Здесь выложена электронная книга Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2) автора по имени Константинов Андрей Дмитриевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Константинов Андрей Дмитриевич - Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2).
Размер архива с книгой Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2) равняется 337.29 KB
Андрей Константинов: «Вор (Журналист-2)»
Андрей Константинов
Вор (Журналист-2)
Бандитский Петербург – 4
Аннотация Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист-2» продолжает рассказ о судьбе Андрея Обнорского. Обнорский, журналист криминального отдела Санкт-Петербургской молодежной газеты, впутывается в историю с кражей картины «Эгина» из одной частной коллекции. Исследуя обстоятельства дела, Обнорский сталкивается с вором в законе Антибиотиком, о котором до сих пор был только наслышан. Вор От автора Книга, которую вы, уважаемый читатель, держите в руках — художественное произведение, поэтому все изложенное в ней — авторский вымысел, а фактура не может быть использована в суде. Любые совпадения с имевшими место реальными событиями — случайны, а расхождения — наоборот, закономерны. Пролог Санкт-Петербург, сентябрь 1992 года. Субботний вечер был еще по-летнему теплым, но листва на деревьях в садике двора большого серого дома на Каменноостровском проспекте уже наливалась желтизной, отражаясь в светлых лужах, еще не просохших после недавнего дождя. В такие тихие субботние сентябрьские вечера Петербург пустел — горожане старались перед наступавшей холодной и дождливой осенью использовать каждый выходной для того, чтобы покопаться на дачных участках.Впрочем, жильцы серого дома на Каменноостровском были в основном людьми достаточно состоятельными, чтобы не ковыряться на огородах, — они уезжали за город подышать свежим воздухом, попариться в баньках, превосходивших размерами убогие времянки на участках простых смертных, расслабиться вдали от каменных кружев Питера…Двор был пуст, когда в него вошли через просторную подворотню три смешных старика в старомодных болоньевых плащах и шляпах с обвисшими полями. Один из троицы бережно толкал перед собой детскую колясочку, руки других были свободными. Эти двое выглядели совсем комично, потому что на ногах у них поверх стареньких туфель были надеты резиновые галоши.Старики неспешно прошлепали к скамеечке в центре двора, уселись и о чем-то оживленно зашушукались — не иначе как обсуждали очередное повышение цен и задержку выплаты пенсий… Впрочем, они обсуждали совсем другие вопросы — из всей троицы пенсионного возраста достиг только один, но он скорее умер бы под забором, чем согласился получать деньги от государства. Дело в том, что смешной старичок в галошах был вором — настоящим законником, коронованным еще в конце сороковых в спецлагере Севураллага.«Как же давно все это было… Неужели — жизнь прошла…» Вор на мгновение прикрыл веки и зябко передернул плечами — в последнее время ему постоянно не хватало тепла, видимо, слишком медленно бежала по жилам стариковская кровь… Впрочем, внутренней силы у него еще было достаточно. Вор открыл холодно блеснувшие глаза, весь подобрался и негромко сказал:— Пора.Тот, который качал колясочку, остался сидеть на скамеечке, а второй обладатель галош встал, взял старика под руку, и они направились к подъезду, отгородившемуся от двора массивной металлической дверью с кодовым замком. Дверь эту спутник старика открыл мгновенно — словно она и не была заперта. Вор шагнул в полумрак подъезда, аккуратно закрыл дверь, щелкнув замком, а его напарник уже взлетал на третий этаж быстрыми и длинными, совсем не стариковскими прыжками…Вор не спеша поднялся до площадки второго этажа, чувствуя, как его начинает охватывать знакомая лихорадка азарта, ощущение риска, страх, волнение и гордость от сознания того, что он сумеет страх перебороть… Эту сложную гамму чувств, наверное, можно было бы сравнить с тем, что испытывает альпинист, глядя на вершину, которую ему еще только предстоит покорить…Вор за свою долгую и страшную жизнь поставил Поставить — обворовать (жарг.).
десятки, а может быть, даже сотни хат — и каждый раз перед проникновением в чужой дом его колотило как в первый раз. Как ни странно, вор в своей работе больше всего любил именно эти мгновения наивысшего напряжения нервов, мгновения концентрации сил, словно перед прыжком в холодный омут. Старик ждал этих секунд, словно наркоман очередной дозы, он мистически верил в то, что каждая поставленная квартира вливает в него жизненную силу, заставляющую отступать старость…Вор преодолел еще один лестничный пролет и остановился на небольшой площадке у окна, смотревшего во двор. В подъезде было по-прежнему тихо — только на третьем этаже перед роскошной тяжелой дверью, обитой натуральной кожей, еле слышно звякал чем-то металлическим спутник старика.Вор спокойно смотрел на своего помощника, не подгоняя его ни словом, ни жестом — последнее дело говорить что-нибудь под руку человеку, занятому тонкой работой.— Готово, — наконец выдохнул человек у двери и обтер рукавом плаща пот со лба.Старик легкими, неслышными шагами поднялся на площадку третьего этажа, достал из кармана брюк секундомер, глянул на напарника и еле слышно прошептал:— С Богом, Жора, поехали!Жора облизнул губы и быстро скользнул в прихожую темной квартиры. Вор шагнул следом, аккуратно прикрыл дверь, достал из внутреннего кармана плаща фонарик и посветил уже колдовавшему над ящиком с сигнализацией напарнику. В квартире было очень тихо — окна, рамы в которых были заменены на звукоизолирующие финские пакеты, не пропускали с улицы шума, характерного для одной из крупнейших городских магистралей, — лишь отчетливо слышалось хриплое дыхание Жоры.— Осталось двадцать секунд, — спокойно, даже почти бесстрастно констатировал старик, на мгновение переведя луч фонарика на циферблат секундомера. Напарник не ответил, только дыхание его стало еще более хриплым и частым.— Все! — наконец выдохнул он и обессилено опустился прямо на пол в прихожей, отдуваясь, как после долгого бега. Вор застопорил секундомер, взглянул на циферблат и усмехнулся:— С запасом… Девять секунд еще наши были… Он похлопал Жору по плечу, закрыл входную дверь на засов и пошел на кухню, доставая на ходу из кармана пиджака «воки-токи».Окно кухни выходило во двор, вор слегка отдернул занавеску, нашел взглядом фигуру «старичка» с коляской и сказал в переговорное устройство:— Мы на месте.«Старичок» на скамейке поднял глаза, еле заметно кивнул и поднес ко рту маленькую черную коробочку.— Все спокойно, — услышал вор его искаженный эфиром голос.Старик кивнул, убрал «воки-токи» в карман и пошел в глубь квартиры, натягивая на ходу зеленые резиновые перчатки. Судя по всему, вор хорошо знал планировку квартиры — так уверенно он двигался по чужому дому.Вернувшись в прихожую, старик открыл стенной шкаф и вытащил оттуда две большие дорожные сумки. Сунув пустые вместительные баулы уже пришедшему в себя и отдышавшемуся Жоре, вор пошел по комнатам. Комнат было шесть, и все они поражали богатым убранством, роскошью, бросавшейся в глаза даже в полумраке: ковры, тяжелая антикварная мебель, картины на стенах, старинные люстры и светильники гармонично сочетались с суперсовременными телевизорами, музыкальными центрами и компьютерами. Вор осматривал комнаты с какой-то странной усмешкой, время от времени покачивая красивой седой головой.В просторном кабинете напротив массивного дубового письменного стола на стене висел поясной портрет хозяина квартиры работы Ильи Глазунова. Старик присел на краешек стола и долго смотрел на брезгливо-надменное лицо с тяжелыми брылами щек.— Ну что, Миша, время разбрасывать камни и время — собирать? Не кидайте — и не кидаемы будете… Менты, говоришь, товар зажурковали? Сучонок…Вор усмехнулся и перевел взгляд с портрета на стоявшую рядом с ним на столе большую пепельницу из серебра и горного хрусталя. Пепельница была сделана в форме драккара викингов: сама ладья — из хрусталя, щиты по бортам и голова дракона — из серебра. Щиты попеременно сверкали рубинами и изумрудами, а глаза дракона горели алмазами.Старик хмыкнул и щелкнул дракона по носу. Вещица была ему хорошо знакома — десять месяцев назад вор взял ее на квартире академика Хворостина вместе с кое-какими картинами фламандских мастеров и уникальной коллекцией античных монет… Наколку на ту хату дал Миша Монахов, и ему же старик сбросил добычу — их вязка с Мишей была давней, заплелась она еще в семьдесят восьмом году в Коми АССР, где оба топтали одну зону. Вор попал туда как активный член известной ленинградской шайки «Хунта», а Монахова сделала «комиком» история, легшая впоследствии в основу одного из фильмов популярного советского сериала «Следствие ведут знатоки».В середине семидесятых годов молодой перспективный работник Ленювелирторга Михаил Монахов организовал артель из спившихся художников, скульпторов и ювелиров и поставил на поточный метод производство ювелирных изделий «под Фаберже». На подделки ставилось настоящее, подлинное клеймо поставщика двора его императорского величества Карла Фаберже, которое сложным и темным путем попало в руки Миши.Поток «Фаберже от Монахова» уходил в основном за кордон, и за несколько лет Миша стал настоящим подпольным миллионером. Но потом где-то в отлаженной цепочке случился сбой, ювелирами-нелегалами заинтересовался КГБ, и все в одночасье рухнуло… Забавно, что сел Монахов лишь за контрабанду — экспертиза Комитета сначала не смогла установить, что за границу шел не подлинный Фаберже, а левый.В лагере вор помог Монахову выжить, опекал и защищал его, а в восемьдесят четвертом, когда оба вернулись в Ленинград, началось их взаимовыгодное сотрудничество — вор ставил хаты богатых коллекционеров, а Миша по старым и новым каналам перегонял похищенное на Запад, где у него была уже целая сеть заказчиков. Часто поступали конкретные заявки, но вор брался выполнять далеко не каждую — у старика были свои принципы, он почему-то соглашался разорять только частные коллекции, упорно отказываясь работать по государственным музеям. Монахова это обстоятельство откровенно раздражало.Зная, какой бардак творится во многих запасниках, Миша не раз пытался доказать вору, что красть из государственных музеев безопаснее, чем из квартир частников, тем более что в этих музеях не так сложно было бы найти помощников из числа сотрудников… Но все уговоры были тщетными. Монахов бесился оттого, что срывались шикарные заявки, однако старик стоял на своем… В конце концов случилось то, что должно было, — решив, что вор впадает понемногу в старческий маразм со своими принципами, Миша начал постепенно переключаться на Виталия Амбера и прикрывавшего его Антибиотика. Антибиотик…Старик скрипнул зубами и вновь поднял на портрет глаза, в которых горел желтый волчий огонь. Ему очень захотелось харкнуть на холст, и он с трудом подавил это желание. Антибиотик…Вор, конечно, узнал о новых друзьях Монахова и пытался даже образумить Мишу, говоря, что за этими двумя — Амбером и Антибиотиком — слишком уж много человеческой крови… Нет, старик, конечно, и сам был не ангелом, за долгую жизнь убивать приходилось и ему, причем не раз, но вор не был душегубом и никогда не убивал по корысти… Монахов же над всеми увещеваниями только посмеялся — не в глаза, конечно… Слабого — предают.Этот жестокий закон зоны старик никогда не забывал, а потому не особенно даже удивился, когда Миша откровенно кинул его на вещах из коллекции академика Хворостина. Когда вор пришел к Монахову за. своей долей, ему была поведана душераздирающая история о том, как менты поганые накрыли тайник, где хранилась партия подготовленного для переправки на Запад товара, в том числе и вещи из квартиры Хворостина… Старик выслушал эту байку спокойно, даже покивал сочувственно, когда Миша стонал о своих убытках… Вору хватило недели, чтобы убедиться на сто процентов в том, что Монахов прогнал порожняк, — ни менты, ни Комитет никакого тайника с подготовленным для контрабанды товаром не накрывали. Миша не учел того обстоятельства, что у старика остались неплохие связи в самых разных городских структурах, и уж что-то, а проверить достоверность информации о «большом успехе правоохранительных органов» — было делом несложным… Тем не менее вор не стал делать предъяву Монахову: открытое обвинение партнера в крысятничестве привело бы скорее всего только к одному — старику просто через денек-другой перерезали бы горло обычные уличные хулиганы или дали бы в подъезде молотком по черепу пару раз для полного успокоения… Вор был еще не настолько стар, чтобы впасть в идиотизм и перестать адекватно оценивать обстановку, он понимал, что наступило новое время — насквозь сучье и рачье.Нет, естественно, и раньше такое бывало, когда люди предавали и продавали тех, у кого ели с руки, но теперь процесс скурвливания невероятно ускорился. Если раньше человек с гнильцой мог разлагаться долго, иногда годами или даже десятилетиями, то после победы демократии в России, открывшей ворота на дорогу в светлое капиталистическое будущее, некоторые путники этого тракта ссучивались в один день — приличные в прошлом воры и дельцы дичали и превращались в ублюдков, для которых перешагнуть через кровь было так же просто, как через лужу, оставшуюся на асфальте после майского дождя… Что говорить о молодежи, если даже солидные авторитеты перестали в спорах и конфликтных ситуациях стремиться разрешить дело миром?К чему слова, если пуля, нож или граната всегда с лихвой компенсируют отсутствие справедливых аргументов? Кто сильнее, тот и прав. Оно, конечно, и раньше было именно так, но человеческая жизнь в преступном мире все же больше уважалась. Жизнь — она ведь человеку Богом дадена, а потому отбирать ее друг у друга можно лишь в случаях исключительных, когда ее обладатель начинает вести себя совсем уж не по-божески… И когда такое было возможно, чтобы вора или авторитета валили непонятно кто и непонятно за что? А оставшиеся в живых потом начинали коситься друг на друга с подозрением?Спору нет, убивали серьезных людей и раньше, только это не нынешние подлые заказухи были, а приведение в исполнение приговоров — и все знали, за что и почему… А беспредельных мокрушников-душегубов воровской мир мог разыскать и наказать быстрее и эффективнее ментовки… Но это все было раньше, а теперь наступило время ссученных, которые передергивали воровской Закон, как сламщики Сламщик — шулер (жарг.).
крапленые карты на катранах. Катран — место игры (жарг.).
Вор все это понимал и не стал выходить на состоявшийся в конце февраля 1992 года сходняк в гостинице «Астория» со своей проблемой. Тем более что его пригласить туда «забыли». Нет, конечно, если бы старик пришел туда сам — никто бы ему в месте и показушном уважении не отказал бы, но… Смешно было бы ждать справедливости от сходняка, на котором банковал Витька Антибиотик… А особенно после той давней истории с Гургеном…Что можно противопоставить грубой силе? Другую силу. А если ее нет? Тогда — ум, хитрость, терпение и убежденность в своей правоте. Не так важно, как тебя ударили, — важно, как ты встал и ответил…И старик сделал вид, что схавал за чистое наглую Мишину туфту, а сам вскоре распустил слухи о том, что заболел, отошел от дел и собрался помирать, тем более что костлявая и впрямь подошла к нему вплотную. В марте светило питерской онкологии профессор Ураков поставил вору беспощадный диагноз — неоперабельный рак легких. Это был приговор, по которому жить старику оставалось от года до пятнадцати месяцев… Вор выслушал это известие спокойно, не дрогнул и не сломался, лишь подробно проконсультировался, что нужно делать, чтобы притормозить хоть ненадолго развитие болезни и избавить себя от лишних мучений… Так что в его немощь и отход все поверили, с трогательным ханжеским участием даже отслюнявили деньжат из общака на лекарства — словно подачку бросили. И Монахов приезжал, сюсюкал, препараты швейцарские привозил, два часа рассказывал, какие они дорогие и дефицитные, так что старик едва сдержался, чтобы не присоветовать Мише самому эти инъекции себе в жопу ширнуть…А когда еще через несколько недель все окончательно о нем забыли, перестали навещать и вроде как похоронили заживо — вот тогда и начал вор разрабатывать план обноса Обнос — подготовленная квартирная кража (жарг.).
Мишиной хаты на Каменноостровском проспекте. Монахов оборудовал свою квартиру дверями, решетками и сигнализациями новейших систем и считал, гаденыш, что поставить ее невозможно… От больших денег и долгой безнаказанности человек глупеет, забыл Миша свою же собственную любимую присказку на зоне о том, что на каждую хитрую жопу всегда найдется член с винтом…Хату Монахова старик разрабатывал несколько месяцев — чертил схемы по памяти, вышел осторожно (через двойные-тройные прокладки Прокладка — посредник, используемый втемную (жарг.
Было бы хорошо, чтобы книга Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2) автора Константинов Андрей Дмитриевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2) у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2) своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Константинов Андрей Дмитриевич - Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2).
Если после завершения чтения книги Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2) вы захотите почитать и другие книги Константинов Андрей Дмитриевич, тогда зайдите на страницу писателя Константинов Андрей Дмитриевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2), то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Константинов Андрей Дмитриевич, написавшего книгу Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2), к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Бандитский Петербург - 4. Вор (Журналист-2); Константинов Андрей Дмитриевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн