В них не было отвращения...
- Значит, фотограф остался ни с чем?
- Фотограф не отрывался от Лары. Роскошная пышная блондинка классических форм с льняными, до пояса падающими волосами... Она так смотрела на него! Готов поклясться, что красавчик изрядно вскружил голову русской девушке. Она в том году окончила школу и стала студенткой. Слишком юна и строго воспитана, чтобы уметь крутить мужчинами. Будешь старше, поймешь: такие вещи, как неопытность и невинность заметны сразу. Но у этой голубоглазой лапушки и весьма энергичного болгарина наверняка закрутился роман. Поверь моему нюху, мальчик.
- Нормально. - Поставив в мойку пустые тарелки, Сид поинтересовался, Может, сварить кофе?
- Засыпаешь? Извини, столько подробностей вдруг всплыло в памяти. Но я не зря их здесь перетряхиваю. Приглядываюсь ещё раз - вдруг попадется что-то значительное. Пакет с кофе в шкафу. Сделай покрепче.
- Слушаюсь, сэр. Сочиняй дальше, я весь - внимание. - Сид загрузил кофеварку.
- Так вот... Роберт Паламарчук - мой главный объект, пребывал в отличном настроении. Делал мне всяческие знаки: порядок, мол, все идет по плану. А сам вокруг певички Анжелики павлином крутился. И шептал, шептал что-то. У той глаза зеленые, как у кошки, вовсю распахнулись. А в них не радость - удивление. И, кажется, страх. Я ещё подумал, что за странная манера у русских чиновников приручать девушек. Может, он ей про концлагеря рассказывает или мной припугивает? Ведь с таким, как он, шашни разводить можно только под дулом пистолета или за огромные бабки. А их-то у него пока, видать, было не густо... Да... - Арчи задумался. - мы, значит, ворковали с девушками, проводили время, как полагается, а два гостя как бы совсем не у дел остались - директор того лагеря, не помню по имени, и шахматист - совсем молодой, но метящий в чемпионы мира. Поэтому все шефы вокруг него и выкручивались. Парнишка с приветом, зажатый, затравленный какой-то, а глаза задумчивые, отстраненные. Гений. Директор ему что-то заливает, а тот только головой кивает. Лоб огромный, в прыщах, а подбородок маленький, назад вдавленный. Интеллектуал, индивидум крайне беспомощный в быту и в делах. Я все это краем глаза по-привычке примечаю, а сам - пьянею. От воздуха, от вина - мы уже принялись за коньяк, - от близости Королевы красоты. На ней платьишко легонькое, колокольчиком, расклешенное, едва до колен доходит. Ноги длиннющие, да ещё в золотых туфельках на огромной шпильке. Волосы короной на макушке заверчены... Я, как видишь, ростом не мал, но когда мы встали, даже на носки поднялся - показалось, что едва до плеча своей даме достаю.
- Танцевать пошли?
- Там в отдалении сквозь кусты светилась эстрада, где играл оркестр. Только мы не танцевали. К товарищу Паламарчуку, как персоне известной, подошел человек в белой черкеске и в папахе - это одежда кавказская, как у писателя Толстого обрисовано. С седой бородкой и осанкой Шона О'Коннери. Уважительно что-то заговорил и рукой вокруг повел. Паламарчук обратился к Ларе и та перевела нам всем на английский: шеф ресторана приглашает дорогих гостей совершить памятную прогулку на Черный камень. Так называется верхушка холма прямо над морем, с которой открывается незабываемый вид на окрестности. Дорога удобная и недальняя. К нам, мол, приставят специального проводника, который захватит корзины с бокалами и шампанским. Через пятнадцать минут будем на месте - между землей и небом, там и выпьем и загадаем желание. Черный камень в полнолуние, ровно в полночь все желания исполняет. В соответствии с местным преданием.
Мы неуверенно переглянулись. Уже достаточно отяжелели от съеденного мяса и выпитого. Но, похоже, каждую из парочек привлекла перспектива уединиться в темном лесу, да ещё загадать желание. Сама мисс Решетова прямо засияла, поглядывая на своего болгарина. Товарищ Паламарчук приобнял за голенькие плечи соблазнительную певичку, я вопросительно взглянул на свою девушку.
- Обожаю приключения! - Сказала Снежина. - Здесь был хороший отдых, но очень скучный. Вот если бы нас индейцы или кавказцы похитили!
- Мы находимся в Крыму! Какие кавказцы?! Это все бутафория, девочка, заверил я. - Единственная опасность тебе угрожает от добропорядочного американца. Я не помню, когда так волновался в присутствии женщины...
- Тогда я могу совершенно спокойно забраться на гору - доблестный рыцарь защитит меня от разбойников.
Итак, мы отправились в путь. Смуглый юноша, взвалив на плечо коробку с причиндалами для возлияния на Черном камне, пошел впереди. Орешник и другие густо сплетающиеся деревья образовали тоннель, поднимающийся в гору. Тропинка была, действительно, ровной и утоптанной, словно в парке. Довольно скоро деревья кончились, мы оказались среди виноградников, залитых лунным светом.
- Еще немного вверх, вон та громада - Черный камень, - перевела Лара сообщение проводника.
Действительно, метров пятьдесят мы почти карабкались по тропинке и вдруг оказались на вершине - площадке, не больше циркового манежа, поросшей густой травой. Внизу, сливаясь с усыпанным звездами небом дегтярным блеском играло моря. На самом краю площадки, словно собираясь скатиться вниз, застыл огромный валун, похожий на стол для великана. Все восхищенно заахали, вид и в самом деле открывался впечатляющий... Если ты, к тому же, держишь под локоток красивейшую из девушек - настроение совсем неплохое, поверь мне, Сид. И у каждого из нас троих, кому посчастливилось прихватить прекрасных спутниц, не сомневаюсь, мелькнула мысль о волшебном продолжении этой ночи.
"Увезу её в свой отель, а потом - в Америку..." - лихорадочно думал я. А когда в наших бокалах запенилось шампанское и, звонко чокнувшись, мы тихо выпили, загадав желание, я допустил ошибку. Вместо того, чтобы подумать об успешном завершении изъятия клада, я попросил Черный камень: "Пусть она будет моей!"... Вот так-то бывает, парень даже с самыми железными пройдохами...
- Так, выходит, камень выполнил просьбу? Раз клада нет, значит...
- Да ничего не значит! - Арчи мрачно уставился в чашку. - Значит лишь то, что против судьбы не попрешь. Ни с камнем, ни с гранатометом. А к серьезным делам следует приступать в одиночку и на трезвую голову.
- Неужели этот русский мордатый чиновник сбежал, прихватив твои баксы?
- Ну, не настолько уж я лопух... Слушай дальше. Стоим мы над морем, тихо вздыхающим где-то внизу. В голове искрится шампанское и я шепчу ей: "Девочка, скоро я стану богатым, очень богатым человеком. Мне нет пятидесяти, я сумею устроить тебе райскую жизнь. Выбирай любую страну - и я увезу тебя! Весь мир в наших руках". - Я обвел наполеоновским жестом лежавшие у наших ног просторы.
- Похоже на предложение вступить в брак, - строго посмотрела на меня эта хохотушка. Свои золотые туфельки она держала в руках, осторожно переступая босыми ногами.
- Это и есть предложение. В августе, после завершения одной операции, я приеду за тобой в Софию. Возможно, у меня будет личный самолет. Но лимузин с шофером до дворца, где у вас венчают, я обеспечиваю.
Тут она расхохоталась... Я так и не понял, от радости или от самой постановки вопроса.
- Да уж. Звучит наивно: "Разбогатею и заберу!" Сказки для бедных. Она наверняка не приняла твои заявления всерьез.
- Как раз об этом я и хотел с ней поговорить, но тут затрещали за нашей спиной ветки и громкий голос по-русски что-то сказал весьма неприятным тоном... Я мгновенно огляделся, засек боковым зрением застывшие живописные группы, состоящие из моих спутников, и ещё нескольких посторонних людей, обступивших поляну кольцом... В руках они держали винтовки...
... Лара не успела сообразить, что произошло.Мужчина с брезгливым татарским лицом вырвал её из объятий Пламена. Другой, навалившись сзади, скрутил фотографу руки. Их поволокли к остальным столпившимся у Черного камня под охраной неизвестных, вооруженных ружьями.
У Лары оборвалось сердце. Всего пару минут назад, осушая свои бокалы с шампанским, они загадали, конечно же, одно и то же, рука болгарина сжала её ладонь. Лара шепнула: "Давай сбежим!" Он радостно кивнул. Стараясь не обращать внимание остальной компании, влюбленные отступили к спуску, делая вид, что любуются пейзажем. Еще пара шагов - и они припустятся вниз, чтобы принадлежать только друг другу. Ночь так волшебна, так дивно стрекочут в кустах кузнечики и головокружительно пахнет травами! Так манят губы любимого!
Лара прижалась к широкой груди Пламена, в которой гулко колотилось сердце. Краем глаза она успела заметить растерянное лицо - подошедший вслед за ними Зиновий оторопел, увидав поцелуй, и отступил к зарослям терновника... Потом раздались шаги и грубые руки оторвали их друг от друга. Незнакомые люди, бандитские повадки... Да это же ограбление! Лара не успела закричать - жесткая ладонь зажала ей рот и голос с акцентом пригрозил: "Молчать, стэрва!"
... Анжела, стоявшая рядом с Робертом Степановичем у самого каменного стола, спешно прокручивала в голове полученную информацию. Конечно, товарищ Паламарчук здорово выпил и вообще находился в необыкновенно приподнятом состоянии. Естественно, Анжела предполагала, что он предпримет попытку склонить её на интим. Но чтобы молоть такое!..
Вчера ночью он едва не подрался с Сашей. Но вместо того, чтобы отомстить, спешно заслав "Радугу" на работу в отстающий колхоз, привел Анжелу в "Аул" с важными гостями, посадил рядом и без всякой конспирации оказывал ей знаки внимания. А ведь у Паламарчука жена - боевая подруга, тоже работница идеологического фронта, и двухлетний внук. В городе же сплетен не любят, особенно, про больших бугров...
Конечно, в "Ауле" собрался узкий круг. Иностранцы и москвичи разъедутся, а Овсеенко никогда про своего шефа ничего не растреплет. Анжела понимала, что Роберт не ограничится платоническими беседами. И обещаниями уже не обойдешься. Придется расплачиваться за долгую разлуку и за вчерашний инцидент с Сашей. Разыгрывая флирт, она придумывала пути к отступлению. И вдруг... Он взял её за руку и, глядя прямо в глаза, как цирковой гипнотизер, заговорил вовсе не пьяным голосом: "Я ради тебя одно дело затеял. Рискованное. Если выгорит - вся наша судьба переменится... Слушай, у меня давняя мечта есть - махнуть куда-нибудь подальше. Навсегда. Жене деньги оставлю, много денег. А тебя заберу. Ты у меня в Америке самой модной певицей станешь. Миллионов не пожалею". - Он дышал прерывисто, теснее подступая к девушке. Жаркие ладони крепко обняли её талию. Анжела не сопротивлялась. Она лишь молила Бога, в которого тайно верила, чтобы он наслал грозу или землетрясение. Тогда уж блудливому козлу будет не до любовных утех. Сладко улыбнувшись Паламарчуку, она подумала: "Чтоб ты провалился!" Ее пожелание тут же исполнилось. Тупой шлепок, как по волейбольному мячу, и крупное тело рухнуло в траву. Тут Анжела увидела окруживших поляну людей. Орудуя прикладами, они, словно овец, согнали в кучу оторопевших от неожиданности, разомлевших от вина и волшебных видений гостей Черного камня. Парни с ружьями ей не понравились.
В городе поговаривали о банде, засевшей в горах. Грабеж селений, нападения на сберкассы, жестокие драки и даже убийства состоятельных людей - все самые страшные события, происходящие здесь, записывались на её счет. Кто был главарем лесных бандитов - беглецов из разных колоний, - никто не знал. Овсеенко, как не странно, не потерял присутствия духа:
- Тихо, ребята. Произошла ошибка, мы не денежные мешки. Это иностранцы, отдыхающие в международном лагере "Спутник". Арчи Гудвин американский журналист. Лара Решетова - дочь министра из Москвы. А человек, которого вы ударили - секретарь обкома партии товарищ Паламарчук. Я лично директор лагеря. Денег у нас нет. Можете забрать, что завалялось. И вообще, - вас привлекут...
- Хватит бузить, урод, - прервал директора один из бандитов, по-видимому, главный. - Здесь не ошибаются. Каждый получит то, что заслужил... - Он хохотнул. - Кавалеры схлопочут "награды", а девок мы не оставим. Обслужим всех.
- Главарь посмотрел на своих, те согласно загалдели.
- Вы все будете в тюрьме! Я вам это сказал, - рванулся удерживаемый за руки Пламен.
- Не вякай, шавка! Что это тут у тебя болтается? - Приблизившись к болгарину, главарь банды сорвал с его шеи фотоаппарат и грохнул его об камень. - Хорошая вещь, но нам ни к чему. Наши личики, если понадобится, за казенный счет сфотографируют. И в фас, и в профиль... Так... - Он подошел к сидевшему в траве Паламарчуку. Анжелика носовым платком промокала ссадину на скуле босса. - Разойдись! - Прорычал главный. - М - налево, Ж - направо. Будут обслужены по разной программе.
- Позвольте... Здесь не Америка! - Взъярился Овсеенко и получил мощный удар в челюсть.
- Спасите... - жалобно всхлипнул шахматист. - У меня денег нет. Вот три рубля. И в чемодане ещё пятнадцать. Меня сюда пригласили по путевке комсомола, в качестве премии за победу в турнире...
Его никто не слушал. Работая прикладами, бандиты согнали мужчин в кучу. Раздался вопль - болгарин ухитрился вырваться и садануть ногой в челюсть главаря. Это был блестящий прыжок. В Болгарии уже стало популярным каратэ, в отличие от усердно запрещавших чуждую борьбу Советов. На Пламена бросились трое, завязалась драка.
- Пустите его! - Рванулась Лара. - Вас всех расстреляют!
- Уведите девок, - сплевывая кровь, распорядился главарь. - Пора расходиться.
Через пару минут на опустевшей поляне воцарилась тишина. Так же мирно вздыхало внизу море и взахлеб трещали кузнечики. На каменной плите поблескивали бокалы, изумрудом светилось горлышко бутылки. Словно пировавшие здесь люди превратились в невидимок.
Арчи продолжил рассказ: - Я не понимл, что происходит. - По-английски бандиты, естественно, не изъяснялись. Но то, что это не друзья , не продолжение карнавала и не ресторанное шоу - мне растолковывать не пришлось. Лишь я и шахматист остались без увечий, спускаясь в оцеплении захвативших нас мужчин по горной тропинке. Вскоре мы оказались у темного сарая - в таких держат овец или другую скотину. Нас затолкали внутрь и кто-то, засветив фонарик, пробежал ярким лучом по нашим лицам.
- Раздевайся, гады. Будем шмон делать. - Так, наверно, звучал переведенный мне Паламарчуком приказ. Я предложил Роберту:
- Скажи им, - я плачу тысячу долларов и даю обещание не заявлять в полицию, если они нас отпустят. Разумеется, вместе с девушками.
- Деньги у тебя и так отберут. А на милицию эти ребята... чихали. У них там свои люди. - Он снял галстук, пиджак, рубашку. - Не советую с ними спорить - зубы выбьют в два счета, если не пришьют.
- Господи, Роберт, а слайд? Мы же потеряем карту!
- Не голоси. Во-первых, у меня дома осталась хорошо запрятанная копия. А эту, что принес для тебя, я Анжеле успел передать. Сказал - документ чрезвычайной важности. Она местная, её здесь все знают. Эти бандюги здорово секут, что к чему.
- Так они должны соображать, с кем имеют дело! Я достал свой американский паспорт и пачку зеленых стодолларовых.
- Сэр! - подошел к главному. - Я - американец! - Прорычал в самое ухо. - Шпион! Понимаешь? (Слово "шпион" я умею говорить на всех языках).
Мужик посмотрел на деньги, покрутил в руках паспорт и что-то крикнул своим воякам. Меня весьма неделикатно подхватили под руки. Я с трудом сдерживался, чтобы не раскидать сволочей приемами дзюдо, которым владел в то время ещё очень неплохо.
Главный сунул в карман моей рубашки паспорт, пиджак с меня аккуратно сняли, заставили снять брюки и почти любезно поволокли к выходу.
- Если меня выпустят, пришлю копов, - шепнул я Паламарчуку.
- Давай поскорее, - на хорошем английском пискнул уже раздевшийся догола шахматист. Да, этот парень не выглядел культуристом...
Натянув на голову мешок, меня поволокли вниз. Потом пинком швырнули куда-то. Сгруппировавшись, я катился вниз и вдруг растянулся на чем-то твердом. Вокруг было тихо, никто не нарушал мой покой. Тогда я сел, с удивлением ощупав ладонями теплый асфальт и содрал с головы мешок.
Представляешь, - пустынное шоссе, петляющее вдоль берега моря. Редкие фонари, вокруг которых кружит мошкара. Я - в беленьких трусиках и голубой рубашке. Без копейки денег, но с американским паспортом. И абсолютно живой! Ты будешь смеяться, но, кажется, я не часто переживал такую радость! Однако вслед за всплеском животной радости спасшего свою шкуру существа на меня обрушилось отчаяние: Снежина осталась в руках террористов. Я должен был немедленно заявить о случившемся в милицию. Вокруг не было ни души! Ни одна машина не проезжала по шоссе... Я поднялся и двинулся в сторону города. Вскоре мне попался столб с указателем километров. Всего десять! Ах, ты же не понимаешь юмора: - в СССР на пригородных шоссе не стоят таксофонные будки и там нет никакой Службы спасения! Да что я тебе могу объяснить про них!
- Да пока, вроде, все ясно. Дикость, варварство, бандитизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Значит, фотограф остался ни с чем?
- Фотограф не отрывался от Лары. Роскошная пышная блондинка классических форм с льняными, до пояса падающими волосами... Она так смотрела на него! Готов поклясться, что красавчик изрядно вскружил голову русской девушке. Она в том году окончила школу и стала студенткой. Слишком юна и строго воспитана, чтобы уметь крутить мужчинами. Будешь старше, поймешь: такие вещи, как неопытность и невинность заметны сразу. Но у этой голубоглазой лапушки и весьма энергичного болгарина наверняка закрутился роман. Поверь моему нюху, мальчик.
- Нормально. - Поставив в мойку пустые тарелки, Сид поинтересовался, Может, сварить кофе?
- Засыпаешь? Извини, столько подробностей вдруг всплыло в памяти. Но я не зря их здесь перетряхиваю. Приглядываюсь ещё раз - вдруг попадется что-то значительное. Пакет с кофе в шкафу. Сделай покрепче.
- Слушаюсь, сэр. Сочиняй дальше, я весь - внимание. - Сид загрузил кофеварку.
- Так вот... Роберт Паламарчук - мой главный объект, пребывал в отличном настроении. Делал мне всяческие знаки: порядок, мол, все идет по плану. А сам вокруг певички Анжелики павлином крутился. И шептал, шептал что-то. У той глаза зеленые, как у кошки, вовсю распахнулись. А в них не радость - удивление. И, кажется, страх. Я ещё подумал, что за странная манера у русских чиновников приручать девушек. Может, он ей про концлагеря рассказывает или мной припугивает? Ведь с таким, как он, шашни разводить можно только под дулом пистолета или за огромные бабки. А их-то у него пока, видать, было не густо... Да... - Арчи задумался. - мы, значит, ворковали с девушками, проводили время, как полагается, а два гостя как бы совсем не у дел остались - директор того лагеря, не помню по имени, и шахматист - совсем молодой, но метящий в чемпионы мира. Поэтому все шефы вокруг него и выкручивались. Парнишка с приветом, зажатый, затравленный какой-то, а глаза задумчивые, отстраненные. Гений. Директор ему что-то заливает, а тот только головой кивает. Лоб огромный, в прыщах, а подбородок маленький, назад вдавленный. Интеллектуал, индивидум крайне беспомощный в быту и в делах. Я все это краем глаза по-привычке примечаю, а сам - пьянею. От воздуха, от вина - мы уже принялись за коньяк, - от близости Королевы красоты. На ней платьишко легонькое, колокольчиком, расклешенное, едва до колен доходит. Ноги длиннющие, да ещё в золотых туфельках на огромной шпильке. Волосы короной на макушке заверчены... Я, как видишь, ростом не мал, но когда мы встали, даже на носки поднялся - показалось, что едва до плеча своей даме достаю.
- Танцевать пошли?
- Там в отдалении сквозь кусты светилась эстрада, где играл оркестр. Только мы не танцевали. К товарищу Паламарчуку, как персоне известной, подошел человек в белой черкеске и в папахе - это одежда кавказская, как у писателя Толстого обрисовано. С седой бородкой и осанкой Шона О'Коннери. Уважительно что-то заговорил и рукой вокруг повел. Паламарчук обратился к Ларе и та перевела нам всем на английский: шеф ресторана приглашает дорогих гостей совершить памятную прогулку на Черный камень. Так называется верхушка холма прямо над морем, с которой открывается незабываемый вид на окрестности. Дорога удобная и недальняя. К нам, мол, приставят специального проводника, который захватит корзины с бокалами и шампанским. Через пятнадцать минут будем на месте - между землей и небом, там и выпьем и загадаем желание. Черный камень в полнолуние, ровно в полночь все желания исполняет. В соответствии с местным преданием.
Мы неуверенно переглянулись. Уже достаточно отяжелели от съеденного мяса и выпитого. Но, похоже, каждую из парочек привлекла перспектива уединиться в темном лесу, да ещё загадать желание. Сама мисс Решетова прямо засияла, поглядывая на своего болгарина. Товарищ Паламарчук приобнял за голенькие плечи соблазнительную певичку, я вопросительно взглянул на свою девушку.
- Обожаю приключения! - Сказала Снежина. - Здесь был хороший отдых, но очень скучный. Вот если бы нас индейцы или кавказцы похитили!
- Мы находимся в Крыму! Какие кавказцы?! Это все бутафория, девочка, заверил я. - Единственная опасность тебе угрожает от добропорядочного американца. Я не помню, когда так волновался в присутствии женщины...
- Тогда я могу совершенно спокойно забраться на гору - доблестный рыцарь защитит меня от разбойников.
Итак, мы отправились в путь. Смуглый юноша, взвалив на плечо коробку с причиндалами для возлияния на Черном камне, пошел впереди. Орешник и другие густо сплетающиеся деревья образовали тоннель, поднимающийся в гору. Тропинка была, действительно, ровной и утоптанной, словно в парке. Довольно скоро деревья кончились, мы оказались среди виноградников, залитых лунным светом.
- Еще немного вверх, вон та громада - Черный камень, - перевела Лара сообщение проводника.
Действительно, метров пятьдесят мы почти карабкались по тропинке и вдруг оказались на вершине - площадке, не больше циркового манежа, поросшей густой травой. Внизу, сливаясь с усыпанным звездами небом дегтярным блеском играло моря. На самом краю площадки, словно собираясь скатиться вниз, застыл огромный валун, похожий на стол для великана. Все восхищенно заахали, вид и в самом деле открывался впечатляющий... Если ты, к тому же, держишь под локоток красивейшую из девушек - настроение совсем неплохое, поверь мне, Сид. И у каждого из нас троих, кому посчастливилось прихватить прекрасных спутниц, не сомневаюсь, мелькнула мысль о волшебном продолжении этой ночи.
"Увезу её в свой отель, а потом - в Америку..." - лихорадочно думал я. А когда в наших бокалах запенилось шампанское и, звонко чокнувшись, мы тихо выпили, загадав желание, я допустил ошибку. Вместо того, чтобы подумать об успешном завершении изъятия клада, я попросил Черный камень: "Пусть она будет моей!"... Вот так-то бывает, парень даже с самыми железными пройдохами...
- Так, выходит, камень выполнил просьбу? Раз клада нет, значит...
- Да ничего не значит! - Арчи мрачно уставился в чашку. - Значит лишь то, что против судьбы не попрешь. Ни с камнем, ни с гранатометом. А к серьезным делам следует приступать в одиночку и на трезвую голову.
- Неужели этот русский мордатый чиновник сбежал, прихватив твои баксы?
- Ну, не настолько уж я лопух... Слушай дальше. Стоим мы над морем, тихо вздыхающим где-то внизу. В голове искрится шампанское и я шепчу ей: "Девочка, скоро я стану богатым, очень богатым человеком. Мне нет пятидесяти, я сумею устроить тебе райскую жизнь. Выбирай любую страну - и я увезу тебя! Весь мир в наших руках". - Я обвел наполеоновским жестом лежавшие у наших ног просторы.
- Похоже на предложение вступить в брак, - строго посмотрела на меня эта хохотушка. Свои золотые туфельки она держала в руках, осторожно переступая босыми ногами.
- Это и есть предложение. В августе, после завершения одной операции, я приеду за тобой в Софию. Возможно, у меня будет личный самолет. Но лимузин с шофером до дворца, где у вас венчают, я обеспечиваю.
Тут она расхохоталась... Я так и не понял, от радости или от самой постановки вопроса.
- Да уж. Звучит наивно: "Разбогатею и заберу!" Сказки для бедных. Она наверняка не приняла твои заявления всерьез.
- Как раз об этом я и хотел с ней поговорить, но тут затрещали за нашей спиной ветки и громкий голос по-русски что-то сказал весьма неприятным тоном... Я мгновенно огляделся, засек боковым зрением застывшие живописные группы, состоящие из моих спутников, и ещё нескольких посторонних людей, обступивших поляну кольцом... В руках они держали винтовки...
... Лара не успела сообразить, что произошло.Мужчина с брезгливым татарским лицом вырвал её из объятий Пламена. Другой, навалившись сзади, скрутил фотографу руки. Их поволокли к остальным столпившимся у Черного камня под охраной неизвестных, вооруженных ружьями.
У Лары оборвалось сердце. Всего пару минут назад, осушая свои бокалы с шампанским, они загадали, конечно же, одно и то же, рука болгарина сжала её ладонь. Лара шепнула: "Давай сбежим!" Он радостно кивнул. Стараясь не обращать внимание остальной компании, влюбленные отступили к спуску, делая вид, что любуются пейзажем. Еще пара шагов - и они припустятся вниз, чтобы принадлежать только друг другу. Ночь так волшебна, так дивно стрекочут в кустах кузнечики и головокружительно пахнет травами! Так манят губы любимого!
Лара прижалась к широкой груди Пламена, в которой гулко колотилось сердце. Краем глаза она успела заметить растерянное лицо - подошедший вслед за ними Зиновий оторопел, увидав поцелуй, и отступил к зарослям терновника... Потом раздались шаги и грубые руки оторвали их друг от друга. Незнакомые люди, бандитские повадки... Да это же ограбление! Лара не успела закричать - жесткая ладонь зажала ей рот и голос с акцентом пригрозил: "Молчать, стэрва!"
... Анжела, стоявшая рядом с Робертом Степановичем у самого каменного стола, спешно прокручивала в голове полученную информацию. Конечно, товарищ Паламарчук здорово выпил и вообще находился в необыкновенно приподнятом состоянии. Естественно, Анжела предполагала, что он предпримет попытку склонить её на интим. Но чтобы молоть такое!..
Вчера ночью он едва не подрался с Сашей. Но вместо того, чтобы отомстить, спешно заслав "Радугу" на работу в отстающий колхоз, привел Анжелу в "Аул" с важными гостями, посадил рядом и без всякой конспирации оказывал ей знаки внимания. А ведь у Паламарчука жена - боевая подруга, тоже работница идеологического фронта, и двухлетний внук. В городе же сплетен не любят, особенно, про больших бугров...
Конечно, в "Ауле" собрался узкий круг. Иностранцы и москвичи разъедутся, а Овсеенко никогда про своего шефа ничего не растреплет. Анжела понимала, что Роберт не ограничится платоническими беседами. И обещаниями уже не обойдешься. Придется расплачиваться за долгую разлуку и за вчерашний инцидент с Сашей. Разыгрывая флирт, она придумывала пути к отступлению. И вдруг... Он взял её за руку и, глядя прямо в глаза, как цирковой гипнотизер, заговорил вовсе не пьяным голосом: "Я ради тебя одно дело затеял. Рискованное. Если выгорит - вся наша судьба переменится... Слушай, у меня давняя мечта есть - махнуть куда-нибудь подальше. Навсегда. Жене деньги оставлю, много денег. А тебя заберу. Ты у меня в Америке самой модной певицей станешь. Миллионов не пожалею". - Он дышал прерывисто, теснее подступая к девушке. Жаркие ладони крепко обняли её талию. Анжела не сопротивлялась. Она лишь молила Бога, в которого тайно верила, чтобы он наслал грозу или землетрясение. Тогда уж блудливому козлу будет не до любовных утех. Сладко улыбнувшись Паламарчуку, она подумала: "Чтоб ты провалился!" Ее пожелание тут же исполнилось. Тупой шлепок, как по волейбольному мячу, и крупное тело рухнуло в траву. Тут Анжела увидела окруживших поляну людей. Орудуя прикладами, они, словно овец, согнали в кучу оторопевших от неожиданности, разомлевших от вина и волшебных видений гостей Черного камня. Парни с ружьями ей не понравились.
В городе поговаривали о банде, засевшей в горах. Грабеж селений, нападения на сберкассы, жестокие драки и даже убийства состоятельных людей - все самые страшные события, происходящие здесь, записывались на её счет. Кто был главарем лесных бандитов - беглецов из разных колоний, - никто не знал. Овсеенко, как не странно, не потерял присутствия духа:
- Тихо, ребята. Произошла ошибка, мы не денежные мешки. Это иностранцы, отдыхающие в международном лагере "Спутник". Арчи Гудвин американский журналист. Лара Решетова - дочь министра из Москвы. А человек, которого вы ударили - секретарь обкома партии товарищ Паламарчук. Я лично директор лагеря. Денег у нас нет. Можете забрать, что завалялось. И вообще, - вас привлекут...
- Хватит бузить, урод, - прервал директора один из бандитов, по-видимому, главный. - Здесь не ошибаются. Каждый получит то, что заслужил... - Он хохотнул. - Кавалеры схлопочут "награды", а девок мы не оставим. Обслужим всех.
- Главарь посмотрел на своих, те согласно загалдели.
- Вы все будете в тюрьме! Я вам это сказал, - рванулся удерживаемый за руки Пламен.
- Не вякай, шавка! Что это тут у тебя болтается? - Приблизившись к болгарину, главарь банды сорвал с его шеи фотоаппарат и грохнул его об камень. - Хорошая вещь, но нам ни к чему. Наши личики, если понадобится, за казенный счет сфотографируют. И в фас, и в профиль... Так... - Он подошел к сидевшему в траве Паламарчуку. Анжелика носовым платком промокала ссадину на скуле босса. - Разойдись! - Прорычал главный. - М - налево, Ж - направо. Будут обслужены по разной программе.
- Позвольте... Здесь не Америка! - Взъярился Овсеенко и получил мощный удар в челюсть.
- Спасите... - жалобно всхлипнул шахматист. - У меня денег нет. Вот три рубля. И в чемодане ещё пятнадцать. Меня сюда пригласили по путевке комсомола, в качестве премии за победу в турнире...
Его никто не слушал. Работая прикладами, бандиты согнали мужчин в кучу. Раздался вопль - болгарин ухитрился вырваться и садануть ногой в челюсть главаря. Это был блестящий прыжок. В Болгарии уже стало популярным каратэ, в отличие от усердно запрещавших чуждую борьбу Советов. На Пламена бросились трое, завязалась драка.
- Пустите его! - Рванулась Лара. - Вас всех расстреляют!
- Уведите девок, - сплевывая кровь, распорядился главарь. - Пора расходиться.
Через пару минут на опустевшей поляне воцарилась тишина. Так же мирно вздыхало внизу море и взахлеб трещали кузнечики. На каменной плите поблескивали бокалы, изумрудом светилось горлышко бутылки. Словно пировавшие здесь люди превратились в невидимок.
Арчи продолжил рассказ: - Я не понимл, что происходит. - По-английски бандиты, естественно, не изъяснялись. Но то, что это не друзья , не продолжение карнавала и не ресторанное шоу - мне растолковывать не пришлось. Лишь я и шахматист остались без увечий, спускаясь в оцеплении захвативших нас мужчин по горной тропинке. Вскоре мы оказались у темного сарая - в таких держат овец или другую скотину. Нас затолкали внутрь и кто-то, засветив фонарик, пробежал ярким лучом по нашим лицам.
- Раздевайся, гады. Будем шмон делать. - Так, наверно, звучал переведенный мне Паламарчуком приказ. Я предложил Роберту:
- Скажи им, - я плачу тысячу долларов и даю обещание не заявлять в полицию, если они нас отпустят. Разумеется, вместе с девушками.
- Деньги у тебя и так отберут. А на милицию эти ребята... чихали. У них там свои люди. - Он снял галстук, пиджак, рубашку. - Не советую с ними спорить - зубы выбьют в два счета, если не пришьют.
- Господи, Роберт, а слайд? Мы же потеряем карту!
- Не голоси. Во-первых, у меня дома осталась хорошо запрятанная копия. А эту, что принес для тебя, я Анжеле успел передать. Сказал - документ чрезвычайной важности. Она местная, её здесь все знают. Эти бандюги здорово секут, что к чему.
- Так они должны соображать, с кем имеют дело! Я достал свой американский паспорт и пачку зеленых стодолларовых.
- Сэр! - подошел к главному. - Я - американец! - Прорычал в самое ухо. - Шпион! Понимаешь? (Слово "шпион" я умею говорить на всех языках).
Мужик посмотрел на деньги, покрутил в руках паспорт и что-то крикнул своим воякам. Меня весьма неделикатно подхватили под руки. Я с трудом сдерживался, чтобы не раскидать сволочей приемами дзюдо, которым владел в то время ещё очень неплохо.
Главный сунул в карман моей рубашки паспорт, пиджак с меня аккуратно сняли, заставили снять брюки и почти любезно поволокли к выходу.
- Если меня выпустят, пришлю копов, - шепнул я Паламарчуку.
- Давай поскорее, - на хорошем английском пискнул уже раздевшийся догола шахматист. Да, этот парень не выглядел культуристом...
Натянув на голову мешок, меня поволокли вниз. Потом пинком швырнули куда-то. Сгруппировавшись, я катился вниз и вдруг растянулся на чем-то твердом. Вокруг было тихо, никто не нарушал мой покой. Тогда я сел, с удивлением ощупав ладонями теплый асфальт и содрал с головы мешок.
Представляешь, - пустынное шоссе, петляющее вдоль берега моря. Редкие фонари, вокруг которых кружит мошкара. Я - в беленьких трусиках и голубой рубашке. Без копейки денег, но с американским паспортом. И абсолютно живой! Ты будешь смеяться, но, кажется, я не часто переживал такую радость! Однако вслед за всплеском животной радости спасшего свою шкуру существа на меня обрушилось отчаяние: Снежина осталась в руках террористов. Я должен был немедленно заявить о случившемся в милицию. Вокруг не было ни души! Ни одна машина не проезжала по шоссе... Я поднялся и двинулся в сторону города. Вскоре мне попался столб с указателем километров. Всего десять! Ах, ты же не понимаешь юмора: - в СССР на пригородных шоссе не стоят таксофонные будки и там нет никакой Службы спасения! Да что я тебе могу объяснить про них!
- Да пока, вроде, все ясно. Дикость, варварство, бандитизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36