А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я должен был сам заботиться и о хлебе, и об образовании. (Петринскому.)Когда вы шли танцевать с девочками, я либо перекидывал уголь с улицы в подвал, либо бежал разносить листовки. Вы ведь ничего не знали обо мне, кроме того, что я из села. Ваши отцы были министры, торговцы, адвокаты… а мой – бедный, неграмотный крестьянин. Когда ты под влиянием странной нашей дружбы приглашал меня на гимназическую вечеринку в ваш богатый дом, я шел, несмотря на упреки комсомольцев гимназии. Для меня было удовольствием провести несколько часов, забившись в угол… созерцать картины… слушать музыку… любоваться нежной, светлой, целомудренной красотой девочек, которых вы приглашали. Я не испытывал зависти или ненависти, а только горькое чувство несправедливости! Твоя честная, на равных, дружба меня обезоруживала! А может быть, в душе бедного неотесанного деревенского парня было больше чувства красоты, чем у многих других на этих вечеринках.
Петринский (взволнованно).Да, да! Конечно. Ты запоминал и мог просвистать любую мелодию, которую хоть раз услышал на пианино! Это удивляло и мою мать!
Теодосий. Может быть, не помню! Но всегда, когда я приходил к вам, я давал себе клятву бороться не на жизнь, а на смерть за то, чтобы красота стала доступной всем. Потом я весь ушел в борьбу и ради нее забыл все. Борьба стала моей самой высокой, единственной целью. Потом, правда, я встретил Ану! Она прекрасный товарищ и человек! Но была ли это любовь или только солидарность двоих, думающих одинаково и борющихся за одну и ту же идею? Кому удалось объяснить, что такое любовь? Кто сказал что-нибудь о том таинственном облике красоты духовной и физической, – которая позволяет людям выбирать друг друга, образовывать семьи и продолжать жизнь? Нет, я не узнал, не пережил любви, когда сблизился с Аной! Но я имею право вкусить радостей любви. Я отдал все жертвовал своей жизнью в борьбе за счастье людей. Кто может оспорить мое право? Неужели вы меня осуждаете? (После паузы, Велизару, указывая на Глафиру.)Ты знал, что она была любовницей другого! Почему же ты предпочел ее стольким красивым девушкам, которые преклонялись перед тобой, героем и поэтом? Потому что ты считал, что имеешь право на любовь и свободный выбор, ведь так? Тогда почему же ты упрекаешь меня?
Велизар (гневно).Потому что ты покусился не мою жену!
Теодосий. Что это? Предъявляешь право собственности?
Велизар. Право требовать от тебя верности мне.
Теодосий (после паузы, мрачно и тихо).Я уже сказал! Это ошибка, за которую я прошу меня простить! Месяцы… больше года… я противился этому чувству. Старался задушить его, подавить взаимное влечение, которое росло с каждым днем! Неужели ты, поэт, не можешь этого понять? Посмотри на эту женщину! (Указывает на Глафиру.)Посмотри на ее лицо! Вслушайся в ее голос! Вспомни, как она остроумна в минуты радости и счастья!
Петринский. Еще бы! Красивая женщина как универсальный магазин: в ней можно найти все!
Теодосий. Ничего странного, что тебе приходит в голову такое сравнение. Ты привык покупать женщин.
Петринский. Тем хуже для женщин!
Мария (гневно, Петринскому).Не распространяй свой опыт на всех женщин!
Глафира (взволнованно, Марии).Почему тебя удивляет его одинаковое отношение ко всем женщинам? Ведь ты плакала каждый день от его бездушного отношения.
Мари я. И ты использовала это, чтобы сделать меня соучастницей своих подлых поступков.
Велизар (Марии).Как?
Мария. Я передавала ей письма от Теодосия. (Опускает голову и прячет лицо в ладонях.)
Велизар (горько).Письма?
Петринский. Да! Да! Неопытные любовники увековечивают свою глупость в письмах!
Теодосий. Мария! Неужели любовь, которой ты сочувствовала, теперь кажется тебе подлостью?
Мария. Выходит, любовь – главное ее занятие в жизни.
Глафира (гордо).Да! Центр моей жизни – любовь! Настоящим мужчинам нравится моя любовь, а пресыщенным донжуанам – твое целомудрие!
Мария. Дело вкуса! Позволь мне самой судить о моем муже!
Глафира (язвительно).У меня тоже есть основания о нем судить.
Петринский (Глафире).Разумеется! У тебя больше опыта!
Теодосий (громко и гневно).Перестаньте! Почему вы все так беспощадно набрасываетесь на беззащитную женщину? Чего вы хотите от нее? Побить каменьями в эпоху социализма?
Петринский. Такие женщины, как она, были необходимы во все эпохи.
Глафира (гордо и очень взволнованно).Да! Такие женщины, как я, открывали человечеству жестокую истину униженной любви! Мы были единственным наслаждением рабов! Паше остроумие ценили философы! О нас писали стихи поэты! (Петpuнскому.)Смейся сколько угодно, ничто не может затронуть мое человеческое достоинство… Хотя я и была для тебя и для других лишь несчастной… содержанкой! (После паузы, тихо, Велизару.)А ты женился на мне, даже после того как я тебе обо всем рассказала! Нет, не улыбайся так горько! Ты не стал из-за этого смешон, напротив – вырос! Поверь, я искренне тебя любила. Но во мне, наверное, есть что-то испорченное, сломанное жизнью… Я думала, что всю жизнь буду тебе благодарна, а вместо этого вовсе потеряла над собой контроль… не заботилась о доме, пускала на ветер твои деньги! Клялась быть верной тебе, а дрожала от волнения, когда к нам приходил Теодосий! Прости меня! Такая я! Может быть, после первого падения в женщине поселяется какой-то червь, который разъедает ее волю и делает ее недостойной свободы! (Задыхается от рыданий.)
Пауза. Все сидят неподвижно. Только Петринский вертит на пальце брелок с ключами и время от времени бросает на Глафиру враждебные и подозрительные взгляды.
Теодосий (Ане).Ана! Мне выпало большое испытание! Мой поступок затрагивает принципы, в которые мы верили… за которые боролись! А ты молчишь!
Ана (строго).Чего ты от меня хочешь?
Теодосий. Я не могу… не имею права не интересоваться тем, что ты думаешь!
Ана (саркастически).Странная озабоченность! Ты хочешь, чтобы я тебя оправдала? Хорошо! Что касается твоего принципа свободы чувств, я тебя оправдываю! Никто в нашем новом обществе не имеет права обязать мужчину или женщину оставаться с тем, кого они не любят! Если другая женщина нравится тебе больше, иди к ней. Но я не могу простить тебе того, как ты поступил с женой, которая тридцать лет была тебе верным другом… как подло ты поступил с товарищем, с которым не раз встречал смерть! (Взволнованно.)Ты, Теодосий Миронов! Ты превратился в ничтожество, перестал существовать в моих глазах как нравственная личность… как человек! Вот что меня больше всего потрясло! Вот что не позволяет мне сочувствовать драме твоей жизни! Вот что заставляет меня спрашивать себя, тот ли ты мужчина… единственный мужчина… которого я любила всю жизнь! Ты, может быть, ждал, я буду великодушной, прощу тебя, соглашусь на развод! Я бы согласилась, если бы была уверена, что твой поступок – следствие настоящей любви! Но разве настоящую любовь можно построить на подлости и лжи? (Громко и решительно, поднимаясь.)Нет! Я не допущу, чтобы ты совершил преступление перед обществом и своей собственной совестью! (Гневно.)Какой морали ты служишь? Чего стоит твоя прихоть в сравнении с общественным долгом, с обязанностью быть честным по отношению к жене и товарищам! Оставайся с Глафирой, если совесть позволяет тебе забыть Велизара! Подай заявление о разводе, если тебе не стыдно перед женой, с которой ты делил до сих пор все испытания! Я откажу тебе в разводе!
Теодосий (глубоко взволнованный, встает).Ана! (Хватается за голову.)
Занавес
Третье действие
Та же обстановка. Вторая половина дня. Солнечно. Петринский в своем кабинете за письменным столом рассматривает в микроскоп препараты. Mария, в светлом платье, входит в холл. В руках у нее поднос.
Мария (сухо).Где ты будешь пить кофе?
Петринский. Там! (Показывает на стол в холле.)
Мария ставит поднос на стол и наливает кофе.
(Садится к столу.)Хм. (Довольно потирает руки.)Гистологическая картина вполне подтвердила мои предположения! Вот тема, над которой ты сможешь работать в клинике!
Мария (подает ему кофе).Прекрати комедию! Терроризируешь жену разводом и собираешься вести с ней научную работу в своей клинике.
Петринский. Развод есть развод! Не понимаю, почему он должен мешать научной работе.
Мария (с иронией).Значит, ты предполагаешь, что я поступлю в твою клинику?
Петринский. А почему бы и нет?
Мария (смотрит на него сердито, после паузы).Ты и правда возмутительно играешь людьми. Странно, как Ана и Теодосий этого не замечают.
Петринский. У Аны и Теодосия нет времени подозревать меня в глупостях, как это делаешь ты.
Мария. А почему ты не хочешь, чтобы я ушла из дому?
Петринский. Я хочу, чтобы все прошло тихо и спокойно. Потом можешь уходить.
Мария (с досадой).Хватит! Для тебя развод – фарс, а для меня – несчастье! (Гневно.)И почему это так необходимо сегодня всем собираться? Я больше не могу выносить Глафиру!
Петринский (с удовольствием пьет кофе).Нужно, милая! Нужно договориться, чтобы не допустить неприятные противоречия! Наши разводы, так сказать, взаимно обусловлены. Кроме того, Ана продолжает упорствовать.
Мария. Значит, ты боишься, что мы не получим развода?! Так?
Петринский. Да, милая! Откровенно говоря, боюсь!
Мария (гневно).А тогда зачем ты женился на мне?
Петринский. Потому что поверил в твой ум! Вообразил, что твоя любовь зиждется на разуме! Передо мной ты трепетала от волнения, а ухаживания твоих мальчишек-коллег оставляли тебя равнодушной.
Мария (саркастически).Да! Меня не волнуют глупые мужчины! Но я никогда не предполагала, что твой ум растопчет мою свободу.
Петринский. Не ум, а глупость – враг свободы! Я стал тираном, после того как начал подозревать тебя в глупости.
Мария (с презрительным удивлением).Подозревать меня в глупости? Меня?
Петринский. Да! Твоя дружба с Глафирой была глупостью! Вот! Довела нас до развода!
Мария (гневно вспыхивает).Хватит говорить о Глафире! Не Глафира, а твой страх перед будущим – причина нашего развода!
Петринский (насмешливо).Да, верно. Ну, и что тут неестественного?
Mapия. Мне просто жаль тебя! Ты сам испорчен, оттого и меня подозреваешь в подлости! (Неожиданно вспыхивает.)Но почему это я должна расплачиваться за безобразия других твоих женщин?
Петринский (удивлен, насмешливо.)То есть как это почему? Ты стала на них похожа. Сегодня сводница, завтра любовница!
Мария (громко и гневно).Я тебе запрещаю употреблять при мне такие выражения.
Петринский. Почему? Это юридические термины!
Mария. Прибереги их для Спиридона! (После паузы, презрительно.)Это он будет докладывать суду о состоянии нашего брака?
Петринский. Судьи не любят подобных докладов! Они ими сыты по горло! Спиридон выигрывает бракоразводные процессы только потому, что умеет молчать перед судьями как рыба!
Мария (презрительно).Вот как? Странная профессия! Стихия адвокатов – речи, а известность они приобретают молчанием.
Петринский. В противоположность медицине, милая! Некоторые врачи приобретают известность только благодаря языку.
Mария. А другие используют свою известность, чтобы прикрыть молчанием безобразия в своей личной жизни! Так?
Звонок.
Петринский. Посмотри, кто!
Мария. Не командуй! Посмотрю.
Выходит и возвращается с Теодосием. У того усталый, рассеянный и печальный вид.
Теодосий (молча здоровается с Петринским и медленно опускается на стул).А где остальные?
Петринский. Все в порядке! (После паузы, во время которой наблюдает за ним.)Что с тобой? Любовь делает людей счастливыми, а ты выглядишь как на похоронах.
Теодосий (печально).Развод – тоже вроде похорон, Харалампий! Человек хоронит что-то в себе и что-то в других. В первый момент вроде бы не сознает этого, а потом видит – что-то навсегда исчезает из его жизни.
Петринский. Верно! Но в то же время раскрываются новые горизонты.
Мария (язвительно).Радуйтесь этим горизонтам!
Теодосий (задумчиво и серьезно).Нет, я не могу радоваться, Мария! Я тридцать лет прожил с Аной. Теперь в памяти всплывают тысячи больших и маленьких жертв, которые она приносила ради меня. (Печально.)Даже если я получу развод, чего-то в жизни мне будет недоставать.
Петринский. Тогда зачем ты разводишься?
Теодосий (взволнованно).Потому что люблю Глафиру! Это не мимолетное увлечение, а что-то… чего мне, кажется, не хватало до сих пор в моей жизни… настоящая любовь… я испытываю ее впервые!
Петринский. Да, конечно! Каждая следующая любовь кажется намболее настоящей, чем прежняя! Иначе это чувство быстро бы нам надоело.
Теодосий (с внезапным раздражением, Петринскому).Что? Ты все еще иронизируешь надо мной? Ты видишь только биологический образ женщины, а я – весь духовный комплекс искусства, красоты и любви! Разве у меня нет права это пережить?
Петринский (смотрит на него задумчиво).Есть, разумеется!
Теодосий (тихо и как-то устало).Но в отличие от тебя я должен нести моральную ответственность за свои поступки! И я готов к этому.
Петринский. В любви нет моральной ответственности. Только юридическая.
Мария (саркастически, Петринскому).В этом заключается ренессансный опыт твоей любви?
Петринский. Да, милая! Глафира скоро и тебе его передаст.
Мария (гневно).Ты не считаешь, что твой цинизм переходит всякие границы?
Петринский. Цинизм – единственный выход для любого разумного мужчины, который решил развестись! На втором месте стоит его умение ни на что но обижаться, а не третьем – смеяться. Располагая этими качествами, мужчина становится просто неуязвимым!
Мария. Но не счастливым!
Петринский. А разве счастье в том, чтобы быть обманутым супругом? Самая верная защита от жен – полное недоверие к ним.
Мария (презрительно).Результат налицо: когда-то я тебя обожала, а теперь ты внушаешь мне ужас!
Петринский. Нет ничего полезнее ужаса! Женщины как святые: только ужас перед возмездием может сделать их добродетельными.
Теодосий (с досадой, Петринскому).Что это ты так разболтался? (Сухо, после паузы.)Между прочим, должен тебя предупредить, я едва убедил Глафиру прийти! Она не верит, что ты можешь подойти ко всем нашим проблемам лояльно.
Петринский (иронично).И это тебя удивляет?
Теодосий (сухо).Пет. Ваше прошлое мне уже известно.
Велизар (озабоченно).Что же делать?
Мария. Ты-то, Велизар, пи в чем не виноват! Выйдешь из суда с гордо поднятой головой.
Велизар. Я думаю не о себе,а о нем!
Теодосий (рассерженно).Тебя никто не просит думать обо мне.
Петринский (примирительно).Доверьтесь Спиридону! В бракоразводных делах он стреляный воробей!
Велизар (презрительно, Теодосию).Пусть твой Спиридон тебя спасает перед общественным»[пением!
Петринский. Он его уже спасал… спасет и сейчас!
Велизар (презрительно, Петринскому).Когда это он его спасал?
Петринский. Ты не помнишь? Перед фашистским судом!
Велизар (с гневным пафосом).Но тогда он защищал борца за справедливость, а теперь – любовника!
Петринский. Каждый гражданин имеет право быть любовником! Законом это не запрещено!
Теодосий (бурно).Каждый человек свободен любить, и наша общественная мораль не должна этому препятствовать!
Звонок. Мария выходит и возвращается с Аной.
Ана (учтиво, сухо).Добрый день!
Петринский. Здравствуй, Aна! (Подходит к ней и почтительно целует ей руку, затем сажает в кресло.)
Ана (с вопросительной улыбкой).Ну?
Петринский. Ждем тебя и Глафиру.
Ана. Не знаю, так ли уж я необходима на этом совещании. Моя позиция известна.
Теодосий. Ана! Я прошу тебя подумать еще раз.
Ана. О чем тут думать, Теодосий?
Теодосий. Я в очень тяжелом положении.
Ана (саркастически).Ясно, не в легком! Влюбиться в твоем возрасте и требовать развода прежде всего смешно.
Теодосий. Пусть другие упрекают меня в том, что я смешон, Ана! Поговорим о серьезном!
Ана. По серьезное тебя уже не трогает, как Харалампия!
Петринский (философски).Жизнь всему научит. Ана. Кое-чему она его не учит, Харалампий.
Теодосий. Чему же, Ана?
Ана. Сам поймешь!
Теодосий (после паузы, тихо и задумчиво).Ты говоришь о топких иголочках, которые будут вечно колоть мою совесть, да? (После новой паузы.)Да, да! Иду с докладом к ответственному товарищу, с которым работал раньше и который знает Велизара или тебя. После служебного разговора жду, что он задаст мне несколько личных вопросов, которые могут напомнить о нашей дружбе в прошлом. Вместо этого – молчание. Что-то связывавшее меня с этим товарищем исчезло. Он узнал о нашем разводе! Или выступаю на собрании перед рабочими своего завода. Я не боюсь выступать перед народом, по вот я вижу, что кое-кто саркастически улыбается и перешептывается. Они знают, что я отнял жену у товарища! Или вызываю в кабинет служащую, хочу распечь ее за легкомысленное поведение. Но она не смущается, а смотрит на меня с вызовом, дерзко! Вчера она видела меня не улице с Глафирой! Ты об этом, Ана?
Ана (почти шепотом).Разве этого мало, Теодосий?
Теодосий (смеется).Нет, не мало. Но это преодолимо, когда ты прав.
1 2 3 4 5 6 7 8