Полиция опросит и соседей. Здесь они скорее наткнутся на сообщение об неком регулярном посетителе, чье описание не подходит ни к одному из её друзей, а будет описанием моей персоны. Но ещё раз: ну и что? Речь может идти лишь об очень общем описании, под которое подходят сотни мужчин на улицах Нью-Йорка. Они не знают ни имени, ни адреса, ничего, чтобы связать эту личность со мной. Мы были предусмотрительны. Мы всегда старались не привлекать к себе внимания, а речь шла, как я уже сказал, о соседях, никто из которых другими не интересовался.
Без сомнения, в квартире Джоан произведут обыск, чтобы найти что-либо, объясняющее её исчезновение. Я пытался вспомнить, не оставлял ли там каких-нибудь своих личных вещей, которые могли бы меня выдать. Так как наши свидания всегда происходили в послеобеденное время, я приходил и уходил в той одежде, которая на мне была. Стоп! Там действительно кое-что мое было. Старый непромокаемый плащ. Я вспомнил, что недавно видел его висящим в её шкафу. Обычно я держал его на крайний случай в конторе. Однажды, несколько месяцев назад, когда шел дождь, я пришел в нем к Джоан, а потом, когда дождь перестал, оставил там и с тех пор совершенно о нем забыл. Когда он недавно попался мне на глаза, я хотел его забрать, но затем решил дождаться дождливого дня, в который смог бы не бросаясь в глаза прийти в нем в контору или домой.
Конечно, в тот момент я ещё не мог предполагать, что однажды кто-нибудь сможет им заинтересоваться, тем более полиция. Его конечно обнаружат и с удивлением констатируют, что плащ мужской. Они будут задавать вопросы и не получат ответа. Тот факт, что в квартире Джоан находилось что-то из моих вещей, беспокоил меня лишь до того момента, пока мне не стало ясно, что никому не придет в голову связывать этот плащ с моей персоной. Это был дешевый дождевик, купленный в магазине мужской одежды поблизости от нашей конторы, существовали тысячи таких же. На нем не было ни моих инициалов, ни моей фамилии, и я был уверен, что не оставлял в его карманах никаких документов. Итак, что же могло произойти? Полиция просто придет к заключению, что он принадлежал некоему таинственному незнакомцу или одному из гостей, забывшему его после вечеринки. И на этом дело кончится.
Я снова вспоминал наши свидания с Джоан и мысленно обходил всю её квартиру, но плащ казался единственной вещью, принадлежащей мне.
И я уже почувствовал было себя в полной безопасности, как вдруг будто из ничего возникла мысль, едва не подбросившая меня с места.
- О, Боже! - вырвалось у меня.
Я произнес это так громко, что Дейв Томпсон расслышал мой голос даже сквозь шум мотора, и обернулся ко мне.
- Что вы сказали? - крикнул он.
Я наклонился вперед.
- Как мы продвигаемся? - спросил я, чтобы что-нибудь сказать.
- Лучше не бывает. Все в порядке. Можете быть совершенно спокойны.
Быть спокойным! Какое, к чертям, спокойствие, когда внезапно до моего сознания дошло, что теперь, в это мгновение, в квартире Джоан практически находилась моя собственная подпись, которая могла выдать так же легко, как если бы я оставил адрес и номер телефона. Точнее говоря, это было нечто ещё худшее, чем моя подпись, так как её ещё можно было представить как поддельную. Но мои отпечатки пальцев принадлежали мне одному! И они были рассыпаны по всей квартире. Вот что было решающей ошибкой Джоан и моей, мы же не рассчитывали, что это когда-нибудь будет иметь значение. Пройди все по плану, ни один человек не заинтересовался бы моими или прочими отпечатками пальцев в её квартире. А я ещё был настолько осторожен, что велел ей быть в перчатках в нашей квартире в Крествилле и в "комби", просто на всякий случай. Это не помогло. Теперь она пропала без вести, и отпечатки моих пальцев в её квартире означали мою погибель.
При таком положении вещей полиция при обыске снимет отпечатки пальцев в её квартире, обнаружив при этом и мои, оставленные при последних визитах в среду и четверг, а, может быть, даже и более ранние. Я понятия не имел, сколько вообще времени они могут оставаться четкими, но мои были, без сомнения, достаточно свежими, чтобы их удовлетворить. Учитывая возбуждение, охватившее Джоан, и тысячу других вещей, которые она держала в голове, у неё наверняка не нашлось времени прибрать квартиру, а уж тем более удалить отпечатки пальцев. Ни один из нас не считал это нужным.
Так как мои отпечатки были зарегистрированы ещё со времен службы в армии, с момента обыска квартиры до моего ареста пройдет лишь несколько часов. И что, черт возьми, мне тогда говорить?
Меня снова охватил страх. Господи Боже, неужели это никогда не кончится? Едва я убрал с пути одно препятствие, как тут же появилось новое. Что-то нужно предпринять, и притом как можно скорее. Я знал, что мне делать - уничтожить эти проклятые отпечатки пальцев. Но как? Они находились в Нью-Йорке, больше чем в двухстах милях от меня, а я был на пути к самолету, которому по меньшей мере на несколько дней предстояло унести меня ещё на две тысячи миль.
- Спокойнее, - сказал я сам себе. Я не мог позволить себе впасть в панику. Мне нужно подумать. Должен быть какой-то другой выход. Я уже не раз находил его. В конце концов, я сам придумал этот безупречный план. Он действовал безукоризненно до тех пор, пока в него не решила вмешаться судьба. Ну что же, придется победить злой рок. Мне нужно только спокойно все обдумать, как я не раз уже это делал. Я должен рассмотреть проблему со всех сторон, а затем выработать новый план.
На работе Джоан рассчитывают на её отсутствие до следующего утра, до утра субботы. Если в течение дня о ней ничего не будет слышно, постепенно начнут беспокоиться. В конце концов, в субботу вечером могут позвонить ей по телефону или постучаться в дверь квартиры. Безуспешно. Друзья опросят её соседей, также безуспешно. Я не мог знать, когда именно кому-нибудь придет в голову идея обратиться в полицию, но, возможно, это произойдет уже в субботу вечером, и уж наверняка не позднее, чем в воскресенье. Джоан была не из тех, кто мог исчезнуть без всякого шума. И как только полиция приступит к своей обычной работе, будет, как уже сказано, лишь вопросом времени, пока они доберутся до Джеффа Моррисона.
Значит, мне нужно в Нью-Йорк, уничтожить эти отпечатки пальцев и заодно, на всякий случай, забрать свой плащ, прежде чем кто-нибудь известит полицию.
Но как? Как, черт побери?
Я должен через час с небольшим, в 11 часов вечера, быть в самолете, вылетающим на побережье. Затем мне придется не меньше нескольких часов провести со стариком Вильямсом поблизости от места катастрофы. Я должен буду самолетом вернуться с ним в Ла-Джоллу, чтобы сказать миссис Вильямс несколько слов утешения. И смогу покинуть Калифорнию не раньше воскресенья. Это означало, что попаду в Нью-Йорк я не раньше воскресного вечера.
К тому времени квартира Джоан уже будет кишеть полицейскими, друзьями или соседями, и меня наверняка разоблачат.
Я должен попасть туда прежде, чем это произойдет.
Но как?
Дейв знаками показал мне, что мы приближаемся к аэродрому Логана, и я услышал, как он запрашивает инструкции от наземной службы. Когда он начал заходить на посадку, у меня появилась одна мысль. Это было не самым удачным решением, но все же кое-что. Мне нужно снять свой предварительный заказ на этот рейс, ближайшим самолетом добраться до Нью-Йорка, на такси приехать к Джоан, уничтожить там все следы моего пребывания и ближайшим самым скорым рейсом вылететь на побережье.
Попасть в квартиру Джоан проблем не составляло. Ключ она мне дала вскоре после нашего знакомства, и он болтался в связке вместе со всеми другими моими ключами.
Нет, в этом варианте что-то не сходилось. Я заказал себе место в самолете, который вскоре должен вылететь из Бостона и кратчайшим путем доставить меня на запад. Несколько человек знали, что я должен быть на его борту - Дейв Томпсон, миссис Вильямс, Клинт, Уолтер и полиция Вермонта. Томпсон мог подтвердить, что своевременно доставил меня в аэропорт Логана.
Если моя поездка в Нью-Йорк когда-то обнаружится - что было вполне возможно - какое объяснение смогу я дать? И тем не менее это единственный выход. Если уж до того дойдет, какое-нибудь объяснение я придумаю. Самое главное - уничтожить отпечатки пальцев.
Мы приземлились без осложнений. Я поблагодарил Томпсона, пообещал ему полностью возместить расходы и пожелал удачного обратного полета в Вермонт. Потом взглянул на часы. До вылета моего рейса оставалось около часа.
В зале ожидания аэропорта, прежде чем что-либо предпринять со своим предварительным заказом, я решил посмотреть расписание рейсов на Нью-Йорк.
По пути мне на глаза попалось нечто, вернувшее веру в самого себя. Моя проблема решилась вмиг. Теперь я мог не только принять меры насчет Нью-Йорка, но и спокойно лететь на побережье.
Все было так просто, что стало стыдно, как же я не подумал об этом раньше! Фортуна мне опять улыбнулась.
17
То, что я увидел, было указателем с двумя общеизвестными в Америке словами - "Вестерн Юнион". Я остановился и уставился на него. Вот решение. Мне не нужно сломя голову лететь в Нью-Йорк. Не нужно откладывать полет в Солт-Лейк. Нужно только отправить телеграмму!
За окошком сидели две женщины. Я взял с края стойки несколько бланков, стараясь остаться незамеченным. Никто не обратил на меня внимания. Дойдя до бара, вошел туда, сел за стол и заказал себе выпить.
Помещение было освещено слабо, а немногочисленные посетители казались поглощенными своими собственными делами, главным образом временем отлета и прибытия. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания.
За выпивкой я составил в уме текст телеграммы, которая, могла бы предотвратить самое худшее, пока я не вернусь в Нью-Йорк.
Джоан так часто рассказывала мне о своем боссе, то с воодушевлением, то с ненавистью, что мне не составило никакого труда вспомнить его имя Майк Норман. Я знал также, что студия Джоан называлась "Норман продакшн" и располагалась на Рокфеллер-плейс.
В конце концов, после нескольких неудачных попыток, я написал на бланке следующее:
"Майку Норману, Норман Продакшн, Рокфеллер-плейс, Нью-Йорк.
Застряла до понедельника. Объясню позже. Не злись, сокровище, привет. Джоан."
В левом нижнем углу я, как положено, указал полное имя и адрес Джоан. Потом ещё раз внимательно перечитал текст и решил, что он звучит достаточно похоже на Джоан, чтобы достичь своей цели.
И тут я даже ухмыльнулся, сообразив, как удачно получилось, что телеграмма пойдет именно из Бостона. Бостон был родным городом Джоан! Получив завтра утром телеграмму, Норман предположит, что она приехала сюда по личным делам и задержалась. Возможно, он будет раздосадован, может быть, даже разъярен, но, во всяком случае, не станет беспокоиться о ней по меньшей мере до понедельника. Это давало мне достаточный выигрыш по времени, чтобы выполнить свой замысел.
Я заказал себе вторую порцию, заплатил и попросил официантку оставить столик за мной - вернусь, мол, через несколько минут.
Выйдя, подозвал проходившего мимо носильщика.
- Мне нужно послать телеграмму в Нью-Йорк, - сказал я, - но никак не успеваю. Она будет стоить не больше доллара. Здесь пять, и сдачу оставьте себе. Согласны?
- Да, сэр, - кивнул он.
- Не могли бы вы сделать это сейчас же?
- Да, сэр.
Я отдал ему бланк телеграммы и деньги и проследил, как он тут же направился к окошку "Вестерн Юнион". Из-за за колонны я мог наблюдать за ним, оставаясь незамеченным. За несколько минут он покончил с делом и довольный удалился с чаевыми.
В кассе аэропорта, где был записан мой предварительный заказ, я выкупил по кредитной карточке билет и вернулся в бар. Я был очень доволен собой.
Конечно, полиция легко определит аэропорт Логана - место отправки телеграммы, как только полным ходом начнется розыск Джоан. Они займутся здесь расспросами. Но что из этого получится? Если служащая у окошечка вообще о чем-нибудь вспомнит, то только об одном из работников аэропорта, который отправлял телеграмму, как тысяча других. Это было для неё обычной работой.
Я потому и не послал телеграмму сам, что телеграфистка могла оказаться особенно внимательной или иметь хорошую память и впоследствии дать полиции описание моей внешности. Следствием этого стали бы дальнейшие расспросы, откуда мог появиться в это время мужчина, соответствующий данному описанию и прилетевший на частном самолете. Будут рассмотрены все варианты и выйдут на Дейва Томпсона, который, конечно, сразу расскажет, зачем он летал в Бостон. Я понимал, что вероятность такой цепи совпадений была очень мала, но, учитывая все те удары, которые уже нанесла мне судьба, счел целесообразным принять все возможные меры предосторожности. Если даже служащая телеграфа и Томпсон в своих показаниях укажут на меня, я мог бы все отрицать, и на этом дело, вероятно, закончится. Но я не хотел ни при каких обстоятельствах и ни в какой форме быть уличенным в связи с Джоан.
Использовав носильщика, я почувствовал себя значительно увереннее. Он, как зачарованный, уставился на пятидолларовую купюру в моей руке и едва ли разглядел меня самого. Служащая у окошка взглянула на бланк, взяла деньги, отдала сдачу, не сказав ни единого слова и даже не улыбнувшись носильщику. Он был для неё просто человеком в форме, выполнявшим обычное поручение, и я мог спорить, что она не смогла бы описать его внешность даже сейчас, не говоря уже о том, чтобы сделать это через несколько дней.
Короче, я пришел к заключению, что очень удачно выиграл время.
Я просидел в баре, пока не объявили посадку на мой рейс. Незадолго до того, как уйти, я услышал по телевизору, стоявшему в баре, выпуск новостей с официальным сообщением о том, что никто из находившихся в самолете не мог выжить при катастрофе, и пройдут дни, а возможно и недели, прежде чем будут установлены причины катастрофы, а также найдены и идентифицированы трупы или части трупов.
Я испустил вздох облегчения, поднялся на борт самолета и тут же провалился в глубокий сон.
18
В воскресенье, ровно в 4. 45, я приземлился в Нью-Йоркском аэропорту Кеннеди, сошел с самолета и взял первое попавшееся такси до Манхеттена, до квартиры Джоан.
Когда мы перед посадкой делали круг над аэродромом, у меня вдруг закружилась голова. Не от полета, а от всего, что случилось за последние шестьдесят часов, с тех пор, как я проводил здесь Джоан в тот роковой полет. Я устал, смертельно устал. Но времени для отдыха не было. Я должен был выдержать.
То, что происходило за время моего пребывания на Западе, не имеет большого значения для этой истории. Поэтому я буду краток.
В Солт-Лейк-сити я нашел отца Эллен, совершенно убитого горем. Он считал себя виноватым в том, что Эллен летела именно этим рейсом. Полученные сообщения не содержали ничего нового, разве что теперь мы слышали их ближе к месту катастрофы. В тот же день мы со стариком Вильямсом поехали домой; при промежуточной посадке в Лос-Анжелесе я купил пижаму и остался ночевать у Вильямсов. Пришлось играть роль почтительного и безутешного зятя и пытаться утешать их обоих. Единственным болезненным для них решением, которое мы приняли, было то, что панихида должна состояться в Крествилле. Мистер Вильямс должен был сообщить мне, когда они смогут вылететь, а я обещал все подготовить.
Поскольку больше мне делать было совершенно нечего, рано утром в воскресенье я улетел, чтобы, как я выразился, "привести в порядок дела на Востоке". Они это понимали, или думали, что понимали. О, если бы они знали, какие дела мне нужно было привести в порядок!
Часам к шести такси через Куинсборо-бридж доставило меня в Манхеттен. Я вышел на углу 57-й улицы и 9-й авеню. Оставшиеся до дома Джоан на 54-й улице три с половиной квартала я решил пройти пешком. Такая предосторожность не была безусловно необходимой. Но я не хотел давать шоферу такси точного адреса, что позднее могло быть использовано против меня. Я довольно часто читал в газетах, как при сообщении о пропавшем человеке какой-нибудь шофер такси вдруг вспоминал, что доставлял некоего пассажира по адресу пропавшей, и при этом был в состоянии дать описание его внешности и сообщить, где и когда тот сел к нему в машину.
Дойдя до 54-й улицы, я торопливо зашагал на запад по её южной стороне, хотя дом Джоан находился на противоположной.
Темнело, слабый свет шел лишь от редких магазинов, ресторанов, от уличных фонарей, проезжающих автомобилей и сверкающей неоновой рекламы. Я опустил голову и постарался идти медленнее, чтобы не привлекать к себе внимания. Приблизившись к дому Джоан на другой стороне улицы, я осторожно осмотрелся, не видно ли знакомых лиц. Нельзя позволить быть кем-либо узнанным именно сейчас. К счастью, на улице народу было мало, вероятно из-за сырой, холодной погоды и ледяного восточного ветра, продувавшего насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17