Там была статья о том, что бомжей нередко нанимают для подставных директоров фиктивных фирм.
Вроде бы ничего, пустяк, не имеющий отношения к ее проблемам. Тем не менее мысль о том, что бомжа можно нанять для подставного лица, ей запала.
Проезжая снова мимо помойки, она еще раз всмотрелась в того бомжа, которого окрестила Лешим. Она пыталась представить, как бы выглядело его лицо, заросшее бородой до глаз, если б его побрить…
Конечно, в подсмотренной статье говорилось лишь о том, что бомж дает свои паспортные данные и расписывается на документах, но вовсе не ходит на встречи и переговоры. Так что Викина идея была совершенно пустой.
И все же в ней имелся один крепкий соблазн: бомж за деньги сделает любую услугу, да и много не попросит. И, главное, ничего сверх денег, никаких опасных «дружеских» счетов!
Оставалось только понять, годится ли он для такой услуги.
Вика проехалась раз пять мимо мусорки. И каждый раз Леший провожал ее «лагуночку» непонятной улыбкой, вроде бы приветливой, хоть и, кажется, немного насмешливой.
Наконец она решилась.
– Эй! – поманила она его, приспустив стекло. – Леший!
Он удивился. Конечно, он же не знал, что Вика его так окрестила. Но все ж сообразил. Приблизился к машине. Наверное, решил, что снова надобно что-то поднести. Вика высунулась в окно:
– Слышь… У меня к тебе дело.
Леший кивнул и пошел в знакомом уже направлении: к ее подъезду. Вика опередила его на машине и теперь смотрела через заднее стекло на приближающуюся фигуру. А что, он довольно внушительный! Если его действительно помыть, побрить и одеть нормально, то… Не такая уж и бредовая идея!
Он подошел и встал по привычке позади машины, у багажника, думая, что Вика сейчас выйдет и его откроет. Но она бросила ему коротко: «Пошли!» – и указала на подъезд.
В квартире, однако, на нее напала робость. Идея снова показалась полным абсурдом, и она молчала, не зная, что сказать.
– Ты че хотела-то, мамзель? – проявил нетерпение Леший.
С трудом подбирая слова, Вика пустилась объяснять. Объясняла она невразумительно, и Леший не выдержал:
– Мамзель, я человек простой… Мне бы попонятней. Че те сделать нужно?
– Мне нужен мужчина… Который мог бы сойти за… Ну, к примеру, за моего брата…
– А у тебя шо, брата нет?
– Нет. Но мне нужно сделать вид, что я не одна. Не одинокая женщина. Что за мной кто-то есть.
– На тя чо, наехали?
– Да нет же!
Леший умолк – исчерпал запас своих гипотез и предоставил ей объясниться. Но на нее нашел полный ступор. Тут такие нюансы женской души, что самой-то толком непонятно, а еще бомжу доходчиво рассказать! Вика уже отчаянно жалела, что затеяла эту авантюру. Нет, только ее уязвленным после разговора с Натой самолюбием можно объяснить подобную идиотскую затею!!!
Бомж стоял перед ней в прихожей, изучая черными глазами ее страдальческое лицо.
– Ладна, мамзель, если дашь помыться и накормишь… Так я те сойду за кого хошь!
Вика молчала. Ей стало ужасно стыдно. Она позвала и обнадежила нищего… Теперь он рассчитывает, что дадут хоть поесть по-человечески… И прогнать неловко, и продолжать ни к чему…
Прогнать… А вдруг он не прогонится? Эти бедные-несчастные – они страшно наглые… Обворует ее, прекраснодушную кретинку, а потом смоется!.. Подруга права: Вика безмозглая дура! И нечего на Нату обижаться, так оно и есть!
Бомж проявил некоторое беспокойство, выразившееся в переминании с ноги на ногу.
– Ты эта… мамзель, ты не бойся. Я не понял, че ты хошь, но я эта… В общем, ты мне дай помыться и пожрать… Мож, я тогда и смогу тебе… А если не смогу, тогда эта… как скажешь «уходи» – так я и уйду… Не бойсь.
Вика не знала, можно ли доверять его словам. Леший понял ее молчание по-своему.
– Ну, я тогда… Коли ты передумала, так я, эта… Ну, пойду, типа…
Вика довольно давно выработала одно правило в жизни: когда не знаешь, что сказать, – говори правду.
– Я еще не передумала. Но честно скажу: сомневаюсь. Идея мне казалась хорошей, а теперь кажется глупой…
– Так ты посомневайся, скока те надо, а я пойду… Позовешь, если занадоблюсь.
– Давай так, Леший, – решилась Вика, – ты помойся и поешь. А я пока подумаю.
– Ну, смотри, мамзель. Ты тут хозяйка – как скажешь, так и будет.
– Я уже сказала. Проходи в комнату.
– Нет уж, давай сразу мыться пойду. Я грязный, а у тебя тут чистенько так… Только попачкаю тебе все. В душ. Тока полотенце дай.
…Лешему были выданы полотенце, расческа и халат, оставшийся от мужа. Одежку бомжа она брезгливо спустила в мусоропровод, подумав, что лучше потратиться на новую, чем стирать в своей машине эту гадость.
Пока он мылся, она приготовила ужин. Пожарила мясо, сварила лапшу, нарезала овощи. Он мылся час, не меньше. Наверное, соскучился по воде…
Ее по-прежнему томило некомфортное чувство совершенной глупости. Она гнала его от себя, но разум твердил о том, что она поступила опрометчиво, пригласив в свою квартиру бомжа. Человека, по определению, без всяких принципов.
Леший все еще наслаждался ванной, а Вика, уже закончив стряпню, присела на табурет и задумалась. «Что ты знаешь о бомжах, – строго спросила она себя, – чтобы считать, что это люди без всякой совести? Какой снобизм, Вика! – гневно осудила она себя. – А вдруг это просто человек с несчастной судьбой? Порядочный, приличный, но бедный?!»
Она рассмеялась своим мыслям. Идиотка. Тепличное растение, не знающее жизни. Которое судит о ней по глупым сериалам и книжкам. Бомж – порядочный и приличный? Разве приличный человек может оказаться на помойке?
«…Все дело в том, Вика, – строго сказала она себе, – что ты совершенно отвыкла принимать решения самостоятельно. За тебя их пятнадцать лет принимал Миша. Он знал все, а ты ничего. И такое положение дел тебя устраивало. А теперь ты мечешься, и мысли твои скачут в совершенно противоположных направлениях. Но хочешь – не хочешь, а нынче тебе принимать решения самой. И, по сути, ты его уже приняла: вон оно, твое решение, фыркает в ванной! Так что, девушка, хватит переливать из пустого в порожнее! Дело теперь за малым: озвучить свою идею, хорошая она или плохая! Будущее покажет…»
Меж тем Леший выбрался из ванной. Его густая шевелюра и борода сверкали антрацитом от чистоты. Лицо было красным. Мужлан в дорогом темно-зеленом Мишином халате, поблекшем на фоне этих буйных красок. Отчего-то ей вспомнился Распутин – не к ночи будь помянут…
Леший встал на пороге кухни. Босой – Вика забыла о тапочках. Она спохватилась:
– Погоди!
– Да и так хорошо, – возразил Леший.
Однако она притащила шлепанцы и заставила его обуться. В квартире не холодно, но все же не дело ходить босиком! Не на пляже, чай…
Его глаза зажглись голодным блеском, когда он увидел накрытый стол. Вике снова стало его жалко. Она испытывала то сложное, одновременно сострадательное и брезгливое чувство, с которым кормят бездомных животных.
– Садись, – коротко сказала она.
… Леший ел руками. А чего она ожидала, интересно? Что он примется изысканно орудовать ножом с вилкой? Да еще и смену приборов и тарелок запросит?
Кроме того, он чавкал и шумно хрустел хрящами. Ха-ха-ха, идиотка ты, Вика…
Она вообще-то собиралась поесть вместе с ним, но, увидев этот смачный, первобытный процесс поглощения пищи, раздумала. Ей было неприятно.
Она достала из холодильника пару йогуртов и съела их стоя, наскоро, чтобы утолить чувство голода.
– А ты что ж не кушаешь, мамзель?
– Я на диете, – соврала Вика.
Наконец процесс поглощения пищи был закончен. Бомж вытер пальцы о халат.
– Салфетка, – сказала Вика, – возле тарелки.
– Вот эта? – Леший развернул большую нарядную бумажную салфетку.
– Да.
Он поднес ее к лицу и шумно высморкался. Вика пришла в отчаяние.
– Салфетка, – с трудом сдерживая отвращение, отчеканила она, – служит для того, чтобы вытирать рот и руки во время еды. А после еды их моют. Если же тебе надо высморкаться, то для этого существуют носовые платки. В частности, бумажные. Вот коробка.
Она ткнула ему под нос картонную коробку с благоухающими, нежнейшими бумажными платками.
Леший посмотрел на нее смущенно.
– Так, эта… А какая разница?
Вика промолчала. В самом деле, какая разница? То бумага и это бумага. Во всех случаях отправляется в мусорное ведро после употребления. И зачем она пристала к человеку?
– Леший, ты сладкое любишь?
– А у тя есть? – заинтересовался он.
– Печенье? Мороженое? Конфеты?
– А варенье?
Вика достала из шкафчика две банки – клубничное и смородиновое – и подала розетку. Обе были начаты, и Леший без смущения отвинтил обе крышки. Вывалил себе в розетку из двух банок столько, что варенье чуть не потекло на стол, и принялся смаковать эту смесь с блаженным видом.
– Чай?
– Хорошо бы… – мечтательно произнес Леший.
Что ему это напоминает? Детство? Не всегда же он был бомжом… Когда-то жил с мамой и папой… Или в неполной семье? Но любовь к варенью, Вика была уверена, – это из детства.
Она налила чай в две чашки, решила все-таки присоединиться к Лешему под финал. Села напротив, но чувствовала себя неуютно. Словно она была в гостях, а не он.
– Ну, решила че-нить, мамзель?
Она медлила, и он вдруг спросил:
– Как тя величать-то?
Ужасно смешно. Старинно-литературное «величать» рядом с просторечным «тя».
– Вика.
– Это что же, Виктория будет?
– Виктория.
– Красиво. «Победа».
Надо же! Какие познания! Она уже хотела было съехидничать, как он вдруг спросил:
– И много ты напобеждала, Виктория?
Она растерялась. Не хватало только пуститься в обсуждение ее личной жизни с бомжом! Она уже приготовилась ответить холодно и сухо, но снова не успела. Леший, склонив голову набок, ответил за нее:
– Не слишком, надо думать… Раз к помощи бомжа решила обратиться. Ну, говори, че стряслось-то у тебя?
Вика вдруг, уловив теплую и какую-то очень душевную интонацию, растрогалась. Простые люди – вот такие уж простые, что дальше некуда, – они лучше чувствуют жизнь, наверное… В них нет фальши! Они говорят то, что думают, а к трудностям им не привыкать. И они знают, что такое взаимоподдержка!
Не более чем через секунду Вика мысленно расхохоталась. Какие пафосные мысли! Ну придет же такое в голову!
– Я так понимаю, – снова заговорил Леший, не дождавшись ответа. – Раз ты меня зазвала , значит, есть у тебя затруднение. Раз ты зазвала меня , значит, не нашла другого человека, чтоб его разрешить. Теперь вопрос такой: могу ли твою проблему решить я ? А на него ответить можно будет только тогда, Виктория, когда ты мне проблему скажешь… Так говори ужо. А то, выходит, я даром твой ужин ел.
Вика еще раз посмотрела в угольные глаза. Леший был прав. Раз уж он тут, надо довести это дело до логического конца. И, вобрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.
…Он слушал, склонив кудлатую голову набок, и был тем похож на большую собаку – бездомную собаку, которую она подобрала на улице и приютила у себя.
– Я так понимаю, Виктория, – произнес Леший по окончании ее сумбурного повествования, – тебе надо пойти в контору, где у тебя большая доля. А ты стесняишьси, думаешь, что мужики тебя сразу забацают. Верно?
Верно, дальше некуда! Бомж с сермяжной простотой сформулировал суть.
– И хочешь при себе мужчину завести, для солидности. Это ты правильно рассудила, Виктория: бабам лучше при мужике быть. У нас вот, смотри, пока тишь да гладь – так все бабы сами генеральши, и не сунься! А как галдеж пойдет – так за мужиков прячутся. Природа у вас такая, у баб, че делать… Так по дружбе, значица, ты никакого не нашла. И решила, что лучше за деньги нанять, чем просить. А нанять подумываешь меня. Хочешь поправить че-нить?
– Нет. Ты все правильно сказал, Леший…
– И сколько ты мне заплатишь?
– А сможешь ли ты сделать это?
– А какая тут сложность?
– Вот какая: надо, чтобы тебя не за бомжа приняли. А за приличного человека. Вроде как в театре – роль сыграть надо. И я вот сомневаюсь: сумеешь ли ты?
– Понял твою заботу. Еще какие есть?
– Еще?
Вика удивилась. Других забот у нее вроде бы не было.
– Ну, как же, – усмехнулся он, – есть! Сойду я, скажем, за «приличного человека». Но за кого должен сойти «приличный человек»? – И, поймав недоумение в лице Вики, пояснил: – За соседа твоего? Мужа? Брата? Друга детства? Любовника?
– Я еще не решила… – Вика отчего-то покраснела.
– Ну, тогда слушай сюда, Виктория. Я те ничё не обещаю, поняла? Но соглашаюсь попробовать. Не всегда же я бомжом был…
– А кем ты раньше был, Леший? – вдруг спросила Вика.
– Это тебе побоку. Кем был – так уже сплыл.
– Извини…
– Чего «извини»? Хотела – и спросила. А я, как хотел, так и ответил. Ущерба никому. А будешь так извинялками разбрасываться, точно мужики тебя забацают!
– Ну да… – Она снова покраснела.
– Так, если дело пойдет, сколько заплатишь мне? – Леший только насмешливо мазнул взглядом по ее разрозовевшимся щекам.
– А сколько ты хочешь?
– Нет уж, сама называй гонорарий.
– Тысяча… Тысяча долларов.
– Годится. Только рублями. Мне с твоими гусеницами делать нечего.
– «Гусеницами»???
– Ну, их как называют? «Капустой» называют и еще «зелеными». Вот так на ум и гусеница капустная приходит…
– Э-э-э… Понятно. И как ты пробовать будешь?
– Как-как! Денег у меня нет, так что тебе тратиться придется. Костюм мне купи подходящий, ботинки там. И своди куда-нить… В ресторан или еще куда – на люди. И будешь смотреть. Вот и вся недолга.
– Годится, Леший… А как тебя звать-то на самом деле?
– Григорием. Ну, так бывай. Когда приходить велишь?
– А… А куда ты собрался?
– Гы-ы. Смешная ты, мамзель Виктория. На помойку, куда ж еще!
– Григорий… Я…
Вика залилась краской, на этот раз отчаянно, до слез.
– Я…
– Ну, ты выродишь или как?
– Я одежду твою в мусоропровод спустила…
Леший крякнул и запустил пятерню в шевелюру. Оглядел себя в халате и тапочках и снова крякнул.
– Я сейчас в магазин поеду… Куплю тебе костюм… – лепетала Вика.
– И я что же, в костюме на помойку пойду, мамзель?
– Я джинсы тебе куплю… И рубашку… Скажи, какую…
– И куда ж ты это поедешь? Десятый час, одежные магазины позакрывались… Беда с тобой, Виктория… От мужа ничего дома не осталося?
– Халат вот только… Который на тебе…
– М-дя…
Леший надолго замолчал. Вика тоже.
– Тогда завтра уже… – мучительно выговорила она наконец.
– Уж не сегодня, ясное дело… – откликнулся он.
– Может, тогда… – начала она.
– Может, тогда… – заговорил он.
– Ты только… – промямлила она.
– Ты только, эта… – застеснялся он.
– В общем…
– В общем, ты не волнуйся, Виктория… Я тя не ограблю. И эта… В общем, я не покусюсь…
– Короче, ты можешь спать в этой комнате, – отважилась Вика.
– Ага… Я за порог ни ногой.
– А честно?
– Глупость спрашиваешь. Если я врун, так и сейчас совру.
– И то верно… – вздохнула Вика. – Я глупости делаю и глупости спрашиваю…
– От то-то и беда твоя, мамзель… – философски заметил Леший.
Глава 6
Ночь прошла благополучно. Вика, как ни странно, заснула легко и быстро, а утром обнаружила Лешего на кухне: он уминал варенье с хлебом. Ночью он ее не ограбил и на ее девическую честь не покушался. Это утешало. И располагало к дальнейшему сотрудничеству.
Позавтракав, она съездила в магазин и купила Григорию самые дешевые (по его настоянию) джинсы, простую рубашку с коротким рукавом, носки и туфли. Стесняясь, прикупила ему и белье. Он, однако, не выразил ни малейшего смущения, принимая ее подарки. Трусы потянул в резинке, джинсы приложил к себе, деловито примерил да притопнул новой обувью и сказал, что сойдет. После чего выразил готовность ехать за приличным костюмом, чтобы приступить к эксперименту немедленно.
– Сначала в парикмахерскую. Куда ты с такой бородой?!
Леший озадачился. Похоже, что мысль о том, что с его великолепной бородищей придется расстаться, его совсем не радовала.
– Григорий, – настаивала Вика, – с такой бородой никак! Ее надо сбрить! Кроме того, надо постричься, у тебя же волосы до плеч, никак не сойдешь за солидного человека!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Частный детектив Алексей Кисанов - 12. Е.Б.Ж.'
1 2 3 4
Вроде бы ничего, пустяк, не имеющий отношения к ее проблемам. Тем не менее мысль о том, что бомжа можно нанять для подставного лица, ей запала.
Проезжая снова мимо помойки, она еще раз всмотрелась в того бомжа, которого окрестила Лешим. Она пыталась представить, как бы выглядело его лицо, заросшее бородой до глаз, если б его побрить…
Конечно, в подсмотренной статье говорилось лишь о том, что бомж дает свои паспортные данные и расписывается на документах, но вовсе не ходит на встречи и переговоры. Так что Викина идея была совершенно пустой.
И все же в ней имелся один крепкий соблазн: бомж за деньги сделает любую услугу, да и много не попросит. И, главное, ничего сверх денег, никаких опасных «дружеских» счетов!
Оставалось только понять, годится ли он для такой услуги.
Вика проехалась раз пять мимо мусорки. И каждый раз Леший провожал ее «лагуночку» непонятной улыбкой, вроде бы приветливой, хоть и, кажется, немного насмешливой.
Наконец она решилась.
– Эй! – поманила она его, приспустив стекло. – Леший!
Он удивился. Конечно, он же не знал, что Вика его так окрестила. Но все ж сообразил. Приблизился к машине. Наверное, решил, что снова надобно что-то поднести. Вика высунулась в окно:
– Слышь… У меня к тебе дело.
Леший кивнул и пошел в знакомом уже направлении: к ее подъезду. Вика опередила его на машине и теперь смотрела через заднее стекло на приближающуюся фигуру. А что, он довольно внушительный! Если его действительно помыть, побрить и одеть нормально, то… Не такая уж и бредовая идея!
Он подошел и встал по привычке позади машины, у багажника, думая, что Вика сейчас выйдет и его откроет. Но она бросила ему коротко: «Пошли!» – и указала на подъезд.
В квартире, однако, на нее напала робость. Идея снова показалась полным абсурдом, и она молчала, не зная, что сказать.
– Ты че хотела-то, мамзель? – проявил нетерпение Леший.
С трудом подбирая слова, Вика пустилась объяснять. Объясняла она невразумительно, и Леший не выдержал:
– Мамзель, я человек простой… Мне бы попонятней. Че те сделать нужно?
– Мне нужен мужчина… Который мог бы сойти за… Ну, к примеру, за моего брата…
– А у тебя шо, брата нет?
– Нет. Но мне нужно сделать вид, что я не одна. Не одинокая женщина. Что за мной кто-то есть.
– На тя чо, наехали?
– Да нет же!
Леший умолк – исчерпал запас своих гипотез и предоставил ей объясниться. Но на нее нашел полный ступор. Тут такие нюансы женской души, что самой-то толком непонятно, а еще бомжу доходчиво рассказать! Вика уже отчаянно жалела, что затеяла эту авантюру. Нет, только ее уязвленным после разговора с Натой самолюбием можно объяснить подобную идиотскую затею!!!
Бомж стоял перед ней в прихожей, изучая черными глазами ее страдальческое лицо.
– Ладна, мамзель, если дашь помыться и накормишь… Так я те сойду за кого хошь!
Вика молчала. Ей стало ужасно стыдно. Она позвала и обнадежила нищего… Теперь он рассчитывает, что дадут хоть поесть по-человечески… И прогнать неловко, и продолжать ни к чему…
Прогнать… А вдруг он не прогонится? Эти бедные-несчастные – они страшно наглые… Обворует ее, прекраснодушную кретинку, а потом смоется!.. Подруга права: Вика безмозглая дура! И нечего на Нату обижаться, так оно и есть!
Бомж проявил некоторое беспокойство, выразившееся в переминании с ноги на ногу.
– Ты эта… мамзель, ты не бойся. Я не понял, че ты хошь, но я эта… В общем, ты мне дай помыться и пожрать… Мож, я тогда и смогу тебе… А если не смогу, тогда эта… как скажешь «уходи» – так я и уйду… Не бойсь.
Вика не знала, можно ли доверять его словам. Леший понял ее молчание по-своему.
– Ну, я тогда… Коли ты передумала, так я, эта… Ну, пойду, типа…
Вика довольно давно выработала одно правило в жизни: когда не знаешь, что сказать, – говори правду.
– Я еще не передумала. Но честно скажу: сомневаюсь. Идея мне казалась хорошей, а теперь кажется глупой…
– Так ты посомневайся, скока те надо, а я пойду… Позовешь, если занадоблюсь.
– Давай так, Леший, – решилась Вика, – ты помойся и поешь. А я пока подумаю.
– Ну, смотри, мамзель. Ты тут хозяйка – как скажешь, так и будет.
– Я уже сказала. Проходи в комнату.
– Нет уж, давай сразу мыться пойду. Я грязный, а у тебя тут чистенько так… Только попачкаю тебе все. В душ. Тока полотенце дай.
…Лешему были выданы полотенце, расческа и халат, оставшийся от мужа. Одежку бомжа она брезгливо спустила в мусоропровод, подумав, что лучше потратиться на новую, чем стирать в своей машине эту гадость.
Пока он мылся, она приготовила ужин. Пожарила мясо, сварила лапшу, нарезала овощи. Он мылся час, не меньше. Наверное, соскучился по воде…
Ее по-прежнему томило некомфортное чувство совершенной глупости. Она гнала его от себя, но разум твердил о том, что она поступила опрометчиво, пригласив в свою квартиру бомжа. Человека, по определению, без всяких принципов.
Леший все еще наслаждался ванной, а Вика, уже закончив стряпню, присела на табурет и задумалась. «Что ты знаешь о бомжах, – строго спросила она себя, – чтобы считать, что это люди без всякой совести? Какой снобизм, Вика! – гневно осудила она себя. – А вдруг это просто человек с несчастной судьбой? Порядочный, приличный, но бедный?!»
Она рассмеялась своим мыслям. Идиотка. Тепличное растение, не знающее жизни. Которое судит о ней по глупым сериалам и книжкам. Бомж – порядочный и приличный? Разве приличный человек может оказаться на помойке?
«…Все дело в том, Вика, – строго сказала она себе, – что ты совершенно отвыкла принимать решения самостоятельно. За тебя их пятнадцать лет принимал Миша. Он знал все, а ты ничего. И такое положение дел тебя устраивало. А теперь ты мечешься, и мысли твои скачут в совершенно противоположных направлениях. Но хочешь – не хочешь, а нынче тебе принимать решения самой. И, по сути, ты его уже приняла: вон оно, твое решение, фыркает в ванной! Так что, девушка, хватит переливать из пустого в порожнее! Дело теперь за малым: озвучить свою идею, хорошая она или плохая! Будущее покажет…»
Меж тем Леший выбрался из ванной. Его густая шевелюра и борода сверкали антрацитом от чистоты. Лицо было красным. Мужлан в дорогом темно-зеленом Мишином халате, поблекшем на фоне этих буйных красок. Отчего-то ей вспомнился Распутин – не к ночи будь помянут…
Леший встал на пороге кухни. Босой – Вика забыла о тапочках. Она спохватилась:
– Погоди!
– Да и так хорошо, – возразил Леший.
Однако она притащила шлепанцы и заставила его обуться. В квартире не холодно, но все же не дело ходить босиком! Не на пляже, чай…
Его глаза зажглись голодным блеском, когда он увидел накрытый стол. Вике снова стало его жалко. Она испытывала то сложное, одновременно сострадательное и брезгливое чувство, с которым кормят бездомных животных.
– Садись, – коротко сказала она.
… Леший ел руками. А чего она ожидала, интересно? Что он примется изысканно орудовать ножом с вилкой? Да еще и смену приборов и тарелок запросит?
Кроме того, он чавкал и шумно хрустел хрящами. Ха-ха-ха, идиотка ты, Вика…
Она вообще-то собиралась поесть вместе с ним, но, увидев этот смачный, первобытный процесс поглощения пищи, раздумала. Ей было неприятно.
Она достала из холодильника пару йогуртов и съела их стоя, наскоро, чтобы утолить чувство голода.
– А ты что ж не кушаешь, мамзель?
– Я на диете, – соврала Вика.
Наконец процесс поглощения пищи был закончен. Бомж вытер пальцы о халат.
– Салфетка, – сказала Вика, – возле тарелки.
– Вот эта? – Леший развернул большую нарядную бумажную салфетку.
– Да.
Он поднес ее к лицу и шумно высморкался. Вика пришла в отчаяние.
– Салфетка, – с трудом сдерживая отвращение, отчеканила она, – служит для того, чтобы вытирать рот и руки во время еды. А после еды их моют. Если же тебе надо высморкаться, то для этого существуют носовые платки. В частности, бумажные. Вот коробка.
Она ткнула ему под нос картонную коробку с благоухающими, нежнейшими бумажными платками.
Леший посмотрел на нее смущенно.
– Так, эта… А какая разница?
Вика промолчала. В самом деле, какая разница? То бумага и это бумага. Во всех случаях отправляется в мусорное ведро после употребления. И зачем она пристала к человеку?
– Леший, ты сладкое любишь?
– А у тя есть? – заинтересовался он.
– Печенье? Мороженое? Конфеты?
– А варенье?
Вика достала из шкафчика две банки – клубничное и смородиновое – и подала розетку. Обе были начаты, и Леший без смущения отвинтил обе крышки. Вывалил себе в розетку из двух банок столько, что варенье чуть не потекло на стол, и принялся смаковать эту смесь с блаженным видом.
– Чай?
– Хорошо бы… – мечтательно произнес Леший.
Что ему это напоминает? Детство? Не всегда же он был бомжом… Когда-то жил с мамой и папой… Или в неполной семье? Но любовь к варенью, Вика была уверена, – это из детства.
Она налила чай в две чашки, решила все-таки присоединиться к Лешему под финал. Села напротив, но чувствовала себя неуютно. Словно она была в гостях, а не он.
– Ну, решила че-нить, мамзель?
Она медлила, и он вдруг спросил:
– Как тя величать-то?
Ужасно смешно. Старинно-литературное «величать» рядом с просторечным «тя».
– Вика.
– Это что же, Виктория будет?
– Виктория.
– Красиво. «Победа».
Надо же! Какие познания! Она уже хотела было съехидничать, как он вдруг спросил:
– И много ты напобеждала, Виктория?
Она растерялась. Не хватало только пуститься в обсуждение ее личной жизни с бомжом! Она уже приготовилась ответить холодно и сухо, но снова не успела. Леший, склонив голову набок, ответил за нее:
– Не слишком, надо думать… Раз к помощи бомжа решила обратиться. Ну, говори, че стряслось-то у тебя?
Вика вдруг, уловив теплую и какую-то очень душевную интонацию, растрогалась. Простые люди – вот такие уж простые, что дальше некуда, – они лучше чувствуют жизнь, наверное… В них нет фальши! Они говорят то, что думают, а к трудностям им не привыкать. И они знают, что такое взаимоподдержка!
Не более чем через секунду Вика мысленно расхохоталась. Какие пафосные мысли! Ну придет же такое в голову!
– Я так понимаю, – снова заговорил Леший, не дождавшись ответа. – Раз ты меня зазвала , значит, есть у тебя затруднение. Раз ты зазвала меня , значит, не нашла другого человека, чтоб его разрешить. Теперь вопрос такой: могу ли твою проблему решить я ? А на него ответить можно будет только тогда, Виктория, когда ты мне проблему скажешь… Так говори ужо. А то, выходит, я даром твой ужин ел.
Вика еще раз посмотрела в угольные глаза. Леший был прав. Раз уж он тут, надо довести это дело до логического конца. И, вобрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.
…Он слушал, склонив кудлатую голову набок, и был тем похож на большую собаку – бездомную собаку, которую она подобрала на улице и приютила у себя.
– Я так понимаю, Виктория, – произнес Леший по окончании ее сумбурного повествования, – тебе надо пойти в контору, где у тебя большая доля. А ты стесняишьси, думаешь, что мужики тебя сразу забацают. Верно?
Верно, дальше некуда! Бомж с сермяжной простотой сформулировал суть.
– И хочешь при себе мужчину завести, для солидности. Это ты правильно рассудила, Виктория: бабам лучше при мужике быть. У нас вот, смотри, пока тишь да гладь – так все бабы сами генеральши, и не сунься! А как галдеж пойдет – так за мужиков прячутся. Природа у вас такая, у баб, че делать… Так по дружбе, значица, ты никакого не нашла. И решила, что лучше за деньги нанять, чем просить. А нанять подумываешь меня. Хочешь поправить че-нить?
– Нет. Ты все правильно сказал, Леший…
– И сколько ты мне заплатишь?
– А сможешь ли ты сделать это?
– А какая тут сложность?
– Вот какая: надо, чтобы тебя не за бомжа приняли. А за приличного человека. Вроде как в театре – роль сыграть надо. И я вот сомневаюсь: сумеешь ли ты?
– Понял твою заботу. Еще какие есть?
– Еще?
Вика удивилась. Других забот у нее вроде бы не было.
– Ну, как же, – усмехнулся он, – есть! Сойду я, скажем, за «приличного человека». Но за кого должен сойти «приличный человек»? – И, поймав недоумение в лице Вики, пояснил: – За соседа твоего? Мужа? Брата? Друга детства? Любовника?
– Я еще не решила… – Вика отчего-то покраснела.
– Ну, тогда слушай сюда, Виктория. Я те ничё не обещаю, поняла? Но соглашаюсь попробовать. Не всегда же я бомжом был…
– А кем ты раньше был, Леший? – вдруг спросила Вика.
– Это тебе побоку. Кем был – так уже сплыл.
– Извини…
– Чего «извини»? Хотела – и спросила. А я, как хотел, так и ответил. Ущерба никому. А будешь так извинялками разбрасываться, точно мужики тебя забацают!
– Ну да… – Она снова покраснела.
– Так, если дело пойдет, сколько заплатишь мне? – Леший только насмешливо мазнул взглядом по ее разрозовевшимся щекам.
– А сколько ты хочешь?
– Нет уж, сама называй гонорарий.
– Тысяча… Тысяча долларов.
– Годится. Только рублями. Мне с твоими гусеницами делать нечего.
– «Гусеницами»???
– Ну, их как называют? «Капустой» называют и еще «зелеными». Вот так на ум и гусеница капустная приходит…
– Э-э-э… Понятно. И как ты пробовать будешь?
– Как-как! Денег у меня нет, так что тебе тратиться придется. Костюм мне купи подходящий, ботинки там. И своди куда-нить… В ресторан или еще куда – на люди. И будешь смотреть. Вот и вся недолга.
– Годится, Леший… А как тебя звать-то на самом деле?
– Григорием. Ну, так бывай. Когда приходить велишь?
– А… А куда ты собрался?
– Гы-ы. Смешная ты, мамзель Виктория. На помойку, куда ж еще!
– Григорий… Я…
Вика залилась краской, на этот раз отчаянно, до слез.
– Я…
– Ну, ты выродишь или как?
– Я одежду твою в мусоропровод спустила…
Леший крякнул и запустил пятерню в шевелюру. Оглядел себя в халате и тапочках и снова крякнул.
– Я сейчас в магазин поеду… Куплю тебе костюм… – лепетала Вика.
– И я что же, в костюме на помойку пойду, мамзель?
– Я джинсы тебе куплю… И рубашку… Скажи, какую…
– И куда ж ты это поедешь? Десятый час, одежные магазины позакрывались… Беда с тобой, Виктория… От мужа ничего дома не осталося?
– Халат вот только… Который на тебе…
– М-дя…
Леший надолго замолчал. Вика тоже.
– Тогда завтра уже… – мучительно выговорила она наконец.
– Уж не сегодня, ясное дело… – откликнулся он.
– Может, тогда… – начала она.
– Может, тогда… – заговорил он.
– Ты только… – промямлила она.
– Ты только, эта… – застеснялся он.
– В общем…
– В общем, ты не волнуйся, Виктория… Я тя не ограблю. И эта… В общем, я не покусюсь…
– Короче, ты можешь спать в этой комнате, – отважилась Вика.
– Ага… Я за порог ни ногой.
– А честно?
– Глупость спрашиваешь. Если я врун, так и сейчас совру.
– И то верно… – вздохнула Вика. – Я глупости делаю и глупости спрашиваю…
– От то-то и беда твоя, мамзель… – философски заметил Леший.
Глава 6
Ночь прошла благополучно. Вика, как ни странно, заснула легко и быстро, а утром обнаружила Лешего на кухне: он уминал варенье с хлебом. Ночью он ее не ограбил и на ее девическую честь не покушался. Это утешало. И располагало к дальнейшему сотрудничеству.
Позавтракав, она съездила в магазин и купила Григорию самые дешевые (по его настоянию) джинсы, простую рубашку с коротким рукавом, носки и туфли. Стесняясь, прикупила ему и белье. Он, однако, не выразил ни малейшего смущения, принимая ее подарки. Трусы потянул в резинке, джинсы приложил к себе, деловито примерил да притопнул новой обувью и сказал, что сойдет. После чего выразил готовность ехать за приличным костюмом, чтобы приступить к эксперименту немедленно.
– Сначала в парикмахерскую. Куда ты с такой бородой?!
Леший озадачился. Похоже, что мысль о том, что с его великолепной бородищей придется расстаться, его совсем не радовала.
– Григорий, – настаивала Вика, – с такой бородой никак! Ее надо сбрить! Кроме того, надо постричься, у тебя же волосы до плеч, никак не сойдешь за солидного человека!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Частный детектив Алексей Кисанов - 12. Е.Б.Ж.'
1 2 3 4