Через час присылай английского слизняка за головой бабы. А будет вертолет — отпущу слизняков в обмен на экипаж. Все! Пошло время…
* * * — Нельзя им давать вертолета, Александр Петрович, — сказал один из военных — подполковник с петлицами связиста.— Почему? — спросил вице-губернатор.— Потому что уйдут… Совершенно не важно, куда они направятся. Если полет осуществлять на малой высоте, средствами ПВО нам будет их не обнаружить. Они могут вынудить экипаж, сесть в любом глухом месте, уничтожить и экипаж, и машину, а затем скрыться.Александр Петрович задумался, побарабанил пальцами по столешнице. Валерий Вячеславович склонился к нему низко, заговорил:— Этого категорически нельзя допустить, Александр Петрович. Добро, если они сядут на нашей территории… а если уйдут к финнам?— Финны все равно их выдадут, — ответил вице.— А политические последствия? — возразил чиновник.— А жизнь заложников? — спросил губернатор. — Об этом вы подумали?.. Гибели людей допустить нельзя, момент не подходящий.— Я понимаю и разделяю вашу обеспокоенность… Но политические последствия! Финское МИД не дает согласия на прием вертолета с террористами. И — представьте себе — он вдруг прилетает! Думаю, мы окажемся в весьма затруднительном положении.— Вы, — раздраженно ответил вице-губернатор, — не окажетесь… Решение буду принимать я.— Да-да, безусловно, это так… Однако можно поступить и по-другому.— Конкретно?— Конкретно — перестрелять негодяев в тот момент, когда они выйдут из помещения… или возле вертолета.Вице-губернатор внимательно посмотрел на чиновника:— Я допускаю, что чисто технически это возможно. А с этической точки зрения? Ведь это будет элементарный расстрел. Без решения суда, кстати… А признать человека виновным и определить ему наказание может только суд. Нет… нет. Момент не подходящий.— Но мы спасем при этом жизнь людей.— Нет. Мы, скорее, поставим их жизнь под угрозу. Готовьте вертолет, — с кислым видом подвел итог вице.
* * * Вернулись сотрудники «Града» и спец из МГА. Вместе они осматривали место для посадки вертолета: пустырь в пяти минутах езды.— Можно посадить вертушку, — сказал летун. А «градовцы» обследовали местность с учетом своих задач и тоже остались удовлетворены. После пятиминутного совещания Александр Петрович сказал:— Добро, давайте вертолет, выходите на связь с этим Пауком.— Александр Петрович, — сказал подполковник, — я еще раз напоминаю вам: уйдут. Уйдут они на малой высоте, и мы ничего не сможем сделать… Мы на себя такую ответственность взять…— Ответственность на мне, — перебил вице-губернатор.Подсуетился и Валерий Вячеславович:— Александр Петрович, в случае пересечения террористами финской границы политические последствия… .— Мы уже обсуждали этот вопрос, достаточно. Я принял решение.
* * * — Паук, — сказал в трубку переговорщик, — готовы ли вы к посадке в вертолет?— Большая птица уже прилетела?— Да. Она вас ждет на пустыре в километре отсюда.— А наш брат? Где, ментяра, наш брат?— Он встретит вас под Выборгом. Его увезли на следственный эксперимент в Выборг.Паук разразился руганью. С криком, с визгом. Стало ясно: наступил критический момент… Усыновленный Дьяволом мог сделать любую глупость. Но глупость страшную, кровавую…И вдруг замолчал, а в трубке зазвучал другой голос:— Так, слушайте меня… Сейчас ваш человек принесет нам схему с указанием точного места посадки. Лучше, если это будет англичанин… Он еще у вас?— Да, — ответил переговорщик. — Мистер Смит здесь. Простите, с кем я говорю?— Можешь называть меня Негодяем… Итак, англичанин приносит схему, мы обсуждаем маршрут движения до пустыря, порядок посадки, транспорт. После этого принимаем решение по заложникам. Понял?— Понял, — ответил переговорщик.
* * * Третий раз за два часа я вошел в помещение клиники. Что-то здесь неуловимо изменилось. Внешне все было точно так же: проволока растяжек, заложники с наволочками на головах, «распятая» на стене женщина… Но что-то все-таки изменилось.— Схему, — каркнул Паук, и я передал схему. Человек в маске собаки, всегда державшийся в глубине, подошел и взял ее у Паука. Разложил на столе. Его движения были точны, в них чувствовалась сила и уверенность… Внезапно я все понял. И обматерил себя за то, что не понял этого раньше.Человек-собака спокойно изучил схему с обозначенным маршрутом движения, придвинул телефон, набрал номер.— Негодяй на связи, — сказал он. — Я изучил маршрут. Думаю, вариант реальный… Через тридцать минут подадите к подъезду микроавтобус с тонированными стеклами… Найдется такой? …Хорошо. Итак, подаете к подъезду микроавтобус. Ни в подъезде, ни во дворе не должно быть ни одной живой души. Это понятно?.. Хорошо. Водитель раскрывает все двери и уходит, к черту. Он нам не нужен. А вот журналиста мы до посадки в вертолет подержим у себя… Дальше: до пустыря нас сопровождает только один автомобиль ГАИ с мигалкой… Позаботьтесь,чтобы на нашем пути не было пробок. Заложников мы отпустим, когда окажемся возле вертолета — не раньше, но и не позже… Крови мы не хотим.Паук дернулся, хотел что-то сказать, но человек-собака только посмотрел на него — и Паук сник.— Ну, — сказал человек-собака, — мы, надеюсь, все согласовали?Видимо, переговорщик сказал: да.— Отлично. Давайте сверим часы.
* * * Я сидел на полу в углу холла. Наблюдал, как человек-собака инструктирует заложников. Они тоже сидели вдоль стены в своих наволочках на голове. Женщину отвязали, и она обессиленно опустилась на пол. Ужас в ее глазах уже потух, сменился пустотой. За несколько часов, пока она стояла раздетой, успела замерзнуть… тело покрылось гусиной кожей, затвердели соски.— Минут через двадцать — двадцать пять вся эта история для вас закончится, — спокойно говорил человек-собака заложникам. — Если вы будете выполнять мои инструкции. Это понятно?Головы в наволочках кивнули. Недружно, вразнобой.— Сейчас попьете чайку… соберитесь с силами и пойдем. Держимся дружно, кучно, стайкой… Садимся в автобус, едем. Езды тут совсем ничего. А на месте нас уже ожидает вертолет. У вертолета мы и попрощаемся. Я понимаю, что вы пережили не лучшие часы… Я сожалею. Вам, мадам (человек-собака обратился к голой женщине), следует одеться…Она сидела безучастно. Негодяй подвинул к ней ногой ворох белья и одежды.— Мадам, — повторил он, — соберитесь, пожалуйста, вам следует одеться… следует успокоиться… Все будет хорошо.Женщина кивнула, но продолжала сидеть неподвижно. В приемную вошел человек в маске гориллы. Он поставил на стол поднос с кофейником, чашками и даже бутылкой коньяка. Ушел, потом вернулся, поставил несколько мензурок.— Вот и кофе, — сказал человек-собака. — Кстати, я рекомендую вам выпить и коньячка… снимает напряжение.Я сидел в углу. Наблюдал. Ситуация стала ясна для меня окончательно… Не было никаких «Усыновленных Дьяволом». Не было! А был умный и циничный человек-собака, который ловко сумел использовать шизанутого Паука. Который сумел блестяще разыграть спектакль, ввести всех в заблуждение… Он, видимо, и не думал добиваться освобождения Смирнова-Козырева. Он, видимо, и не думал лететь за границу… С миллионов баксов он запросто и не худо устроится здесь… А Паука просто грохнет за ненадобностью.Он получил то, что хотел — деньги, вертолет и гарантии. Они улетят куда-нибудь в глубинку, выведут из строя вертолет и скроются. Вполне возможно, в точке посадки уже ожидает автомобиль, а в кармане негодяя лежит комплект документов для новой безбедной жизни. Интересно — кто он, человек-собака? Действительно сообщник Смирнова-Козырева? Или он просто использовал ситуацию?.. Возможно, ответа мы не узнаем никогда. Но, в любом случае, сработал он толково.Заложники сняли наволочки, приступили к кофейку. Я вглядывался в испуганные, напряженные лица. Человек в маске гориллы быстро и ловко прорезал в наволочках отверстия для глаз… Обнаженная женщина сидела на полу, обхватив колени.— Кофе хотите? — спросил, присев около нее, Негодяй. Она кивнула. — Сейчас организуем… А коньячку?Она опять кивнула. Человек-собака встал, подошел к столу и налил кофе в чашку. В медицинскую мензурку плеснул коньячку. Один из мужчин-заложников вдруг спросил:— А можно и мне коньяку?— Можно и нужно. Но в разумных пределах…Мужчина быстро налил коньяк. Выпил. Негодяй отнес кофе и мензурку голой женщине, поставил на пол.— Вот, — сказал он, — выпейте, успокойтесь… И оденьтесь, в конце-то концов.Мужчина за столом снова налил себе коньяку, быстро выпил. И еще раз налил.— Э-э, — сказал Оборотень, — хватит. Еще дело делать.Мужчина послушно поставил мензурку на стол.— Послушай, Негодяй, — произнес вдруг Паук.— Что, темный брат? — спросил человек-собака.Паук подошел к окну, показал стволами обреза в небо.— Я слышу клекот большой птицы, — сказал он.Я прислушался, но не услышал ничего. Негодяй тоже прислушался. И тоже, видимо, ничего не услышал. Он внимательно посмотрел на человека с лицом мертвеца и ответил:— Да, брат. Большая птица уже рядом.— И мы полетим на Запад?— Да, брат, мы полетим на Запад.Заложники за столом пили кофе, неподвижно сидела на полу голая женщина, так и не притронувшаяся к кофе и коньяку. Слушал «клекот большой птицы» Паук. Он был уже совершенно безумен.
* * * — Пора, — сказал человек-собака. — Автобус уже у подъезда. Идем, господа, таким образом: плотной группой. Мы, Усыновленные Дьяволом, в центре… Вы, господа ПОМОЩНИКИ, по бокам. Плотно идем, прижимаясь друг к другу. Спокойно, не спеша. Впереди — господин журналист. Все мужчины должны надеть на голову наволочки. Там прорезаны отверстия для глаз, так что проблемы не будет.— Негодяй, — сказал вдруг Паук, — я не хочу надевать наволочку. Мне нравится мое лицо… лицомертвеца.Человек-собака некоторое время смотрел на Паука молча.А потом сказал:— Ну что ж… может быть, так даже лучше. Идис лицом мертвеца… Подъем, господа, подъем!Люди за столиком встали, но женщина на полу продолжала сидеть. Негодяй подошел к ней, присел.— Как вас зовут?— Что?— Как вас зовут?— Людмила.— Люда, нужно встать, одеться и идти… Вы понимаете?— Да… дайте пальто.Оборотень снял с вешалки серое бархатное пальто, подал Людмиле. Она поднялась, сказала: спасибо — и надела пальто на голое тело. Аккуратно застегнула все пуговицы.— И сапоги, — попросила она. Оборотень подал ей серые замшевые сапоги. Она снова сказала: спасибо. Оборотень раздал всем наволочки с дырами для глаз. И мы их надели. И стали похожи на куклуксклановцев. Только женщины и Паук остались без дурных колпаков с дырами для глаз… Я посмотрел в лицо Людмилы и подумал, что оно мало отличается от маски мертвеца.— Пошли, — сказал человек-собака.
* * * Плотной стайкой мы спустились вниз. Пятьдесят две ступени… В подъезде никого не было. Возле подъезда, вплотную, стоял микроавтобус «тойота». Все его двери были распахнуты. Мигала «аварийка».— Залезайте, господин журналист, — сказал мне в затылок Негодяй, — вперед, на водительское сиденье. Поведете вы.Я пожал плечами, шагнул в салон, пробрался между сидений. На «торпеде» лежала радиостанция. Вслед за мной в автобус взбирались заложники и Усыновленные Дьяволом… компания «куклуксклановцев», собирающаяся на пикничок. Захлопали двери. Негодяй сел у меня за спиной.— Дайте-ка мне радиостанцию, — приказал он.Я передал ему радиостанцию, и он связался с переговорщиком:— Мы выезжаем, — сказал он. — Надеюсь, вы помните наши договоренности?— Все в порядке, — ответила черная коробка рации. — Мы в точности выполняем все, о чем договаривались… На улице вас ожидает машина сопровождения ГИБДД.— Ладушки, надеюсь на ваше благоразумие… Поехали!Я крутанул ключ, затарахтел дизельный движок.— Я слышу клекот большой птицы, — прошептал Паук. — Она хочет мяса. Много сырого мяса!Мне хотелось треснуть безумца по голове. Треснуть так, чтобы он заткнулся, откусил себе язык… Я включил передачу и направил «тойоту» под арку. Мигала аварийка, рокотал дизель, что-то бормотал Паук.Микроавтобус проехал по неровному асфальту арки, выкатился на улицу. Посредине проспекта стоял милицейский «жигуленок» с включенной мигалкой. Я пристроился «в хвост»… поехали. Проспект был абсолютно пуст. На перекрестках стояли, перекрывая движение, гаишники. Чем-то все это напоминало кино. Наволочки с дырами, идиотская маска мертвеца…Мы ехали минуты полторы. Затем гаишный «жигуленок» показал левый поворот и свернул в проезд между домами. За детской площадкой стояли гаражи. Над гаражными крышами виднелись вертолетные лопасти, похожие на листья гигантской стальной пальмы. Кажется, они даже слегка покачивались. Мы обогнули гаражи и выехали на пустырь. Видимо, здесь затевалось какое-то строительство: лежали кучи гравия, песка, щебня, бетонные кольца и трубы, на краю застыл бульдозер. По периметру расположились бойцы «Града». В центре этого «пейзажа» стоял вертолет. До него было метров сорок. Но их нам предстояло пройти пешком, проехать на «тойоте» через этот «танкодром» нереально.Я заглушил движок. В наступившей тишине прозвучал голос Паука:— Большая птица… большая стальная птица. Она хочет мяса. Сырого мяса… человечины.За моей спиной послышался голос Негодяя:— Эй! Мы на месте… Слышишь меня?— Слышу хорошо. Есть проблемы?— На хрен здесь оцепление? Что за дела?— Оцепление только для того, чтобы не пускать зевак. Зря ты волнуешься.— Это вам надо волноваться, а не мне… Снимите своих бойцов, отзовите гаишников. Понял?— Хорошо, все сделаем… Нам самим ни к чему осложнения.Спустя несколько секунд гаишный «жигуленок» резко развернулся и уехал. «Градовцы» враз тоже исчезли. На пустыре остались вертолет и мы… Было очень тихо. Покачивались вертолетные лопасти, ветер нес через пустырь скомканную газету.Негодяй напряженно всматривался в темно-зеленый фюзеляж. Бормотал Паук…Негодяй снова поднес к губам, то есть к наволочке, рацию:— Эй, приятель, сейчас мы выйдем… давай без глупостей.— Мы же договорились. Для нас главное — жизнь заложников. Ты обещал отпустить.— Отпущу… не нужна мне обуза, мне экипажа хватит. Прощай.Негодяй прервал связь. Спиной, затылком я ощущал его неуверенность. Он нормально держался, но все равно я ощущал его напряжение, неуверенность и страх.— Ну, что, — сказал он через несколько секунд. — Пошли, что ли?Никто не ответил.— Пошли, — сказал он и тронул меня за плечо:— Ты первый, англичанин… Выйдешь и стой рядом.Я раскрыл дверцу и выпрыгнул на землю.…Мы шли к большой птице молча. Только Паук бормотал, бормотал, бормотал неустанно. На боку бетонного кольца он увидел изображение перевернутой пентаграммы… Он увидел и заорал:— Братья! Братья дают нам знак! Ты видишь, Негодяй?Негодяй не ответил. Он шел у меня за спиной, держал в правой руке пистолет, нес за спиной рюкзак с баксами. Он был очень напряжен. До вертолета осталось около двадцати метров. Тридцать — тридцать пять шагов… совсем ерунда!Потом осталось пятнадцать метров… потом десять… А потом вскрикнула Людмила. Я обернулся. Все остановились.Женщина сидела на земле, смотрела на ногу в замшевом сапоге с высоченным каблуком… На глазах выступили слезы.— Я… я упала, — сказала она. — Нога подвернулась.— Вставайте, — ответил Негодяй.— Я, кажется, не могу.Она попробовала встать и не смогла.— Вставай, мясо! — заорал вдруг Паук.Негодяй взмахнул рукой с пистолетом и сказал:— Ладно. Это уже в сущности не важно… пошли.— Нет, пусть она встанет… я возьму ее с собой. На ужин нашей птичке. Птица хочет сырого мяса.— Не дури, Паук. Пойдем, — произнес Негодяй, оглядываясь по сторонам.— Птице нужно мясо, — повторил Паук упрямо. — Вставай, тварь!Он направил на женщину обрез. Она все также сидела на земле, по лицу текли слезы.— Паук! — сказал Негодяй требовательно.— Вставай, — заорал Паук и взвел курки.— А пошел ты, сволочь! — выкрикнула вдруг женщина. — Стреляй, дерьмо. Стреляй! Плевала я на тебя… стреляй, сволочь!Паук медленно поднял обрез… И грохнул выстрел. Паук с простреленной головой медленно опустился на землю. По резиновой маске мертвеца текла настоящая кровь.И — с чудовищным грохотом, вздымая фонтаны песка — начали взрываться вокруг нас песчаные кучи. Вспышки ослепляли. За этим ярким — невероятно ярким! — светом уже бежали мощные фигуры в черном. Но я этого не видел. Ослепленный, оглушенный, я упал на землю. Через секунду в затылок мне уперся ствол автомата, сверху рухнуло не шибко-то легкое тело. Потом мне заломали руки и надели наручники.
* * * Когда я очухался, спросил:— Что это было — «Заря»? «Заря» — специальная светошумовая граната. Дает очень высокой яркости вспышку и невыносимой громкости звук.
— Нет, но в общем-то из того же ряда… Понравилось?— Нормально. А зачем меня-то повязали?— Так уж — извини, разбираться было некогда. Все поголовно в наволочках, А времени нет, счет идет на секунды.
1 2 3 4 5
* * * — Нельзя им давать вертолета, Александр Петрович, — сказал один из военных — подполковник с петлицами связиста.— Почему? — спросил вице-губернатор.— Потому что уйдут… Совершенно не важно, куда они направятся. Если полет осуществлять на малой высоте, средствами ПВО нам будет их не обнаружить. Они могут вынудить экипаж, сесть в любом глухом месте, уничтожить и экипаж, и машину, а затем скрыться.Александр Петрович задумался, побарабанил пальцами по столешнице. Валерий Вячеславович склонился к нему низко, заговорил:— Этого категорически нельзя допустить, Александр Петрович. Добро, если они сядут на нашей территории… а если уйдут к финнам?— Финны все равно их выдадут, — ответил вице.— А политические последствия? — возразил чиновник.— А жизнь заложников? — спросил губернатор. — Об этом вы подумали?.. Гибели людей допустить нельзя, момент не подходящий.— Я понимаю и разделяю вашу обеспокоенность… Но политические последствия! Финское МИД не дает согласия на прием вертолета с террористами. И — представьте себе — он вдруг прилетает! Думаю, мы окажемся в весьма затруднительном положении.— Вы, — раздраженно ответил вице-губернатор, — не окажетесь… Решение буду принимать я.— Да-да, безусловно, это так… Однако можно поступить и по-другому.— Конкретно?— Конкретно — перестрелять негодяев в тот момент, когда они выйдут из помещения… или возле вертолета.Вице-губернатор внимательно посмотрел на чиновника:— Я допускаю, что чисто технически это возможно. А с этической точки зрения? Ведь это будет элементарный расстрел. Без решения суда, кстати… А признать человека виновным и определить ему наказание может только суд. Нет… нет. Момент не подходящий.— Но мы спасем при этом жизнь людей.— Нет. Мы, скорее, поставим их жизнь под угрозу. Готовьте вертолет, — с кислым видом подвел итог вице.
* * * Вернулись сотрудники «Града» и спец из МГА. Вместе они осматривали место для посадки вертолета: пустырь в пяти минутах езды.— Можно посадить вертушку, — сказал летун. А «градовцы» обследовали местность с учетом своих задач и тоже остались удовлетворены. После пятиминутного совещания Александр Петрович сказал:— Добро, давайте вертолет, выходите на связь с этим Пауком.— Александр Петрович, — сказал подполковник, — я еще раз напоминаю вам: уйдут. Уйдут они на малой высоте, и мы ничего не сможем сделать… Мы на себя такую ответственность взять…— Ответственность на мне, — перебил вице-губернатор.Подсуетился и Валерий Вячеславович:— Александр Петрович, в случае пересечения террористами финской границы политические последствия… .— Мы уже обсуждали этот вопрос, достаточно. Я принял решение.
* * * — Паук, — сказал в трубку переговорщик, — готовы ли вы к посадке в вертолет?— Большая птица уже прилетела?— Да. Она вас ждет на пустыре в километре отсюда.— А наш брат? Где, ментяра, наш брат?— Он встретит вас под Выборгом. Его увезли на следственный эксперимент в Выборг.Паук разразился руганью. С криком, с визгом. Стало ясно: наступил критический момент… Усыновленный Дьяволом мог сделать любую глупость. Но глупость страшную, кровавую…И вдруг замолчал, а в трубке зазвучал другой голос:— Так, слушайте меня… Сейчас ваш человек принесет нам схему с указанием точного места посадки. Лучше, если это будет англичанин… Он еще у вас?— Да, — ответил переговорщик. — Мистер Смит здесь. Простите, с кем я говорю?— Можешь называть меня Негодяем… Итак, англичанин приносит схему, мы обсуждаем маршрут движения до пустыря, порядок посадки, транспорт. После этого принимаем решение по заложникам. Понял?— Понял, — ответил переговорщик.
* * * Третий раз за два часа я вошел в помещение клиники. Что-то здесь неуловимо изменилось. Внешне все было точно так же: проволока растяжек, заложники с наволочками на головах, «распятая» на стене женщина… Но что-то все-таки изменилось.— Схему, — каркнул Паук, и я передал схему. Человек в маске собаки, всегда державшийся в глубине, подошел и взял ее у Паука. Разложил на столе. Его движения были точны, в них чувствовалась сила и уверенность… Внезапно я все понял. И обматерил себя за то, что не понял этого раньше.Человек-собака спокойно изучил схему с обозначенным маршрутом движения, придвинул телефон, набрал номер.— Негодяй на связи, — сказал он. — Я изучил маршрут. Думаю, вариант реальный… Через тридцать минут подадите к подъезду микроавтобус с тонированными стеклами… Найдется такой? …Хорошо. Итак, подаете к подъезду микроавтобус. Ни в подъезде, ни во дворе не должно быть ни одной живой души. Это понятно?.. Хорошо. Водитель раскрывает все двери и уходит, к черту. Он нам не нужен. А вот журналиста мы до посадки в вертолет подержим у себя… Дальше: до пустыря нас сопровождает только один автомобиль ГАИ с мигалкой… Позаботьтесь,чтобы на нашем пути не было пробок. Заложников мы отпустим, когда окажемся возле вертолета — не раньше, но и не позже… Крови мы не хотим.Паук дернулся, хотел что-то сказать, но человек-собака только посмотрел на него — и Паук сник.— Ну, — сказал человек-собака, — мы, надеюсь, все согласовали?Видимо, переговорщик сказал: да.— Отлично. Давайте сверим часы.
* * * Я сидел на полу в углу холла. Наблюдал, как человек-собака инструктирует заложников. Они тоже сидели вдоль стены в своих наволочках на голове. Женщину отвязали, и она обессиленно опустилась на пол. Ужас в ее глазах уже потух, сменился пустотой. За несколько часов, пока она стояла раздетой, успела замерзнуть… тело покрылось гусиной кожей, затвердели соски.— Минут через двадцать — двадцать пять вся эта история для вас закончится, — спокойно говорил человек-собака заложникам. — Если вы будете выполнять мои инструкции. Это понятно?Головы в наволочках кивнули. Недружно, вразнобой.— Сейчас попьете чайку… соберитесь с силами и пойдем. Держимся дружно, кучно, стайкой… Садимся в автобус, едем. Езды тут совсем ничего. А на месте нас уже ожидает вертолет. У вертолета мы и попрощаемся. Я понимаю, что вы пережили не лучшие часы… Я сожалею. Вам, мадам (человек-собака обратился к голой женщине), следует одеться…Она сидела безучастно. Негодяй подвинул к ней ногой ворох белья и одежды.— Мадам, — повторил он, — соберитесь, пожалуйста, вам следует одеться… следует успокоиться… Все будет хорошо.Женщина кивнула, но продолжала сидеть неподвижно. В приемную вошел человек в маске гориллы. Он поставил на стол поднос с кофейником, чашками и даже бутылкой коньяка. Ушел, потом вернулся, поставил несколько мензурок.— Вот и кофе, — сказал человек-собака. — Кстати, я рекомендую вам выпить и коньячка… снимает напряжение.Я сидел в углу. Наблюдал. Ситуация стала ясна для меня окончательно… Не было никаких «Усыновленных Дьяволом». Не было! А был умный и циничный человек-собака, который ловко сумел использовать шизанутого Паука. Который сумел блестяще разыграть спектакль, ввести всех в заблуждение… Он, видимо, и не думал добиваться освобождения Смирнова-Козырева. Он, видимо, и не думал лететь за границу… С миллионов баксов он запросто и не худо устроится здесь… А Паука просто грохнет за ненадобностью.Он получил то, что хотел — деньги, вертолет и гарантии. Они улетят куда-нибудь в глубинку, выведут из строя вертолет и скроются. Вполне возможно, в точке посадки уже ожидает автомобиль, а в кармане негодяя лежит комплект документов для новой безбедной жизни. Интересно — кто он, человек-собака? Действительно сообщник Смирнова-Козырева? Или он просто использовал ситуацию?.. Возможно, ответа мы не узнаем никогда. Но, в любом случае, сработал он толково.Заложники сняли наволочки, приступили к кофейку. Я вглядывался в испуганные, напряженные лица. Человек в маске гориллы быстро и ловко прорезал в наволочках отверстия для глаз… Обнаженная женщина сидела на полу, обхватив колени.— Кофе хотите? — спросил, присев около нее, Негодяй. Она кивнула. — Сейчас организуем… А коньячку?Она опять кивнула. Человек-собака встал, подошел к столу и налил кофе в чашку. В медицинскую мензурку плеснул коньячку. Один из мужчин-заложников вдруг спросил:— А можно и мне коньяку?— Можно и нужно. Но в разумных пределах…Мужчина быстро налил коньяк. Выпил. Негодяй отнес кофе и мензурку голой женщине, поставил на пол.— Вот, — сказал он, — выпейте, успокойтесь… И оденьтесь, в конце-то концов.Мужчина за столом снова налил себе коньяку, быстро выпил. И еще раз налил.— Э-э, — сказал Оборотень, — хватит. Еще дело делать.Мужчина послушно поставил мензурку на стол.— Послушай, Негодяй, — произнес вдруг Паук.— Что, темный брат? — спросил человек-собака.Паук подошел к окну, показал стволами обреза в небо.— Я слышу клекот большой птицы, — сказал он.Я прислушался, но не услышал ничего. Негодяй тоже прислушался. И тоже, видимо, ничего не услышал. Он внимательно посмотрел на человека с лицом мертвеца и ответил:— Да, брат. Большая птица уже рядом.— И мы полетим на Запад?— Да, брат, мы полетим на Запад.Заложники за столом пили кофе, неподвижно сидела на полу голая женщина, так и не притронувшаяся к кофе и коньяку. Слушал «клекот большой птицы» Паук. Он был уже совершенно безумен.
* * * — Пора, — сказал человек-собака. — Автобус уже у подъезда. Идем, господа, таким образом: плотной группой. Мы, Усыновленные Дьяволом, в центре… Вы, господа ПОМОЩНИКИ, по бокам. Плотно идем, прижимаясь друг к другу. Спокойно, не спеша. Впереди — господин журналист. Все мужчины должны надеть на голову наволочки. Там прорезаны отверстия для глаз, так что проблемы не будет.— Негодяй, — сказал вдруг Паук, — я не хочу надевать наволочку. Мне нравится мое лицо… лицомертвеца.Человек-собака некоторое время смотрел на Паука молча.А потом сказал:— Ну что ж… может быть, так даже лучше. Идис лицом мертвеца… Подъем, господа, подъем!Люди за столиком встали, но женщина на полу продолжала сидеть. Негодяй подошел к ней, присел.— Как вас зовут?— Что?— Как вас зовут?— Людмила.— Люда, нужно встать, одеться и идти… Вы понимаете?— Да… дайте пальто.Оборотень снял с вешалки серое бархатное пальто, подал Людмиле. Она поднялась, сказала: спасибо — и надела пальто на голое тело. Аккуратно застегнула все пуговицы.— И сапоги, — попросила она. Оборотень подал ей серые замшевые сапоги. Она снова сказала: спасибо. Оборотень раздал всем наволочки с дырами для глаз. И мы их надели. И стали похожи на куклуксклановцев. Только женщины и Паук остались без дурных колпаков с дырами для глаз… Я посмотрел в лицо Людмилы и подумал, что оно мало отличается от маски мертвеца.— Пошли, — сказал человек-собака.
* * * Плотной стайкой мы спустились вниз. Пятьдесят две ступени… В подъезде никого не было. Возле подъезда, вплотную, стоял микроавтобус «тойота». Все его двери были распахнуты. Мигала «аварийка».— Залезайте, господин журналист, — сказал мне в затылок Негодяй, — вперед, на водительское сиденье. Поведете вы.Я пожал плечами, шагнул в салон, пробрался между сидений. На «торпеде» лежала радиостанция. Вслед за мной в автобус взбирались заложники и Усыновленные Дьяволом… компания «куклуксклановцев», собирающаяся на пикничок. Захлопали двери. Негодяй сел у меня за спиной.— Дайте-ка мне радиостанцию, — приказал он.Я передал ему радиостанцию, и он связался с переговорщиком:— Мы выезжаем, — сказал он. — Надеюсь, вы помните наши договоренности?— Все в порядке, — ответила черная коробка рации. — Мы в точности выполняем все, о чем договаривались… На улице вас ожидает машина сопровождения ГИБДД.— Ладушки, надеюсь на ваше благоразумие… Поехали!Я крутанул ключ, затарахтел дизельный движок.— Я слышу клекот большой птицы, — прошептал Паук. — Она хочет мяса. Много сырого мяса!Мне хотелось треснуть безумца по голове. Треснуть так, чтобы он заткнулся, откусил себе язык… Я включил передачу и направил «тойоту» под арку. Мигала аварийка, рокотал дизель, что-то бормотал Паук.Микроавтобус проехал по неровному асфальту арки, выкатился на улицу. Посредине проспекта стоял милицейский «жигуленок» с включенной мигалкой. Я пристроился «в хвост»… поехали. Проспект был абсолютно пуст. На перекрестках стояли, перекрывая движение, гаишники. Чем-то все это напоминало кино. Наволочки с дырами, идиотская маска мертвеца…Мы ехали минуты полторы. Затем гаишный «жигуленок» показал левый поворот и свернул в проезд между домами. За детской площадкой стояли гаражи. Над гаражными крышами виднелись вертолетные лопасти, похожие на листья гигантской стальной пальмы. Кажется, они даже слегка покачивались. Мы обогнули гаражи и выехали на пустырь. Видимо, здесь затевалось какое-то строительство: лежали кучи гравия, песка, щебня, бетонные кольца и трубы, на краю застыл бульдозер. По периметру расположились бойцы «Града». В центре этого «пейзажа» стоял вертолет. До него было метров сорок. Но их нам предстояло пройти пешком, проехать на «тойоте» через этот «танкодром» нереально.Я заглушил движок. В наступившей тишине прозвучал голос Паука:— Большая птица… большая стальная птица. Она хочет мяса. Сырого мяса… человечины.За моей спиной послышался голос Негодяя:— Эй! Мы на месте… Слышишь меня?— Слышу хорошо. Есть проблемы?— На хрен здесь оцепление? Что за дела?— Оцепление только для того, чтобы не пускать зевак. Зря ты волнуешься.— Это вам надо волноваться, а не мне… Снимите своих бойцов, отзовите гаишников. Понял?— Хорошо, все сделаем… Нам самим ни к чему осложнения.Спустя несколько секунд гаишный «жигуленок» резко развернулся и уехал. «Градовцы» враз тоже исчезли. На пустыре остались вертолет и мы… Было очень тихо. Покачивались вертолетные лопасти, ветер нес через пустырь скомканную газету.Негодяй напряженно всматривался в темно-зеленый фюзеляж. Бормотал Паук…Негодяй снова поднес к губам, то есть к наволочке, рацию:— Эй, приятель, сейчас мы выйдем… давай без глупостей.— Мы же договорились. Для нас главное — жизнь заложников. Ты обещал отпустить.— Отпущу… не нужна мне обуза, мне экипажа хватит. Прощай.Негодяй прервал связь. Спиной, затылком я ощущал его неуверенность. Он нормально держался, но все равно я ощущал его напряжение, неуверенность и страх.— Ну, что, — сказал он через несколько секунд. — Пошли, что ли?Никто не ответил.— Пошли, — сказал он и тронул меня за плечо:— Ты первый, англичанин… Выйдешь и стой рядом.Я раскрыл дверцу и выпрыгнул на землю.…Мы шли к большой птице молча. Только Паук бормотал, бормотал, бормотал неустанно. На боку бетонного кольца он увидел изображение перевернутой пентаграммы… Он увидел и заорал:— Братья! Братья дают нам знак! Ты видишь, Негодяй?Негодяй не ответил. Он шел у меня за спиной, держал в правой руке пистолет, нес за спиной рюкзак с баксами. Он был очень напряжен. До вертолета осталось около двадцати метров. Тридцать — тридцать пять шагов… совсем ерунда!Потом осталось пятнадцать метров… потом десять… А потом вскрикнула Людмила. Я обернулся. Все остановились.Женщина сидела на земле, смотрела на ногу в замшевом сапоге с высоченным каблуком… На глазах выступили слезы.— Я… я упала, — сказала она. — Нога подвернулась.— Вставайте, — ответил Негодяй.— Я, кажется, не могу.Она попробовала встать и не смогла.— Вставай, мясо! — заорал вдруг Паук.Негодяй взмахнул рукой с пистолетом и сказал:— Ладно. Это уже в сущности не важно… пошли.— Нет, пусть она встанет… я возьму ее с собой. На ужин нашей птичке. Птица хочет сырого мяса.— Не дури, Паук. Пойдем, — произнес Негодяй, оглядываясь по сторонам.— Птице нужно мясо, — повторил Паук упрямо. — Вставай, тварь!Он направил на женщину обрез. Она все также сидела на земле, по лицу текли слезы.— Паук! — сказал Негодяй требовательно.— Вставай, — заорал Паук и взвел курки.— А пошел ты, сволочь! — выкрикнула вдруг женщина. — Стреляй, дерьмо. Стреляй! Плевала я на тебя… стреляй, сволочь!Паук медленно поднял обрез… И грохнул выстрел. Паук с простреленной головой медленно опустился на землю. По резиновой маске мертвеца текла настоящая кровь.И — с чудовищным грохотом, вздымая фонтаны песка — начали взрываться вокруг нас песчаные кучи. Вспышки ослепляли. За этим ярким — невероятно ярким! — светом уже бежали мощные фигуры в черном. Но я этого не видел. Ослепленный, оглушенный, я упал на землю. Через секунду в затылок мне уперся ствол автомата, сверху рухнуло не шибко-то легкое тело. Потом мне заломали руки и надели наручники.
* * * Когда я очухался, спросил:— Что это было — «Заря»? «Заря» — специальная светошумовая граната. Дает очень высокой яркости вспышку и невыносимой громкости звук.
— Нет, но в общем-то из того же ряда… Понравилось?— Нормально. А зачем меня-то повязали?— Так уж — извини, разбираться было некогда. Все поголовно в наволочках, А времени нет, счет идет на секунды.
1 2 3 4 5