Ловкая и гибкая, она изящно вела танец.
Ночь близилась к концу Они танцевали еще несколько раз, стараясь не нарушать рамок дозволенного и не привлекать внимания, обменивались всякими веселыми глупостями. Когда рассвет был уже недалеко, оркестр был отпущен отдыхать, и гости, скрывая зевки ладонями, начали понемногу расходиться.
— Как это скучно, стоять и говорить всем «до свидания», — прошептала Треза. — Пусть думают, что я уже ушла спать.
Она взяла Руори за руку и увлекла за колонну, а оттуда на балкон. Старая служанка-дуэнья, наблюдавшая зорким оком за парочками, забредавшими в этот укромный уголок, уже заснула, завернувшись в мантилью от рассветной прохлады. Теперь, кроме них, никого здесь, среди цветущих кустов жасмина, не было. Туман окружал дворец, издалека доносился голос часового на крепостной стене: «Все спокойно». Туман скрывал контуры окружающих домов. На западе небо было еще почти черным, сверкали последние ночные звезды. Но верхушки мачт «Маурийского дельфина» уже поймали первые солнечные лучи и были словно объяты пламенем.
Треза поежилась, стала ближе к Руори. Некоторое время они молчали.
— Не забывайте нас, — сказала она наконец очень тихо. — Когда вернетесь к своему счастливому народу, не забывайте нас.
— Как бы я мог забыть? — ответил он, на этот раз совершенно серьезно.
— У вас столько всего, чего нет у нас, — печально сказала она. — Вы рассказывали, как невероятно быстро плавают ваши корабли, даже против ветра. И как ваши рыбаки всегда добывают полные сети. Ваши китовые пастухи разводят стада китов, такие огромные, что вода темнеет, когда они плывут. Вы превратили океан в источник пищи и сырья… — Она потрогала мерцающую ткань его рубашки. — Ты говорил, что такой материал вырабатывают из простых рыбьих костей. И что у каждой вашей семьи есть просторный дом, и каждый в семье имеет лодку И даже на самых далеких островах маленькие дети умеют читать и у них есть напечатанные книги… И у вас нет болезней, от которых мы погибаем… И никто никогда не голодает и все свободны… О, не забывайте о нас, вы, кому улыбнулся эль Дио!
Смутившись, она замолчала. Руори заметил, как гордо вскинула она голову, словно жалея о минутной слабости. В конце концов, подумал он, Треза — потомок древнего рода, который привык подавать, а не принимать милостыню.
Поэтому он постарался подбирать слова осторожно, чтобы ее не задеть.
— Дело не в добродетели, доньита. Просто нам повезло. Мы меньше других пострадали в Судной Войне. Сама война, и тот факт, что мы всегда были островитянами, помогло нам начать разумно использовать ресурсы океана, не истощать, а умножать их. Мы не сохранили каких-то древних секретов. Но мы возродили научный метод мышления. Это и есть главное — наша наука.
— Атом! — ахнула Треза и перекрестилась.
— Нет, нет, доньита, — запротестовал Руори. — Мы обнаружили, что многие народы верят, что именно наука стала причиной гибели Старого Мира. Саму науку они представляют набором сухих рецептов, инструкций, как строить высокие дома и разговаривать между собой на расстоянии. Это не имеет ничего общего с истиной. Наука — это метод, способ изучать мир. Это способ начинать снова и снова, на голом месте. И вот почему вы, мейканцы, можете нам помочь не меньше, чем мы вам. Вот почему мы искали вас и теперь будем посещать постоянно.
— Не понимаю, — нахмурившись, сказала она.
Он огляделся, чтобы найти наглядный пример. Наконец, он показал на ряд отверстий в каменном балконном поручне.
— Что здесь было раньше?
— Ну… не знаю. Так всегда было.
— Кажется, я могу объяснить. Подобное я уже где-то видел. Здесь была фигурная железная решетка. Но много лет назад ее вытащили и сделали из нее оружие или инструменты.
— Может быть, — кивнула Треза. — Железо и медь добывать очень трудно. Мы посылаем караваны через весь континент, к Руинам Тамико. Это опасные экспедиции, караванам угрожают бандиты и дикари. Но нам нужен металла. Когда-то всего в километре отсюда были железные рельсы, мне рассказывал дон Карлос…
Руори кивнул.
— Именно. Наши предки истощили планету. Они добыли всю руду, сожгли всю нефть и уголь, испортили эрозией плодородный слой почвы. В конце концов, не осталось ничего полезного. Я, конечно, преувеличиваю. Залежи минералов сохранились, но их уже не хватает. Другими словами, старая цивилизация истратила свой капитал. Теперь, когда почва и лес самовосстановились, можно было бы попробовать возродить машинную цивилизацию. Но топлива и минералов для этого нет. Столетиями человеку приходилось разбирать древние постройки, чтобы добыть металл. Ведь знаниям предков не дали пропасть, но их просто нельзя применить: мы теперь слишком бедны.
Увлекшись, он подался вперед.
— Но умение открывать, изобретать зависит не от богатства. Наверное, именно из-за скудных ресурсов у нас на Островах мы устремили поиски в другую область. Научный метод так же применим к ветру, солнцу, живой ткани, как и к нефти, железу, урану. Изучая гены, мы разработали способ выводить водоросли, планктон, рыб с нужными нам качествами. Научное лесоводство дает нам теперь отличную строительную древесину, материалы органического синтеза, немного топлива. Солнце заливает нас океаном энергии. Мы научились концентрировать и использовать ее. Дерево, керамика, камень — очень часто они с равным успехом заменяют металл. Ветер, благодаря таким методам, как аэрофольга, законы Вентуры и труба Хилоча, обеспечивает нас рабочей силой, согревает и охлаждает. Мы надели узду на приливы, заставили их работать на нас. А параматематическая психология уже сейчас, на раннем этапе своего развития, помогает разумно управлять населением так же как я… О, прошу прощения, доньита, я увлекся. Я забыл, что я сейчас не инженер.
— Я хочу сказать одно: если бы у нас были союзники, такой народ, как ваш, например, то даже в масштабах всей планеты мы могли бы сравняться с предками и превзойти их… Но другим путем, будучи не столь близорукими и беспечными, как они…
Он замолчал, потому что Треза его не слушала. Она смотрела куда-то поверх его головы, в небо, и на лице ее застыл ужас.
На крепостных стенах грянули трубы, ударил колокол собора.
— Девять дьяволов! — воскликнул Руори, стремительно поворачиваясь на каблуках. Небо в зените стало уже совсем голубым. Пять акульих силуэтов плыли над С'Антоном. Солнце нового дня весело играло на зубчатых геральдических эмблемах на их боках. Чувствуя легкое головокружение, Руори оценил длину каждого сотни в три футов.
Вдруг под воздушными акулами распустились в воздухе кроваво-красные цветы и медленно поплыли к земле.
— Небоходы! — прошептала Треза. — Сантоима Мари, молись за нас теперь!
3
Плиты мостовой ударили в подошвы. Локланн перевернулся и вскочил на ноги. Рядом блестел фонтан, над которым возвышался каменный всадник. На секунду небоход залюбовался линиями скульптуры. В Каньоне ничего подобного делать не умели. Там же, как и в Зоне, в Корадо — ни в одном из горных королевств. А храм, выходивший фасадом на площадь, был белоснежным воплощением устремления к небу.
Площадь была полна народу. Фермеры и ремесленники готовили прилавки к торговому дню. Когда приземлились первые небоходы, большинство в панике разбежалось. Но один высокий и широкоплечий мужчина, схватив молот, бросился на Локланна. Он прикрывал бегство молодой женщины с младенцем, наверное, его жены. Несмотря на мешковатое платье, Локланн оценил ее фигуру. Монги-работорговцы дадут за такую женщину хорошую цену. Ее муж тоже был хорошим рабом, но времени не оставалось. Локланн, все еще скованный стропами и ремнями парашюта, выхватил пистолет и выстрелил. Мужчина охнул, прижал ладони к животу и упал на колени. Сквозь пальцы побежала струйка крови. Локланн сбросил парашютную перевязь и застучал сапогами по плитам, устремившись в погоню. Женщина закричала, когда пальцы Локланна крепко сжали ее запястье. Она попыталась вырваться, но ей мешал ребенок. Локланн потащил ее к храму. Робра уже ждал на ступеньках.
— Выставляй охрану, — приказал капитан. — Пока можно держать пленных в храме.
В дверях храма показался старик в одежде священника. Перед собой он держал фигурку крестообразного мейканского идола, словно преграждая им дорогу. Ударом топора Робра вышиб старику мозги, пинком отбросил с дороги мертвое тело и потащил женщину в храм.
С неба сыпался дождь вооруженных до зубов солдат Локланна. Локланн поднял к губам сигнальный рог. В любую минуту возможна контратака. И она не заставила себя ждать.
Стуча подковами, показался эскадрон мейканской кавалерии. Молодые надменные воины в мешковатых штанах, в кожаных нагрудниках и шлемах с плюмажами. Их плащи развевались на скаку. Пики были из обожженного дерева, но сабли — стальные. Очень похоже на желтокожих кочевников Теккаса, с которыми народ Локланна сражался веками. Локланн побежал к началу цепи, где уже развернули штандарт Молнии. Половина парашютистов с «Бизона» выстроилась в цепь, заслоном выставив пики с керамическими наконечниками, прочно уперев концы в плиты. Они замерли в ожидании. Первая волна атаки напоролась на них. Кони надевались на пики, как на вертела, поднимались на дыбы. Ржание, крики. Острия пик ударили по седокам. Вперед ступила вторая цепь парашютистов, с мечами и кривыми ножами, которыми было удобно подрезать сухожилия. Несколько минут кипела свирепая бойня. Мейканцы не выдержали и в панике отступили. Тогда запели каньонские луки.
Очень скоро площадь покрывали только раненые и убитые. Локланн энергично сортировал первых. Тех, кто был ранен легко, отгоняли в храм.
Издалека донесся громовой удар.
— Пушка! — сказал Робра, подбегая. — Возле казарм.
— Пусть позабавятся, пока наши ребята на добрались до их позиций… — мрачно усмехнулся Локланн.
— Ну да. — Вид у Робры был нервный. — Что-то ничего от них не слышно. Мы так и будем стоять?
— Недолго, — предсказал Локланн.
Он не ошибся. Пошатываясь, подбежал вестовой с поломанной рукой.
— «Грозовая туча», — еле выдавил он. — Нас послали к большому зданию… там полно вооруженных людей… они нас отбросили.
— Вот как? А я думал, это королевский дворец, — засмеялся Локланн. — Наверное, король устроил пир. Ладно, за мной! Я сам сейчас разберусь. Робра, останешься за старшего.
Он отсчитал тридцать человек, и они поспешили за ним. Они бежали трусцой по пустым и тихим улицам, и тишину нарушал только их собственный топот и звон оружия. Жители в ужасе затаились за стенами домов. Это хорошо, легче будет их потом собрать в кучу.
Повернув за угол, Локланн услышал рев атаки. Перед ним открылось здание дворца, старое, с красной черепичной крышей и множеством окон. В окнах блестело стекло. Люди с «Грозовой тучи» дрались у главных дверей. Мостовую вокруг густо усеяли небоходы, убитые и раненные в последней атаке.
Одним взглядом Локланн оценил ситуацию.
— Тупоголовые! Не догадались зайти с тыла! — простонал он. — Джонак, возьми пятнадцать человек, вышиби черный ход и ударь в тыл. Остальные, помогайте мне отвлекать их!
Он вскинул окровавленный боевой топор.
— Каньон! — заорал он. — Каньон!
Остальные повторили клич и ринулись в битву.
Волна нападающих в очередной раз откатилась от двери. Десантники переводили дух и считали раны. В широком дверном проеме стояло полдесятка мейканцев. Все — благородные доны: мрачные мужи с козлиными бородками, напомаженными усами, в строгих черных костюмах, с красными плащами, намотанными на левую руку, словно щит, и с длинными тонкими мечами в правой. Мечи эти назывались у них шпагами.
За их спинами другие доны ждали, готовые занять место убитых или раненых.
— Каньон! — взревел Локланн.
— Кель Див вела! — воскликнул высокий седеющий дон с золотой цепью предводителя, и его клинок стальной змеей метнулся к груди Локланна.
Локланн парировал выпад топором. Но дон был искусным бойцом. Он ответил новым выпадом, который завершился ударом в грудь воздушном пирата. Но скрученная в шесть витков кожа кирасы выдержала удар острия. Локланн выбил шпагу из руки врага. «Ах, но, дон Мивель!» — воскликнул молодой воин рядом с кальдом. Старик фыркнул, ловко перехватил рукоять топора и с силой подземного тролля выдернул оружие из рук Локланна. Локланн видел глаза старика, говорившие «Смерть!». Дон Мивель занес топор, но Локланн нажал на курок пистолета, на лету поймал падающего дона Мивеля, сдернул золотую цепь и надел себе на шею. Клинок шпаги прозвенел у его шеи. Локланн поднял топор, покрепче уперся подошвами в плиты мостовой и ударил.
Цепь защитников прогнулась, подалась.
Вдруг шум послышался за спиной Локланна. Обернувшись, он увидел блеск оружия за спинами своих людей. Проклятье! Во дворце было гораздо больше людей, и пока одни держали главный вход, остальные теперь атаковали его с тыла!
Острие шпаги вонзилось в бедро. Он почувствовал лишь слабый укол, словно ужалила пчела, но гнев затянул глаза красной пеленой.
— Чтоб ты заново родился такой же свиньей, как сейчас! — взревел он. Почти ничего не видя, он бешено завертел топором. Ему удалось очистить пространство вокруг себя вырваться из кольца и взглянуть на бой со стороны.
Напавшие с тыла были преимущественно дворцовой охраной, судя по их полосатой форме, пикам и мачете. Но среди находилась дюжина людей в одежде, которой Локланну еще видеть не приходилось. У них были черные волосы и очень смуглая кожа, как у инджийцев, хотя чертами лиц они больше напоминали людей белой расы. Кожа была плотно покрыта сложными синеватыми узорами, одеты эти незнакомцы были только в какие-то цветные простыми вокруг бедер и венки из цветов. Иноземцы с феноменальной ловкостью манипулировали ножами и дубинками.
Локланн разорвал штанину и взглянул на рану. Ничего серьезного. Куда тяжелее приходилось сейчас его людям. Морк сунна Бренн с занесенным мечом ринулся на одного смуглокожего иностранца, довольно плечистого малого, на котором кроме простыни на бедрах была еще блуза с кружевами. Дома Морк убил четверых в законных поединках, а скольких он зарубил в набегах, было вообще трудно сказать. Смуглокожий стоял спокойно, сжав в зубах нож, свободно опустив руки. Когда меч опустился, иностранца просто не оказалось на старом месте. Усмехнувшись сквозь сжатые зубы, иностранец рубанул ребром ладони по кисти Морка. Локланн услышал хруст кости. Морк вскрикнул. Иностранец ударил его в горло, в кадык. Морк медленно опустился на колени, выплюнул кровь, сложился вдвое и замер. Иностранца атаковал другой небоход, с топором. Тот опять текучим движением ловко ушел от удара, поймал нападающего за бедро и послал головой вперед в мостовую. Небоход остался лежать неподвижно.
Локланн заметил, что иностранцы кольцом окружали женщин. Женщин! Октаи и людоед Улагу, эти подонки выводили из дворца женщин! И атака против них уже сама собой захлебнулась. Мрачно хмурясь и зажимая раны, воздушные пираты отступили.
Локланн бросился на врага.
— Каньон! — заревел он. — Каньон!
— Руори Ранги Лоханассо, — вежливо ответил иностранец в блузе. Он протарахтел серию приказов. Его товарищи начали быстро отходить.
— Что стоите, дерьмо! Нападайте! — заорал Локланн.
Но преследование началось без энтузиазма, кроме того, пики арьергарда отбросили преследователей назад. Тогда Локланн сам повел наступление.
Плечистый иностранец в блузе заметил его, серые глаза остановились на золотой цепочке убитого кальда и сразу стали ледяными, как северная зима.
— Ты убил дона Мивеля! — сказал Руори на спанском. Локланн, опытный небоход, понял его. Он выучил основы спанского от пленных и наложниц.
— Паршивый сукин сын!
Пистолет был уже в руке, но Руори резко дернул плечом, и в правый бицепс воздушного пирата воткнулся нож. Пистолет покатился по плитам.
— Я за ним вернусь! — крикнул Руори и приказал товарищам: — Назад, на корабль!
Локланн смотрел на бегущую по руке кровь. Словно со стороны он слышал звон оружия, крики — это отступающий отряд прорвал хлипкое заграждение небоходов. В дверях дворца, теперь пустых, появился Джонак с отрядом. Но уцелевшие защитники ушли с Руори.
К Локланну, который смотрел на рану, как загипнотизированный, подбежал небоход.
— Нам их преследовать, шкипер? — спросил он почти сочувственно. — Джонак может вас сменить.
— Нет.
— Но они уводят сотню женщин. И очень много молодых.
Локланн потряс головой, словно пес, выбравшийся на берег из глубокого и холодного ручья.
1 2 3 4 5 6
Ночь близилась к концу Они танцевали еще несколько раз, стараясь не нарушать рамок дозволенного и не привлекать внимания, обменивались всякими веселыми глупостями. Когда рассвет был уже недалеко, оркестр был отпущен отдыхать, и гости, скрывая зевки ладонями, начали понемногу расходиться.
— Как это скучно, стоять и говорить всем «до свидания», — прошептала Треза. — Пусть думают, что я уже ушла спать.
Она взяла Руори за руку и увлекла за колонну, а оттуда на балкон. Старая служанка-дуэнья, наблюдавшая зорким оком за парочками, забредавшими в этот укромный уголок, уже заснула, завернувшись в мантилью от рассветной прохлады. Теперь, кроме них, никого здесь, среди цветущих кустов жасмина, не было. Туман окружал дворец, издалека доносился голос часового на крепостной стене: «Все спокойно». Туман скрывал контуры окружающих домов. На западе небо было еще почти черным, сверкали последние ночные звезды. Но верхушки мачт «Маурийского дельфина» уже поймали первые солнечные лучи и были словно объяты пламенем.
Треза поежилась, стала ближе к Руори. Некоторое время они молчали.
— Не забывайте нас, — сказала она наконец очень тихо. — Когда вернетесь к своему счастливому народу, не забывайте нас.
— Как бы я мог забыть? — ответил он, на этот раз совершенно серьезно.
— У вас столько всего, чего нет у нас, — печально сказала она. — Вы рассказывали, как невероятно быстро плавают ваши корабли, даже против ветра. И как ваши рыбаки всегда добывают полные сети. Ваши китовые пастухи разводят стада китов, такие огромные, что вода темнеет, когда они плывут. Вы превратили океан в источник пищи и сырья… — Она потрогала мерцающую ткань его рубашки. — Ты говорил, что такой материал вырабатывают из простых рыбьих костей. И что у каждой вашей семьи есть просторный дом, и каждый в семье имеет лодку И даже на самых далеких островах маленькие дети умеют читать и у них есть напечатанные книги… И у вас нет болезней, от которых мы погибаем… И никто никогда не голодает и все свободны… О, не забывайте о нас, вы, кому улыбнулся эль Дио!
Смутившись, она замолчала. Руори заметил, как гордо вскинула она голову, словно жалея о минутной слабости. В конце концов, подумал он, Треза — потомок древнего рода, который привык подавать, а не принимать милостыню.
Поэтому он постарался подбирать слова осторожно, чтобы ее не задеть.
— Дело не в добродетели, доньита. Просто нам повезло. Мы меньше других пострадали в Судной Войне. Сама война, и тот факт, что мы всегда были островитянами, помогло нам начать разумно использовать ресурсы океана, не истощать, а умножать их. Мы не сохранили каких-то древних секретов. Но мы возродили научный метод мышления. Это и есть главное — наша наука.
— Атом! — ахнула Треза и перекрестилась.
— Нет, нет, доньита, — запротестовал Руори. — Мы обнаружили, что многие народы верят, что именно наука стала причиной гибели Старого Мира. Саму науку они представляют набором сухих рецептов, инструкций, как строить высокие дома и разговаривать между собой на расстоянии. Это не имеет ничего общего с истиной. Наука — это метод, способ изучать мир. Это способ начинать снова и снова, на голом месте. И вот почему вы, мейканцы, можете нам помочь не меньше, чем мы вам. Вот почему мы искали вас и теперь будем посещать постоянно.
— Не понимаю, — нахмурившись, сказала она.
Он огляделся, чтобы найти наглядный пример. Наконец, он показал на ряд отверстий в каменном балконном поручне.
— Что здесь было раньше?
— Ну… не знаю. Так всегда было.
— Кажется, я могу объяснить. Подобное я уже где-то видел. Здесь была фигурная железная решетка. Но много лет назад ее вытащили и сделали из нее оружие или инструменты.
— Может быть, — кивнула Треза. — Железо и медь добывать очень трудно. Мы посылаем караваны через весь континент, к Руинам Тамико. Это опасные экспедиции, караванам угрожают бандиты и дикари. Но нам нужен металла. Когда-то всего в километре отсюда были железные рельсы, мне рассказывал дон Карлос…
Руори кивнул.
— Именно. Наши предки истощили планету. Они добыли всю руду, сожгли всю нефть и уголь, испортили эрозией плодородный слой почвы. В конце концов, не осталось ничего полезного. Я, конечно, преувеличиваю. Залежи минералов сохранились, но их уже не хватает. Другими словами, старая цивилизация истратила свой капитал. Теперь, когда почва и лес самовосстановились, можно было бы попробовать возродить машинную цивилизацию. Но топлива и минералов для этого нет. Столетиями человеку приходилось разбирать древние постройки, чтобы добыть металл. Ведь знаниям предков не дали пропасть, но их просто нельзя применить: мы теперь слишком бедны.
Увлекшись, он подался вперед.
— Но умение открывать, изобретать зависит не от богатства. Наверное, именно из-за скудных ресурсов у нас на Островах мы устремили поиски в другую область. Научный метод так же применим к ветру, солнцу, живой ткани, как и к нефти, железу, урану. Изучая гены, мы разработали способ выводить водоросли, планктон, рыб с нужными нам качествами. Научное лесоводство дает нам теперь отличную строительную древесину, материалы органического синтеза, немного топлива. Солнце заливает нас океаном энергии. Мы научились концентрировать и использовать ее. Дерево, керамика, камень — очень часто они с равным успехом заменяют металл. Ветер, благодаря таким методам, как аэрофольга, законы Вентуры и труба Хилоча, обеспечивает нас рабочей силой, согревает и охлаждает. Мы надели узду на приливы, заставили их работать на нас. А параматематическая психология уже сейчас, на раннем этапе своего развития, помогает разумно управлять населением так же как я… О, прошу прощения, доньита, я увлекся. Я забыл, что я сейчас не инженер.
— Я хочу сказать одно: если бы у нас были союзники, такой народ, как ваш, например, то даже в масштабах всей планеты мы могли бы сравняться с предками и превзойти их… Но другим путем, будучи не столь близорукими и беспечными, как они…
Он замолчал, потому что Треза его не слушала. Она смотрела куда-то поверх его головы, в небо, и на лице ее застыл ужас.
На крепостных стенах грянули трубы, ударил колокол собора.
— Девять дьяволов! — воскликнул Руори, стремительно поворачиваясь на каблуках. Небо в зените стало уже совсем голубым. Пять акульих силуэтов плыли над С'Антоном. Солнце нового дня весело играло на зубчатых геральдических эмблемах на их боках. Чувствуя легкое головокружение, Руори оценил длину каждого сотни в три футов.
Вдруг под воздушными акулами распустились в воздухе кроваво-красные цветы и медленно поплыли к земле.
— Небоходы! — прошептала Треза. — Сантоима Мари, молись за нас теперь!
3
Плиты мостовой ударили в подошвы. Локланн перевернулся и вскочил на ноги. Рядом блестел фонтан, над которым возвышался каменный всадник. На секунду небоход залюбовался линиями скульптуры. В Каньоне ничего подобного делать не умели. Там же, как и в Зоне, в Корадо — ни в одном из горных королевств. А храм, выходивший фасадом на площадь, был белоснежным воплощением устремления к небу.
Площадь была полна народу. Фермеры и ремесленники готовили прилавки к торговому дню. Когда приземлились первые небоходы, большинство в панике разбежалось. Но один высокий и широкоплечий мужчина, схватив молот, бросился на Локланна. Он прикрывал бегство молодой женщины с младенцем, наверное, его жены. Несмотря на мешковатое платье, Локланн оценил ее фигуру. Монги-работорговцы дадут за такую женщину хорошую цену. Ее муж тоже был хорошим рабом, но времени не оставалось. Локланн, все еще скованный стропами и ремнями парашюта, выхватил пистолет и выстрелил. Мужчина охнул, прижал ладони к животу и упал на колени. Сквозь пальцы побежала струйка крови. Локланн сбросил парашютную перевязь и застучал сапогами по плитам, устремившись в погоню. Женщина закричала, когда пальцы Локланна крепко сжали ее запястье. Она попыталась вырваться, но ей мешал ребенок. Локланн потащил ее к храму. Робра уже ждал на ступеньках.
— Выставляй охрану, — приказал капитан. — Пока можно держать пленных в храме.
В дверях храма показался старик в одежде священника. Перед собой он держал фигурку крестообразного мейканского идола, словно преграждая им дорогу. Ударом топора Робра вышиб старику мозги, пинком отбросил с дороги мертвое тело и потащил женщину в храм.
С неба сыпался дождь вооруженных до зубов солдат Локланна. Локланн поднял к губам сигнальный рог. В любую минуту возможна контратака. И она не заставила себя ждать.
Стуча подковами, показался эскадрон мейканской кавалерии. Молодые надменные воины в мешковатых штанах, в кожаных нагрудниках и шлемах с плюмажами. Их плащи развевались на скаку. Пики были из обожженного дерева, но сабли — стальные. Очень похоже на желтокожих кочевников Теккаса, с которыми народ Локланна сражался веками. Локланн побежал к началу цепи, где уже развернули штандарт Молнии. Половина парашютистов с «Бизона» выстроилась в цепь, заслоном выставив пики с керамическими наконечниками, прочно уперев концы в плиты. Они замерли в ожидании. Первая волна атаки напоролась на них. Кони надевались на пики, как на вертела, поднимались на дыбы. Ржание, крики. Острия пик ударили по седокам. Вперед ступила вторая цепь парашютистов, с мечами и кривыми ножами, которыми было удобно подрезать сухожилия. Несколько минут кипела свирепая бойня. Мейканцы не выдержали и в панике отступили. Тогда запели каньонские луки.
Очень скоро площадь покрывали только раненые и убитые. Локланн энергично сортировал первых. Тех, кто был ранен легко, отгоняли в храм.
Издалека донесся громовой удар.
— Пушка! — сказал Робра, подбегая. — Возле казарм.
— Пусть позабавятся, пока наши ребята на добрались до их позиций… — мрачно усмехнулся Локланн.
— Ну да. — Вид у Робры был нервный. — Что-то ничего от них не слышно. Мы так и будем стоять?
— Недолго, — предсказал Локланн.
Он не ошибся. Пошатываясь, подбежал вестовой с поломанной рукой.
— «Грозовая туча», — еле выдавил он. — Нас послали к большому зданию… там полно вооруженных людей… они нас отбросили.
— Вот как? А я думал, это королевский дворец, — засмеялся Локланн. — Наверное, король устроил пир. Ладно, за мной! Я сам сейчас разберусь. Робра, останешься за старшего.
Он отсчитал тридцать человек, и они поспешили за ним. Они бежали трусцой по пустым и тихим улицам, и тишину нарушал только их собственный топот и звон оружия. Жители в ужасе затаились за стенами домов. Это хорошо, легче будет их потом собрать в кучу.
Повернув за угол, Локланн услышал рев атаки. Перед ним открылось здание дворца, старое, с красной черепичной крышей и множеством окон. В окнах блестело стекло. Люди с «Грозовой тучи» дрались у главных дверей. Мостовую вокруг густо усеяли небоходы, убитые и раненные в последней атаке.
Одним взглядом Локланн оценил ситуацию.
— Тупоголовые! Не догадались зайти с тыла! — простонал он. — Джонак, возьми пятнадцать человек, вышиби черный ход и ударь в тыл. Остальные, помогайте мне отвлекать их!
Он вскинул окровавленный боевой топор.
— Каньон! — заорал он. — Каньон!
Остальные повторили клич и ринулись в битву.
Волна нападающих в очередной раз откатилась от двери. Десантники переводили дух и считали раны. В широком дверном проеме стояло полдесятка мейканцев. Все — благородные доны: мрачные мужи с козлиными бородками, напомаженными усами, в строгих черных костюмах, с красными плащами, намотанными на левую руку, словно щит, и с длинными тонкими мечами в правой. Мечи эти назывались у них шпагами.
За их спинами другие доны ждали, готовые занять место убитых или раненых.
— Каньон! — взревел Локланн.
— Кель Див вела! — воскликнул высокий седеющий дон с золотой цепью предводителя, и его клинок стальной змеей метнулся к груди Локланна.
Локланн парировал выпад топором. Но дон был искусным бойцом. Он ответил новым выпадом, который завершился ударом в грудь воздушном пирата. Но скрученная в шесть витков кожа кирасы выдержала удар острия. Локланн выбил шпагу из руки врага. «Ах, но, дон Мивель!» — воскликнул молодой воин рядом с кальдом. Старик фыркнул, ловко перехватил рукоять топора и с силой подземного тролля выдернул оружие из рук Локланна. Локланн видел глаза старика, говорившие «Смерть!». Дон Мивель занес топор, но Локланн нажал на курок пистолета, на лету поймал падающего дона Мивеля, сдернул золотую цепь и надел себе на шею. Клинок шпаги прозвенел у его шеи. Локланн поднял топор, покрепче уперся подошвами в плиты мостовой и ударил.
Цепь защитников прогнулась, подалась.
Вдруг шум послышался за спиной Локланна. Обернувшись, он увидел блеск оружия за спинами своих людей. Проклятье! Во дворце было гораздо больше людей, и пока одни держали главный вход, остальные теперь атаковали его с тыла!
Острие шпаги вонзилось в бедро. Он почувствовал лишь слабый укол, словно ужалила пчела, но гнев затянул глаза красной пеленой.
— Чтоб ты заново родился такой же свиньей, как сейчас! — взревел он. Почти ничего не видя, он бешено завертел топором. Ему удалось очистить пространство вокруг себя вырваться из кольца и взглянуть на бой со стороны.
Напавшие с тыла были преимущественно дворцовой охраной, судя по их полосатой форме, пикам и мачете. Но среди находилась дюжина людей в одежде, которой Локланну еще видеть не приходилось. У них были черные волосы и очень смуглая кожа, как у инджийцев, хотя чертами лиц они больше напоминали людей белой расы. Кожа была плотно покрыта сложными синеватыми узорами, одеты эти незнакомцы были только в какие-то цветные простыми вокруг бедер и венки из цветов. Иноземцы с феноменальной ловкостью манипулировали ножами и дубинками.
Локланн разорвал штанину и взглянул на рану. Ничего серьезного. Куда тяжелее приходилось сейчас его людям. Морк сунна Бренн с занесенным мечом ринулся на одного смуглокожего иностранца, довольно плечистого малого, на котором кроме простыни на бедрах была еще блуза с кружевами. Дома Морк убил четверых в законных поединках, а скольких он зарубил в набегах, было вообще трудно сказать. Смуглокожий стоял спокойно, сжав в зубах нож, свободно опустив руки. Когда меч опустился, иностранца просто не оказалось на старом месте. Усмехнувшись сквозь сжатые зубы, иностранец рубанул ребром ладони по кисти Морка. Локланн услышал хруст кости. Морк вскрикнул. Иностранец ударил его в горло, в кадык. Морк медленно опустился на колени, выплюнул кровь, сложился вдвое и замер. Иностранца атаковал другой небоход, с топором. Тот опять текучим движением ловко ушел от удара, поймал нападающего за бедро и послал головой вперед в мостовую. Небоход остался лежать неподвижно.
Локланн заметил, что иностранцы кольцом окружали женщин. Женщин! Октаи и людоед Улагу, эти подонки выводили из дворца женщин! И атака против них уже сама собой захлебнулась. Мрачно хмурясь и зажимая раны, воздушные пираты отступили.
Локланн бросился на врага.
— Каньон! — заревел он. — Каньон!
— Руори Ранги Лоханассо, — вежливо ответил иностранец в блузе. Он протарахтел серию приказов. Его товарищи начали быстро отходить.
— Что стоите, дерьмо! Нападайте! — заорал Локланн.
Но преследование началось без энтузиазма, кроме того, пики арьергарда отбросили преследователей назад. Тогда Локланн сам повел наступление.
Плечистый иностранец в блузе заметил его, серые глаза остановились на золотой цепочке убитого кальда и сразу стали ледяными, как северная зима.
— Ты убил дона Мивеля! — сказал Руори на спанском. Локланн, опытный небоход, понял его. Он выучил основы спанского от пленных и наложниц.
— Паршивый сукин сын!
Пистолет был уже в руке, но Руори резко дернул плечом, и в правый бицепс воздушного пирата воткнулся нож. Пистолет покатился по плитам.
— Я за ним вернусь! — крикнул Руори и приказал товарищам: — Назад, на корабль!
Локланн смотрел на бегущую по руке кровь. Словно со стороны он слышал звон оружия, крики — это отступающий отряд прорвал хлипкое заграждение небоходов. В дверях дворца, теперь пустых, появился Джонак с отрядом. Но уцелевшие защитники ушли с Руори.
К Локланну, который смотрел на рану, как загипнотизированный, подбежал небоход.
— Нам их преследовать, шкипер? — спросил он почти сочувственно. — Джонак может вас сменить.
— Нет.
— Но они уводят сотню женщин. И очень много молодых.
Локланн потряс головой, словно пес, выбравшийся на берег из глубокого и холодного ручья.
1 2 3 4 5 6