Элиза нахмурилась. День был морозный, а на служанке из теплых вещей была только шаль, и на руках были тонкие заштопанные перчатки. Она подумала о том, что не догадалась сама распорядиться о горячем кирпиче для девушки и не спросила, есть ли у Мэннерс теплая одежда. И перед глазами Элизы снова возникла снисходительна улыбка кузена Майлса, от которой ей стало как-то неловко.
– Счастливого пути, моя дорогая! – крикнул ей отец, а миссис Гринэвэй помахала ей платочком, стоя у окна в теплой гостиной.
Элиза послала отцу воздушный поцелуй. Джон Кочман взмахнул кнутом в то время, как грум убрал лесенку и запрыгнул на сиденье рядом с ним. Мистер Кипп, курьер, ускакал часом раньше верхом. Они должны были встретиться с ним, проехав миль двадцать на север, примерно в полдень, в одной из дорожных гостиниц.
Карета Элизы Чалмерс была превосходная, и лошади очень быстрые, но все равно от морозного воздуха изо рта поднимался парок и путешествие не сулило двум женщинам ничего хорошего. За все утро Элиза едва сказала два слова своей служанке, потому что она никогда не разговаривала со слугами, а только отдавала приказания.
Она была рада, когда карета наконец въехала во двор гостиницы. Мистер Кипп помог Элизе выйти и заверил, что все в порядке. Она бросила Марте через плечо, чтобы та была поаккуратнее с вещами, и вошла в гостиницу.
Действительно, комната была великолепная, и Элиза смогла здесь отдохнуть. Отличный обед и пылающий камин разогрели ее окончательно.
Потом снова было утомительное долгое путешествие и еще одна остановка чуть севернее Дэвентри. И снова мистер Кипп великолепно справился со своей работой. И спальня, и гостиная были выше всяких похвал. Марта принесла ей сверток с ее простынями и одеялами. Элиза увидела, что служанка принесла свежие простыни и для себя. Сначала она удивилась, а потом подумала, что в дорожной гостинице это, пожалуй, не лишнее, потому что от предыдущих жильцов в кроватях могли остаться насекомые.
Элиза пыталась читать в постели, но свет был очень слабый. В конце концов она задула свечу и укуталась плотнее в одеяло.
От огня в камине по стенам и потолку метались таинственные тени, прямо под собой она слышала голоса постояльцев, доносившиеся из нижней комнаты. Уставшая за день, Элиза уже закрыла глаза, когда за стеной чихнула Марта. Если служанка простудилась, то путешествие станет совершенно невыносимым, подумала Элиза, натягивая одеяло на плечи.
3
На следующий день у коня мистера Киппа отскочила подкова, и Элиза обнаружила, какую бесценную службу выполнял курьер. Гостиница, в которой ей пришлось остановиться, была чуть больше таверны. В среду они сильно отклонились от намеченного маршрута, потому что мост через реку рухнул под тяжестью покрывшего его льда. В четверг выпал такой снег, что они едва ли проехали больше десятка миль за весь день. Элиза начинала думать, что, пожалуй, напрасно она беспокоилась из-за этого визита, потому что если они будут передвигаться такими темпами, то вряд ли вообще когда-либо доберутся до цели своего путешествия. И как будто для того, чтобы показать ей, что она не права, следующие дни выдались яркие и солнечные, и хотя снег лежал толстым слоем на дороге, они ехали очень быстро, упряжка лихо мчалась вперед. Они миновали Ноттингем и остановились на ночлег. И с каждым днем, чем дальше они забирались на север, тем крепче становился мороз.
К этому времени Элиза умирала от скуки. В карете было невозможно читать, потому что дорога оказалась именно такая, как Элиза и ожидала. Сколько раз она начинала читать, столько же раз у нее начиналась мигрень. О вышивании нечего было и думать. Глядя на свою служанку, съежившуюся в углу, она сожалела, что не взяла с собой в это путешествие одну из своих подруг. Тогда хоть можно было бы поболтать, вместе восхититься красотами пейзажа, обсудить пьесу, которую они видели, или книгу, которую читали. Может быть, они даже сыграли бы в шахматы. У Элизы были дорожные шахматы, но она не взяла их с собой в этот раз. И, конечно, ей было не о чем говорить с Мартой Мэннерс. Элиза посмотрела на девушку и заметила, что у нее кончик носа розовый-розовый, совсем как у мышки. Она отвернулась.
А местность вокруг действительно была живописная, вынуждена была признаться себе Элиза. Каждые несколько миль встречалась маленькая деревушка, или просто несколько домов, стоявших вокруг перекрестка. Иногда среди них возвышалась церковь, виднелись мельница, несколько крошечных магазинчиков и таверн. Между этими форпостами цивилизации лежали необозримые поля и дремучие леса, огромные погруженные в белое снежное безмолвие.
Вечером они остановились в Барнли. Было совершенно невозможно путешествовать, когда на землю опускались ранние зимние сумерки. И, конечно, к этому времени все уже замерзали до костей и мечтали только об отдыхе.
Элиза вышла из кареты, споткнулась и чуть не упала. Грум поддержал ее, и она подумала о нем и о Джоне Кочмане, которые сидели целый день на облучке, открытые всем ветрам и морозам.
– Как вас зовут? – спросила она, смутившись от того, что не знает его имени.
– Меня-то? – удивился грум. – Так ведь Джеб, мэм. Джэб Гэйни.
– Скажите, а вам тепло ехать? Вам и кучеру там, на сиденье, тепло? – спросила она, кутаясь в высокий воротник.
Сильный ледяной ветер пронизывал насквозь любую одежду, какая бы толстая она ни была.
Грум старался не смотреть на Марту Мэннерс, которая вся дрожала от холода, но терпеливо стояла в сторонке, сжимая озябшими руками тяжелый кофр. Чувствуя себя таким же замерзшим и несчастным, как и она, грум ответил, однако:
– Да все в порядке, мэм!
Он желал сейчас только одного, чтобы она забыла про него так же, как всегда. Ему надо было отвести лошадей в конюшню, растереть их, покормить и напоить, прежде чем позаботится о себе.
Заметив его нетерпение, Элиза кивнула и вошла в гостиницу. Ну вот, видите, обратилась она мысленно к Майлсу, нет никакого смысла быть с ними доброй. Они не ценят доброго отношения.
В своей комнате Элиза ждала, когда ей принесут чай. Потом она отпустила служанку и, оставшись, наконец, одна, устроилась удобно у камина.
Маленькими глоточками она пила горячий чай и думала. Мистер Кипп сказал, что, если погода не испортится, они доедут до места уже через два дня. Впереди еще были две реки и большой город Йорк, ну а затем им останется проехать Мэлтон, и они прибудут в Даррин-Кастл.
Элиза вздохнула. Она не знала, что хуже – продолжать это бесконечное утомительное путешествие или уже его закончить. Она интуитивно больше боялась последнего.
Она по-прежнему гадала, что ждет ее в замке, и придумывала разные истории про его обитателей. Граф, конечно, здоровый, добродушный детина с обветренным красным лицом и с акцентом, который трудно разобрать. Его мамаша, вдова-графиня, представлялась ей грузной женщиной, еще толще сына, с писклявым пронзительным голосом. Слуги, конечно, бестолковые и необученные олухи. Если в замке не будет других гостей, она скорее всего через неделю сойдет с ума. «И, однако, – говорила она себе, – я выдержу просто потому, что должна выдержать. И я буду милой и покладистой, даже если это меня убьет, вот так вот, Майлс», – думала она, подвигая ноги ближе к огню.
Когда Мэннерс вошла чуть позже в комнату, Элиза услышала, что девушка снова кашляет. Это было такое сухое слегка смущенное покашливание. Элиза решила немедленно выставить служанку, потому что не хотела заразиться от нее. Ничего, пусть поищет сама, где ей спать! Мэннерс спокойно отнеслась к своему изгнанию. Она приготовила постель своей хозяйке и сразу вышла. И Элиза подумала, а может, служанке тоже не нравится быть все время вместе.
Все же им не удалось через два дня добраться до Даррина, потому что Элиза предложила остановиться на время в Йорке и осмотреть этот город. Было слишком холодно для прогулок по стенам крепостей, но Элизе очень понравился грандиозный готический собор с такими красивыми витражами, что захватывало дух.
Мистер Кипп сопровождал ее, и оказалось, что он хорошо знает город. Если верить словам мистера Киппа, Йорк осаждали целые полчища привидений – мертвых монахов, безголовых призраков и черных котов. Элиза внимательно слушала, хотя она никогда не верила в приведения. Потом она позвала свою служанку, и они с ней прошлись по магазинам. Марта все еще кашляла и была почти бесполезна. Элиза решила уволить ее сразу по возвращении в Лондон. Не то чтобы ей нужна была чересчур веселая и боевая служанка, но и смотреть на это бледное создание, которое вот-вот упадет, было тоскливо. У нее возникло даже впечатление, что она обзавелась собственным привидением.
На следующее утро она вызывала к себе Мэннерс. Они должны были выехать в девять часов. Элизе неожиданно не терпелось попасть в замок и узнать, что же ее там ждет.
Служанка принесла горячий шоколад и взяла синее шерстяное платье, чтобы его разгладить.
– Нет, сегодня дай мне другое, – сказала Элиза. – Я согласна носить такие платья, только чтобы не замерзнуть, но, по крайней мере, сегодня я хочу выглядеть так, как я привыкла. Достань мне зеленое муслиновое, мои лучшие туфли и зеленую шляпку с перьями.
Служанка кивнула и наклонилась над чемоданом. Вдруг Элиза услышала стон, а затем глухой стук.
– Мэннерс? – позвала она и села в посте ли. – Мэннерс!
Когда она увидела служанку распростертую над чемоданом, она откинула покрывало, надела халат и позвонила в колокольчик. Ее служанка почему-то упала в обморок, а она понятия не имела, как обращаться с больными, и сама по этому нуждалась в помощи.
Ожидая, пока кто-нибудь придет, она наклонилась над девушкой и приложила руку ко лбу.
– О, да ты вся горячая как огонь, – прошептала Элиза, отступая на шаг и закрывая рот и нос рукой, опасаясь инфекции.
Вскоре появилась служанка гостиницы, посмотрела на Марту и тут же убежала, чтобы сообщить своей хозяйке. Та пришла и, бросив опытный взгляд, отдала необходимые распоряжения. Потом она обратилась к Элизе.
– Боюсь, что вы не сможете поехать сегодня, леди, – сказала она. – Этот ребенок очень болен, очень. И я не знаю, как долго ей придется оставаться в постели.
– Вы можете вылечить ее? – спросила Элиза после того, как женщина подняла Мэннерс и положила ее в кровать. – Здесь есть доктор?
– О, да! Доктор Гаррис хороший человек, будьте уверены. Но, мэм, вы имеете в виду, что сами поедете дальше, а ее оставите тут, с посторонними людьми?
– Конечно. Все равно я ничем не смогу ей помочь. Я дам вам достаточно денег на ее лечение. Когда она поправится, пусть приезжает ко мне в Даррин-Кастл.
Хозяйка гостиницы кивнула и сделала реверанс гораздо почтительнее, чем раньше.
– Я позабочусь о ней, не волнуйтесь, леди, – сказала она.
Элиза желала побыстрее покинуть гостиницу. И надо же было случиться такому несчастью, думала она, надевая зеленое муслиновое платье. Ни одна леди не путешествует без служанки в компании только кучера и лакея.
После полудня они оставили далеко позади город Мэлтон и ехали теперь среди болот и вересковых пустошей. Мистер Кипп ускакал вперед, чтобы убедиться, что они находятся на верном пути, и еще не вернулся, когда кучер остановил упряжку.
Элиза выглянула из кареты, но не увидела ничего, кроме бескрайних болот, и постучала в окошко впереди.
– Извините, мэм, – сказал кучер, наклоняясь к окну. – Дело в том, что тут впереди развилка, и я не знаю, по какой дороге ехать. Странно, что мистер Кипп ничего об этом не сообщил и не подождал нас здесь.
Элиза тоже удивилась.
– И нет никакого знака? – спросила она. – Но это просто ужасно!
– Знак-то есть, но такой ветхий, что я попросил Джеба подойти ближе, чтобы прочитать. – Он выпрямился и вдруг крикнул: – Нам повезло, мэм! Кто-то идет навстречу. Наверняка этот человек знает дорогу к замку.
Элиза снова выглянула в окно. Какой-то мужчина, одетый очень просто, действительно приближался к их карете. Он нес на плече большую толстую палку, а рядом с ним бежала собака.
– Эй, ты, слышишь! – закричал Джон Кочман. – Ты можешь сказать, как нам проехать в Даррин-Кастл?
Мужчина скользнул безразличным взглядом по лицу Элизы и ответил.
– Ага.
– Ну так говори! – настаивал кучер, и в его голосе послышались раздраженные нотки.
– Пообещай ему шиллинг за его труды, – сказала Элиза.
Мужчина не смотрел на нее.
– Езжай за мной, – ответил он, повернулся и зашагал туда, откуда пришел.
Они вынуждены были ехать следом, потому что дорога была узкая и снег высоко лежал по краям, лишь кое-где виднелась прошлогодняя трава. У Элизы было такое впечатление, будто они все время поднимаются в гору. Хорошо, что не надо идти по этой ужасной дороге пешком, подумала она.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем в конце дороги появился неказистый дом. Он стоял в ущелье, словно прячась от диких пронизывающих ветров. Вокруг несколько высоких голых деревьев торчали из земли, похожие на гигантские щупальца. Дом был простой, из серого йоркширского камня, с ровными квадратами окон вдоль фасада. Мужчина показал на дом пальцем.
– Но это не замок! – воскликнула Элиза, выходя из кареты.
Джеб Гэйни посматривал на низкое темнеющее небо и быстро летящие черные облака, готовые обрушиться тоннами снега.
– Похоже, надвигается буря, мэм, – сказал он. – Возможно, будет лучше остаться здесь и переждать ее.
Элиза выглядела нерешительной. Но в это время их проводник нетерпеливо крикнул:
– Давайте же, проходите! Мужчины пусть занесут багаж леди в дом.
Он говорил властно, и грум начал отвязывать чемоданы. Элиза открыла было рот, чтобы возмутиться такому произволу, но этот загадочный проводник поклонился и показал на дверь. Удивляясь сама себе, Элиза пошла за ним так же послушно, как и его собака.
Он открыл дверь и провел Элизу по коридору в большую кухню. Тут горел массивный камин, а на столе у окна светилась масляная лампа. Как раз в то время за окном страшно потемнело, и Элиза услышала, как сердито застучали в стекло твердые снежинки. От порыва ветра мигнула лампа. Вздрогнув, Элиза шагнула поближе к камину.
Женщина средних лет помешивала что-то в черном закоптившемся котелке. Ее простое лицо не выражало никаких эмоций.
– Хватит, Саки, – сказал мужчина.
Женщина сделала реверанс и пошла к двери. Элиза увидела, как она, высоко подняв фонарь, пробежала по двору мимо окна. Непонятно было, куда она направляется в такую темень и вьюгу. По пути им не встретилось никакое другое жилье.
– Садитесь. Я сейчас вернусь, – сказал мужчина, показывая на кресло у огня.
Элиза с удовольствием уселась в кресло и протянула к огню руки, не снимая перчаток. Содержимое котелка пахло невероятно вкусно, а на столе лежала буханка свежеиспеченного хлеба, и Элиза почувствовала жуткий аппетит.
Она не могла понять, где находится и как это ее угораздило очутиться здесь, да еще на кухне! Это было совсем не то, к чему она привыкла. Однако ей не было страшно, хотя она и волновалась о том, куда пропал мистер Кипп. Конечно, он виноват в случившемся. Она надеялась, что мистер Кипп найдет их по следам на снегу еще до того, как наступит ночь. Затем Элиза удивилась, что во всем доме нет ни одной служанки. Она хотела умыться, привести себя в порядок и выпить чашечку горячего чая.
Она услышала, как хлопнула входная дверь и как проводник топал ногами, отряхивая снег. Когда он вошел на кухню, у Элизы глаза расширились от изумления. Он снял свою толстую шубу и широкополую шляпу, и теперь Элиза видела, что он гораздо моложе, чем она думала, он был среднего роста и смотрел на нее в упор своими серыми, будто стальными глазами из-под нахмуренных бровей. Длинные густые волосы ложились ему на плечи, и ее поразило его лицо.
– Кто вы такой? – спросила она и встала, потому что ей было неудобно смотреть на него снизу вверх.
– А кто вы? – вопросом на вопрос ответил он.
– Я Элиза Чалмерс. И меня ждут в Даррин-Кастл. Не думаю, что это жилище можно назвать замком, хотя, конечно, я благодарю вас за то что вы спасли меня здесь от бури. Но видите ли, этот дом вряд ли может быть целью моего путешествия!
– Почему нет? Вполне может быть. Тут действительно когда-то был настоящий замок, но только он давно разрушен. Мой дед построил этот дом, и мы всегда называли его Даррин-Кастл. В шутку, понимаете?
– Но я не могу поверить, что вы и есть граф Даррин! – воскликнула Элиза.
Он усмехнулся, слегка задетый ее тоном.
– Да, я граф Даррин, миссис, и мой отец был тоже графом.
Впервые в своей жизни Элиза Чалмерс не знала, что сказать. Этот деревенский мужик – граф? Она представляла все, что угодно, но чтобы такое! Пораженная, в ужасе она смотрела на него. Тогда он просто повернулся, подошел к огню и проверил котелок. Помешав слегка, он сказал через плечо:
– Чуть не пригорело. Могли бы и сами помешать, пока тут сидели.
– Я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20