настя.
- Позвольте заметить, - скромно сказал Лисняковский, - что в данном случае мы имеем дело с людьми другого воспитания - западного. У них иные представления о деловой чести и отношении к работе, нежели у наших людей, так и не переставших быть советскими. Они очень стремятся хорошо зарабатывать и видят путь к этому в том, чтобы хорошо работать. А потом, есть прямая выгода для "Африки" в таком юристе, как Жак Роше. Мы все чаще будем иметь дело с иностранными партнерами, а для деловых контактов с ними нужен хороший западный специалист.
- Вы правы, - согласилась Настя.
Она была довольна Лисняковским - юрист мог бы быть примером нового поколения чиновничества: хорошо воспитанный, по-современному упакованный, знающий, имеющий собственное мнение. Слава Богу, заскорузлые в своей угодливости и жадности - как бы хапнуть побольше - советские чиновники, все чаще оказывались за бортом активной жизни. Конечно, среди них было немало хорошо подготовленных людей, но это была односторонняя подготовка ориентация на начальство. Недаром же говаривали в недавнюю старину: вошел в кабинет начальника со своим мнением, а вышел с его. Тогда ценили тех, кто умел неторопливо, с чувством собственного достоинства пятиться назад, создавая у своего руководителя иллюзию, что именно он его переубедил, потому что умнее и мудрее.
Вот и сейчас...
- Вы допустили серьезную ошибку, Анастасия Игнатьевна.
- Да? - удивилась Настя. - Какую же?
- На нашем очень приличном альбоме "Африка" не обозначены авторские права, нет так называемого копирайта.
- Черт возьми! - ругнулась Настя. - А куда вы смотрели, господин юрист?
- Меня никто не спрашивал и альбом до выхода в свет я не видел.
Он был тысячу раз прав, и Настя это понимала. А Лисняковский изучал её с явным интересом: маленький тест на сообразительность дамочки-хозяйки. "Дамочка" оказалась не из глуповатых:
- С книгами, сделанными по нашему заказу и нашими авторами все ясно. Они принадлежат нам и на них будем шлепать знак копирайт. Но нам придется вступать в отношения с другими издательствами, в том числе и с зарубежными, покупать права на издания книг на русском языке. И конечно же, что-то захотим использовать из опубликованного у нас в разные годы, в том числе и давние. А там если уж нет среди живых их авторов, то всегда отыщутся наследники. Правильно я мыслю?
- Абсолютно точно, - подтвердил Лисняковский.
- Странная это система, - размышляла вслух Настя. - Талантливый человек творил, сочинял, писал, вложил в свои творения душу и сердце, умер часто в безвестности и одиночестве и тут же налетает стая воронья - всякие тетки, троюродные братья, племянницы, словом родственники, о которых говорят: десятая вода на киселе - и начинают рвать на куски плоды его труда...
- Зачем же так? - рассудительно сказал Лисняковский. - Конечно, в таких правилах есть много несправедливого, но других пока не придумали. И надо остерегаться, чтобы нас не нагрели на их незнании.
- Решаем так. Ищите высококвалифицированного специалиста по авторскому праву. Он будет подчиняться непосредственно вам. Еще один специалист-юрист нам нужен для отношений с нашими авторами - договоры, авансы, сроки выплат. Принцип оплаты все тот же: на пятнадцать процентов выше того, что они имеют сегодня. Вы на себя возьмите юридические отношения с типографиями, поставщиками, то есть с нашими крупными контрагентами. Вы трое и составите юридическую службу "Африки". Вы - её руководитель. Без вашей визы я не пропущу больше ни один документ, в котором затрагиваются наши финансовые интересы. Ваша зарплата будет увеличена...
- Спасибо.
- Надеюсь, вы надолго вписались в мою команду.
- Мне нравится с вами работать, - заявил Лисняковский. - У вас здравый подход и умение мыслить перспективно.
- Наглец, - улыбнулась Настя, ничуть не обидевшись. - Идите и займитесь нашими общими делами.
Ей всегда нравились симпатичные, ухоженные мужчины.
- Мадемуазель Кэтрин Стоун у телефона, - сообщила по "переговорнику" Нина.
- Дорогая Настя! - голос Кэтрин разносился по всему кабинету, словно она звонила из соседней комнаты.
- Мадам генеральный директор, - суховато одернула её Настя. - Можно просто госпожа Соболева...
- Простите, госпожа Соболева, - несколько притихла Кэтрин. - Я звонила несколько раз, чтобы сообщить...
- Я была в Африке...
- У нас все идет неплохо...
- Мне господин Лисняковский доложил. Я довольна. Счет в отделении Цюрихского банка открыт?
- Да, господин Роше все сделал молниеносно, он вообще неоценимый человек, у него обширный круг деловых знакомств...
- Кэтрин, - со смешком сказала Настя, несколько отступив от сухого, формального тона, - господин Лисняковский такого же мнения. Думаю, нам такой работник нужен...
- Ой! - не сдержала эмоций Кэтрин. - Ты... Вы...
- Вот именно! ты, вы, мы... Приглашай его к нам на работу.
- Госпожа Соболева, дорогая Настя, он как бы это сказать, достаточно высокого мнения о себе. Я для него - всего лишь служащая, только рангом повыше. Он всерьез будет обдумывать предложение, если его пригласишь ты, хозяйка...
- Когда ты предлагаешь провести презентацию?
- У меня все готово. Хоть завтра.
- Завтра не надо. Минуточку,.. - Настя полистала "Деловой календарь". - Сегодня двадцать пятое... Двадцатого в будущем месяце тебя устроит? И не строй предположений, сроки оттягиваю потому, что прежде хочу провести презентацию всей "Африки" в Москве.
- Как скажешь, - Кэтрин даже не помышляла оспаривать мнение госпожи генерального директора.
- Слушай, дорогая, у тебя сохранились связи в журналистских кругах?
- Конечно, госпожа Соболева, - Кэтрин запомнила преподнесенный ей урок.
- Организуй в газетах заметку о том, что в Париж прилетает госпожа Соболева-Демьянова для открытия отделения своего Издательского дома. Миллионерша, недавняя журналистка, вдова трагически погибшего журналиста Алексея Юрьева и прочая лабуда...
- Лабуда? - удивилась Кэтрин. - Что значит это слово?
- Только то, что значит, - со смешком ответила Настя. - И, наконец, ещё одно. С твоим Жаком Роше я поговорю о работе в Париже.
- О-о!
- И намекни ему, что я пригласила на презентацию президента его банка. Предварительное согласие есть, так что сразу все и решим.
- Настя, ты волшебница! - завопила Кэтрин.
- Госпожа Соболева. - С улыбкой, совсем не строго снова поправила её Настя.
Кушкин был единственным сотрудником Издательского дома, который пользовался правом входить к Насте в любое время. И сейчас он появился перед Настей, едва погасла красненькая лампочка на пульте у Нины - знак того, что госпожа генеральный директор закончила разговор по телефону.
- Меня бросает в дрожь, когда ты вот так внезапно появляешься, Михаил Иванович, - пошутила Настя. - Информация у тебя обычно экстраординарная. Что на этот раз?
- Хотя ты мне и не давала на этот счет поручений, но, извини, я и сам должен соображать.
- Начало многообещающее. - Настю не оставляло хорошее настроение после разговора с Кэтрин и Лисняковским.
- Мы установили, где снимал комнатенку бывший майор Уланов.
- Мы?
- Что ты наивничаешь, госпожа директор? В одиночку сегодня только тронутые работают... Мы установили эту комнатенку и побывали там, к сожалению, уже после милиции.
Настя напряглась, её охватили дурные предчувствия.
- Ну и,.. - поторопила она Кушкина.
- Судя по всему, Уланов все таки пошел туда, за своими погонами и орденами. Но там его ждали. И была большая стрельба - все разворочено и посечено пулями.
- А Уланов? - едва слышно спросила Настя.
- Милиция утверждает, что трупов там, в комнатухе, не было. Только кровь, много крови... А Уланов исчез в неизвестности.
- От него что-нибудь осталось?
- Ничего. Ни одной его вещицы. Милиция в абсолютном неведении: что произошло, почему такая бешеная стрельба, кто на кого накатил, и почему нет ни жмуриков, ни подранков...
- Что думаешь ты, Михаил Иванович?
- Ждали Уланова там... Высчитали, что придет. Он отстреливался. И его или захватили и увезли, или после стрельбы собрали все трупы и тоже увезли.
- Значит... - отчаянно произнесла Настя и отвернулась к окну, чтобы Кушкин не увидел её слезы.
- Ничего это не значит, - сердито ответил Кушкин. - Мертвым Уланова никто не видел. Но...
- Что же делать?
Настя с надеждой посмотрела на Кушкина. Ей показалось, что Михаил Иванович - сильный, спокойный, прошедший многие испытания во время службы в своей "конторе", подскажет, как поступить, что сделать, чтобы отыскать если не Уланова, то хотя бы его следы.
Но Кушкин лишь пожал плечами:
- Есть разные пути, но как я понимаю ситуацию, ни один из них не гарантирует успеха.
- Какие, к примеру?
- Обратиться в частное сыскное агентство, нанять моих отставных коллег... Ну и тому подобное... Все это, Анастасия Игнатьевна, приведет к одному - из тебя выкачают деньги при нулевом результате.
- Что же ты посоветуешь, Кушкин?
- Ждать. Если Уланов жив, он подаст о себе весточку, если его грохнули - то следов уже не найти.
- Гады! - прошипела Настя. - Под землей найду, на кусочки буду шинковать. Это я обещаю - себе и Уланову.
Она вдруг перекрестилась:
- Господи, помоги.
- Ты чего? - опешил Кушкин. - Разве можно к Богу с такими просьбами?
- Можно, - убежденно сказала Настя. - Ибо Господь наш - за справедливость. И пусть поможет мне покарать нелюдей.
Сейчас перед Кушкиным была другая Настя - та, которую он не знал. Не энергичная, самоуверенная, безоглядная, а мадонна с сухими холодными глазами. Мадонна - в глазах её ненависть была настояна на любви.
- Тебе Артем рассказал о придурке, который пиво пил на твоей лестничной клетке?
- Да.
- Мы пытались выследить его, но упустили. Профессиональная сволочь. По некоторым признакам можно определить, что птенец из того гнезда, что на Ленинградском проспекте.
- Подручный Строева?
- Похоже на то. Обкладывают нас, Настя.
- Ничего, Кушкин, прорвемся...
Следующий день Настя выделила для визитов и приемов. Начался он хорошо. С утра заглянула Таисия Абрамовна и с искренним волнением в своих некогда цвета спелого каштана глазах сообщила:
- К нам пришли деньги.
- Очень хорошо, - ответила Настя.
- Большие деньги, - Таисия Абрамовна, верная своим привычкам, написала на листочке ряд цифр. - Вы, дорогая Анастасия Игнатьевна, понимаете, какие это большие деньги? Мой бедный папа даже и в волшебных снах не видел таких денег. А у него, между нами, конфисковали столько, что хватило бы даже правнукам на безбедную жизнь.
- Валюта? - спросила Настя. Ее не очень интересовала судьба бедного папы Таисии Абрамовны, которую Лисняковский рекомендовал как кристально честную женщину, она задала свой вопрос из чисто женского любопытства.
- Она самая. Вы, конечно, помните дело Рокотова? Хотя откуда вам помнить этого Рокотова, если вы тогда еще, пардон, на горшке сидели? Простите за вульгарность. Так этот Рокотов был-таки молокососом по сравнению с моим бедным папой...
- Хорошо, хорошо, Таисия Абрамовна... Но что вас так возбудило?
- Такие деньги... И как с неба...
- Почему это с неба? Из Африки.
- Так вы знаете?
- Конечно. Это взнос моих африканских партнеров в работу нашей "Африки". Но вы, конечно, понимаете, Таисия Абрамовна, что наше финансовое положение - это коммерческая тайна. Никому ни звука. И вообще, мы живем бедно, но достойно.
- Меня об этом не надо предупреждать, - гордо заявила Таисия Абрамовна. - Этому меня учил ещё мой бедный папа...
Значит, вот как выглядел сюрприз Бираго Диопа! Он перечислил на счет "Африки" значительную сумму, и Настя не совсем понимала, почему. Или опасается, что позже не сможет это сделать. Или просто это щедрый жест - с него станется. Или прощальный подарок своей бывшей "старшей жене"? Ведь говорил же он как-то, что в его стране мужчина обязан до конца её жизни содержать покинутую женщину? Нет, постигнуть тайны африканского характера европейке не по силенкам.
Но Настя не обманывала себя - это был прощальный подарок её "шоколадки". Все оставалось на своих местах: очаровательная Клэр, африканское отделение издательства, работа над новыми книгами... Но она, Настя, уже никогда не сможет сказать Бираго: "Любимый мой!.." Завершилась романтическая драма, все осталось в прошлом, повторение пройденного невозможно. Так решил президент, а кто она такая, чтобы его ослушаться? И щедрый взнос в "Африку" - прощальный привет ей, Насте. Деньги шли к деньгам. Но не стоит трубить об этом на весь белый свет...
"Он меня любил и я его любила"
Утром Настя написала на листке "Делового календаря":
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48