— Э-э, давай так, я тут спрашиваю, а ты свой рот поганый будешь открывать, когда я скажу, да?Кавказец одной рукой, рывком, поставил стул вместе с Сергеем на место, и того поразила эта страшная, какая-то первобытно-зверская сила.— Ты куда шел, а? Куда?Сергей молча дернул щекой и отвернулся.— Куда шел, билять?Страшный удар кулаком в лицо снова швырнул Челищева на пол. В голове зазвенело и зафонило, как в испорченном телефоне. Кавказец снова поднял стул, Сергей облизнул кровь с губ.— Гыде твой хозяин, а?Челищев сплюнул кровь прямо на пол и выдохнул:— Хозяин у тебя есть, а я сам по себе, сам себе хозяин.На этот раз кавказец проявил разнообразие — одновременно ударил Сергея ногой справа и рукой слева, так что стул лишь качнулся туда-сюда, но устоял. Видимо, в какой-то момент Сергей отключился, потому что, когда он открыл глаза, горец с любопытством изучал его записную книжку. Увидев, что Сергей очнулся, белозубый сын гор ткнул книжкой Челищеву в лицо.— Это телефон… Чей? Чей?!Книжка была раскрыта на букве «А»: кавказец показывал Сергею телефон Антибиотика, вернее, телефон кабачка «У Степаныча».Челищев сглотнул кровь, наполнившую рот, и прохрипел:— Позвони да сам спроси… Глядишь, все и выяснится… Кавказец распрямился, нехорошо улыбнулся и потряс книжкой.— Умный, да? Ты сейчас у меня ее есть будешь, вместе с кожей, клянусь!…Удар, оранжево-красные брызги в глазах… Прежде чем навалилась спасительная чернота, вспомнилась Сергею скорченная окровавленная фигурка Винта в гараже у Гургена…Он очнулся от звука льющейся воды. Открыв глаза, Сергей увидел, как горец наполняет ванну в маленьком санузле, примыкавшем к комнате.— Сейчас все мне расскажешь. Плавать сейчас будешь, да…Сергей скрипнул зубами и почувствовал — один зуб слева еле держится. Челищев харкнул в кавказца, но плевок не долетел.— Ты не горец, ты — шакал и трус. Расцепи мне руки, чурка! Будь мужчиной!!Глаза у небритого крепыша подернулись розовой пленкой.— Что ты сказал?! Зарэжу!«Все. Сейчас он меня забьет, — устало и как-то отрешенно подумал Сергей. — Глупо-то как… Я же вовремя пришел на стрелку. Что случилось? Люди Антибиотика должны были заметить… Меня искать должны… Или Виктор Палыч решил меня разменять?…»Между тем Антибиотик был рядом. Виктор Палыч сидел в соседней комнате в кресле и через зеркало, прозрачное с его стороны, с недовольным видом наблюдал сцену допроса Челищева…Когда Сергей, похоронив Гуся, исчез на несколько дней, Антибиотик впал в ярость, быстро сменившуюся самыми неприятными подозрениями… Виктор Палыч не любил, когда его люди выпадали из поля зрения — мало ли какие возникнут контакты нежелательные… А от таких контактов и до вербовки недалеко… Правда, на Сергее висел покойный Гусь, и, мало того, Челищев сам отдал Виктору Палычу объяснительные всех свидетелей драки. Но в том-то и дело, что по этим объяснительным выходило, будто Сергей лишь защищался… Да ведь бумажки-то в один момент переписать можно…Нет, в ментовку, к бывшим друзьям, Челищеву хода не было… Все это Виктор Палыч разумом понимал, но все же исчезновение Сергея заставляло его нервничать… Если бы только одних ментов приходилось опасаться. Через несколько дней Челищева, правда, обнаружили — в дупелину пьяного, в каком-то кабаке, заросшего и страшного… Вполне возможно, что мальчик просто стресс снимал, от убиения Гуся полученный. И все же… Береженого Бог бережет — поэтому, когда Сергей позвонил и сообщил, что вернулся и оклемался, решил ему Виктор Палыч небольшую проверочку устроить…Своих людей, как назло, под рукой было мало — пришлось Антибиотику обратиться к группе дагестанцев, точнее — табасаранцев, возглавляемых неким Магомедом Магомедовым по кличке Мага. Эти даги были интересными ребятами. В городском раскладе они стояли особняком, не примыкая ни к «черным», ни к «белым», потому что были по сути своей чистыми наемниками. Маге было все равно, от кого получать деньги. Все это знали, и всех это до поры устраивало. Магу часто привлекали для того, чтобы склонить под крышу бизнесменов — «даги» устраивали беспредельный наезд на какого-нибудь барыгу, сверкали зубами и кинжалами, а потом появлялись спасители — родные русские бандиты… Как Мага умудрился остаться живым за несколько лет такой интересной работы, можно было только удивляться…Антибиотик смотрел на разбитое лицо Челищева и зло покусывал тонкие губы: «Кретин черножопый… Всю идею обговнял!» Маге было поручено похитить Сергея, привезти его в загородную гостиницу, лишь недавно переделанную из обычной свинофермы, и грамотно прокачать на вшивость. Но, видно, правду говорят, что самые красивые комбинации могут быть угроблены бездарным исполнением… Вместо тонкой «прокачки» табасаранец, напрочь, видимо, позабыв инструкции, начал Челищева тупо бить, задавать совершенно идиотские вопросы, зачем-то совал Сергею записную книжку в лицо… «Урюк вонючий… так он сейчас ему последние мозги поотшибает… А мальчонка-то — ничего, крепко держится».Заметив, что Мага окончательно завелся, Виктор Палыч, досадливо крякнув, решил выйти из-за кулис.Сергей с отчаянием ждал новых, добивающих ударов, когда в комнате раздался знакомый голос:— Хватит, Мага, завязывай! Ты и так норму перевыполнил, ударник хренов!…Мага затормозил в полуметре от Челищева, возмущенно цокнул языком, хлопнул себя по бедрам и что-то забормотал с явным раздражением.— Ты полопочи, полопочи мне еще! — озлился Виктор Палыч. — Делай, что велят! Давай, пришли кого-нибудь наручники снять — и живо отсюда!Мага укоризненно покачал головой, остывая, недобро подмигнул Сергею на прощание и вышел за дверь. Антибиотик аккуратно, чтобы не испачкать в крови дорогой костюм, обошел Челищева и с кряхтением уселся в кресло у стены.Сергей усмехнулся разбитыми губами — все вставало на свои места.— Добрый вечер, Виктор Палыч, спасибо за гостеприимство, за интересный спектакль! Браво!Антибиотик нервно побарабанил пальцами по журнальному столику:— Что касается спектакля, то тут мне за тобой, Сереженька, не угнаться… Ты у нас на весь Питер цирк закатываешь… С драмкружком из одного актера!Их диалог прервал вошедший в комнату молодой дагестанец, который, покосившись на Виктора Палыча, стал возиться с наручниками, сковывавшими руки Челищева. Как только кольца браслетов разомкнулись, Сергей молча ударил кавказца кулаком в ухо. Тот отлетел к двери, упав на четвереньки и зашипел, как кошка.— Хватит! — Антибиотик рявкнул так, что, казалось, зазвенела люстра под потолком. А может быть, это в голове у Сергея продолжало звенеть от ударов. Сделав дагестанцу знак рукой — мол, убирайся, — Виктор Палыч резко повернулся к Челищеву:— Ты что на черножопых срываешься?! Давай уж прямо на мне! Это ведь я им сказал с тобой, э-э-э… профбеседу провести. Правда, заставь дураков Богу молиться — они весь лоб расшибут. Как у тебя лоб-то, цел? Хорошо, успел я вовремя.Сергей, стиснув зубы, катнул желваки на скулах и сморщился от боли:— Значит, повоспитывать меня решили?! Антибиотик укоризненно вздохнул, поднялся из кресла, достал из бара в стене бутылку вина:— Ты, Сережа, щечками-то на меня не дергай… Ставки в нашей игре тебе, я думаю, известны? Побеждает сильнейший, а ты себя слабым показал… Старые люди раньше говорили: падающего подтолкни. А тебя и подталкивать не надо было… Все питерские кабаки собой обтер. М-да… Винца выпьешь?Челищев мотнул головой.— Вот это правильно, ты свое попил, надолго хватит… А что касается всех этих, как ты выразился, спектаклей, — Виктор Палыч обвел рукой комнату, — надо же было тебя как-то в чувство привести… Ты не один работаешь, с людьми, да вдруг взял и на всех плюнул. Коллектив такого не прощает… И хватит об этом. Я надеюсь, ты все понял правильно и на меня, старика, не обижаешься? — Голос Антибиотика стал ласковым до вкрадчивости.Сергей опустил глаза, чтобы не видны были загоревшиеся в них холодные черные огоньки.— Не обижаюсь…— Вот и правильно, — заулыбался Виктор Палыч. — Обиженных, как ты знаешь, ебут все, кому не лень, или, как учит нас мудрая народная пословица, на них еще и воду возят…Ненависть жаркой волной затопила сознание Сергея. «Ах ты, упырек! Два шага сделать, до горла дотянуться… И все! И все, отсюда я уже не выйду… Рано, рано пока…» Волна схлынула, оставив после себя липкую испарину, выступившую по всему телу… Между тем Антибиотик продолжал:— Ладно, будем считать, что забыли и проехали. Давай о деле поговорим. Пока ты э-э-э… развлекался, появилось много вкусной работы. Криминала никакого, всего лишь маленький ченч, который предлагают наши старые друзья из Сибири… Ты меня слушаешь?— Да-да, Виктор Палыч, конечно, — Челищев с трудом заставил себя улыбнуться. — А что конкретно я должен делать? Обеспечить гарантию проведения сделки вместе с этими вашими гориллами?! Антибиотик, уловив что-то в тоне Сергея, недовольно поморщился:— При чем тут гориллы… Не о них речь, не о том ты думаешь… Гориллы сегодня есть — завтра их нет, а мы, Сереженька, будем всегда, мы мастеровые потому что. Ладно, конкретно поговорим завтра вечером. Часикам к семи подъезжай к Степанычу, выспись как следует, себя в порядок приведи…Виктор Палыч небрежным жестом вынул из кармана костюма толстую «котлетку» долларовых купюр и бросил ее на колени Сергею:— Это тебе… на лекарства и стоматолога. Ну-ну, не хмурься на старика. Научись причины всех своих проблем в себе находить, глядишь — и проблем меньше станет… Ты поезжай-ка сейчас прямо к Карине, в сауну, пусть они тебя по полной программе к жизни воскресят… Они там — настоящие мастера, доверяйся им смело. Карина, между прочим, — кандидат наук, не так давно еще в Лесгафта доцентом работала… Антибиотик направился к выходу и, уже взявшись за ручку двери, оглянулся:— Машину свою за воротами найдешь, ключи — в замке… Да, Катерине Дмитриевне позвони, не забудь… Она тут, когда ты пропал, чуть с ума не сошла и нас всех задергала — найдите да найдите! Она девушка правильная, а ты ее психовать заставил. Нехорошо. Друзья так не поступают…Виктор Палыч сделал нажим на слове друзья, хитренько улыбнулся (очень Сергею не понравилась эта улыбочка) и вышел. Челищев долго сидел неподвижно, смотрел на пачку долларов у себя на коленях, потом взял ее непослушными, будто чужими пальцами и засунул в карман. Осторожно встал (голова гудела, но кружилась лишь чуть-чуть, можно было ждать худшего) и вышел из комнаты.Во дворе с удивлением огляделся: он стоял в центре стандартной свинофермы, переделанной в настоящий загородный пансионат. Судя по всему, переоборудование еще не закончилось, потому что во дворе аккуратными штабелями были сложены стройматериалы, заботливо укрытые пластиковыми полотнищами…— М-да… Бордель для одинокого бизнесмена… Эй, есть тут кто живой?!Сергею казалось, что народу на ферме-пансионате много, только все попрятались, затаились, рассматривают его из своих нор… На окрик вышла откуда-то лишь бабка в ватнике, которая, не задавая вопросов, стала отпирать ворота. «Странно, — подумал Челищев. — А куда же Антибиотик делся?… Ворота заперты, да и шума мотора не было… Хитрое местечко — эта фермочка…»— Как до Питера-то добраться? Бабка махнула рукой в темноту:— Езжай прямо, через километр на трассу выберешься, там налево — и до города рукой подать будет…Сергей взглянул на циферблат — стрелки отцовских часов холодно светились во мраке, подбираясь к одиннадцати. «Надо бы часы-то спрятать, уж больно приметные… Как их только Антибиотик не заметил… Ладно, поехали к Карине, Сергей Саныч, может, хоть там по морде бить не будут…»До оздоровительного центра Челищев добрался быстро, припарковал машину у входа и, буркнув охране, чтобы позвали Карину, направился в бар. Он не успел еще развалиться в пластиковом кресле, как услышал торопливые легкие шаги.— Ой, Сергей Александрович, что это с вами?Карина, глядя на лицо Челищева, испуганно прикрывала ладошкой рот. Дорогой «найковский» спортивный костюм выгодно обтягивал ее сильную фигуру. Сергей улыбнулся и процитировал Семен Семеныча из бессмертной «Бриллиантовой руки»:— Да вот, Карина, «споткнулся — упал, очнулся — гипс».— Ой, Сергей Саныч, какая же у вас трудная работа… Кто вас так разукрасил?— Злые люди, Кариночка, понаставили везде капканов, понимаешь… Сможешь со мной что-нибудь сделать? А то с таким лицом в демократической России по улицам ходить не рекомендуется — застрелят без предупреждения. И опознать потом не смогут… Карина с сомнением покачала головой:— Ну, все что можно, мы, конечно, сделаем, но дня два-три все равно придется немножко косметикой попользоваться, если на люди выходить собираетесь… Пойдемте, Сергей Саныч, в кабинет… А в сауну вам пока не стоит: ваши украшения слишком свежие, им, наоборот, сейчас холод нужен…Карина долго колдовала над лицом Сергея, прикладывала лед к синякам, потом наложила какие-то мази. Затем она уложила Челищева на массажный стол, раздела и стала бегать по его телу прохладными сильными пальцами… Сергей стал расслабляться, его потянуло в сон… Сквозь дрему он чувствовал, как Карина переворачивает его на спину, и, кроме ее пальцев, Сергей ощутил прикосновения языка. Или это Катя целует его? А может быть, Наталья? Юля? Лица женщин проносились калейдоскопом перед закрытыми глазами Челищева, он застонал, поймал рукой Карину за шею и стал глубже втискивать свой член в ее мягкие влажные губы… Видно, и впрямь Карина знала секреты массажа, потому что еще ни разу до этого Сергей не трахался во сне, если не считать юношеских мечтаний, конечно… Он кончил и, словно в обморок упал, в глубокий колодец провалился, темный, но теплый. Ничего вокруг, лишь темнота и покой, только сверху чей-то голос:— Спи, Сереженька, ты хорошо поспишь сейчас, все силы вернутся… Кто говорит это? Голос знакомый, а вспомнить нет сил, сил нет ни на что…Челищев крепко спал. Карина долго смотрела на него, потом заботливо накрыла огромным махровым полотенцем, вздохнула и выскользнула из массажного кабинета.Она прошла в пустой бар, налила себе рюмку коньяку, закурила и с усталой тоской закрыла глаза. Потом невесело усмехнулась чему-то, подвинула стоящий на стойке белый с золотом телефон, стилизованный под старину, и стала набирать номер.— Алло, Катерина Дмитриевна?… Добрый вечер… Да я знаю, что ночь уже, но вы говорили, если Сергей Александрович появится, сразу позвонить… Да, он здесь, у нас… Хорошо.Положив трубку, она закурила снова, потом встряхнулась и громко сказала:— Жорик, где ты там?! Кофе мне свари покрепче и «Амаретто» туда капни.Маленький барменчик возник, словно прятался под стойкой и ждал этих слов. С сочувствием глянув на Карину, он засуетился у кофеварки.— Какая подлая штука жизнь, Жорик…Челищев просыпаться не хотел, ворчал, постанывал, не понимая, кто его будит и зачем.— Просыпайся, Сережа… Сергей Саныч, к вам сейчас приедут.Сергей сел на массажном столике, свесил ноги и непонимающими глазами уставился на Карину.— Кто приедет? Карина отвела глаза:— Катерина Дмитриевна… Вы уж извините, Сергей Александрович, но мне было велено, если только появитесь — позвонить…— Так… — Челищев начал одеваться, покачивая головой. К встрече с Катей он не был готов, оттого занервничал и разозлился. Карина как-то по-детски шмыгнула носом.— Сережа, не сердись. Я ведь человек подневольный.Катерина ворвалась в массажный кабинет, как тайфун, цунами и ураган, вместе взятые.— Ты… Ты позвонить мог?! Ты мог хотя бы позвонить?! Какая же ты скотина!Сергей не успел даже рта открыть, как Катя подскочила к нему и с размаху влепила звонкую пощечину.Сергей остолбенел. Чего-чего, а вот таких семейных разборок он совсем не ожидал.— Ты что делаешь-то, Катя! — попытался было урезонить ее Челищев, но Катерина, судя по всему, вошла в раж — вторая пощечина обещала быть не последней, если бы Сергей не перехватил запястья Катиных рук.— Ты что?! Что вы все меня по голове-то бьете?! Я вам что — груша боксерская?! Тоже мне, макивару нашли…— Пусти, пусти меня, скотина безмозглая! — Катя шипела и вырывалась, как взбесившаяся кошка; опасаясь, что она начнет пинаться, Сергей развернулся к ней левым бедром.Карина стояла у двери с приоткрытым от удивления ртом.— Катя, успокойся, люди же смотрят!— Вон! — рявкнула Катерина, обернувшись на Карину. Та, скрывая усмешку, скользнула за дверь:— Я вам сейчас кофеечку приготовлю…— Вон! — Карина исчезла, а у Кати, видимо, энергетический выброс закончился, она обмякла в руках Сергея и заплакала.— Господи, какая же я дура!У Челищева екнуло сердце, он хотел было обнять Катерину, прижать к груди, поцеловать мокрые глаза, но всплыли в памяти голос Гургена и безвольная, окровавленная фигура Винта. Сергей почувствовал, как давит на правом запястье браслет отцовской «Сейки»… Он перевел дыхание и усадил Катю на белый пластиковый табурет.
1 2 3 4 5