– Вот это поможет установить соединение со всеми сенсорными окончаниями, которые остались целы.– Включая и болевые рецепторы?– Конечно.Квентин закричал. Таких мук ему не приходилось испытывать никогда в жизни. Острая нестерпимая боль пронзила, казалось, саму его душу, словно со всего тела сдирали плоть тупыми раскаленными докрасна ножами. В воздухе повис нескончаемый крик – неужели это кричит он сам?– Отключите голос, – произнес грубый низкий голос. – Мне пока не надо слышать этот дикий вой. Это Агамемнон. В поле зрения появилась машина с женским голосом. Она двигалась с какой-то безобразной грацией, словно старалась соблазнить его, хотя и выглядела как страшный паук.– Это всего лишь неврологически индуцированная боль, малыш. Она не настоящая. Ты привыкнешь к ней и даже будешь воспринимать ее как некоторое развлечение.Но пока Квентин чувствовал себя так, словно в его мозгу взрываются атомные бомбы. Он попытался произнести членораздельные слова, но голос отказался ему служить.– Наверное, ты не знаешь, где находишься, – продолжала говорить женщина-кимек. – Я – титан Юнона. Ты слышал обо мне.Если бы мог, Квентин задрожал бы от страха. Много лет назад он пытался спасти людей, порабощенных титанами на Бела Тегез, но они вместо того, чтобы благодарить, ополчились на него и пытались захватить его в плен и отдать Юноне. Они не хотели освобождения, нет – они хотели заслужить награду и стать неокимеками. Он помнил ее синтезированный голос, невыносимый, как скрежет железа по стеклу.– Мы отвезли тебя на Хессру, на одну из наших оперативных баз. Сейчас мы заняты строительством новых крепостей на таких бывших планетах Синхронизированного Мира, как Баллах IX, где, кстати, мы и нашли тебя, малыш. Но пока наша главная база находится здесь, в башне, где некогда жили когиторы-отшельники. – Юнона издала странный дребезжащий звук, который, по всей видимости, должен был изображать смех. – С самой трудной частью мы уже покончили. Мы освободили тебя от истерзанной, окончательно испорченной плоти и сломанных костей, оставив живым один только мозг.Квентину потребовалось долгое мгновение, чтобы сообразить, во что – или в кого? – он теперь превратился. Ответ был очевиден, но Квентин не мог смириться с ним и решил подождать, пока более спокойный кимек – Данте? – не настроит как следует его оптические сенсоры.– Ты научишься в совершенстве манипулировать конечностями и делать ими все по своему желанию, пользуясь передающими стержнями, хотя, конечно, на это потребуется время и привычка к разным корпусам. Но сейчас, вероятно, тебе будет интересно в последний раз взглянуть вот на это.Квентин увидел лежавшее на столе окровавленное изуродованное тело, которое когда-то – впрочем, совсем недавно – принадлежало ему. Оно было избито, покрыто синяками, кровоподтеками и ранами – свидетельствами того, что он дрался до последнего мгновения. Тело лежало, как пустой ком плоти, как отсоединенная от ниточек марионетка. Крышка черепа была удалена.– Скоро ты станешь одним из нас, – сказала Юнона. – Многие наши подданные сочли бы это величайшей наградой. Твои военные способности окажутся весьма полезными для кимеков, примеро Квентин Батлер.Хотя голос его был отключен, Квентин мысленно взвыл от отчаяния и безысходности. * * * Верно направленная творческая энергия помогает подавлять безумные устремления. Это мое глубокое убеждение. Эразм. Изменчивость органических форм
Прозанимавшись целый день со своим верным воспитанником, Эразм стоял теперь в Коридоре Зеркал своего каменного замка. Даже будучи запертым на Коррине и зная, что он может разделить весьма сомнительную судьбу Омниуса и всех мыслящих машин, Эразм все же сохранил любопытство к эзотерическим вещам.Он очень внимательно всматривался в отражение своего жидкостно-металлического лица, поминутно меняя его выражение, стараясь подражать мимике человеческих лиц. Счастье, печаль, гнев, удивление и многое, многое другое. Гильбертус немало чему его научил из своего неисчерпаемого мимического репертуара. Особенно нравились Эразму мимические эквиваленты страха – эмоции, целиком обусловленной физической слабостью и чувством неизбежности смерти.Если бы только Эразму удалось лучше понять тончайшую природу того неуловимого, что ставило человека выше робота, то он смог бы включить все лучшие аспекты человека и машины в свой механический организм и стать образцом улучшенной серии мыслящих машин.Если бы ему это удалось, то по одному из сценариев он мог бы начать разыгрывать из себя некую богоподобную фигуру. Это была весьма интригующая возможность, но для Эразма она была не особенно привлекательной после всего того, что он узнал и изучил. Он всегда терял терпение, сталкиваясь с религиями, и никогда не сочувствовал их иррациональности. Эразм жаждал личной власти только для того, чтобы завершить эксперименты на подопытных хретгирах. Независимый робот не собирался в ближайшем будущем прекращать свое существование, не видел причин для того, чтобы его память стерли, а гель-контуры заполнили новым содержанием. Он должен постоянно совершенствовать себя, и это выведет его на те направления, которые он в настоящее время не способен предвидеть. Он станет развертываться, развиваться. Такая вот органическая концепция. Такая человеческая концепция.Стоя перед зеркалом, робот примерил налицо новые выражения. Особенно понравилось ему одно, которое придавало ему вид страшного чудовища, какое он видел в древних рукописных текстах, описывавших злых демонов. Хотя он и считал это выражение одним из лучших, все же все они, включая и это, были очень простыми и, если можно так выразиться, базовыми. Его текучее лицо было не способно на выражение тонких и сложных эмоций.Потом Эразму в голову пришла весьма удачная, на его взгляд, мысль. Он решил, что, возможно, Рекур Ван смог бы использовать свой биологический опыт, чтобы внести в конструкцию лица усовершенствования. Это особенно полезно теперь, когда все опыты по регенерации конечностей рептилий провалились, и Ре куру было нечем заняться.Когда робот шел из господского дома к внешним строениям виллы, вокруг него словно стая жадных на зрелища зевак роились тучи наблюдательных камер Омниуса. Независимого робота отвлекли голографические вспышки и музыка – вокруг его головы жидкостно-металлические боевые корабли, точнее, их стилизованные изображения, вели учебный бой на орбите. Все это происходило под аккомпанемент «Металлической симфонии» Клода Жоззини – величайшее произведение синтетической музыки, исполняемое одними машинами. Эразм с удовольствием наблюдал эту имитацию, создаваемую проекцией множества преломленных лучей, направленных с разных точек виллы. Было видно, как мощные лазерные лучи кораблей испепеляют целые планеты и вражеские суда. Если бы это было так легко сделать в реальной жизни!Омниус продолжал по-любительски неуклюже заниматься искусством, имитируя произведения как Эразма, так и великих людей – мастеров прошлого. Но пока всемирный разум так и не постиг концепции нюанса. Вероятно, и сам Эразм ничего не понимал в этих вещах, пока его не просветила Серена Батлер, научившая его разбираться в тонкостях.Отдав соответствующую команду, робот выключил красочное представление и вошел в обширный центральный зал лабораторного комплекса, где находилось лишенное конечностей тело тлулакса, присоединенное к аппаратуре жизнеобеспечения.Робот был немало удивлен, обнаружив у койки этого обрубка смуглого маленького человечка – Йорека Турра.– Что ты здесь делаешь? – гневно спросил Эразм. Турр даже фыркнул от возмущения.– Я и не знал, что мне необходимо особое разрешение, чтобы заходить в лабораторию. Раньше никто не запрещал мне ходить сюда.Даже спустя двадцать лет после своего бегства с Валлаха Турр предпочитал изящество в одежде и привычках, сохранившихся с тех пор, как он был неограниченным правителем планеты. Он не был столь напыщен и претенциозен, как Эразм, но все же одевался в дорогие ткани, любил яркие цвета и впечатляющие побрякушки. На нем был вышитый драгоценными каменьями пояс, лысый череп украшала золотая коронка, а на бедре висел длинный церемониальный кинжал, которым он убил очень многих несчастных, виновных лишь в том, что чем-то не угодили ему. Здесь, на Коррине, сохранились миллионы человеческих рабов и было из кого выбрать.– Мы думали, что вы заняты своими хирургическими экспериментами, – насмешливо произнес Рекур Ван. – Либо вспарываете людям животы, либо пытаетесь их воссоздавать.Уязвленный тлулакс покосился в сторону Четырехногого и Четырехрукого, которые суетились вокруг, следя за мониторами аппаратов.– Неужели я так предсказуем в своем поведении? – спросил Эразм. Потом он понял, что тлулакс намеренно пытается сменить тему разговора и увести Эразма в сторону. – Вы мне не ответили. С какой целью ты пришел в мой лабораторный комплекс?Человек в ответ примирительно улыбнулся.– Я хочу убраться с Коррина так же страстно, как и вы. Я хочу сокрушить Лигу и лишить ее плодов ее иллюзорной победы. Когда-то мы многого добились нашей ретровирусной эпидемией, а недавно баррикаду Лиги смогли прорвать наши механические пожиратели. Теперь они уже, вероятно, поразили некоторые планеты Лиги. – От удовольствия он потер руки. – Рекур Ван и я сгораем от нетерпения сделать что-нибудь новенькое.– Того же хочу и я, джентльмены. Да, и именно поэтому я здесь.Эразм подошел ближе. Турр может оказаться весьма полезным, хотя его разум немного пошатнулся после небрежно выполненной операции по продлению жизни.– У вас есть идея? – У Рекура Вана от предвкушения потекли слюни, которые ему нечем было вытереть.– У меня много идей, – сказал робот с мастерски имитированной гордостью. Он находил человеческое нетерпение весьма интригующим и часто думал о том, не является ли оно следствием ограниченности срока человеческой жизни, осознание чего заставляет людей стремиться успеть закончить начатое в отведенный для жизни период.– Смотрите. – Эразм продемонстрировал людям последовательность разнообразных выражений своего текучего металлического лица, строя невероятные гримасы и раскрывая искусственный рот, уставленный металлическими зубами.Тлулакс, казалось, несколько опешил от такой демонстрации, Йорек Туррже не испытывал ничего, кроме раздражения. Наконец, закончив показ, Эразм пустился в объяснения:– Я нахожу эти выражения, да и вообще все мое лицо, совершенно неудовлетворительными и недостаточными. Как по-вашему, сможете ли вы создать более правдоподобный процесс мимики? Разработать биологическую машину, которая могла бы придавать себе самую разнообразную форму по своему желанию? Я хотел бы сойти за человека, одурачить человека, выглядеть так же, как большинство людей, когда мне захочется. Тогда я смогу незамеченным наблюдать их поведение.– Хм-м-м, – протянул бывший работорговец. Очевидно, он с удовольствием бы почесал затылок, будь у него руки. Эразм сделал сознательное усилие, чтобы не посчитать время задержки, что на его месте, несомненно, сделал бы человек. – Вероятно, я смогу это сделать. Да, было бы забавно занять этим мой вынужденный досуг. Йорек Турр обеспечит меня достаточным количеством генетического материала для экспериментов. – Он улыбнулся. – У него столько источников… * * * Самые смертельные яды невозможно проанализировать ни в одной лаборатории, ибо они находятся в душах. Ракелла Берто-Анирул. Биология души
Прошло почти два десятилетия с тех пор, как уничтожающая все на своем пути волна эпидемии Омниуса прокатилась по планетам Лиги, разрушая устои их цивилизаций, и стихла только после того, как уцелевшие выработали иммунитет или защитились от болезни потреблением большого количества меланжи. Однако время от времени появлялись новые очаги сохранившегося в изоляторах ретровируса, что требовало проведения экстренных обдуманных мероприятий для недопущения вспышки новой эпидемии.Спустя два десятка лет, адаптировавшись к богатой, насыщенной разнообразными химическими соединениями окружающей среде планеты, в каньонах, поросших джунглями, внезапно появился новый штамм ретровируса, смертность от заражения которым превышала таковую от исходного вируса, созданного злым гением Рекура Вана.Были призваны медицинские бригады со всех концов Лиги; началось распределение средств дезинфекции и лекарств. Специалисты-медики сталкивались с большим риском, стараясь подавить новую вспышку страшной инфекции.За годы, прошедшие после того достопамятного события, когда Ракелле и Мохандасу удалось бежать от разъяренной толпы мартиристов на Пармантье, Ракелла нашла Вориана Атрейдеса, когда закончилась Великая Чистка. Ракелла Берто-Анирул и ее друг доктор Мохандас Сук летали по планетам Лиги, без устали оказываясь то в одной, то в другой горячей точке. Для «ЧелМеда» – Медицинской комиссии человечества – эта пара одержимых врачей служила своеобразной аварийной командой, вылетавшей на место любого происшествия на купленном дедом Ракеллы судне под символическим названием «Исцеление». За время работы Мохандас Сук и Ракелла Берто-Анирул посетили более тридцати планет и везде пытались оказывать помощь жертвам вновь вспыхивавшей чумы. Никто в мире не знал лучше их проявления различных форм этой ретровирусной инфекции.После первых тревожных сообщений «ЧелМед» отрядил Ракеллу и доктора Сука лично разобраться в том, что за эпидемия разразилась на Россаке.Если не считать торговли лекарствами и деловой активности, Россак практически не поддерживал отношений с другими планетами, и его население вело достаточно замкнутый образ жизни. Колдуньи были обособленной кастой, занимавшейся своими странными и непонятными делами, явно выказывая свое убеждение в превосходстве над остальным человечеством. Немедленно оценив масштаб опасности, Тиция Ценва ввела строжайший карантин, отказавшись выпустить с Россака даже грузы с лекарствами. Россак был теперь полностью отрезан от остального мира.– Это усилит эффективность карантина, – сказал Мохандас, коснувшись плеча Ракеллы. – Легче будет справиться с болезнью.– Но они отказывают в лечении всем заболевшим, – сказала Ракелла. – Верховная Колдунья издала указ о том, что никому, кто ступит на поверхность планеты, не будет дозволено ее покинуть до официального окончания эпидемии.– Это риск, с которым мы сталкивались в прошлом уже не один раз. – Их медицинский корабль находился на орбите и ожидал разрешения на выход команды, но последовать это разрешение могло не сразу.– Ты со своей лабораторией должен остаться здесь, – сказала Ракелла. – Будешь работать с образцами, которые я стану тебе присылать. Я же могу спуститься на планету с несколькими добровольцами из «ЧелМеда», чтобы начать оказание помощи.Пока, правда, им так и не удалось разработать эффективный метод лечения, но созданный ими длительный и дорогостоящий способ позволял удалить из крови инфекционный агент и предоставить печени возможность самостоятельно справиться с сопутствующей инфекцией.После стольких лет совместной работы Мохандаса и Ракеллу связывали тесные узы не только любовных, но и профессиональных отношений. Оставшись на борту, доктор Сук мог работать, ни на что не отвлекаясь и не подвергаясь риску заражения, и изучать новые формы ретровируса. Пока, однако, можно было констатировать, что местный штамм россакского вируса был куда опаснее и хуже, чем исходный штамм ретровируса, созданный Омниусом.Ракеллу же больше интересовала непосредственная помощь больным людям.Ракелла спустилась на планету, в населенный район, расположенный в пещерных городах, вместе с помощницей, Норти Вандего. Вандего была молодой женщиной с шоколадно-коричневой кожей и приятным голосом. Год назад она с отличием окончила курс и добровольно пошла на эту опасную службу.Прибыв в космопорт, в зале прилета они подверглись тщательному медицинскому осмотру и сдали многочисленные анализы, прежде чем им позволили остаться на планете. Обладая большим и печальным опытом, Ракелла понимала необходимость самых тщательных мер предосторожности и всегда их соблюдала, закрывая глаза, рот, нос и поверхностные повреждения кожи – не говоря уже о приеме больших доз пряности.– «ВенКи» снабжает нас пряностью в достаточном и даже избыточном количестве, – сказал один из местных врачей. – Мы получаем с Кольгара грузы меланжи один раз в несколько дней. Норма Ценва никогда не предъявляет нам счет.Ракелла благодарно улыбнулась, приняв от врача рацион пряности.– Давайте поедем в город, чтобы мы смогли скорее оценить масштаб эпидемии.Неся в руках большие наглухо закрытые ящики с диагностическим оборудованием, Ракелла и Вандего направились по губчатой земле к видневшимся вдали, слившимся в непрерывный навес кронам густо растущих деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Прозанимавшись целый день со своим верным воспитанником, Эразм стоял теперь в Коридоре Зеркал своего каменного замка. Даже будучи запертым на Коррине и зная, что он может разделить весьма сомнительную судьбу Омниуса и всех мыслящих машин, Эразм все же сохранил любопытство к эзотерическим вещам.Он очень внимательно всматривался в отражение своего жидкостно-металлического лица, поминутно меняя его выражение, стараясь подражать мимике человеческих лиц. Счастье, печаль, гнев, удивление и многое, многое другое. Гильбертус немало чему его научил из своего неисчерпаемого мимического репертуара. Особенно нравились Эразму мимические эквиваленты страха – эмоции, целиком обусловленной физической слабостью и чувством неизбежности смерти.Если бы только Эразму удалось лучше понять тончайшую природу того неуловимого, что ставило человека выше робота, то он смог бы включить все лучшие аспекты человека и машины в свой механический организм и стать образцом улучшенной серии мыслящих машин.Если бы ему это удалось, то по одному из сценариев он мог бы начать разыгрывать из себя некую богоподобную фигуру. Это была весьма интригующая возможность, но для Эразма она была не особенно привлекательной после всего того, что он узнал и изучил. Он всегда терял терпение, сталкиваясь с религиями, и никогда не сочувствовал их иррациональности. Эразм жаждал личной власти только для того, чтобы завершить эксперименты на подопытных хретгирах. Независимый робот не собирался в ближайшем будущем прекращать свое существование, не видел причин для того, чтобы его память стерли, а гель-контуры заполнили новым содержанием. Он должен постоянно совершенствовать себя, и это выведет его на те направления, которые он в настоящее время не способен предвидеть. Он станет развертываться, развиваться. Такая вот органическая концепция. Такая человеческая концепция.Стоя перед зеркалом, робот примерил налицо новые выражения. Особенно понравилось ему одно, которое придавало ему вид страшного чудовища, какое он видел в древних рукописных текстах, описывавших злых демонов. Хотя он и считал это выражение одним из лучших, все же все они, включая и это, были очень простыми и, если можно так выразиться, базовыми. Его текучее лицо было не способно на выражение тонких и сложных эмоций.Потом Эразму в голову пришла весьма удачная, на его взгляд, мысль. Он решил, что, возможно, Рекур Ван смог бы использовать свой биологический опыт, чтобы внести в конструкцию лица усовершенствования. Это особенно полезно теперь, когда все опыты по регенерации конечностей рептилий провалились, и Ре куру было нечем заняться.Когда робот шел из господского дома к внешним строениям виллы, вокруг него словно стая жадных на зрелища зевак роились тучи наблюдательных камер Омниуса. Независимого робота отвлекли голографические вспышки и музыка – вокруг его головы жидкостно-металлические боевые корабли, точнее, их стилизованные изображения, вели учебный бой на орбите. Все это происходило под аккомпанемент «Металлической симфонии» Клода Жоззини – величайшее произведение синтетической музыки, исполняемое одними машинами. Эразм с удовольствием наблюдал эту имитацию, создаваемую проекцией множества преломленных лучей, направленных с разных точек виллы. Было видно, как мощные лазерные лучи кораблей испепеляют целые планеты и вражеские суда. Если бы это было так легко сделать в реальной жизни!Омниус продолжал по-любительски неуклюже заниматься искусством, имитируя произведения как Эразма, так и великих людей – мастеров прошлого. Но пока всемирный разум так и не постиг концепции нюанса. Вероятно, и сам Эразм ничего не понимал в этих вещах, пока его не просветила Серена Батлер, научившая его разбираться в тонкостях.Отдав соответствующую команду, робот выключил красочное представление и вошел в обширный центральный зал лабораторного комплекса, где находилось лишенное конечностей тело тлулакса, присоединенное к аппаратуре жизнеобеспечения.Робот был немало удивлен, обнаружив у койки этого обрубка смуглого маленького человечка – Йорека Турра.– Что ты здесь делаешь? – гневно спросил Эразм. Турр даже фыркнул от возмущения.– Я и не знал, что мне необходимо особое разрешение, чтобы заходить в лабораторию. Раньше никто не запрещал мне ходить сюда.Даже спустя двадцать лет после своего бегства с Валлаха Турр предпочитал изящество в одежде и привычках, сохранившихся с тех пор, как он был неограниченным правителем планеты. Он не был столь напыщен и претенциозен, как Эразм, но все же одевался в дорогие ткани, любил яркие цвета и впечатляющие побрякушки. На нем был вышитый драгоценными каменьями пояс, лысый череп украшала золотая коронка, а на бедре висел длинный церемониальный кинжал, которым он убил очень многих несчастных, виновных лишь в том, что чем-то не угодили ему. Здесь, на Коррине, сохранились миллионы человеческих рабов и было из кого выбрать.– Мы думали, что вы заняты своими хирургическими экспериментами, – насмешливо произнес Рекур Ван. – Либо вспарываете людям животы, либо пытаетесь их воссоздавать.Уязвленный тлулакс покосился в сторону Четырехногого и Четырехрукого, которые суетились вокруг, следя за мониторами аппаратов.– Неужели я так предсказуем в своем поведении? – спросил Эразм. Потом он понял, что тлулакс намеренно пытается сменить тему разговора и увести Эразма в сторону. – Вы мне не ответили. С какой целью ты пришел в мой лабораторный комплекс?Человек в ответ примирительно улыбнулся.– Я хочу убраться с Коррина так же страстно, как и вы. Я хочу сокрушить Лигу и лишить ее плодов ее иллюзорной победы. Когда-то мы многого добились нашей ретровирусной эпидемией, а недавно баррикаду Лиги смогли прорвать наши механические пожиратели. Теперь они уже, вероятно, поразили некоторые планеты Лиги. – От удовольствия он потер руки. – Рекур Ван и я сгораем от нетерпения сделать что-нибудь новенькое.– Того же хочу и я, джентльмены. Да, и именно поэтому я здесь.Эразм подошел ближе. Турр может оказаться весьма полезным, хотя его разум немного пошатнулся после небрежно выполненной операции по продлению жизни.– У вас есть идея? – У Рекура Вана от предвкушения потекли слюни, которые ему нечем было вытереть.– У меня много идей, – сказал робот с мастерски имитированной гордостью. Он находил человеческое нетерпение весьма интригующим и часто думал о том, не является ли оно следствием ограниченности срока человеческой жизни, осознание чего заставляет людей стремиться успеть закончить начатое в отведенный для жизни период.– Смотрите. – Эразм продемонстрировал людям последовательность разнообразных выражений своего текучего металлического лица, строя невероятные гримасы и раскрывая искусственный рот, уставленный металлическими зубами.Тлулакс, казалось, несколько опешил от такой демонстрации, Йорек Туррже не испытывал ничего, кроме раздражения. Наконец, закончив показ, Эразм пустился в объяснения:– Я нахожу эти выражения, да и вообще все мое лицо, совершенно неудовлетворительными и недостаточными. Как по-вашему, сможете ли вы создать более правдоподобный процесс мимики? Разработать биологическую машину, которая могла бы придавать себе самую разнообразную форму по своему желанию? Я хотел бы сойти за человека, одурачить человека, выглядеть так же, как большинство людей, когда мне захочется. Тогда я смогу незамеченным наблюдать их поведение.– Хм-м-м, – протянул бывший работорговец. Очевидно, он с удовольствием бы почесал затылок, будь у него руки. Эразм сделал сознательное усилие, чтобы не посчитать время задержки, что на его месте, несомненно, сделал бы человек. – Вероятно, я смогу это сделать. Да, было бы забавно занять этим мой вынужденный досуг. Йорек Турр обеспечит меня достаточным количеством генетического материала для экспериментов. – Он улыбнулся. – У него столько источников… * * * Самые смертельные яды невозможно проанализировать ни в одной лаборатории, ибо они находятся в душах. Ракелла Берто-Анирул. Биология души
Прошло почти два десятилетия с тех пор, как уничтожающая все на своем пути волна эпидемии Омниуса прокатилась по планетам Лиги, разрушая устои их цивилизаций, и стихла только после того, как уцелевшие выработали иммунитет или защитились от болезни потреблением большого количества меланжи. Однако время от времени появлялись новые очаги сохранившегося в изоляторах ретровируса, что требовало проведения экстренных обдуманных мероприятий для недопущения вспышки новой эпидемии.Спустя два десятка лет, адаптировавшись к богатой, насыщенной разнообразными химическими соединениями окружающей среде планеты, в каньонах, поросших джунглями, внезапно появился новый штамм ретровируса, смертность от заражения которым превышала таковую от исходного вируса, созданного злым гением Рекура Вана.Были призваны медицинские бригады со всех концов Лиги; началось распределение средств дезинфекции и лекарств. Специалисты-медики сталкивались с большим риском, стараясь подавить новую вспышку страшной инфекции.За годы, прошедшие после того достопамятного события, когда Ракелле и Мохандасу удалось бежать от разъяренной толпы мартиристов на Пармантье, Ракелла нашла Вориана Атрейдеса, когда закончилась Великая Чистка. Ракелла Берто-Анирул и ее друг доктор Мохандас Сук летали по планетам Лиги, без устали оказываясь то в одной, то в другой горячей точке. Для «ЧелМеда» – Медицинской комиссии человечества – эта пара одержимых врачей служила своеобразной аварийной командой, вылетавшей на место любого происшествия на купленном дедом Ракеллы судне под символическим названием «Исцеление». За время работы Мохандас Сук и Ракелла Берто-Анирул посетили более тридцати планет и везде пытались оказывать помощь жертвам вновь вспыхивавшей чумы. Никто в мире не знал лучше их проявления различных форм этой ретровирусной инфекции.После первых тревожных сообщений «ЧелМед» отрядил Ракеллу и доктора Сука лично разобраться в том, что за эпидемия разразилась на Россаке.Если не считать торговли лекарствами и деловой активности, Россак практически не поддерживал отношений с другими планетами, и его население вело достаточно замкнутый образ жизни. Колдуньи были обособленной кастой, занимавшейся своими странными и непонятными делами, явно выказывая свое убеждение в превосходстве над остальным человечеством. Немедленно оценив масштаб опасности, Тиция Ценва ввела строжайший карантин, отказавшись выпустить с Россака даже грузы с лекарствами. Россак был теперь полностью отрезан от остального мира.– Это усилит эффективность карантина, – сказал Мохандас, коснувшись плеча Ракеллы. – Легче будет справиться с болезнью.– Но они отказывают в лечении всем заболевшим, – сказала Ракелла. – Верховная Колдунья издала указ о том, что никому, кто ступит на поверхность планеты, не будет дозволено ее покинуть до официального окончания эпидемии.– Это риск, с которым мы сталкивались в прошлом уже не один раз. – Их медицинский корабль находился на орбите и ожидал разрешения на выход команды, но последовать это разрешение могло не сразу.– Ты со своей лабораторией должен остаться здесь, – сказала Ракелла. – Будешь работать с образцами, которые я стану тебе присылать. Я же могу спуститься на планету с несколькими добровольцами из «ЧелМеда», чтобы начать оказание помощи.Пока, правда, им так и не удалось разработать эффективный метод лечения, но созданный ими длительный и дорогостоящий способ позволял удалить из крови инфекционный агент и предоставить печени возможность самостоятельно справиться с сопутствующей инфекцией.После стольких лет совместной работы Мохандаса и Ракеллу связывали тесные узы не только любовных, но и профессиональных отношений. Оставшись на борту, доктор Сук мог работать, ни на что не отвлекаясь и не подвергаясь риску заражения, и изучать новые формы ретровируса. Пока, однако, можно было констатировать, что местный штамм россакского вируса был куда опаснее и хуже, чем исходный штамм ретровируса, созданный Омниусом.Ракеллу же больше интересовала непосредственная помощь больным людям.Ракелла спустилась на планету, в населенный район, расположенный в пещерных городах, вместе с помощницей, Норти Вандего. Вандего была молодой женщиной с шоколадно-коричневой кожей и приятным голосом. Год назад она с отличием окончила курс и добровольно пошла на эту опасную службу.Прибыв в космопорт, в зале прилета они подверглись тщательному медицинскому осмотру и сдали многочисленные анализы, прежде чем им позволили остаться на планете. Обладая большим и печальным опытом, Ракелла понимала необходимость самых тщательных мер предосторожности и всегда их соблюдала, закрывая глаза, рот, нос и поверхностные повреждения кожи – не говоря уже о приеме больших доз пряности.– «ВенКи» снабжает нас пряностью в достаточном и даже избыточном количестве, – сказал один из местных врачей. – Мы получаем с Кольгара грузы меланжи один раз в несколько дней. Норма Ценва никогда не предъявляет нам счет.Ракелла благодарно улыбнулась, приняв от врача рацион пряности.– Давайте поедем в город, чтобы мы смогли скорее оценить масштаб эпидемии.Неся в руках большие наглухо закрытые ящики с диагностическим оборудованием, Ракелла и Вандего направились по губчатой земле к видневшимся вдали, слившимся в непрерывный навес кронам густо растущих деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83