Если только у него не было богатых покровителей. И Робби мертв. Он совершил ошибку в том мире, где ошибок не прощают. Подумайте над этим. Сейчас мне больше нечего вам сказать. Всего хорошего.
Я зашагал в сторону Санта Моники. Мне страшно хотелось вернуться, но я старался обуздать себя. Я проиграл. А когда проигрываешь, нужно уходить.
Я уходил по Ферфакс-авеню, а позади осталась хрупкая фигурка Доны Рейнхарт.
Глава 10
Я пересек Санта Монику, вошел в аптеку, нашел в глубине телефон, достал монетку, сунул десять центов в щель и набрал номер полиции. Мои часы показывали пять сорок пять.
Шапиро не было на месте. Я назвался и повесил трубку. Потом позвонил в отель, чтобы узнать, не было ли для меня сообщений. Через несколько секунд мне сказали:
- Вас разыскивал мистер Рейнхарт.
- Он оставил телефон?
- Нет, сказал, что будет звонить.
- И больше ничего?
- Да. Вашу машину вернули из гаража.
- Прекрасно. Не могли бы вы мне её прислать?
- Конечно. Где вы находитесь?
- На углу бульвара Санта Моника и Ферфакс-авеню. Я подожду здесь.
- Очень хорошо. Это займет всего несколько минут.
Я повесил трубку. Потом позвонил в контору Бернарда Рейнхарта, но никто не ответил.
- Может, тебе лучше поспать? - спросил я сам себя.
- Все это тебя не касается, - ответил мне внутренний голос.
Тем не менее все это как-то меня раздражало. Сначала девица, которая заставила меня прогуляться по жаре, потом отец, с которым я никак не мог связаться...
- Возвращаюсь в Чикаго, - со злостью подумал я. - По крайней мере там у меня есть друзья.
Я прошелся по улице в поисках бара. В этом квартале было полно маленьких магазинчиков и развлекательных заведений самого низкого пошиба: кинотеатры непрерывного показа, специализирующиеся на порнофильмах, заведение "Розовая кошечка", где демонстрировали стриптиз, пассаж, оборудованный устройствами вроде индивидуального телевизора, где вам за двадцать пять центов в течение трех минут предлагалась программа "Только для взрослых", и бар, где официантки ходили с выставленными на всеобщее обозрение голыми грудями. Даже самые мрачные улочки Венеции казались тихими и прохладными по сравнению с этой. Наконец я нашел бар, вошел и заказал виски и пиво. У них нашлось только первое.
Ладно, пусть хоть это. Зал был переполнен и вонял потом и блевотиной. Я мгновенно проглотил виски и вновь вышел на палящее солнце.
Виски не принесло мне облегчения.
- Ненавижу этот мерзкий город, ненавижу этот мерзкий город, - повторял я.
Это меня как-то подбодрило.
Я остановился и начал разглядывать прохожих и проезжающие машины, дожидаясь своей. Это меня тоже раздражало. Мне никак не удавалось завладеть инициативой. Охранник на автостоянке польстился на десять, а может даже всего на пять долларов Сэмми Митропулиса или одного из его людей, чтобы отправить мою машину в гараж!
Переживать по этому поводу не стоило, но следовало рассказать лейтенанту Шапиро. Если я его вообще когда-нибудь увижу...
Машина, которая буксировала "фольксваген", медленно двигалась вдоль тротуара. Я узнал свой "детройт спешел", поспешил на угол и водитель сделал мне знак, что повернет направо, чтобы выбраться из потока машин. Я подошел к указанному месту и остановился. Понадобилось всего несколько минут, чтобы снять буксир, я забрался внутрь, подписал квитанцию и дал водителю доллар. Потом устроился за рулем и прислушался к шуму работающего мотора, но тут понял, что не знаю, куда ехать. Похоже, я опять что-то нарушил, попал в запрещенную зону.
- Надо было догадаться спросить у Шапиро, не нарушил ли я чего-нибудь, - подумал я.
В разгар невеселых размышлений самым решительным образом напомнил о себе пустой желудок. Это явно было результатом всех моих злоключений... Но как бы там ни было, он решительно настаивал на своем. Чтобы его успокоить, я тронул с места, проехал по Ферфакс-авеню, пересек улочку хиппи и доехал до следующей, застроенной частными домами и конторами. Но там не было ни малейшего признака закусочных. В конце улицы я заметил свободное место, поставил машину и дальше пошел пешком.
Кончилось все тем, что я обнаружил еврейский ресторанчик, втиснутый между библиотекой еврейской религиозной литературы и пивнушкой. Этот ресторанчик ничем не отличался от тысяч таких же заведений от Майями до Портленда, если не считать одной детали: в конце стойки возле самой двери сидели лейтенант Шапиро и Лаки Джо Вышинский.
Я устроился возле лейтенанта, что через некоторое время он заметил.
- Привет, - сказал Шапиро. - Как дела?
- Вообще никаких дел.
- Хорошо. Попробуйте лучше суп "креплах", он должен вам понравиться.
Я не слишком ему поверил, но нужно признаться, что я не знал ни лейтенанта Шапиро, ни супа "креплах".
- Я возьму то же, что и вы, - ответил я.
- Именно его я и ем, - он повернулся к официантке. - Принесите ещё один суп "креплах", такой, как готовят в Чикаго.
- Сейчас, - улыбнулась она.
- И ещё порцию Джо Вышинскому, - добавил Шапиро. - Но не мне; я предпочитаю умереть с голоду, чем давиться картошкой по-польски.
- Картошка по-польски?
- Да, это такие бильярдные шарики, сваренные в кипятке, - ухмыльнулся он.
- Ну, спасибо! - возмутился Вышинский.
Я готов был держать пари, что Шапиро - единственный человек в этом городе, который мог без ущерба для себя выйти из стычки с Вышинским по поводу польской кухни.
Официантка принесла три тарелки дымящегося супа, в каждой из которых лежало по два куска аппетитно пахнущего "креплаха" из хорошего кошерного мяса.
- Так что произошло? - спросил Шапиро.
- Я не знаю, куда девался Билл. На рынке я обнаружил Дону. Она послала меня ко всем чертям, умоляя оставить их в покое.
- Вы объяснили ей наш план?
- Да.
- И сказали о намерениях Диких Ангелов?
- Да. Двоих из них мы уже видели примерно полчаса назад.
Шапиро покачал головой.
- Понимаю.
Суп, как и сулил его аромат, оказался превосходным. Мы поглощали его с большим аппетитом, особенно Вышинский.
- А Билл... В чем вы собираетесь его обвинить?
- В покушении на общественную нравственность. Мы неплохо знаем, что происходит в фотостудии, а Билл несколько раз сам там позировал.
- Это не так страшно. И какую сумму составит штраф?
Он пожал плечами.
- Тридцать, сорок долларов.
- Дона его вытащит. Такая сумма у неё найдется. Я видел собственными глазами.
- Только после того, как я все из него выжму, - посулил Шапиро. - А на это понадобится время... Может быть, до четырех - пяти утра.
Вышинский заказал ещё тарелку супа.
- Не хотите попробовать "кишке"? - спросил его Шапиро.
- Это еврейские сосиски, - пояснил Вышинский. - Нет, мне мацу и молочка.
Шапиро усмехнулся.
- Это станет для Билла ударом, - заметил я. - Вы не могли бы придумать что-то другое?
- Возможно. Я ещё не знаю, стану ли выдвигать обвинение. Однако все зависит только от меня: прокурор предоставил мне свободу действий.
- А как вы думаете, с чего бы Диким Ангелам понадобилась его шкура?
Шапиро открыл было рот, потом огляделся по сторонам и вновь его закрыл. На нас выжидательно поглядывали окружающие.
- Давайте перейдем в машину, - предложил он. - Джо, ты найдешь нас там.
Вышинский кивком подтвердил, что понял.
Шапиро заплатил за себя и Вышинского, протянул было руку к моему счету, но потом покачал головой.
- По вашему платить не буду. Вам возместят издержки.
- Совершенно верно. Кроме того, я не хочу иметь долги перед полицией Лос-Анжелеса.
Он ухмыльнулся, мы расплатились, сползли с табуретов и вышли на улицу. Их машина стояла за углом, и мы устроились на заднем сиденьи. Шапиро помрачнел и не стал терять времени на предисловие.
- Что вам удалось выяснить насчет Сэмми Митропулиса? - спросил он.
- Не так много. Но могу сказать, что он следил за мной.
- Он отплатил вам вашей же монетой.
- Верно. Но должен кое в чем признаться, лейтенант. Я думаю, мне больше нечего здесь делать.
- Ну - ну, старина! А что думает ваш клиент?
- Не знаю. Меня наняли, чтобы найти его дочь и так или иначе уговорить её встретиться с отцом. Она решительно не хочет. Я собираюсь отказаться от этого дела, если не будет возражать клиент.
Мне очень хотелось рассказать ему о визите Сэмми в контору Рейнхарта, но я сдержался. Сначала следовало разобраться с Рейнхартом.
- Это ваше дело, - заметил Шапиро. - Поскольку вы меня спрашивали, я вам расскажу, что думаю по поводу этого убийства. Дело обещает быть довольно сложным. Судя по количеству найденных денег и наркотиков, совершенно ясно, что здесь замешаны серьезные поставщики. Мы ещё не закончили исследовать улики, но маловероятно, что удастся напасть на след. Робби действительно вернулся домой на мотоцикле, это верно, ваша версия подтвердилась.
- Молодец сержант Брейкен!
- Во всей этой истории, связанной с наркотиками, множество ответвлений. Жертва не принадлежала к числу хиппи. Робби был одним из Диких Ангелов. Обитал он в том закоулке совсем не случайно. Бригада, занимающаяся наркотиками, за ним приглядывала, но у них ещё не было достаточных доказательств. Что же касается денег, обнаруженных у него дома, это, конечно, не колоссальное состояние, но для такого парня сумма огромная. В бригаде по наркотикам предполагают, что эти деньги ему передали для взятки или чего-то еще.
- Кстати, а где сейчас эти деньги? - спросил я.
- На них наложили арест. Если никто их не потребует, предъявив при этом надежные доказательства, прокурор передаст их в пользу государства. Если обнаружатся возможные наследники, им передадут то, что останется.
- Вы сказали "для взятки"?
- Я не слишком удачно выразился. Не для того, чтобы подкупать полицию. В Лос-Анжелесе такого не водится.
- Я тоже на это надеюсь.
- Для такого утверждения есть следующие причины: хиппи склонны к непротивлению, пассивному протесту. Кроме того, крупных капиталов у них не водится. Они заводят небольшие магазинчики, художественные галереи, кафетерии, обходясь минимальными средствами. Когда возникают проблемы, они друг с другом делятся, даже воруют, и как-то умудряются находить выход. В то же время рядом вечно болтаются агрессивные типы вроде Диких Ангелов и мошенники наподобие Сэмми Митропулиса. Хиппи интересуют их по единственной причине: как пассивная и благоприятная среда, которую можно эксплуатировать.
В его печальных карих глазах проглядывало беспокойство.
- Это напоминает урок социологии, верно? Но дело в том, что хиппи не менее коррумпированы, чем все прочие, несмотря на всю их философию. Да, поначалу у них были определенные ценности. Но потом появилась коррупция. Я не могу подобрать для этого другого слова. Группа хиппи затевает какое-то дело, например, открывает кафе, но дела не идут. Тогда появляется Сэмми Митропулис, который великодушно предлагает помощь: "Вот вам деньги, не нужно платить налогов, меня не интересует прибыль. Немного перестройте свое предприятие, добавьте кое-что, я все берусь вам поставлять, и дело пойдет. Кстати, заодно я могу поставлять вам любые наркотики очень хорошего качества, только найдите покупателей."
Вот так работает Сэмми. И хиппи начинают с ним сотрудничать, - ведь он не такой "поганый", как мы с вами. Потом слух об этом расходится все шире. Повсюду начинают говорить, что хиппи распространяют товар Сэмми, причем товар высшего качества. Так оказываются втянутыми другие хиппи, которые тоже начинают с ним сотрудничать. Собственно, среда хиппи для Сэмми - не главная клиентура, но в городе есть множество других покупателей, у них полно возможностей, они имеют деньги или могут их достать. Постепенно эти люди втягиваются, садятся на иглу, вот они-то и интересуют Сэмми.
Вот почему вмешались Дикие Ангелы. Когда почва уже подготовлена, появляется человек вроде Робби. Он имеет возможность легко получать наркотики и одним ударом убивает двух зайцев: сбывает товар среди членов своей банды и одновременно зарабатывает деньги на стороне. Постепенно его влияние растет. Он агрессивен, тогда как хиппи пассивны и терпимы, и в результате все идет так, как хочет Сэмми. Вот вам теоретическое основа их действий.
Я прокрутил все это в голове.
- Похоже, вы правы. Но я здесь уже два дня, и пока все тихо, ничего не случилось. Я ни разу не видел на улице больше дюжины человек.
Шапиро что-то недовольно буркнул. Солнце уже почти скрылось, но его последние лучи ещё золотили небосвод.
- Давайте немного посмотрим, - сказал он, открывая дверцу.
Я тоже выскользнул из машины и присоединился к нему.
- Оглянитесь.
Я глянул в сторону квартала хиппи.
Невероятно! Длинный ряд картинных галерей, кафе и лавчонок буквально кишел людьми. Во все стороны неторопливо двигались пешеходы, заполнившие и тротуары, и проезжую часть. В толпе преобладали характерные прически и наряды.
- Большинство выбралось сюда в связи с убийством, а также потому, что ждут появления Диких Ангелов. Но здесь не только они. Здесь всегда оживленно.
- Да, - согласился я.
К нам, ковыряя в зубах, неторопливо приближался Джо Вышинский.
- Хотя вчерашний вечер прошел относительно спокойно, но все же кое-что произошло: вы получили определенную информацию.
- Да? - я внимательно посмотрел на него.
- Вы купили порошок у парня, которого зовут Зейн Грей.
Я взглянул на Вышинского, потом повернулся к Шапиро.
- Верно. Товар сейчас в отеле. Я собирался передать его вам. Такими делами я не балуюсь..
- Не сомневаюсь, что у вас были совершенно чистые мотивы, - сказал Шапиро. - Но не забудьте вернуть его нам.
- А как вы узнали? - спросил я.
Он рассмеялся.
- Наши ребята из отдела по борьбе с наркотиками неплохо работают.
И кивнул Вышинскому.
- Пойдем, старина. Пора заняться делом.
- Что собираетесь предпринять? - поинтересовался я.
- Попытаемся поймать Билла. Если не получится, займемся чем-нибудь другим. Ночка может выдаться горячей.
Вышинский сел за руль. Шапиро начал было устраиваться сзади, но потом повернулся ко мне.
- На вашем месте я не стал бы слишком часто появляться в компании полицейских. Если дочка вашего клиента решила от вас отделаться, это отчасти потому, что она встречала вас в одной компании с полицейскими. Нам ещё не удалось как следует в ней разобраться. Если сумеете увести её отсюда - неплохо.
Я не ответил, не питая особой надежды.
- До свидания, лейтенант.
- Пока, Мак.
Они уехали, я пересек улицу и подошел к своей машине. А устроившись за рулем, спросил себя, куда же ехать. Суп "креплах" продолжал согревать желудок, это настраивало на благодушный лад. Ласкало душу воспоминание об уютной постели в отеле. Нет, день ещё не кончился, не время для глупостей.
Ладно, будем вести себя осторожно. Но вести себя осторожно в Лос-Анжелесе очень опасно.
Кончилось тем, что я решил найти Бернарда Рейнхарта, завел мотор и двинулся в сторону бульвара Робертсона. Через пятьсот ярдов я остановился и отправился на поиски телефонной будки. Телефонистка ответила, что хозяина нет. Я назвался и вернулся в машину. Офис на бульваре Робертсона был моим последним шансом. И даже если там никого не будет, это поможет убить время.
Движение на улицах было достаточно плотным, и когда я добрался до бульвара Робертсона, уже стемнело. У дома 1226 машин почти не было. Во дворе горели фонари. Окна всех офисов давно погасли, свет пробивался лишь над полированной дощечкой с номером 18.
- Если он собирался со мной встретиться, - буркнул я, поднимаясь по лестнице, - то должен был ответить на звонок.
Подойдя к двери, я решил, что просто скажу:
- Привет, Рейнхарт, я решил заскочить ненадолго.
Потом я постучал, не дождался ответа и постучал снова.
Ничего.
Вышел, забыв выключить свет? - подумал я. - Какая безответственность!
Я развернулся, но потом скорее по привычке нажал на ручку двери. Она открылась, я оказался в приемной. Рейнхарт лежал, вытянувшись во весь рост и ткнувшись лицом в ковер; голова и плечи были в приемной, все остальное в кабинете. Он был в сознании. Услышав мои шаги, он приподнял голову и прикрыл её руками, словно пытаясь защититься.
- Это я, Мак, - успокоил я.
В углу кабинета был умывальник. Я свернул бумажный фунтик, набрал в него воды и вернулся к Рейнхарту. Бросив взгляд на стол, я увидел, что лампа перевернута. Других признаков борьбы заметно не было.
- Вставайте, выпейте немного.
Я помог ему подняться, поддерживая под локоть, и он жадно глотнул воды. На скуле была ссадина, на щеке запеклась кровь. Больше вроде ничего не повреждено, но заметно, что он страдает от боли.
Рейнхарт попытался заговорить, но не смог, у него перехватило дыхание.
- Успокойтесь, - сказал я. - Сначала выпейте. Не спешите.
Он сделал ещё несколько глотков и немного взбодрился. Я подумал, что у него мог произойти сердечный приступ, отчего он и упал. Тогда это объяснило бы происхождение ссадины на лице. Эта мысль окрепла ещё больше, когда он поднес руку к груди и начал её массировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13