Мудр ты и добр - разрешил сомнения
мои, указал место и стезю на всю, сколько Господь отпустит, оставшуюся жиз
нь. Место и стезю, кои честному мужу принять на себя не только не зазорно, н
о за честь и в гордость почитать надлежит.
Алексей прервался и зашарил рукой по груди, а Корней, уже все поняв, все ж
е приподнял в деланном удивлении брови и поинтересовался:
- И что ж за стезю ты себе измыслил?
- Служить! - не замедлив ни секунды, отозвался Алексей. - Хранить и оберегат
ь род Лисовинов, всячески споспешествовать росту его силы и могущества,
пресекать внутренние раздоры и противостоять внешним угрозам. Связать
жизнь свою, до конца дней, с жизнью рода, ни в чем и никогда не разделять их,
ставить пользу рода Лисовинов превыше любой другой пользы и выгоды... - Але
ксей выпростал из-под рубахи нательный крестик. - И на том целую крест! Да п
оможет мне в сем Господь Бог, укрепит и направит меня на сем пути!
- Аминь! - подхватил Корней, осеняя себя, одновременно с Алексеем крестны
м знамением.
Вот теперь и отеческие объятия стали совершенно уместными, и бражка по
шла гладко, и разговор полился свободно, без напряжения. Корней объяснял,
как пришел к идее создания Воинской школы, оценив великую пользу просвет
ительских усилий отца Михаила, а Алексей, подтверждая корнеевские мысли
, рассказывал, как сначала учился сам, а потом учил других хитростям поруб
ежной службы.
Корней слушал, отвечал, рассказывал, а сам, втихомолку, радовался тому, ч
то в очередной раз сработал один из его хитрых приемов - вбросить ненавяз
чиво мысль, а потом гонять разговор вокруг да около, постепенно и незамет
но подталкивая собеседника к самостоятельному принятию нужного решени
я. Для этого, правда требовалось сделать такое непростое дело, как понять
суть, основную черту, характера собеседника, но Алексей Корнею стал поня
тен почти сразу по приезду в Ратное - побратим покойного Фрола был служак
ой. Не таким который точно и без рассуждений выполняет приказ "от и до", а та
ким, который, поняв основную идею, предпочитает действовать далее самост
оятельно, добиваясь нужного наиболее подходящим по его разумению спосо
бом.
Вот, как раз с идеей-то у Алексея и незаладилось. Сначала рухнула простая
, в общем-то, понятная любому человеку, идея карьерного роста и семейного б
лагополучия - сгорела в пламени, пожравшем усадьбу боярина Арсения Вара.
Потом изжила себя идея мести половцам, оставив в душе пустоту и ощущение
бессмысленности существования. Потом, когда пустота в душе только-тольк
о начала вновь заполняться нормальными человеческими чувствами, расто
птанной оказалась вера в справедливость и взаимные обязательства васс
ала и сюзерена. Остался только инстинкт зверя, уносящего от погони изран
енного детеныша. Если бы не Савва, так и не увидели бы Алексея в Ратном, соб
рал бы Рудный Воевода новую ватагу, да не на половцев, а на князя Ярополка
Владимировича Переяславского. До самого князя, конечно, не добрался бы, н
о людишек его проредил бы изрядно, прежде, чем самому сгинуть.
Пришел Алексей с Саввой туда, куда и следовало - и приняли, и поняли, и посо
чувствовали... но что дальше? Разумеется, не выгонят и куском не попрекнут,
но... как и кем войдет Алексей в семью Лисовинов? И вот, решилось! Алексей, с о
дной стороны, ощутил себя нужным и важным, с другой стороны нашел опору - р
од, который не бросит и не предаст, будет защищать Алексея так же, как Алек
сей будет защищать его. И не через женитьбу, войдет он в семью, а через прин
ятие на себя обязанностей и обязательств убитого побратима.
Этого-то Корней и добивался - подчинения без принуждения, самостоятель
ного осмысления Алексеем собственной нужности, даже необходимости, нач
исто снимающей все сомнения и беспокойства "приемыша". Собственно, целов
ание креста, в глазах Корнея, уже было простой формальностью - гораздо бол
ее показательным для него стало то, как Алексей заинтересованно, отнюдь
не с позиции стороннего наблюдателя, обсуждал характер и поступки Лавра
и его взаимоотношения с отцом - о чужих так не говорят, о нестроениях в чуж
ой семье так не рассуждают.



Глава 2

Последние числа июля 1125 года. Земли боярина Журавля.
На рассвете, как то
лько стало достаточно светло, чтобы двигаться по лесу, три десятка Младш
ей стражи, вместе с наставниками тронулись в путь - туда, где должны были с
обраться христиане-"подпольщики". Остатку десятка Первака поручили прис
матривать за ранеными, а заодно и за хуторянами, а десяток Демьяна под рук
оводством Ильи начал готовить переправу через болото для раненых и добы
чи.
Мишка, в очередной раз, клюнув носом, вздрогнул и огляделся по сторонам.
Отроки тоже выглядели не выспавшимися - рано подняли, да и спали, после все
х приключений, наверняка неважно, все-таки, первый бой. Старшине же их толк
ом не удалось поспать вообще - сначала разбирался с содержимым шкатулки,
потом писал грамоту деду (гусиным пером, кстати, писать оказалось горазд
о неудобнее, чем школьной "вставочкой" пятидесятых годов), потом пришлось
спорить с Алексеем, считавшим, что к "христианам-подпольщикам" достаточн
о отправить гонца с предупреждением. Мишка же доказывал, что братьям по В
ере обязательно надо показать, что за болотом есть реальная сила, котора
я, если ей помочь изнутри, может освободить их из-под власти язычников.
Наконец-то, улеглись, но покоя не было и во сне - стоило только закрыть гла
за, как "бойцы" боярина Журавля начинали рубить ребят из второго десятка, а
Мишка все никак не мог поднять самострел, словно руки отнялись. Так и пром
аялся до самого подъема. Алексей, глядя, как Мишка пытается привести себя
в работоспособное состояние с помощью колодезной воды, назидательно по
ведал:
- Привыкай, Михайла. Рядовой ратник должен быть выспавшимся и сытым, деся
тник - сытым и тоже выспавшимся, но только если у него в десятке все справн
о, сотник в походе не высыпается никогда, а ест, как придется, воевода же сп
ит и совсем мало, а пищу вкушать, себя заставляет, потому, что с недосыпа ап
петит пропадает начисто.
Сам Алексей был бодр, как будто прекрасно спал всю ночь. Вот и сейчас он е
хал где-то впереди, время от времени, принимая доклады передового дозора,
которым командовал Стерв.
Мишка видимо снова задремал, потому что не заметил, как к нему, стремя в с
тремя, пристроился Дмитрий.
- Ты чего, Мить?
- Алексей чего-нибудь говорил, как мы вчера управились?
- Сказал, что хорошо получилось, только Демьяну на ограде сидеть не надо
было - наша сила в расстоянии и движении.
- Сам же приказал!
- Они тоже учатся, Мить, стрелков в ратнинской сотне раньше никогда не бы
ло, только лучники.
- Учатся! - Дмитрий зло одернул коня, потянувшего куда-то в сторону. - Демья
ну еще повезло, я сейчас послушал, что десятник стражников про смотрящег
о рассказывал, так выходит, что он всех перебить мог. Прозвище у него было
Ловита(1).

# #1 Ловита (древнерусск.) - охота.

Охоту любил, страсть как. И все время толковал, что самая увлекательная о
хота - охота на человека. Он и сюда-то приехал, чтобы поохотиться всласть. О
тобрал бы самых молодых и сильных из христиан, отпускал бы по одному, а пот
ом выслеживал бы и бил, как зверя. Оттого у него и стрелы в колчане почти вс
е охотничьими были. А лучником был редкостным - мог с седла, на полном скак
у, чуть не половину стаи гусей в полете перебить, пока они в сторону отлетя
т. Не вранье, как думаешь?
- Не знаю, надо будет Луку спросить, он в этом деле сам мастер. Ты лучше ска
жи: как ребята спали, не кричали, не вскакивали?
- Еще как! Некоторые, конечно, так умаялись, что пластом легли и до утра не
шевелились, а некоторые... Хорошо, что от тех выпивох почти полная корчага
бражки осталась. Тем, кто уснуть не мог, или кричал во сне, Илья посоветова
л по чарке налить. Помогло. Только двоих никак угомонить не могли - Власия
и Зосиму. Власию аж три чарки поднести пришлось - он же тому стражнику в жи
вот попал, а уйти не смог. Вот и смотрел, как тот корчился, да орал, пока не сд
ох. Ну и нога, конечно, болела - Матюха ему вывих вправил, перетянул, но все р
авно...
А с Зосимой... я даже и не знаю. Он сгоряча хозяйскому племяннику горло, как
барану перерезал, а потом самому худо стало. После двух чарок уснул, но ут
ром, смотрю, у него руки трясутся и глаза какие-то... вроде не в себе парень.

- Ничего, Мить, если надо будет, я его к Нинее свожу, она поможет.
"Блин, надо было самому к ребятам сходить. Зосима... ему уже почти пят
надцать, но все равно, живому человеку горло перерезать, пусть и сгоряча...
Не всякая психика выдержит. Надо будет и к другим присмотреться, и, если чт
о, к Нинее - на психотерапию".
Дмитрий некоторое время ехал молча, потом спросил:
- Чего не ругаешь-то, Минь?
- За что?
- За то, что с незаряженными самострелами десяток в неподходящее время о
ставил. Если бы стражники на нас кинулись...
- Во-первых, не кинулись бы. Они не воины, умеют только с беззащитными холо
пами или смердами справляться. Привыкли к безнаказанности, обнаглели. Та
кие, если силу чувствуют, сразу труса праздновать начинают. Во-вторых, ты з
аметил, что тот, кто ими командовал, отдельно от других убегал? Отдал нам н
а расстрел остальных, чтобы самому смыться! Разве это воины? В-третьих, чег
о тебя ругать? Ты и сам все понял - наша сила не только в расстоянии и движен
ии, но и в том, чтобы правильно время для выстрела выбрать, и в том, чтобы име
ть запас стрелков с заряженными самострелами. То есть, не стрелять всем с
разу, а пятерками или десятками.
Давай-ка, знаешь, что сделаем? Выбери в каждой пятерке лучшего стрелка - е
го выстрел должен быть первым. Или в того, кто командует, или в того, кто бли
же всех к нам приблизился, или в самого опасного на вид... ну, понял, я думаю?

- Угу, - Дмитрий кивнул - учить надо будет правильно цель выбирать.
- Верно! - подтвердил Мишка. - И не только их, а и урядников, чтобы умели цель
стрелкам указать. Еще двоих из пятерки назначим добивающими - мало ли, пер
вый промахнется или важных целей будет несколько. А остальные двое - прик
рытие, пока первая тройка самострелы не зарядит, они их должны прикрыват
ь и стрелять только в случае опасности или тогда, когда первые трое уже бу
дут болты накладывать. В общем, надо отрабатывать совместные действия в
пятерке и в десятке.
- Так мы это уже делали, когда в учебной усадьбе занимались!
- Делали, да не совсем то! Там один или двое перебегают, а остальные прикры
вают, не было постоянного разделения на первого стрелка, добивающих и пр
икрывающих. Наставники, кстати сказать, этого не знают. Так, глядишь, своим
умом дойдем до того, что им нас учить нечему станет.
Дмитрий согласно кивнул, но заговорил о другом:
- Ребята полегли... четверо.
- Ничего зря не бывает! - повторил Мишка дедов афоризм. - Их кровь - плата за н
ауку. Вот если бы мы нужных выводов не сделали, тогда вышло бы, что они поги
бли зря. А если мы с тобой поняли причины, да еще другим объясним...
- Угу... - Дмитрий немного помолчал, потом продолжил: - Все равно, неладно пол
училось: три десятка из полусотни без дела болтались, а на остальные два в
ся тягота легла. Еще повезло, что те разом в одну сторону не кинулись - зато
птали бы. - Дмитрий еще помолчал, как бы ожидая мишкиных комментариев, а по
том, с неожиданной злостью, выпалил: - А наставники нас, получается, бросил
и! Алексей-то обещал: "Любого на копья взденем!", а как до дела дошло...
Мишка молчал. Не потому, что Дмитрий был неправ - вчера он сам почти то же с
амое высказал Алексею, а потому, что совершенно неожиданно ему в голову п
ришла мысль: "Так все и было!".
"Мать наверняка описала Алексею "проблему Первака" и тот нашел вых
од: в сущности четыре десятка из пяти оказались в районе ворот, а на задах,
куда, по логике вещей должны были ломануться беглецы, оказался только од
ин десяток - Первака. Если бы двадцать с лишним журавлевских бугаев броси
лись к воротам, их встретили бы сорок самострелов - почти по два выстрела н
а стражника - а если бы все они устремились на зады хутора, что при неожида
нном нападении со стороны ворот было вполне естественным, им противосто
яли бы только десять мальчишек, причем, не факт, что у всех были бы в готовн
ости самострелы. План Алексея обрекал десяток Первака на уничтожение! По
желание матери: "в первом же бою" - исполнилось бы не только в отношении Пер
вака, но и в отношении Вторуши.
Ребят спасла только низкая боеспособность журавлевских стражн
иков - Алексей переоценил противника. Ну, Алексей Дмитрич, ты и тип - дама се
рдца, любовь юности только пальчиком на сыновей Листвяны указала и ты уж
е готов замесить вместе с ними еще восемь ни в чем неповинных мальчишек! Б
лин, но не объяснять же это Дмитрию!"
- Мы, Мить, вот что сделаем, когда вернемся на базу: изготовим макет хутора
, соберем урядников и проиграем разные способы наших действий - выясним, м
ожно ли было сделать дело лучше. Надо же нам тактику стрелков разрабатыв
ать, никто, вместо нас, этого...
Договорить Мишка не успел - спереди передали приказ: "Старшину и урядник
ов к наставнику Алексею".

* * *
Выступить в роли с
пасителей-благодетелей Младшей страже не удалось - караульная служба у х
ристиан-подпольщиков была налажена как следует, и предупреждение о приб
лижении отряда всадников они, надо понимать, получили вовремя. О том, что с
обрание христианской общины все же имело место, свидетельствовала трав
а на полянке, притоптанная несколькими десятками пар ног, да небольшой п
отек воска в подтесанной топором развилке дерева, куда, по всей видимост
и, ставили икону и свечи. След с поляны уводил к реке и догонять христиан, п
охоже, было бесполезно - скорее всего, их у берега ждали лодки.
Однако Стерв не был бы Стервом, если бы не добился хоть какого-то успеха -
одного из дозорных, охранявших собравшуюся на молебен общину, охотник, в
се-таки, сумел захватить. Когда Мишка подъехал, Стерв как раз тряс связанн
ого парня лет шестнадцати за грудки, пытаясь, кажется, выяснить: ждали ли х
ристиан подпольщиков лодки, или те ушли сухим путем? Тряс, по всему было ви
дно, совершенно бесполезно - пленник, гармонично сочетая в себе черты аре
стованного подпольщика и христианского мученика, хранил на лице выраже
ние "умру, но не покорюсь".
Алексей, с самого начала бывший против траты времени на тайную христиа
нскую общину - мол, стражу побили, никто их теперь не тронет - держался поод
аль и демонстративно смотрел в сторону, не обращая внимания на безуспешн
ые попытки Стерва разговорить пленника. Мишке пришлось брать руководст
во на себя. Подъехав вплотную, он набрал в грудь воздуха и гаркнул, имитиру
я дедовы командные интонации:
- Отставить! - Стерв мгновенно отпустил пленника. - Развязать!
Эта команда тоже была выполнена беспрекословно, Стерв даже поддержал п
ленного, который от неожиданности чуть не упал. Мишка спешился, снял шлем,
и перекрестившись, нараспев произнес:
- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас.
Ответного "аминь" и крестного знамения Мишка не дождался - пленник смотр
ел на него со смесью удивления и недоверия. Мишка, не смущаясь молчанием с
обеседника, выпростал из- под одежды нательный крест и слегка склонив го
лову в знак приветствия, продолжил:
- Здрав будь, брат наш во Христе. Я внук воеводы Погорынского боярина Кир
илла, крещен Михаилом. А тебя как величать?
- Герасимом...
"Ну, слава богу, голос прорезался. Может, хоть какой-то толк будет?"

Герасим все еще недоверчивым взглядом обвел окруживших его всадников
и нерешительно спросил:
- Так вы христиане?
Вместо ответа Мишка резко крутанул головой обежав взглядом отроков. Те
поняли своего старшину правильно и принялись креститься, даже Стерв изо
бразил что-то вроде крестного знамения - криво и слишком размашисто, но не
перепутав левое плечо с правым, как это у него, бывало, случалось. Недовери
е и настороженность Герасима заметно пошли на убыль, на лице его даже поя
вилось некое подобие осторожной радости.
- Вы за нами пришли... боярич?
"Ну да, конечно, вера в чудесное избавление от власти поганых язычн
иков, несомненно, культивируется в общине. Иначе и быть не может. Даже жалк
о разочаровывать парня, но придется".
- Нет, брат Герасим, мы же не знали о вас, думали здесь одни язычники живут.
Случайно наткнулись вчера на стражу, которая вас изловить должна была, н
о теперь можете их не опасаться... кара Божья настигла слуг Нечистого, мы ж
е стали орудием в деснице Божьей.
1 2 3 4 5 6