Это я… Я убил ее. Вот этими вот руками. Этими вот пальчиками своими, — заместитель директора выразительно растопырил пятерню, демонстрируя ее собеседнику.
— Ну, хватит! Хватит, Витя. Надо расслабиться. Все нормально. Успокойся. Возьми себя в руки. Это издержки профессии. Никто ничего не узнает.
Мужчина сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и неотрывно смотрел на Михайлова.
— Давно, ты уже, Витенька… На своем месте засиделся. Застоялся ты. Понимаешь?
— Да… То есть нет. Я тоже хочу сказать, что я чувствую в себе силы… Но все равно, это ужас какой-то. Я не могу… — Виктор Максимович всхлипнул и по привычке снова начал тискать платок. Он стал перекладывать промокший комок из одной руки в другую. — Я старался успокоиться, даже выпил немного. Совсем чуть-чуть. Гадости, правда, какой-то. Меня тут же чуть не вывернуло. Но у меня все равно ничего не получается. Я не могу забыть этого всего…
— Нет, ты можешь. Надо. Это далеко не самое страшное, Витенька. В нашей схеме сейчас очень многое сыпется. Пришло, видимо, время перемен. И надо ставить новых людей… Иди и возьми в ванной пачку салфеток. Там около зеркала должна быть запечатанная.
Михайлов сполз с кровати на ковер с длинным пушистым ворсом и, не надевая ботинок, в носках пошел в ванную комнату. Его собеседник неторопливо перенес вес тела на спинку кресла и вытянул ноги. В руках у него был высокий стакан с коктейлем, из которого торчала трубочка. Мужчина потянул из стакана мутноватый напиток.
Через минуту Михайлов вновь появился в комнате с запечатанной пачкой бумажных носовых платков.
— Там столько всяких баночек-скляночек… Я не сразу нашел.
Виктор Максимович поправил покрывало и снова влез на кровать.
— Ну вот, у тебя настроение улучшается. Как я посмотрю, — проговорил мужчина. — Меня это радует, Витя. Ты должен держать себя в руках. Выкини из головы все лишнее. И попытайся сосредоточиться на деле. У нас большие планы и очень-очень неплохие перспективы. То, что мы можем зарабатывать большие деньги, ты уже, наверное, понял. Ты прекрасно понимаешь, что искусство должно приносить деньги. И есть масса способов заработать себе на безбедное существование. А уж как продавать искусство, это не мне тебе объяснять. Я думаю, вся система требует капитальной перестройки. Я думаю, что в принципе ты мог бы занять более достойное место в этой системе. На место-то ныне покойного Равца можешь смело претендовать.
— На место Юры?
— Да. Вполне. Ну а там…
— А что?.. — попытался было Михайлов включиться в разговор, к которому его, по всей видимости, старательно подводили, но собеседник выставил вперед правую руку.
— Подожди. Закрой, пожалуйста, шторы на окнах. А то я не люблю, когда на улице ночь.
Окно гостиничного номера на тринадцатом этаже высотного комплекса выходило на многолюдный проспект с множеством цветных вывесок. Мелькание неоновых надписей на соседних зданиях отражалось на стенах комнаты. Михайлов закрыл окно и задернул шторы. В номере сразу стало тихо.
— Я считаю, что будет лучше, если мы все начнем с нуля. С новыми людьми. Ты понимаешь теперь, какой поворот может произойти в твоей судьбе?
— Да-да, — закивал Михайлов. — Это просто как-то неожиданно…
— Если ты не хочешь, это другой разговор.
— Как не хочу?! Я очень даже хочу. То есть я хочу сказать, что мне кажется, что у меня должно получиться.
— И я тоже так думаю. Такое всегда неожиданно приходит. Правда, и уходит так же неожиданно… Я думаю, Витя, что тебе надо просто хвататься за эту возможность. Я бы так и сделал на твоем месте. Ведь жизнь может и не дать тебе второй шанс.
— Да, это правда. Я немного взволнован. Не могу адекватно мыслить, — честно признался Виктор Максимович.
— А тебе сейчас и не надо. Послушай. У тебя есть все, что нужно для успешной карьеры. Подумай сам. Ты молод. У тебя есть мозги. Ты умеешь ладить с людьми. Умеешь нравиться, если на то пошло. Неплохо выглядишь, одним словом. А если не будешь так эмоционально реагировать на все и немного займешься собой, то у тебя вообще дела пойдут в гору очень быстро. Ты просто обязан использовать все, что дала тебе природа. Я, например, в тебя верю. Но есть одна загвоздочка, Витюша. — Голос мужчины стал особенно ласковым, как то было всегда, когда он планировал подсунуть собеседнику горькую пилюлю. Михайлову подобный прием был уже отлично известен. — Для того чтобы создать эту новую систему, мы должны убрать старые слабые звенья…
Михайлов вздрогнул. Мужчина, находившийся напротив, неодобрительно посмотрел на него.
— Нет-нет, я понимаю. Так надо. По-другому нельзя, — пролепетал Михайлов и подтянул ноги на кровать.
— И в первую очередь, это Олег Павлович Меньшинский.
— Я догадался, — Виктор Максимович опустил глаза.
— А убрать его придется, собственно, тебе, Витенька.
— Что? Опять я? Нет! — взмолился Михайлов.
— У тебя эта идея вызывает неодобрение?
— Да, нет… То есть да. Но я хотел сказать не это. Что?.. Что я должен сделать? То есть я должен убрать Меньшинского совсем?
Собеседник ничего не ответил.
— Нет. Я не могу. Я решительно не могу убивать людей. У меня это не получается. — Михайлова стала бить нервная дрожь.
— Но ты же это уже сделал, — произнес мужчина.
— Не надо! Не надо напоминать мне об этом! Я просто не выдержу. — Виктор Максимович замахал руками в знак протеста.
— Нет, ты должен. Ты просто обязан. Это не вопрос твоего выбора. Это решено, — теперь собеседник Михайлова говорил крайне жестко. — Либо ты, либо тебя, Витенька. Ты пойми, ты в системе давно. У тебя просто нет пути назад. Ты один из самых важных винтиков.
— Но если я не справлюсь?
— Откуда такая неуверенность! — отмахнулся мужчина. — Во-первых, ты справишься. А во-вторых, ты пойми, я тоже — один из винтиков. Надо мной люди. Если я не справлюсь, то уберут меня. Потому что я буду слабым звеном. То же самое и с тобой.
— Но я не хочу. Я просто хочу хорошо и тихо жить. Любить. Есть вкусно…
— Я знаю, Витя. Знаю. Поэтому и предлагаю тебе сделать все для собственного счастья. Ты согласен?
— Да, — еле выдавил Михайлов, прекрасно понимая, что отвертеться ему все равно не удастся.
— Ну и молодец, — похвалил его собеседник.
Мужчина встал. Прошелся по комнате и снова уселся в кресло.
— На этом, собственно, все. Иди. Свободен.
Виктор Максимович уже практически ничего не слышал. Не чувствуя под собой ног, он доплелся до прихожей и влез в свои ботинки.
— Ты все понял? — донесся до него возглас из комнаты.
— Да, — снова ответил Михайлов и, не прощаясь, переступил порог гостиничного номера.
— Не обижайся. Надеюсь, и впредь мы с тобой будем так же легко находить общий язык, как это было сегодня вечером…
— Мне тоже так кажется. Я только… — начал было Михайлов, но тут же осекся. — Все, насчет этого ни слова. Молчу. Молчу.
Михайлов закрыл за собой дверь номера и, прислонившись к ней спиной, простоял так с минуту. У него не было сил. Он был выжат, словно лимон. Ему казалось, что если он сделает хоть один шаг, то тут же рухнет на грязный паркет коридора и уже не поднимется никогда. Слабое, будто ватное, тело не подчинялось Виктору Максимовичу. На лбу выступила испарина, руки стали влажными, а сердце билось редко и слабо.
— Это конец. За что? — тихо простонал Виктор Максимович. — Ну почему я?
После этих вопросов, неизвестно кому адресованных, Михайлов все-таки нашел в себе силы сдвинуться с места и поплелся к лифту.
Лифт не работал. Виктор Максимович не сразу это понял и какое-то время бессмысленно нажимал на кнопку вызова. Потом, сообразив, в чем дело, и, приняв неисправность лифта как очередной недобрый знак судьбы, направился к лестнице. Дорога вниз на первый этаж показалась ему бесконечной. Оказавшись на улице, Михайлов стал жадно хватать ртом воздух, не в силах надышаться. Со стороны он был похож на огромную жирную рыбу, выброшенную волной на берег. Немного придя в себя, он осмотрелся и, увидев в двадцати метрах припаркованное такси, обрадовался такому легкому решению проблемы с доставкой до дома. Михайлов подошел к машине и слегка постучал в тонированное окно. Стекло опустилось. За рулем с отсутствующим видом сидел водитель. Недовольный тем, что его побеспокоили, он, не поворачиваясь к Михайлову, раздраженно спросил:
— Чего тебе?
— Улица Правды, — еле выговорил Михайлов.
— У меня заказ, — пренебрежительно проговорил таксист и уже собрался закрыть окно, когда Михайлов произнес два слова, которые имеют магическую силу над таксистами всего мира.
— Сто баксов.
— Поехали! — не задумываясь, очень бодро ответил таксист и открыл дверь машины для Михайлова.
Виктор Максимович сел на заднее сиденье, тут же достал мобильный телефон и набрал свой домашний номер. Трубку долго не брали. Михайлов занервничал и уже хотел было отключить телефон, как наконец-то вместо длинных гудков он услышал долгожданное, протяжное и такое любимое слово «Да?».
— Илюшенька! Родной! Ну, что же ты так долго, милый? — у Михайлова от прилива нежности даже выступили слезы. — Господи, котенок, я так перенервничал! Думал, не услышу тебя…
— Ну, что за излишняя эмоциональность? Я спал, — кокетливо проканючил Илюшенька. — Ты разбудил меня, Виктор! — растягивая гласные в словах, протянул он, делая ударение на букве «о» в имени своего бойфренда.
— Да-да, милый, прости! Я знаю, ты много работаешь! Всю ночь не спал! Но это может быть последний наш разговор! Илюша, меня скоро не станет! — Михайлов рыдал, обливаясь слезами.
— Ну вот, опять! Ты меня измучил своими предчувствиями скорой смерти! Ну, что на этот раз? Опять болит сердце? Или дурная примета? Или?..
— Илюша, все намного хуже! Это очень серьезно! Это все! Это конец! Если я его не убью, то прикончат меня!
После этих слов Михайлова рука водителя дрогнула, и машину слегка качнуло вправо. Слезы на глазах Виктора Максимовича мгновенно исчезли, и он зло закричал на таксиста:
— Следите за дорогой! Мы попадем в аварию! А я хочу жить! — и тут же плачущим тоном, утопая в слезах, вновь продолжил разговор с Илюшей: — Я покойник! Он все равно убьет меня! Котенок, мне конец!
— Ты утомляешь меня, Виктор! Ну, что ты опять придумал? — зевнув, сказал Илюша, не веря в серьезность проблем Михайлова.
— Да очнись! Я про хозяина говорю!
— Ты серьезно? А где ты сейчас? — лениво поинтересовался Илюша.
— К дому подъезжаю!
— Странный ты, Виктор. Зачем тогда звонишь? Зачем разбудил меня? Придешь домой, тогда и расскажешь. — Возмущенный, что его побеспокоили, Илюша бросил трубку.
— Скотина! Тварь неблагодарная! Плевать ему на меня! Ему только деньги мои нужны!
Михайлов был в бешенстве. Он колотил телефоном по спинке переднего сиденья машины, выкрикивая подробности своих отношений с Илюшей, не обращая внимания на водителя. Таксист был напуган слишком импульсивным пассажиром. Он весь как-то сжался, втянув голову в плечи.
— Сучка неблагодарная! Спит до обеда! Он, видите ли, работает! Творит! Роман пишет! Знаю я его роман! До шести утра в компьютер пялится — играет! Бездарность! Хоть бы капельку любви за два года. Уважения, нежности… Я его из общаги выковырял, отмыл, одел! Никогда ни в чем ему не отказывал! Хочет Илюшенька красненькую машинку? На тебе, Илюшенька, красненькую машинку! Хочет котенок перстенек? На, носи, котенок, перстенек! Меня убивают, а он трубку бросает, сука! Где справедливость, где?
Разумно расценив, что вопрос адресован не ему, водитель промолчал.
— Налево! — скомандовал Виктор Максимович. — Остановишь у последнего подъезда!
Таксист был рад, что наконец-то довез не вполне нормального клиента до места. Получив от Михайлова обещанную сумму, он поспешил уехать.
С силой хлопнув дверцей машины, Виктор Максимович подбежал к двери подъезда и открыл ее электронным ключом. Поднимаясь в лифте на девятый этаж, он выкрикивал проклятия в адрес неблагодарного любовника. Михайлов попытался открыть дверь квартиры своими ключами. Из-за пережитого стресса у него сильно дрожали руки, и он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Прекратив бесполезные попытки самостоятельно открыть дверь, Виктор Максимович нажал на кнопку звонка. Несмотря на непрекращающийся неприятный звук, Илюша не спешил открывать дверь Михайлову.
— Иду! Зачем так трезвонить?
Когда Виктор Максимович услышал голос Илюши из-за двери, он все еще держал руку на кнопке звонка. Наконец-то с крайне недовольным видом Илюша открыл дверь.
— Прекрати звонить. Я принимал ванну…
Достаточно сильная и звонкая пощечина Михайлова прервала Илюшу на полуслове, не дав ему возможность выразить свое возмущение. Но вид накачанного молодого обнаженного тела — только небольшое махровое полотенце прикрывало бедра Илюши — с ровным шоколадным загаром, приобретенным в солярии, и капельками воды подействовал на Михайлова возбуждающе. Не в силах сдержать свое желание обладать этой красотой, Михайлов кинулся к Илюше, обхватил его за шею руками, прижался щекой к груди и зарыдал:
— Котенок, прости!
— Убери руки! Я ухожу! — коротко и категорично заявил Илюша и, освободившись от объятий Михайлова, направился в спальню.
— Нет, нет! Ты не бросишь меня! Только не сейчас! Ты должен понять! Ты не можешь уйти, не имеешь права! — выкрикивал Михайлов, бегая по квартире за Илюшей, который с презрительным и равнодушным видом переходил из комнаты в комнату, собирая свои вещи.
Сцена расставания была для обоих привычной, но до этого Виктор Максимович не позволял себе воздействовать на Илюшу такими средствами. Пощечина была неожиданной, как для одного, так и для другого.
— Что? Ты заговорил о правах? Так ты решил, что имеешь право избивать меня? — Илюша остановился, бросил на пол вещи, которые до этого держал в руках, и возмущенно продолжил: — Я чувствовал, что этим закончится! Мне нужно было давно уйти! Ты лишил меня свободы! Поставил меня в зависимость от своих поганых денег! Если бы у меня была своя квартира, ты никогда бы не позволил себе так обращаться со мной!
— У тебя будет квартира! Я куплю! Я обещаю!
— Я сыт по горло твоими обещаниями! Когда?
— Когда я убью! — плаксивое выражение на лице Михайлова сменила гримаса злобы и решимости.
— Что? — Илюша застыл в недоумении.
— Когда я убью Меньшинского!.. Я должен убить Меньшинского и занять его место в бизнесе, а это очень большие деньги. Очень! Если этого не произойдет, то уберут меня.
Лицо Михайлова было совершенно лишено мимики, что было для него несвойственно. Сейчас оно ничего не выражало, словно окаменело, только в глазах появился лихорадочный огонь безумия. Он принял решение, и ничто не могло заставить его изменить своим планам.
— Я убью его и буду богат. Безумно богат! — твердым и уверенным тоном произнес Виктор Максимович.
— Ну, уж это без меня! — Илюша кинулся подбирать с пола брошенные вещи.
— Очень жаль! Значит, квартирка в Вене достанется другому котенку, — тихо проговорил Михайлов и пошел прочь из комнаты.
Илюша прекратил собирать вещи и рассмеялся.
— Ты блефуешь! Кому ты нужен, кроме меня! И потом, ты никогда не купишь квартиру в Вене!
— Квартиру в Вене я уже купил, — Виктор Максимович остановился. — Документы в правом нижнем ящике моего стола. А с деньгами, которые у меня будут после убийства, я получу любого мальчика.
Настала Илюшина очередь суетиться. Теперь он ходил по пятам за Михайловым. Виктор Максимович прошел в кухню, открыл шкафчик, достал бутылку коньяка и большой широкий фужер. Наполнив его наполовину, он отправился обратно в комнату. Движения его были медленными, плавными и спокойными. Он наблюдал за Илюшей, наслаждаясь своей властью над ним. С каждый секундой росла его уверенность в правильности принятого решения, повышая его самооценку.
— Не смей игнорировать меня, Виктор! Объясни, в чем дело! Ты же знаешь, я всегда готов выслушать тебя, помочь…
— Неужели? — Михайлов сел на диван, взял пульт от телевизора и с равнодушным видом начал переключать каналы.
— Прекрати! Неужели два года, проведенные вместе, для тебя ничего не значат?.. Я все забуду! Теперь я понимаю, в каком ты был состоянии! Пусть все будет, как раньше! Но, Виктор, ты должен мне все объяснить! Убить человека не так-то просто и…
— Значит, готов помочь, говоришь? — улыбаясь, проговорил Михайлов и залпом осушил фужер.
— Ну, да… — нерешительно ответил Илюша.
— В принципе я и один могу справиться…
— Виктор! — кокетливо протянул Илюша и сложил руки на груди. На среднем пальце левой руки поблескивал золотой перстень с опалом. — Расскажи. Что ты задумал? Я умираю от любопытства!
— Я хочу, чтобы это было красиво, — признался Михайлов. — Помнишь «Крестного отца»?
— Ты меня удивляешь, Виктор! Я знаю фильм наизусть! — Илюша манерно развел руки в стороны.
Михайлов выключил телевизор, положил пульт на журнальный столик, поднялся с дивана и стал прохаживаться по комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22