Пришлось вспомнить почти забытые методы наружного наблюдения. Впрочем, окружающая обстановка — кедровая роща, густой кустарник, многочисленные столики под зонтами возле отеля — помогала мне оставаться незамеченным.Но за целый день наблюдения Гусарова я так и не увидел. Хотел было зайти и спросить у работников «Странджи», живет ли у них этот русский турист, но сразу же передумал — около отеля шныряли два человека, одним из которых был мой знакомец Леха.На следующий день все повторилось — Гусара не было, Леха с дружком кружили вокруг отеля.
***
«Вот это номер!» — удивился я, зайдя в наш ресторан. Галина слилась в медленном танце с рыжим мужиком. Понаблюдав, как они воркуют в танце, как рука рыжего переместилась с талии супруги на бедро, я направился к ним, весь закипая.— Галина, ты что ему позволяешь? — Руки чесались, мне хотелось врезать по наглой физиономии рыжего. — Это, между прочим, моя супруга. — Я резко сбросил руку наглеца с бедра Галки.— Что здесь такого? Мы танцуем. Его зовут Йоган, — она улыбнулась партнеру, — он немец и ничего не понимает по-русски.— Ах, немец! — Я посмотрел на ухмылявшегося Йогана. — Так пусть и танцует со своими фрау. И руки не распускает.— Жора, он ни при чем. Я же тебе говорила: давай расслабляться вместе. Потанцевали бы…Не слушая Галку, я зло уставился на немца. Тот откровенно надо мной издевался, оскалившись в беззвучном смехе. Я размахнулся и… очутился на полу. От удара Йогана шумело в голове. Я потряс ею и встал на карачки. До ушей донесся чей-то громкий смех.Собравшись с силами, я вскочил и бросился на немца. Не помню, кажется, я достал его правой, но от сильного удара вновь повалился на пол.— Йоган, стоп! Хватит! Не бей его! — закричала Галина, помогая мне встать на ноги.— Зер гут, майн либен фрау! Аллее! Нокдаун! — голосом рефери констатировал свою победу немец, потирая ушибленную о мою скулу руку. Он поклонился Галине, посмотрел на меня и похлопал по плечу:— Фройндшафт, геноссе?Какая к чертям дружба! На боксера нарвался… Шатаясь, я направился к выходу.Жена, бросив обиженный взгляд на Йогана, пошла со мной, поддерживая за предплечье.В голове у меня все кружилось…
***
Все— таки море -это великий целитель!Утром, поплавав вволю и повалявшись на пляже, я быстро пришел в себя. Было только обидно, что какой-то фриц уделал меня двумя ударами. Меня, когда-то крутого опера, не раз задерживавшего вооруженных бандитов. А может, уже годы берут свое?…Гусарова я узнал сразу. Он сидел в таверне, примыкавшей к отелю «Странджа», за столиком и мирно беседовал с Лехой и его корешом. На столике стояли маленькие чашечки с кофе и бутылка, наверное, с минералкой. Я подкрался поближе и спрятался за кустом. До моих ушей доносились отдельные слова: «братва гарантирует», «в Питере тебя никто не тронет», «Удаленький не жилец»… Естественно, все вперемешку с матом. Похоже, что посланники Лома уговаривают Гусарова вернуться. Конкуренты хреновы!Внезапно разговор перестал быть мирным. «Ах ты, сука!» — заорал Леха, вскочив со стула и схватив Гусарова за футболку.Гусар среагировал мгновенно. Ногой отбросив стул, он отработанным движением завернул руку бандита за спину и двинул ему коленом в пах. Леха закричал от боли, согнулся и стал заваливаться. Увернуться от удара ногой другого бандита Гусаров не успел…Я бросился к бандиту, с размаху ломанул его сзади правой ногой между ягодиц и тут же добавил ребром ладони по шее. Бандит упал, зацепив столик. На пол рядом с ним покатились чашки с блюдцами; бутылку я успел схватить за горлышко. «Может, Леху отоварить?» — мелькнуло в голове, но я передумал и швырнул бутылку в кусты.Угловым зрением увидел двух официантов, наблюдавших за нами. «Бежим, пока нет полиции!» — крикнул я Гусарову, помогая ему подняться. Мы помчались вниз по ступенькам к морю. На бегу я заметил, как у причала какой-то мужик возится с моторной лодкой. «Давай туда!» — махнул я рукой в сторону причала, припоминая, сколько левов в моем кошельке. Через четверть часа мы затерялись среди отдыхающих на другом краю Солнечного Берега…
***
— Владимир Федорович, я все понимаю: не хочется вам в Питер, да? Нет у нас пока закона о защите свидетелей и потерпевших. — Гусаров меня не перебивал. — Но ведь без вас, главного свидетеля, дело Удаленького развалится. И выйдет Андрей Анатольевич на свободу. Как думаете, не захочет ли он с вами поговорить? — Я замолчал и внимательно глянул на собеседника.— Георгий Михайлович, тьфу, можно просто Жора? Мы же не в эфэсбэшной конторе. — Гусаров выудил из пачки «Виктории» сигарету, глубоко затянулся. — Слабый табачок, однако. Какой ты, на хуй, журналист? Ты же из органов. Я вашего брата за версту чую!— Врать не буду, Володя. Был опером, даже начальником угрозыска был в районе.Но здесь — по заданию «Золотой пули». Может, слышал про такое Агентство Андрея Обнорского?— Нет. Мне до лампочки ваше Агентство. Ты приехал меня уговорить вернуться?Ни хрена не получится. Я выжил в Афгане не для того, чтобы меня грохнули отморозки Удаленького. Не дождутся, уроды! — И Гусаров выдал матерную тираду.— Они тебя и здесь достанут, Федорыч.Вот, люди Лома уже нашли… А там — РУБОП все-таки, Журавлев Игорь со своими парнями. Он, кстати, уже начальник отдела, майор. Защита ненадежней будет…Вернуться в Питер Гусаров отказался наотрез. Деньги, мол, есть, ежели что — махнет из Болгарии еще куда-нибудь подальше.Я уговорил Гусара поселиться временно в нашем отеле — место безопасное, потому как незасвеченное. Паспорт, к счастью, был у него с собой, вместе с солидной пачкой долларов и болгарских левов. Проблему с номером для него в отеле «Среден» решили быстро.
***
…Усатый болгарин-полицейский почесал затылок и вручил мне ответ из софийского бюро Интерпола.— Похож? — спросил он меня, положив рядом ксерокопию паспорта Петрова и ориентировку Интерпола.— Очень похож. Один и тот же человек, только без усов, и прическа другая, — рассмотрев обе фотографии, констатировал я.— И фамилия другая, — добавил болгарин. — Будем разбираться.Я продолжал разглядывать снимки, а болгарин листал свою записную книжку.— Если вам интересно, вчера из России прибыл адвокат. — Он положил передо мной открытую записную книжку. — Вот, читайте…«Печерникова Валентина Андреевна, — вслух прочитал я запись, — сотовый телефон номер…» Все, как говорится, срослось. Бывший судья Печерникова — один из адвокатов, защищающих Удальцова и его подельников. Значит, так называемый «Петров» — из банды Удаленького. То есть они с напарником действительно ликвидировали мужика, думая, что тот — Гусаров.…Мои беседы с Гусаровым приобрели затяжной характер. Впрочем, он показался мне неплохим парнем и хорошим собеседником. Много знал, много видел, но про Афган рассказывать не желал ничего. Вообще, в этом человеке было много всякого намешано. И хорошего, и плохого. Наверное, как у всех нас.— Послушай, Володя, ты же наш человек, — настойчиво продолжал я «капать ему на мозги». — Представь себе, что Удаленького отпустят. Он тут же сколотит новую банду, и все вернется на круги своя: избиения, трупы, отрезанные пальцы… Ведь ты же сам говорил, что у него «крыша съехала», что он уже не сможет никогда остановиться.— Да, жаден Удальцов до одури. — Гусаров вздохнул. — Патологически жаден. И весь его «комсомольский коллектив» такой же.Старые куртки снимали с несчастных, ботинки рваные… Конечно, не остановится. У него самый любимый фильм — «Однажды в Америке». Ну и все, что про японскую мафию.— Вот я и говорю: надо этого «комсомольца» упаковать. Может, он станет наконец одним из тех немногих, кого реально посадят за организацию банды. Ты, конечно, в курсе, что большинство бандитских уголовных дел рассыпаются в судах. Никак нельзя допустить, чтобы Удаленький вышел. Он потом над слабостью твоей, Володя, смеяться будет. Ты же сильный мужик!— Ладно тебе, Жора. Не агитируй меня за Советскую власть. Да и власть нынче больше бандитская… — Я видел по глазам Гусарова, как трудно ему принять окончательное решение. — Куда ни кинь — везде клин.
***
Весь день мы просидели в номере, не показываясь, — нас могли выследить. Нас — потому что Леха, кажется, меня запомнил.Все мои аргументы были исчерпаны. Ситуация зашла в тупик. Надо было что-то предпринимать. Но что?Вечером Гусаров вдруг предложил мне сразиться в бильярд. И я уловил ход его мысли: игра — это вроде как не ты решаешь, а за тебя судьба решает… Как кость выпадет: шестерка или единица. В бильярде, правда, необходимо мастерство ударов. Но все равно — игра.— Так что, Зудинцев, договорились? — Гусаров брусочком мела потер кончик кия и тыльную сторону ладони. — Если выигрываешь ты, я лечу в Питер. И будь, что будет. Если я — извини. Полетишь без меня!— Согласен, Володя. — Я взял другой кий, провел рукой по его лакированной поверхности. — Сто лет не играл в бильярд.Попробую. Даешь слово офицера, что будешь в суде? А, Гусаров?— Слово офицера! Кто разбивает? Бросай монетку!Разбивать пирамиду выпало мне. Начало партии было удачным — сразу два шара залетели в лузы. Потом я «киксанул», но подставки, к счастью, не сделал. Гусаров точными ударами забил в лузы двух «свояков» подряд, потом промазал… Играли осторожно и долго. Никому из нас проигрывать не хотелось.— Повезло тебе, Жора. — Гусаров отложил кий и посмотрел на ровный ряд шаров на моей полочке. — Перевес в один шар.Придется теперь схлестнуться с бывшим друганом Удальцовым. Конечно, эта сволочь должна сидеть…— Ладно, Гусар, не переживай. Давай по рюмочке ракии. Очень мне штука эта болгарская понравилась. Вроде грузинской чачи. Пошли, угощаю…И, плюнув на бандитов Лома и Удаленького, рыскавших по Солнечному Берегу в поисках Гусарова, мы затарились болгарской виноградной ракией и снова поднялись в номер. Галка поначалу скромничала, а потом присоединилась к нам. Все-таки хорошо иногда, когда у тебя жена — опер!Пару раз посылали ее в ресторан за добавкой. От ракии перешли к мастике, слегка разбавляя эту анисовую водку водой из-под крана. «Капли датского короля» свалили Гусарова с ног. Я тоже был хорош. Сидел возле него и тормошил: «Гусар, проснись! Давай же! На посошок!»Гусаров рухнул на диван и захрапел. А я долго рылся в своей сумке, отмахиваясь от жены, пытавшейся меня раздевать. Наконец нашел, что искал — наручники. Пристегнув свою руку к руке Гусарова, я улегся рядышком и погрузился в сон. Мне снилось Черное море… ДЕЛО О КРУЖЕВНОМ ВОРОТНИЧКЕ Рассказывает Валентина Горностаева
«Горностаева Валентина Ивановна, 30 лет. Работала в репортерском отделе и отделе расследований. В настоящее время — сотрудница архивно-аналитического отдела. Незамужем. Проживает с матерью, сестрой студенткой медицинского института и племянницей. Обладает неуживчивым характером. Эмоционально не уравновешена, склонна к непредсказуемым поступкам. Язвительна, но в глубине души романтична, хотя эту романтичность часто прячет за нарочитой грубостью. Периодически вокруг Горностаевой возникают слухи о ее нетрадиционной сексуальной ориентации, которые ничем не подтверждаются». Из служебной характеристики Лето обрушилось на город небывалой жарой. Под вечер обычно начинались грозы. Они грохотали с такой силой, что казалось — еще немного, и обязательно наступит конец света. Но утром снова вылезало солнце, и от духоты некуда было деться.Я шла на работу и с грустью думала, что к перемене климата в Петербурге следовало уже привыкнуть, но мой организм упорно сопротивлялся глобальному потеплению, каждая его клеточка молила о прохладе. Больше всего на свете мне хотелось в отпуск. Но из-за того, что Агеева, которая решила сделать золотое армирование, никак не могла определиться с днем операции, сроки моего отпуска все время переносились. Сегодня было уже 10 августа, а я по-прежнему находилась в подвешенном состоянии, и это более всего выводило меня из равновесия. Я проклинала Завгороднюю, которая надоумила Марину Борисовну сделать армирование, Агееву, непременно желающую выглядеть моложе своей дочери, а заодно и тот день, когда впервые переступила порог «Золотой пули».В последнее время со мной определенно что-то происходило. Не радовали даже отношения со Скрипкой, которые после истории с дуэлью вновь стали прежними и даже лучше. Несколько раз Алексей являлся в Агентство с цветами, чего за ним раньше никогда не водилось. Но странное дело: чем нежнее и внимательнее становился он, тем безразличнее делалась я, словно где-то внутри сломалась маленькая пружинка, и все происходящее воспринималось теперь в искаженном виде. Моя сестра Сашка называла это кризисом тридцатилетнего возраста. Возможно, она была права, хотя мне такое объяснение напоминало медицинский диагноз и потому казалось обидным. «Нет, мне срочно нужно в отпуск!» — подумала я, подходя к дверям Агентства.
***
На часах было 15 минут одиннадцатого.Я просунула голову в кабинет Спозаранника, чтобы доложить ему таким образом о своем появлении на работе. Глеб, который после очередной реструктуризации именовался куратором архивно-аналитического отдела, посмотрел на меня так, словно я опоздала по крайней мере на два часа.— Валентина Ивановна! — строго произнес он. — Вам давно надлежит заниматься мониторингами. Помните, что шестьдесят страниц в день — это норма, которую вы можете позволить себе только перевыполнить.— Уже иду, — буркнула я.Агеева стояла перед зеркалом и сокрушенно разглядывала себя.— Нет, с таким лицом невозможно жить, — говорила она.Реагировать на это замечание не имело смысла, поэтому я включила компьютер и разложила перед собой ворох газет, который предстояло завести в ненавистный мониторинг. С некоторых пор наши отношения с Мариной Борисовной перестали быть доверительными и дружескими. Я не могла простить ей историю со Скрипкой. Впрочем, Агеева вела себя так, будто ничего не произошло.— Представляешь, Валентина, когда в мое тело вживят золотые нити, оно станет молодым и упругим, а лицо обретет прежнюю привлекательность. Светлана говорила…Продолжение этого монолога я постаралась не слышать, злорадно подумав о том, что Скрипка все же вернулся ко мне. В течение некоторого времени в нашей комнате было слышно только щелканье клавиш компьютера, потом Агеева подняла голову от монитора и сказала:— Я звонила в клинику. Лазарь Моисеевич записал меня на третье сентября.— Так, значит, с понедельника я могу пойти в отпуск? — обрадовалась я.Очевидно, Марина Борисовна ожидала от меня другой реакции, но я уже лихорадочно писала заявление: «Прошу предоставить очередной отпуск с 13 августа по 3 сентября…»Просить больше не стоило и пытаться — получить четыре недели сразу в «Золотой пуле» удавалось лишь Спозараннику, да и то не всегда. К концу дня я узнала, что Обнорский подписал мое заявление только на две недели — не иначе, как это были происки Глеба.Но это уже не могло испортить мне настроения. «Все к лучшему, — думала я. — Оставшиеся дни можно будет взять зимой, поеду на Рождество в Париж или еще куда-нибудь».С особой торжественностью заявив Спозараннику, что убываю в очередной отпуск, я распрощалась со всеми, кроме Скрипки, который еще вчера уехал добывать для Агентства импортную сантехнику и должен был вернуться не раньше субботы.
***
Домой я летела как на крыльях, радуясь тому, что сегодня пятница и впереди у меня целых две недели отдыха. Сейчас я любила всех: Светку Завгороднюю, Агееву, Скрипку и особенно Лазаря Моисеевича Гольцикера, который назначил день операции на 3 сентября, а не на середину августа. У метро я купила банку малины и бутылку пива. Сочетание продуктов довольно странное, но упрекать меня в этом было некому, потому что домашние мои находились в отъезде.Сашка каким-то чудом умудрилась выиграть путевку в университетском профкоме и укатила на месяц в Крым, а мать с племянницей уже месяц пили парное молоко в Новгородской области. В квартире царил полнейший кавардак, но, по моему глубокому убеждению, начинать отпуск с генеральной уборки глупо. Поэтому я включила видеомагнитофон, поставила кассету со «Служебным романом» и, усевшись в кресло с малиной и пивом, стала размышлять о том, как распорядиться долгожданной свободой.О том, чтобы остаться в городе, не могло быть и речи. Хотелось к морю, но в таком случае следовало заранее позаботиться либо о путевке, либо о билете на юг, а в железнодорожных кассах творится сейчас нечто невообразимое. Так ничего и не придумав, я легла спать.
***
На следующий день я уехала в Репино.Весь день провалявшись на пляже, окончательно одурев от солнца и от запаха тины, зеленым ковром устилавшей кромку берега, я решила не возвращаться в город и отправилась в ближайший цансионат. Взятых с собою пяти тысяч хватило на оплату пятидневного пребывания здесь.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Агентство "Золотая Пуля" - 10. Дело о «красном орле»'
1 2 3 4 5
***
«Вот это номер!» — удивился я, зайдя в наш ресторан. Галина слилась в медленном танце с рыжим мужиком. Понаблюдав, как они воркуют в танце, как рука рыжего переместилась с талии супруги на бедро, я направился к ним, весь закипая.— Галина, ты что ему позволяешь? — Руки чесались, мне хотелось врезать по наглой физиономии рыжего. — Это, между прочим, моя супруга. — Я резко сбросил руку наглеца с бедра Галки.— Что здесь такого? Мы танцуем. Его зовут Йоган, — она улыбнулась партнеру, — он немец и ничего не понимает по-русски.— Ах, немец! — Я посмотрел на ухмылявшегося Йогана. — Так пусть и танцует со своими фрау. И руки не распускает.— Жора, он ни при чем. Я же тебе говорила: давай расслабляться вместе. Потанцевали бы…Не слушая Галку, я зло уставился на немца. Тот откровенно надо мной издевался, оскалившись в беззвучном смехе. Я размахнулся и… очутился на полу. От удара Йогана шумело в голове. Я потряс ею и встал на карачки. До ушей донесся чей-то громкий смех.Собравшись с силами, я вскочил и бросился на немца. Не помню, кажется, я достал его правой, но от сильного удара вновь повалился на пол.— Йоган, стоп! Хватит! Не бей его! — закричала Галина, помогая мне встать на ноги.— Зер гут, майн либен фрау! Аллее! Нокдаун! — голосом рефери констатировал свою победу немец, потирая ушибленную о мою скулу руку. Он поклонился Галине, посмотрел на меня и похлопал по плечу:— Фройндшафт, геноссе?Какая к чертям дружба! На боксера нарвался… Шатаясь, я направился к выходу.Жена, бросив обиженный взгляд на Йогана, пошла со мной, поддерживая за предплечье.В голове у меня все кружилось…
***
Все— таки море -это великий целитель!Утром, поплавав вволю и повалявшись на пляже, я быстро пришел в себя. Было только обидно, что какой-то фриц уделал меня двумя ударами. Меня, когда-то крутого опера, не раз задерживавшего вооруженных бандитов. А может, уже годы берут свое?…Гусарова я узнал сразу. Он сидел в таверне, примыкавшей к отелю «Странджа», за столиком и мирно беседовал с Лехой и его корешом. На столике стояли маленькие чашечки с кофе и бутылка, наверное, с минералкой. Я подкрался поближе и спрятался за кустом. До моих ушей доносились отдельные слова: «братва гарантирует», «в Питере тебя никто не тронет», «Удаленький не жилец»… Естественно, все вперемешку с матом. Похоже, что посланники Лома уговаривают Гусарова вернуться. Конкуренты хреновы!Внезапно разговор перестал быть мирным. «Ах ты, сука!» — заорал Леха, вскочив со стула и схватив Гусарова за футболку.Гусар среагировал мгновенно. Ногой отбросив стул, он отработанным движением завернул руку бандита за спину и двинул ему коленом в пах. Леха закричал от боли, согнулся и стал заваливаться. Увернуться от удара ногой другого бандита Гусаров не успел…Я бросился к бандиту, с размаху ломанул его сзади правой ногой между ягодиц и тут же добавил ребром ладони по шее. Бандит упал, зацепив столик. На пол рядом с ним покатились чашки с блюдцами; бутылку я успел схватить за горлышко. «Может, Леху отоварить?» — мелькнуло в голове, но я передумал и швырнул бутылку в кусты.Угловым зрением увидел двух официантов, наблюдавших за нами. «Бежим, пока нет полиции!» — крикнул я Гусарову, помогая ему подняться. Мы помчались вниз по ступенькам к морю. На бегу я заметил, как у причала какой-то мужик возится с моторной лодкой. «Давай туда!» — махнул я рукой в сторону причала, припоминая, сколько левов в моем кошельке. Через четверть часа мы затерялись среди отдыхающих на другом краю Солнечного Берега…
***
— Владимир Федорович, я все понимаю: не хочется вам в Питер, да? Нет у нас пока закона о защите свидетелей и потерпевших. — Гусаров меня не перебивал. — Но ведь без вас, главного свидетеля, дело Удаленького развалится. И выйдет Андрей Анатольевич на свободу. Как думаете, не захочет ли он с вами поговорить? — Я замолчал и внимательно глянул на собеседника.— Георгий Михайлович, тьфу, можно просто Жора? Мы же не в эфэсбэшной конторе. — Гусаров выудил из пачки «Виктории» сигарету, глубоко затянулся. — Слабый табачок, однако. Какой ты, на хуй, журналист? Ты же из органов. Я вашего брата за версту чую!— Врать не буду, Володя. Был опером, даже начальником угрозыска был в районе.Но здесь — по заданию «Золотой пули». Может, слышал про такое Агентство Андрея Обнорского?— Нет. Мне до лампочки ваше Агентство. Ты приехал меня уговорить вернуться?Ни хрена не получится. Я выжил в Афгане не для того, чтобы меня грохнули отморозки Удаленького. Не дождутся, уроды! — И Гусаров выдал матерную тираду.— Они тебя и здесь достанут, Федорыч.Вот, люди Лома уже нашли… А там — РУБОП все-таки, Журавлев Игорь со своими парнями. Он, кстати, уже начальник отдела, майор. Защита ненадежней будет…Вернуться в Питер Гусаров отказался наотрез. Деньги, мол, есть, ежели что — махнет из Болгарии еще куда-нибудь подальше.Я уговорил Гусара поселиться временно в нашем отеле — место безопасное, потому как незасвеченное. Паспорт, к счастью, был у него с собой, вместе с солидной пачкой долларов и болгарских левов. Проблему с номером для него в отеле «Среден» решили быстро.
***
…Усатый болгарин-полицейский почесал затылок и вручил мне ответ из софийского бюро Интерпола.— Похож? — спросил он меня, положив рядом ксерокопию паспорта Петрова и ориентировку Интерпола.— Очень похож. Один и тот же человек, только без усов, и прическа другая, — рассмотрев обе фотографии, констатировал я.— И фамилия другая, — добавил болгарин. — Будем разбираться.Я продолжал разглядывать снимки, а болгарин листал свою записную книжку.— Если вам интересно, вчера из России прибыл адвокат. — Он положил передо мной открытую записную книжку. — Вот, читайте…«Печерникова Валентина Андреевна, — вслух прочитал я запись, — сотовый телефон номер…» Все, как говорится, срослось. Бывший судья Печерникова — один из адвокатов, защищающих Удальцова и его подельников. Значит, так называемый «Петров» — из банды Удаленького. То есть они с напарником действительно ликвидировали мужика, думая, что тот — Гусаров.…Мои беседы с Гусаровым приобрели затяжной характер. Впрочем, он показался мне неплохим парнем и хорошим собеседником. Много знал, много видел, но про Афган рассказывать не желал ничего. Вообще, в этом человеке было много всякого намешано. И хорошего, и плохого. Наверное, как у всех нас.— Послушай, Володя, ты же наш человек, — настойчиво продолжал я «капать ему на мозги». — Представь себе, что Удаленького отпустят. Он тут же сколотит новую банду, и все вернется на круги своя: избиения, трупы, отрезанные пальцы… Ведь ты же сам говорил, что у него «крыша съехала», что он уже не сможет никогда остановиться.— Да, жаден Удальцов до одури. — Гусаров вздохнул. — Патологически жаден. И весь его «комсомольский коллектив» такой же.Старые куртки снимали с несчастных, ботинки рваные… Конечно, не остановится. У него самый любимый фильм — «Однажды в Америке». Ну и все, что про японскую мафию.— Вот я и говорю: надо этого «комсомольца» упаковать. Может, он станет наконец одним из тех немногих, кого реально посадят за организацию банды. Ты, конечно, в курсе, что большинство бандитских уголовных дел рассыпаются в судах. Никак нельзя допустить, чтобы Удаленький вышел. Он потом над слабостью твоей, Володя, смеяться будет. Ты же сильный мужик!— Ладно тебе, Жора. Не агитируй меня за Советскую власть. Да и власть нынче больше бандитская… — Я видел по глазам Гусарова, как трудно ему принять окончательное решение. — Куда ни кинь — везде клин.
***
Весь день мы просидели в номере, не показываясь, — нас могли выследить. Нас — потому что Леха, кажется, меня запомнил.Все мои аргументы были исчерпаны. Ситуация зашла в тупик. Надо было что-то предпринимать. Но что?Вечером Гусаров вдруг предложил мне сразиться в бильярд. И я уловил ход его мысли: игра — это вроде как не ты решаешь, а за тебя судьба решает… Как кость выпадет: шестерка или единица. В бильярде, правда, необходимо мастерство ударов. Но все равно — игра.— Так что, Зудинцев, договорились? — Гусаров брусочком мела потер кончик кия и тыльную сторону ладони. — Если выигрываешь ты, я лечу в Питер. И будь, что будет. Если я — извини. Полетишь без меня!— Согласен, Володя. — Я взял другой кий, провел рукой по его лакированной поверхности. — Сто лет не играл в бильярд.Попробую. Даешь слово офицера, что будешь в суде? А, Гусаров?— Слово офицера! Кто разбивает? Бросай монетку!Разбивать пирамиду выпало мне. Начало партии было удачным — сразу два шара залетели в лузы. Потом я «киксанул», но подставки, к счастью, не сделал. Гусаров точными ударами забил в лузы двух «свояков» подряд, потом промазал… Играли осторожно и долго. Никому из нас проигрывать не хотелось.— Повезло тебе, Жора. — Гусаров отложил кий и посмотрел на ровный ряд шаров на моей полочке. — Перевес в один шар.Придется теперь схлестнуться с бывшим друганом Удальцовым. Конечно, эта сволочь должна сидеть…— Ладно, Гусар, не переживай. Давай по рюмочке ракии. Очень мне штука эта болгарская понравилась. Вроде грузинской чачи. Пошли, угощаю…И, плюнув на бандитов Лома и Удаленького, рыскавших по Солнечному Берегу в поисках Гусарова, мы затарились болгарской виноградной ракией и снова поднялись в номер. Галка поначалу скромничала, а потом присоединилась к нам. Все-таки хорошо иногда, когда у тебя жена — опер!Пару раз посылали ее в ресторан за добавкой. От ракии перешли к мастике, слегка разбавляя эту анисовую водку водой из-под крана. «Капли датского короля» свалили Гусарова с ног. Я тоже был хорош. Сидел возле него и тормошил: «Гусар, проснись! Давай же! На посошок!»Гусаров рухнул на диван и захрапел. А я долго рылся в своей сумке, отмахиваясь от жены, пытавшейся меня раздевать. Наконец нашел, что искал — наручники. Пристегнув свою руку к руке Гусарова, я улегся рядышком и погрузился в сон. Мне снилось Черное море… ДЕЛО О КРУЖЕВНОМ ВОРОТНИЧКЕ Рассказывает Валентина Горностаева
«Горностаева Валентина Ивановна, 30 лет. Работала в репортерском отделе и отделе расследований. В настоящее время — сотрудница архивно-аналитического отдела. Незамужем. Проживает с матерью, сестрой студенткой медицинского института и племянницей. Обладает неуживчивым характером. Эмоционально не уравновешена, склонна к непредсказуемым поступкам. Язвительна, но в глубине души романтична, хотя эту романтичность часто прячет за нарочитой грубостью. Периодически вокруг Горностаевой возникают слухи о ее нетрадиционной сексуальной ориентации, которые ничем не подтверждаются». Из служебной характеристики Лето обрушилось на город небывалой жарой. Под вечер обычно начинались грозы. Они грохотали с такой силой, что казалось — еще немного, и обязательно наступит конец света. Но утром снова вылезало солнце, и от духоты некуда было деться.Я шла на работу и с грустью думала, что к перемене климата в Петербурге следовало уже привыкнуть, но мой организм упорно сопротивлялся глобальному потеплению, каждая его клеточка молила о прохладе. Больше всего на свете мне хотелось в отпуск. Но из-за того, что Агеева, которая решила сделать золотое армирование, никак не могла определиться с днем операции, сроки моего отпуска все время переносились. Сегодня было уже 10 августа, а я по-прежнему находилась в подвешенном состоянии, и это более всего выводило меня из равновесия. Я проклинала Завгороднюю, которая надоумила Марину Борисовну сделать армирование, Агееву, непременно желающую выглядеть моложе своей дочери, а заодно и тот день, когда впервые переступила порог «Золотой пули».В последнее время со мной определенно что-то происходило. Не радовали даже отношения со Скрипкой, которые после истории с дуэлью вновь стали прежними и даже лучше. Несколько раз Алексей являлся в Агентство с цветами, чего за ним раньше никогда не водилось. Но странное дело: чем нежнее и внимательнее становился он, тем безразличнее делалась я, словно где-то внутри сломалась маленькая пружинка, и все происходящее воспринималось теперь в искаженном виде. Моя сестра Сашка называла это кризисом тридцатилетнего возраста. Возможно, она была права, хотя мне такое объяснение напоминало медицинский диагноз и потому казалось обидным. «Нет, мне срочно нужно в отпуск!» — подумала я, подходя к дверям Агентства.
***
На часах было 15 минут одиннадцатого.Я просунула голову в кабинет Спозаранника, чтобы доложить ему таким образом о своем появлении на работе. Глеб, который после очередной реструктуризации именовался куратором архивно-аналитического отдела, посмотрел на меня так, словно я опоздала по крайней мере на два часа.— Валентина Ивановна! — строго произнес он. — Вам давно надлежит заниматься мониторингами. Помните, что шестьдесят страниц в день — это норма, которую вы можете позволить себе только перевыполнить.— Уже иду, — буркнула я.Агеева стояла перед зеркалом и сокрушенно разглядывала себя.— Нет, с таким лицом невозможно жить, — говорила она.Реагировать на это замечание не имело смысла, поэтому я включила компьютер и разложила перед собой ворох газет, который предстояло завести в ненавистный мониторинг. С некоторых пор наши отношения с Мариной Борисовной перестали быть доверительными и дружескими. Я не могла простить ей историю со Скрипкой. Впрочем, Агеева вела себя так, будто ничего не произошло.— Представляешь, Валентина, когда в мое тело вживят золотые нити, оно станет молодым и упругим, а лицо обретет прежнюю привлекательность. Светлана говорила…Продолжение этого монолога я постаралась не слышать, злорадно подумав о том, что Скрипка все же вернулся ко мне. В течение некоторого времени в нашей комнате было слышно только щелканье клавиш компьютера, потом Агеева подняла голову от монитора и сказала:— Я звонила в клинику. Лазарь Моисеевич записал меня на третье сентября.— Так, значит, с понедельника я могу пойти в отпуск? — обрадовалась я.Очевидно, Марина Борисовна ожидала от меня другой реакции, но я уже лихорадочно писала заявление: «Прошу предоставить очередной отпуск с 13 августа по 3 сентября…»Просить больше не стоило и пытаться — получить четыре недели сразу в «Золотой пуле» удавалось лишь Спозараннику, да и то не всегда. К концу дня я узнала, что Обнорский подписал мое заявление только на две недели — не иначе, как это были происки Глеба.Но это уже не могло испортить мне настроения. «Все к лучшему, — думала я. — Оставшиеся дни можно будет взять зимой, поеду на Рождество в Париж или еще куда-нибудь».С особой торжественностью заявив Спозараннику, что убываю в очередной отпуск, я распрощалась со всеми, кроме Скрипки, который еще вчера уехал добывать для Агентства импортную сантехнику и должен был вернуться не раньше субботы.
***
Домой я летела как на крыльях, радуясь тому, что сегодня пятница и впереди у меня целых две недели отдыха. Сейчас я любила всех: Светку Завгороднюю, Агееву, Скрипку и особенно Лазаря Моисеевича Гольцикера, который назначил день операции на 3 сентября, а не на середину августа. У метро я купила банку малины и бутылку пива. Сочетание продуктов довольно странное, но упрекать меня в этом было некому, потому что домашние мои находились в отъезде.Сашка каким-то чудом умудрилась выиграть путевку в университетском профкоме и укатила на месяц в Крым, а мать с племянницей уже месяц пили парное молоко в Новгородской области. В квартире царил полнейший кавардак, но, по моему глубокому убеждению, начинать отпуск с генеральной уборки глупо. Поэтому я включила видеомагнитофон, поставила кассету со «Служебным романом» и, усевшись в кресло с малиной и пивом, стала размышлять о том, как распорядиться долгожданной свободой.О том, чтобы остаться в городе, не могло быть и речи. Хотелось к морю, но в таком случае следовало заранее позаботиться либо о путевке, либо о билете на юг, а в железнодорожных кассах творится сейчас нечто невообразимое. Так ничего и не придумав, я легла спать.
***
На следующий день я уехала в Репино.Весь день провалявшись на пляже, окончательно одурев от солнца и от запаха тины, зеленым ковром устилавшей кромку берега, я решила не возвращаться в город и отправилась в ближайший цансионат. Взятых с собою пяти тысяч хватило на оплату пятидневного пребывания здесь.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Агентство "Золотая Пуля" - 10. Дело о «красном орле»'
1 2 3 4 5