В конце концов она занялась тем, что стала выискивать взглядом, кого среди присутствующих нет, словно отсутствие человека на похоронах жертвы преступления могло бросить на него тень подозрения. Как будто он и есть убийца.
Она не увидела Генри и Луизы, хотя родители Луизы мелькали в толпе. Не явился и Майлз Адлер. Он еще находился в Мексике, как объяснила Пенни, и просил извиниться за него и передать свое искреннее сочувствие Ричарду Пратту и его дочерям.
Блэр шепнула на ухо сестре, что не видно Беверли Уинтерс, а вот ее дочка Дейдра прислала невероятно экстравагантный букет.
Когда Фрэнсис переместилась к временному бару, устроенному на застекленной веранде, ей попалась на глаза знакомая личность. Сэм не присутствовал на панихиде в церкви, а здесь облюбовал себе укромное местечко в углу с кружкой пива в руке. Он выглядел непривычно в белой рубашке с галстуком и синем блейзере, но строгий костюм шел ему. Пока она пробиралась к нему, его добрый приветливый взгляд не отпускал ее.
– Что ты делаешь здесь в полном одиночестве?
– Ну… – Он слегка смутился. – Я решил не толкаться среди всей этой публики, разыскивая тебя. Все равно я никого здесь не знаю. И с Клио никогда не встречался, так что мне нечего о ней сказать. Поэтому я подумал, что имеет смысл просто подождать, пока судьба не выкинет тебя на этот тихий бережок. Здесь совсем неплохо, да и пиво отличное. Таков уж миляга Сэм, умеющий извлечь для себя хоть небольшую пользу из любой ситуации.
Она улыбнулась:
– Я не ожидала, что ты придешь.
– А почему бы нет? Для чего же тогда друзья?
Фрэнсис на какой-то краткий момент пожелала, чтобы он произнес совсем другие слова, более проникновенные, может быть. Но все равно, он излучал такое искреннее тепло, такой уют и покой.
– Мне бы хотелось попросить тебя… – Она запнулась, чувствуя, что краснеет от собственной прямоты и навязчивости. – Отвези меня обратно домой. И побудь там со мной. Ты согласен?
– Никаких проблем, – невозмутимо ответил он. Недавняя сцена, когда Пьетро, повернувшись спиной, уходил от нее по солнечной лужайке к своей машине, живо всплыла в ее памяти и тут же сменилась воспоминанием об их разрыве, состоявшемся семью годами ранее.
Она сама объявила ему, что желает расторгнуть помолвку. Последний совместный ленч в ресторане и несколько произнесенных там фраз лишь утвердили ее в этом решении. У выхода Пьетро торопливо и небрежно, скорее машинально, приложился губами к ее щеке и стал удаляться по аллее в глубь Центрального парка. Тогда она вовсе не намеревалась остаться на всю жизнь в одиночестве, но так оно случилось.
И теперь Фрэнсис подумывала, что Сэм может оказаться тем мужчиной, кому она не побоится доверить себя, отдать свою противоречивую, странную, жесткую и одновременно чувствительную натуру в его крепкие руки, под его руководство. Может быть, он нежно погладит ее волосы, прижмет к своей груди заплутавшуюся в дебрях собственных неоформленных желаний взрослую девочку, нашепчет ей на ухо красивую сказку о двух одиноких душах, живущих по соседству и наконец нашедших друг друга.
Или он хотя бы начнет рассказывать о том, как провел день, а она будет слушать его спокойный убаюкивающий голос и радоваться тому, что с ней рядом мужчина.
– А ты хочешь уехать прямо сейчас? – Заданный им вопрос нарушил ее грезы.
Она печально вздохнула:
– Боюсь, что это тот самый прием, на котором мне надо пробыть до конца.
– А мне показалось, что ты не хочешь пропустить сегодняшнее бинго.
– Ты правильно подумал, но вряд ли я туда попаду. А ты езжай. И выигрывай за нас двоих.
– Это не так уж интересно в твое отсутствие. Фрэнсис выдавила усмешку:
– Мне приятно было это услышать.
– Ты позвонишь мне, если что-то понадобится? – спросил Сэм.
– Обязательно.
Он положил ее руку к себе на широкую ладонь и сверху накрыл другой ладонью.
– Спасибо, Сэм, – прошептала она.
– Кстати, на тот случай, если кто-то тебе этого еще не говорил, то я скажу… Ты выглядишь сегодня просто ошеломительно… просто потрясающе.
Фрэнсис рассмеялась.
– Я на полном серьезе. Без шуток! – И Сэм направился к дверям.
Когда масса гостей начала редеть, а для более интимного круга выставили блюда с закусками, Фрэнсис проскользнула по черной лестнице в свою прежнюю спальню. В комнате было все аккуратно прибрано, но в обстановке ничего не переменилось – две железные, окрашенные белой краской кровати с полированными шариками на спинках, покрывала в бледно-розовых цветах, разрисованный такими же цветочками шкаф, два небольших кресла в чехлах из зеленой ткани. В шкафу, в комоде, в ящики которого Фрэнсис заглянула и где хранилось раньше ее и Блэр белье, теперь было пусто, но сохранился стойкий запах лаванды.
Фрэнсис подвинула одно из кресел к окну, выходящему на парадный вход и подъездную дорожку, и стала наблюдать за извивающейся, как гигантская змея, вереницей дорогих машин, притормаживающих у крыльца и вновь продолжающих бесшумное, мягкое движение. Она видела, как уехала ее мать, до этого о чем-то оживленно беседовавшая с прокурором Моррисом. Ее черная шляпка колыхалась и подрагивала, словно шар на воде, когда она в разговоре склонялась к его плечу или, опираясь на его руку, неуверенно ковыляла на непривычных для нее слишком высоких каблуках по гравию у подножия крыльца.
Фрэнсис продолжила путешествие по дому и зашла в спальню, которую отец раньше делил с Клио и где Клио проводила ночи одна последние пятнадцать месяцев своей жизни. Громадная деревянная кровать с резными спинками, темно-вишневый восточный ковер на полу, мраморный камин, чей обширный зев был заполнен букетами сухих ароматных растений, – это все были атрибуты роскоши, которые не могли не производить впечатление.
По обе стороны кровати располагались два круглых столика с золотой каймой по краям и виньетками из настоящих золотых нитей с изображением пастушки и пастушка в средневековых французских одеяниях. Две фотографии в золотых рамках занимали место на столиках – справа Клио в подвенечном платье, слева Ричард в парадном смокинге. После ухода Клио из жизни Ричард вряд ли заглянет сюда на своем инвалидном кресле, и комната станет подобием музейного зала, наглухо закрытого для посетителей. Так подумалось Фрэнсис.
Она обнаружила то, что искала, в отделанной мрамором, прилегающей к спальне ванной комнате. Оранжевый пластиковый флакон с этикеткой «Нардил», что является аптечным названием фенилзина, и прикрепленным к нему рецептом, выданным на имя Клио, и указанной в рецепте дозой – 15 миллиграмм по три раза в день. Флакон стоял на нижней полке аптечки среди других лекарств. Рецепт был выписан доктором Прескоттом на аптеку при Колумбийском пресвитерианском госпитале – угол 168-й улицы и Бродвея. Никаких следов, ведущих к какой-либо аптеке Саутгемптона, естественно, не оказалось.
Фрэнсис возвратилась в роскошную спальню и принялась выдвигать ящики антикварного бюро. В одном хранилась почтовая бумага с монограммой, марки и ножичек для вскрытия конвертов. В другом – различные пригласительные билеты и старые письма с приглашениями, вырезка из журнала «Город и деревня», посвященная какому-то местечку во Франции близ Парижа, и настольный календарь в кожаном переплете.
Фрэнсис пробежала глазами несколько страниц, заполненных записями о предстоящих вечеринках, благотворительных акциях, встречах, напоминаниях о предстоящих покупках подарков или посылке поздравлений. Каждая среда была отмечена: 15.00 – Ф.П., каждая пятница: 10.00 – Р.Ц. – условные обозначения, понятные только самой Клио.
Очевидно, Блэр не додумалась вручить этот календарь Умнику в понедельник заодно с деловыми бумагами, а скорее всего, просто не обнаружила его сама.
Фрэнсис положила ежедневник на место и задвинула ящик. Присев на кровать и откинувшись на одну из пышных подушек с невольным и трудно объяснимым желанием примять покрывало и нарушить тем самым царящий в комнате идеальный, но безжизненный порядок, она набрала на мобильнике, лежащем на столике, информационную службу и получила домашний номер Генри Льюиса. Ей ответил женский голос.
– Луиза? Это говорит Фрэнсис Пратт. Не уверена, помнишь ли ты меня? Ведь с тех пор столько воды утекло…
– Да, помню. – Тон был явно не дружеским.
– Не могли бы мы встретиться с тобой и твоим супругом и поговорить о моей мачехе?
– Даже не знаю, что мы можем тебе рассказать.
– Послушай, я в курсе того, что произошло в связи с вашим обращением в «Фейр-Лаун» о приеме в члены клуба. Должно быть, вы очень сердиты на моего отца.
– Я – да, – откровенно призналась Луиза. – Я бы хотела найти какие-то оправдания его расовой нетерпимости, но не могу. Я не ощущаю никакого сочувствия к нему по поводу постигшей его потери… Ни я, ни мой супруг.
– Но я все-таки была бы очень благодарна вам, если бы вы согласились встретиться. Это был бы великодушный шаг с вашей стороны.
– Неужели? – Луиза с трудом придерживалась даже элементарной вежливости.
– Я займу у вас буквально пару минут.
Фрэнсис услышала какие-то невнятные возгласы в трубке, которую Луиза, видимо, зажала ладонью. Потом звук вернулся вновь к прежней четкости.
– Разве не сегодня похороны твоей мачехи?
– Поэтому я и нахожусь в Саутгемптоне.
– Когда ты хочешь встретиться?
– Хорошо было бы не откладывать. Через час вас устроит?
– Пожалуй. Мы живем на Джин-лейн, по правой стороне, примерно в миле от Бич-Клаб. Там указатель с фамилией Льюис.
К моменту, когда Фрэнсис спустилась вниз, просторная гостиная почти опустела. В дверях Блэр прощалась с Пенни Адлер. Она благодарила ее за приезд на траурную церемонию и приглашала навестить в ближайшее время галерею Девлинов.
– Мы теперь расширяемся, обретаем простор благодаря папиной поддержке. К октябрю откроем новый зал. Потрясающее помещение для выставки работ скульптора, с которым мы только что подписали договор. Ты обязательно должна их посмотреть, – настаивала Блэр.
«Благодаря папиной поддержке…» – Фрэнсис вспомнила финансовые расчеты и архитектурные планы, обнаруженные ею в машине сестры. «Когда же отец успел включиться в этот проект?»
– Мне срочно надо вернуться в город, – бросил на ходу Джейк Девлин, минуя Фрэнсис. Он был весь потный, несмотря на то, что снял пиджак, ослабил узел галстука и закатал рукава рубашки. – Хотел бы задержаться, но дела не позволяют. Душно невыносимо, – оправдался он, запечатлев на щеке Фрэнсис традиционный родственный поцелуй.
– А когда вернешься? – поинтересовалась Фрэнсис.
– Утром в субботу.
– Понятно. Дела закрутились, раз потекли денежные ручьи. Должно быть, это очень возбуждает.
Стрела, пущенная ею, попала в цель. Джейк остановился как вкопанный, уставившись взглядом в пол, и произнес, словно бы извиняясь:
– Хотелось бы, чтобы это была моя заслуга, но так вышло. Я благодарен твоему отцу…
– Это я уже слышала.
Глаза у Джейка были усталые, но все-таки в них промелькнула искорка любопытства, когда он поднял на Фрэнсис взгляд.
– Ты многое знаешь, наверное, но не думай, что мы приходили к нему за подаянием. Он проявил свойственную ему щедрость. Как и всегда.
«Как всегда, – подумала Фрэнсис, – или только сейчас, в экстренном случае? Не спросить ли у Джейка, когда именно, с какого момента стали заливать убыточную, пересохшую трясину их галереи свежие финансовые потоки?»
Но атмосфера в доме в день похорон хозяйки не располагала к разговорам на подобные темы. Их можно отложить на потом.
– Значит, в этот уик-энд мы наверняка увидимся, – заключила она бодро.
– Непременно. Мы с Блэр будем рассчитывать на то, что ты нас навестишь. – Особой радости при этих словах в его тоне не ощущалось.
Предоставив сестре почетную, но обременительную обязанность вежливо выпроваживать гостей, Фрэнсис прошлась по опустевшим комнатам и отыскала наконец отца. Он выкатил свое кресло на застекленную веранду, где приглашенные слуги заканчивали разбирать временный бар, и тупо, мертвенным взглядом, уставился в подступающий к лужайке сумрак.
– Как ты? – тихо спросила она.
– Не могу представить свою жизнь без нее, – произнес он на удивление внятно, и рот его при этом не кривился. – Я надеялся, что она будет хоронить меня…
Тут же появилась Блэр и уселась на полу, прильнув к ногам отца, прикрытым пледом. Она просунула руки под плед и стала массировать его ноги, помогая восстановить в них циркуляцию крови.
– Могу тебе сообщить, папочка, что больше двух сотен людей пришло проститься с Клио.
Ричард криво улыбнулся:
– Я благодарен вам, девочки, за ваши хлопоты. Вы очень постарались. Я даже не ожидал…
– Перестань, папа, – оборвала его Блэр. – Мы очень любим тебя. Я готова была сделать в сто раз больше… и впредь тоже…
Фрэнсис слушала сестру, наблюдала за ее массажными манипуляциями и удивлялась умению Блэр с легкостью приспосабливаться к любым обстоятельствам и облегчать этим жизнь другим. Вот и их отец – он поддается ей, понемногу расслабляется, впадает в вожделенную дрему.
– Фанни, – как бы между прочим обратилась Блэр к старшей сестре, – почему бы тебе не бросить к чертям собачьим свой «Приют пустынника», перестать жить как Робинзон и не поселиться здесь, с папой, в родительском доме?
Предложение было слишком неожиданным, и Фрэнсис удивилась, не ослышалась ли она.
– Подумай. В этом есть смысл. А как ты считаешь, папа?
– Я не знаю, не помешает ли папе присутствие двух собак вкупе со мною, – отшутилась Фрэнсис.
Ричард молчал.
– По-моему, это всем пойдет на пользу…
Мысль о Сэме вдруг мелькнула в голове Фрэнсис, о единственном мужчине, к которому тянулись ее тело и душа. И это было связано с ее уединенным домом в Ориент-Пойнт и двориком, уставленным нелепыми керосиновыми светильниками. Что-то свое, что-то особенное, далекое от особняков ценой в десятки миллионов.
Она резко встала.
– Куда ты? – Блэр сразу же обиделась.
– Извини, папа. – Игнорируя сестру, Фрэнсис обратилась к отцу: – У меня накопилось множество дел…
Избегая дальнейших вопросов и многословных прощаний, она быстро покинула дом и, нырнув в свою машину, отъехала.
До Джин-лейн она добралась за считанные минуты и сразу за указателем с фамилией Льюис увидела его самого, словно ожидающего ее появления, на крыльце своего дома. Генри быстро скрылся за дверями, а его место заняла вышедшая на крыльцо Луиза.
Десять лет минуло с тех пор, как они в последний раз играли в теннис в «Фейр-Лаун». Потом Фрэнсис уже не встречалась с Луизой, а вот Блэр продолжала с ней дружить и совместно бурно проводить время, о чем ходили сплетни, впрочем, наверняка сильно преувеличенные.
Когда же Луиза вышла замуж? О ее обручении и свадьбе Фрэнсис ничего не слышала, от сестры – самом громкоговорящем рупоре всех местных новостей – тоже никакой, как ни странно, информации не поступало.
Едва Фрэнсис взошла на крыльцо, из-за спины Луизы выскочили две девочки и прижались к матери. Их темная кожа резко контрастировала с белой тканью материнской юбки. Одетые в цветастые платьица, обе одинаково прелестные и трогательные своей беззащитностью, девчушки с тревогой уставились на гостью.
Луиза взмахом руки отправила их играть на лужайку, а затем таким же безмолвным жестом пригласила Фрэнсис войти.
В гостиной с видом на Атлантический океан Генри Льюис сидел в кресле, углубившись в чтение свежего номера медицинского журнала.
При появлении Фрэнсис он аккуратно положил его на столик рядом с кружкой охлажденного чая, встал, выпрямившись во весь свой немалый рост, и пожал руку Фрэнсис – спокойно и по-деловому.
– Вы из прокуратуры Суффолка? – спросил он.
– Да.
– Малкольм там заправляет, и, по-моему, успешно, – сказал Генри и тут же слегка поморщился, увидев, что Луиза и девочки не собираются оставить их наедине с Фрэнсис, а стоят в дверях.
Дочери, никак не отреагировав на мимику отца, занялись в углу гостиной своими куклами. Там был создан для них целый игрушечный мир с миниатюрной мебелью, где хозяйничали красавицы Барби с платиновыми волосами и их загорелые бойфренды.
– Как изменился облик Барби со времен моего детства! – сказала Фрэнсис ради того, чтобы хоть как-то разрядить напряженную атмосферу.
Никто не прореагировал на ее слова. После затянувшейся паузы Луиза произнесла:
– Я слышала, что ты работала в Нью-Йорке.
– Да, по окончании юридического факультета.
– А теперь здесь?
– Да, с девяносто второго года. И переселилась в Ориент-Пойнт.
– Почему?
– Захотелось перемен. – Фрэнсис вовсе не собиралась откровенничать перед этими людьми.
– И где тебе больше нравится? – спросила Луиза.
– Там, где более уединенно. И красивый пейзаж. Я имею в виду Ориент-Пойнт, где растут цветы и овощи, а не особняки, как в Саутгемптоне. И не так много машин на дорогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42